Старая добрая война

— Вот почему я сижу здесь и слушаю то, что вроде меня не касается, — кивнул Роман.

— Не только поэтому. Тебе через неделю заступать на блокпост. До этого Мадрас может продержать банду в горах. Его планы нам неизвестны. Но то, что он прорывается в долину, — точно.

— Может, не пойдет этим плато?

— Может, и не пойдет. Но тогда ему придется делать обходной маневр километров этак шестьдесят-семьдесят, преодолевая перевалы. Двести рыл с оружием, дополнительным снаряжением и арсеналом тащить по перевалам и тяжело, и опасно. Заметит авиация, и, как говорится, кранты, разбежаться не успеют, как «Ми-24» накроют банду. Или дальняя артиллерия. Поэтому данное плато — самый удобный для Мадраса вариант выхода в долину.

— Это не считая блокпоста. Его, как ни старайся, мелкими ли группами, крупными или единым отрядом, никак не обойти. Нет, конечно, небольшая группа может зайти в тыл. Но только для нападения, для продвижения дальше пути нет, балка тыловая, выходит на плато в трехстах метрах от поста, — сказал Середин.

— Вот именно, для нападения группа «духов» в тыл зайти может. А он у нас не прикрыт минным заграждением. Это и направление. Ты, Шрамко, чего сидишь? — повернулся комбат к Дмитрию. — Я же сказал, подготовь места для разведчиков.

— Уже ушел.

Когда Шрамко вышел, Сорокин кивнул Середину:

— Ты выдвигаешься на базу со мной! Заодно обеспечиваешь охранение. И держишь взвод в полной готовности выдвинуться сюда в случае появления боевиков Мадраса.

— У меня взвод всегда готов.

— Промолчать не мог?

— Мог, конечно.

Комбат достал пачку сигарет, закурил и, выпуская облако дыма, неожиданно произнес:

— Хреновая обстановка, старлей. Чую, Мадрас ударит по посту. Вопрос, когда?

— Вы что-то об авиации говорили?

— Комбриг поставил задачу приданному звену «крокодилов» с завтрашнего дня совершать облеты территории района. Что это даст, не знаю. Здесь плотная «зеленка», да и горы покрыты растительностью, особенно много ее в ущельях. Но по-любому Мадрас будет знать, что, в случае необходимости, пост будет прикрыт и с воздуха.

— Если «духи» не вступят в контакт с бойцами поста. И если у Мадраса нет на вооружении ПЗРК. Сами же говорили, погранцы докладывали о помощниках в банде, что тащили ящики. А в них может быть что угодно. И «Мухи» и «Шмели», и выстрелы к РПГ, и ящики с патронами, и переносные зенитно-ракетные комплексы. По патрулирующим «вертушкам», понятно, они стрелять не будут, себе дороже выйдет, но при штурме, при наличии ПЗРК, обязательно выставят зенитные расчеты и «приземлят» все «Ми-24» одним залпом.

— Не каркай!

— Да тут, товарищ майор, хоть каркай, хоть не каркай. Плохо, что у нас нет данных о вооружении «духов». Внешняя разведка должна бы отслеживать ситуацию в пограничных районах соседнего государства.

— Не все может и внешняя разведка. Но СВР — это СВР, у нас же своя, конкретная задача — не допустить прорыва бандформирований в долину, и мы обязаны ее выполнить.

— Ну, если должны, товарищ майор, то выполним, — улыбнулся Середин.

— Сейчас поставят второй ярус, на складе оказалось восемь кроватей, столько же матрасов и подушек, но без белья и одеял, — доложил вернувшийся Шрамко.

— Ничего, одеяла сейчас не нужны, да и без простыней и наволочек обойдутся. Когда будет готов отсек отдыха?

— Замкомвзвода доложит.

— Сразу же по готовности лично проводишь разведчиков в отсек. Туда же доставь им и обед, и ужин, они не должны светиться на территории. Понял, Шрамко?

— Так точно, товарищ майор!

Комбат затушил сигарету, ударил ладонями по столу, встал.

Поднялись и молодые офицеры.

— Середин, готовь своих и выводи следом за «таблеткой» к воротам, — приказал Сорокин, затем повернулся к Шрамко: — Тебе, Дима, усилить, но скрытно, наблюдение за перевалом, в частности, за ущельем и «зеленкой». Боевому охранению смотреть и за тылами. Вопросы?

— Никак нет, товарищ майор.

— По разведке?

— Все ясно.

— По саперам?

— Ясно.

— Удачи, Шрамко!

— Благодарю.

Роман поднял руку, прощаясь с другом, и вскоре колонна из командирской машины, санитарного «УАЗа» и БМП-2 в замыкании пошла дорогой через Марты к серпантину, выводящему в долину.

Разведчики по одному прошли в сектор отдыха.

Командир группы старший лейтенант Валерий Козин, убедившись, что подчиненные устроены, прошел на командный пункт, в сектор начальника блокпоста. Он хорошо знал Шрамко, в одном батальоне служили. Поприветствовали они друг друга раньше, как только группа покинула санитарный «УАЗ», поэтому разговор продолжался без предисловий:

— Ты сам-то, Дим, что-нибудь подозрительное замечал за прошедшие сутки? Я имею в виду зону ответственности.

— Нет. Да особо и не разглядывал ни перевал с ущельем, ни «зеленку», бойцы охранения ни о чем странном или подозрительном не докладывали. А ты, Валера, тоже считаешь, что «духи» пойдут через наше плато?

— Да, Дим. И без штурма блокпоста не обойтись. Не пройти его окольными путями, и на то, что Мадрас решится на сложный марш в обход плато на примыкающий перевал, чтобы по-тихому влиться между постами, рассчитывать не приходится. Слишком загружены «духи», чтобы сайгаками прыгать по горам.

— Это я уже слышал. Как ты собираешься проводить разведку?

— Отойдем балкой в тыл, оттуда в обход селения к «зеленке». Посмотрим, что там. Если чисто, то разделимся и двумя подгруппами перевалим за Герди, оценим ущелье на удалении до трех километров на север. Никого не встретим, вернемся со стороны Атылюха.

— А если встретите, и уже в «зеленке»?

— В первую очередь сообщу тебе об этом, ну, а затем… — Старлей вдруг запнулся: — Но зачем тебе специфика нашей работы?

— Специфика не нужна, я думаю, как вы за темное время сможете и «зеленку» обследовать, и перелезть через перевал, и посмотреть ущелья. В прошлый раз разведка только на ущелье целый день потратила, а он гораздо длиннее ночи.

— Ничего, пройдем, лишь бы результат был.

— Ты говоришь так, словно только и мечтаешь о том, чтобы встретиться с «духами».

— Такова моя задача, определить, вышла банда Мадраса в район плато или еще собирается в кучу где-нибудь в горах.

— Но если вы нарветесь на боевиков, то шансов выжить у вас нет, это ты понимаешь?

Козин присел на стул и, прикурив сигарету, сказал:

— Отвечаю на твой вопрос. Я все прекрасно понимаю, Дима, но на то мы и разведка, чтобы не нарываться по глупости на «духов». Встречный бой вероятен только в случае, если и Мадрас пустил вперед небольшие разведывательные дозоры. Вот на них налететь можно очень даже легко. Ну, что ж, их группа, моя группа, побегаем, постреляем, отойдем к посту.

— Если дадут отойти. Я тебе, даже если будешь погибать на виду, помочь не смогу. Ну, разве что огневой поддержкой орудий танка и БМП.

— И на том спасибо. Но, думаю, все обойдется. Ребята у меня опытные, все контрактники, на боевые ходили не один десяток раз. Прорвемся.

— Кто бы знал, как я не люблю это «прорвемся». Не прорываться, Валера, мы должны, а наступать, по всему фронту. Вот почему в этом районе рассредоточили только батальон? Ведь ясно, что батальонных сил недостаточно, чтобы держать такой сложный рубеж. Почему не два батальона, не три? Почему не усиливают погранзаставы? Сложно подсадить к ним в тыл по мотострелковой роте, пусть даже без техники? Если бы сделали это, хрен бы Мадрас прорвал границу. Да и не стал бы он соваться к нам, зная, что и граница на замке, и все выходы в долину перекрыты так, что мышь не проскочит, а та, что проскочит, будет уничтожена авиацией. Если усиливать границу, то усиливать по-настоящему, а наше командование хренью какой-то занимается. Шесть человек посылают на разведку трех, можно сказать, отрезанных, удаленных друг от друга труднопроходимых районов. Это как? Умно?

— Не заводись, Дим. Вот станешь большим начальником, тогда и наведешь порядок по своему разумению. Хотя к этому времени и войны все закончатся.

— Ага, жди!

— Что, не закончатся?

— И войны не закончатся, и я большим начальником не стану. Вот думаю перевестись на Украину. Все же родина, и полегче там. Устроюсь в какой-нибудь районный военкомат комиссаром и буду в почете. В райцентрах военкомы большие люди. И «бабки», кстати, делают неплохие.

— А усидишь в военкомате, Дим? С твоим-то характером?

— А я и сидеть не буду. Работают пусть заместители и сотрудники по штату. Начальнику положено руководить ими.

— Не уверен, что на такое «хлебное» место где-то ждут не дождутся старшего лейтенанта Шрамко. На эти места, Дим, другие люди в очереди стоят. И на Украине, и у нас, да и везде.

— Ну, тогда пойду в армию. Ее, по сути, и нет на Украине. Земляк звонил недавно, как раз перед выходом на пост, говорил, что попал служить в Севастополь, в какую-то часть материального обеспечения. Майорская должность, а личного состава пять солдат да три прапора. Так он в своей части организовал автомойку. Прикидываешь? И клиентов полно, потому как оборудование армейское, правда, со списанных катеров славных Военно-морских сил Украины позаимствованное, но эффективней и надежней гражданского. Потом боксы, строить ничего не надо. Вода под боком. В общем, развернулся, сейчас думает расширяться, покрасочный цех сделать.

— И командование ему позволяет самоуправствовать?

— А кому он нужен? Есть часть на бумаге, личный состав. Чем-то занимается, неважно чем, даже одного бойца дежурным по КПП выставляют, и все! А скорее всего, Тарас отстегивает своему непосредственному командованию украинские «тугрики».

— А по-моему, брешет твой Тарас.

— Может, и брешет, но все одно, службу на Украине и здесь, в России, не сравнить, — пожал плечами Шрамко.

— Затоскуешь там, Дим.

— Затоскую — женюсь.

— Во как. А без тоски не женишься?

— А зачем, пока молодой? Лет до тридцати погуляю, а дальше видно будет. На хрена мне такая обуза — жена, ребенок, неустройство личной жизни, семейная общага, писк детишек. Нет, Валера, уволь, это пока не для меня. Это для Ромы Середина. Тот со своей Алиной и в шалаше был бы счастлив и детей нянчил бы, сопли им утирал.

— Так почему он не женится?

— Потому, что погибла его Алина, три года назад. Автокатастрофа. А Рома, кроме нее, ни на кого больше смотреть не хочет.

— Понятно, а я-то думал, чего он, как отшельник, все на базе да на базе, с парнями к дамам в Барди не ездит? А тут вон оно что. Но это пройдет.

— За три года не прошло.

— Три года, Дима, в таких случаях — не срок. Все равно отойдет. Встретит хорошую женщину, согреет та его, он и отойдет.

— Дай-то бог.

— Ладно, пойду и я со своими посплю.

— А обед?

— И обед, и ужин — все вместе, в отсеке после подъема в 21.00.

— Предупредить дневального, чтобы поднял?

— Не надо. Сам подниму. А у меня сон как компьютерная программа. Просыпаюсь, когда надо, даже если до выхода полтора часа.

— Ну, ладно. Давай отдыхай, камикадзе.

— Эх, Дима, мы все тут камикадзе. Думаешь, от Мадраса легко отделаться? Как бы не так. «Духи» пыхнут анашой и навалятся двумя сотнями, притупив страх. А двести хорошо вооруженных и подготовленных боевиков — это серьезно.

— Может, и мне послать бойца в Марты?

— Зачем? — не понял командир разведгруппы.

— За анашой. Тоже забьем «косяки», благо папиросы на складе еще остались, и пыхнем всем взводом. И не в оборону, а в наступление…

— Балбес ты, Дима!

— Иди, не теряй времени.

— Давай!

— Спокойного сна!

Проводив разведчика, Шрамко поднялся на смотровую площадку и, поднеся к глазам бинокль, метр за метром стал ощупывать «зеленку». Лес стоял сплошной высокой стеной в окантовке кустарника. Красиво, черт возьми, подумал Дмитрий, только и снежный барс красив, но не дай бог, встретиться с ним на одной тропе. Так и «зеленка», что за кустами и деревьями. Та же видимая красота, а среди красоты бородатые рожи наемников, торчащие ножи, чтобы резать ненавистных русских на проклятом посту. Ну, да черт с ними, с «духами». Похоже, в «зеленке» никого нет, ни одного движения в кустах, ни птиц, поднимающихся при шевелении чужого для леса человека.

Шрамко перевел бинокль на перевал. Долго смотрел, ведя оптику с северо-востока строго на восток. Он видел входы в ущелье, где тоже все тихо и спокойно. А что глубже? На это и должен дать ответ Валера Козин. Отчаянный парень, для него разведка — обычная работа, а ведь будет на каждом шагу рисковать жизнью. Столкнется с «духами», и придется принимать бой, который закончится быстро, ровно тогда, когда опустеют магазины автоматов, винтовок, пистолетов, закончатся ленты в пулемете. И тогда… тогда остается одно, достать из кармана гранату, помолиться, если хватит времени, выдернуть кольцо предохранительной чеки, прижав гранату к сердцу. К еще бьющемуся, здоровому сердцу и разжать пальцы, когда «духи», торжествуя, встанут полукругом возле поверженного врага.

— Черт! — тряхнул головой Шрамко. — Что за мысли? Все будет нормально. И вообще, так ли надо было посылать шестерых парней в неизвестность? Ну, объявились «духи». Ну, пошли бы живой волной. У взвода достаточно огневой мощи, чтобы сбить их пыл. Тридцатимиллиметровые орудия БМП-2, спаренные с ними пулеметы ПКТ с трех позиций в первые же минуты ополовинили бы банду. К тому же и танк имеется. Тот тоже порвал бы на куски не один десяток «духов», да и сам взвод на позициях, в окопах, за блоками стен, на этой смотровой площадке. А там и помощь подошла бы. Артиллерия работала бы по наводке. Нет, напрасно комбат решил провести разведку в такое мутное время, когда может произойти все что угодно. Ладно, нечего загоняться, как говорится, чему быть, того не миновать. — Настроение Шрамко заметно упало, и с тревогой в сердце он вернулся в командный отсек.

— Товарищ старший лейтенант, на связь выходил начальник штаба батальона, — доложил сержант Вдовушкин.

— Что ты ответил, где я?

— На смотровой площадке. Спросил — вызвать? Начальник штаба сказал, нет, к нам пошли саперы с бронетранспортером сопровождения.

— Давно вышли с базы?

— Ориентировочное время прибытия к нам — 22.20.