Колос времени [СИ]

Именно так девушка Кириллу и сказала.

– Ну да! – темполог нахмурился, с явным неодобрением глядя на камень. – В природе яркая и привлекательная раскраска обычно служит сигналом опасности. У глубоководного удильщика, я тебе скажу, тоже очень привлекательный огонек, которым он подманивает всякую глупую рыбешку. А за огоньком – очень зубастая пасть!

– И чем же этот камень так опасен?

– Тем, что в активном состоянии он подхватывает и усиливает любые случайные темпоральные возмущения, которые затем преобразуются в особые хроночастоты, постепенно изменяющие временную частоту не только этого вектора, но и, так сказать, соседних или родственных ему. А когда это происходит, возникает эффект резонанса, в данном случае темпорального. Пространственно-временной континуум теряет устойчивость и распадается. Наступает временной коллапс. Все.

– Все?

– Ну, еще к числу возможных последствий можно отнести возникновение антиматерии, и как следствие – постепенное разрушение Вселенной. Произойдет это, конечно, не очень быстро, за пару миллионов условных лет…

– Хоть одно утешение.

– Да, – серьезно кивнул Кирилл. – Но нам в любом случае не повезет, потому что задолго до этого наши векторы просто перестанут существовать.

– Поверить не могу! – Вера встряхнула головой. – Не может быть, чтобы все это произошло из-за одного камешка…

Кирилл ткнул стилосом в один из кубиков на голографическом дисплее своего МК. Тот немедленно развернулся, явив глазам девушки нечто вроде вихревого потока разноцветных бусинок.

– Вообще-то это не совсем камень. Точнее, совсем не камень, хотя выглядит похоже. Обрати внимание на его молекулярную структуру: у твердых тел она образует кристаллическую решетку и характеризуется высокой степенью упорядоченности. А здесь, ты только погляди – небольшие группы молекул в состоянии равновесия почти не взаимодействуют друг с другом и движутся свободно, как частицы в газовой среде, но одновременно они постоянно меняются, распадаются и образуют новые связи. Это даже не похоже на аморфное состояние вещества, как у обсидиана, янтаря или природных смол. В природе такого просто быть не может! – раскрасневшийся Кирилл раздраженно рыкнул и принялся ожесточенно хлопать ладонями по столу.

Вера бросила на него настороженный взгляд, потом перевела глаза, сосредоточенно вгляделась в объемную картинку, ничего в ней не поняла, но на всякий случай кивнула и осторожно поинтересовалась:

– Значит, из-за этого он изменяет время?

– Что? Нет… В нем… в нем самом… фазовый переход… происходит на тем… темпоральном уровне… шсс… – мужчина затряс головой, издавая при этом короткие хрипящие звуки. – Вера… погладь меня, пожалуйста…

Девушка посмотрела на него в легком замешательстве. Кирилл заметно побледнел и дышал часто-часто, его короткие волосы стояли дыбом.

– Мне сейчас… это очень нужно… Ну, что тебе трудно, что ли?!

– Нет, не трудно, – Вера поспешно вытянула руку, несколько раз проведя по его подергивающейся голове. – Так сойдет?

– Да, еще… еще… еще… – он закрыл глаза и негромко заурчал.

Девушка вздохнула. Ну что с ним поделаешь? Будь она поумнее, давно бы вызвала представителей соответствующих органов и передала бы им этого пришельца с рук на руки. Вместо этого она сидит с ним на бабушкиной кухне, развесив уши, слушает всякую ахинею о необходимости спасти мир, нет – миры! – от жуткой катастрофы, позволяет ему хозяйничать в холодильнике, гладит по волосам… Кстати, волосы у него очень приятные на ощупь, такие мягкие и хорошо пахнут. Вера ласково почесала Кириллу макушку и, не удержавшись, придвинулась ближе…

– Спасибо, достаточно! – Тот внезапно открыл глаза и выпрямился, с удовольствием потягиваясь. – Ты чего?

– Ничего! – Девушка резко отстранилась вместе со стулом. – Ты что-то говорил о какой-то там структуре…

Кирилл как ни в чем ни бывало продолжил свои объяснения, для наглядности демонстрируя то одну, то другую картинку, таблицы и графики, и совсем не замечал, что она его не слушает и даже не глядит в его сторону.

– …а хуже всего то, что резонатор разделен на части, и я не представляю, сколько их может быть! Чтобы повести дезактивацию нужно собрать их вместе, иначе процесс будет самопроизвольно возобновляться. И сканирование местности тут не поможет, потому что я не знаю, какой предмет нужно искать… А хроноанализатор можно вообще не задействовать, потому что сигнал будет считываться с объекта, который находится ближе. Шсс! Вера! Ты слышишь, что я говорю?!

Та перевела на него отсутствующий взгляд. Кирилл насторожился.

– Ты что?

– Ничего, – она слегка улыбнулась. – Все в порядке. Я вот тут подумала: зачем было прятать камень в статуэтку? Почему бы просто не сделать каменную подставку, а на ней бронзовые фигурки?

Темполог нахмурился, а потом просиял.

– Вера, да ты умница! Думаешь, камень специально убрали с глаз долой, потому что… А вот почему – это вопрос! Приборы у нас в лаборатории засекли сильное темпоральное возмущение буквально сразу, как только резонатор был активирован. Класс А – это тебе не лысый ежик, тут такие всплески пошли, аж счетчик зашкалило… Вера, это ты его активировала?

– Не знаю, – честно сказала девушка. – Может и я. Меня ударило током, когда статуэтка и Барс были рядом.

– Да, так оно и бывает. Резонатор начинает работать от электрического разряда определенной мощности. Какой – не известно. И теперь уже вряд ли удастся узнать. Но ты не расстраивайся, "погасить" я его сумею, главное – остальные части найти, – сказав это, Кирилл ободряюще похлопал девушку по спине.

Вера машинально отстранилась. Она вдруг почувствовала, что ужасно устала и очень хочет спать. Тело, ставшее каменно-тяжелым, так и норовило завалиться в сторону, слова собеседника доходили до нее, словно сквозь толстый слой ваты на ушах. Тяжело опираясь о стол, девушка поднялась, с трудом удерживаясь на ногах.

– Поищи… Там в коробках много всякого хлама… – она вяло махнула рукой в неопределенном направлении и чуть не упала. – В общем, будь как дома… А я, извини…

Качаясь от стены к стене, Вера еле добралась до спальни и, как была в испачканной футболке и старых шортах, кулем повалилась на кровать. Раздеваться и умываться уже не было сил.

Едва ее голова коснулась покрывала, как она мгновенно провалилась в тяжелый мутный сон, похожий на бред.

Утро началось несладко. С трудом открыв глаза, Вера долго лежала в душном полумраке, пытаясь сообразить, что же вчера произошло. Память упорно отказывалась помогать ей в этом нелегком деле, вместо четкой и связной картины событий подсовывая невнятные фрагменты непонятных картин: бабушка и Анатолий Васильевич, взявшись за руки, бегут по пляжу; она сама в виде бронзовой статуэтки и Юлька в очках, с важным видом расхваливающая ее перед невидимым покупателем; светловолосый мужчина, пьющий с Барсом на брудершафт; и над всем этим отчетливо вырисовывалась пузатая бутылка с надписью "Армянский коньяк".

Все ясно. Вера закряхтела, приводя себя в вертикальное положение. Голова раскалывается, тело затекло от неудобного положения, под веки словно насыпали песку… Вчера она напилась, очевидно, с горя, и ей приснился кошмар. Девушка уныло поплелась в ванную, по дороге столкнувшись с бодрым до отвращения Кириллом.

Нет, к сожалению, не приснился…

– Доброе утро! – вежливо поприветствовал ее гость, придерживая дверь.

– Доброе… – буркнула Вера.

При виде заполненной до краев ванны ее мысли приняли другое направление. Полежать в приятной прохладной водичке, понежиться, а потом – под холодный душ. Безусловно, это было лучшим средством для восстановления организма, находящегося под непрерывным стрессом. Так, кажется, и бабушка говорила… Или не она? А, впрочем, какая разница! Вера вдруг почувствовала, что если сию же секунду не смоет с себя вчерашнюю пыль, то умрет на месте.

Скинув одежду прямо на пол, девушка погрузилась в чуть тепловатую воду по самую шею и чуть было не застонала от удовольствия. Вода мягко поплескивала о затертые эмалированные бортики. По коже пробежала щекочущая волна воздушных пузырьков. Ах, хорошо… Вера неспешно провела рукой по телу и замерла, ощутив на себе что-то непонятное и чужеродное. Задержав дыхание, девушка медленно поднялась из ванны, так же медленно опустила глаза и тут же заорала от ужаса: всю ее, от ног до самой шеи, покрывала сероватая склизкая шевелящаяся пленка.

– Мама, мамочка! – она заметалась между раковиной и огромной бельевой корзиной, дрожа от отвращения и пытаясь соскрести этот кошмар. Куда там! На воздухе пленка сразу застыла и уплотнилась. Одновременно с этим она посветлела и перестала шевелиться, но ощущения приятнее не сделались.

– Кири-и-илл!

– Что? – откликнулся тот из-за двери.

– Помоги! Помоги! Сними с меня это! Господи!

– Что снять? – мужчина деликатно просунул голову внутрь. – Шисс! Стой спокойно!

– Мама, мама…

– Стой, не дергайся! – он резко дернул ее за плечи и стянул пленку вниз. – Забыл тебя предупредить…

– Сними это с меня…

– Сейчас сниму… Да не бойся ты так! Ничего страшного, обычная биопленка. Кожа от нее, кстати, становится только лучше, чище и здоровее. Все, снял.

Веру затрясло. Не глядя, девушка сдернула с вешалки полотенце и что есть силы треснула им своего спасителя.

– Идиот! Я чуть не умерла от страха! Что эта дрянь делает в моей ванне?!

Тот только рассмеялся, перехватывая ее руку, занесенную для нового удара.

– Извини, я правда забыл… Не надо драться!

– Немедленно выброси эту гадость!

– Не выброшу, она мне еще понадобиться. А в ванне ее хранить лучше всего, самая подходящая емкость. Вера, успокойся, она тебя не съест, это просто модифицированные водоросли, им нужна водная среда…

– А мне нужна моя ванна!

– Хорошо, хорошо, сегодня же я их куда-нибудь перелью. Только найду подходящий бак.

– Вот и займись этим! – прошипела девушка, поспешно обматываясь полотенцем. – И вообще… Иди отсюда!

Тот снова рассмеялся, вызывая у Веры желание треснуть его чем-то потяжелее. Кирилл мгновенно уловил ее настроение и благоразумно ретировался. Когда девушка наконец появилась на кухне, он как ни в чем не бывало резал колбасу, одновременно поглядывая на плиту, где уже вовсю шипела и плевалась огромная сковородка с яичницей.

– Ты вовремя! – весело поприветствовал ее темполог. – Завтракать будешь?

Не ответил, Вера опустилась в кресло и принялась усиленно раскачиваться. Следом за ней неслышной тенью в кухню прокрался Барс. Пристроился рядом со своей миской и быстро заработал челюстями, пугливо оглядываясь и прижимая уши. Вера посмотрела на него с состраданием: "Бедненький… И тебе житья нет в собственном доме. А некоторые поразительно быстро умеют осваиваться на новом месте".

Она перевела взгляд и насупилась.

– Что это на тебе такое?

– Вчера по твоему совету я стал искать недостающие части резонатора, но их в доме не оказалось. Зато нашел кое-что из одежды. – Ловко орудуя вилкой, Кирилл разделил яичницу на две неравные части, разложил по тарелкам, одну из них придвинув девушке. – Не знаю, насколько она соответствует местной моде…

– А тебе не все ли равно? – съязвила Вера. – Ты ведь сюда не красоваться прибыл, у тебя миссия.

– Да, ты права. Просто мне не хотелось бы выделяться. Ни к чему привлекать ненужное внимание, это может помешать работе.

Девушка проглотила очередную колкость, уткнувшись взглядом в тарелку. Рубашка навыпуск и старые рабочие брюки ее покойного дедушки смотрелись на мужчине несколько странновато, делая его похожим на стриженого хиппи, но в целом выглядел он вполне нормально. По крайней мере, гораздо нормальней, чем вчера. Если не особенно приглядываться, вполне сойдет.

Вера покрутила вилку.

– Что собираешься делать сегодня? – кашлянув, спросила она сосредоточенно жующего Кирилла.

Темполог пожал плечами.

– Искать.

– Уже решил, где и как?

– Да, отчасти. Я все-таки задействовал с утра хроноанализатор, и он выдал интересный рисунок темпоральных возмущений. Зона их влияния представляет практически ровную окружность радиусом примерно двести километров, и прирост продолжается, довольно быстро, но равномерно. О чем это говорит?

– О чем? – хлопнула глазами Вера.

– О том, что все части резонатора территориально должны находиться близко друг от друга. В противном случай характер возмущений был иным, и приращение зоны влияния фиксировалось бы как скачкообразное. Да, и еще вот что… Я запустил программу сопоставления и анализа данных, полученных еще в нашей лаборатории, с параметрами найденного куска. Исходя из его физических характеристик, времени активизации и характера временных колебаний программа определила примерное количество частей резонатора. Получилось не меньше трех, но не больше четырех.

– То есть три или четыре, – подытожила Вера.

– Да.

– А где их искать, программа не сказала?

– Нет.

Кирилл задумчиво посмотрел на свой МК и добавил с ноткой оптимизма:

– В принципе можно пойти старым добрым "путем зерна" – фиксировать все помехи временного поля и оттискивать их источники. Это займет больше времени, но приведет к нужному результату. Да и площадь поиска не слишком большая, всего тысяча двести, тысяча триста квадратных километров. Справлюсь!

Девушка кивнула.

– Знаешь, вчера мне в голову пришла одна мысль… Твой резонатор могли разбить на куски неслучайно, к тому же, видишь – этот кусок был спрятан в статуэтке, значит, его хотели скрыть от посторонних глаз. От посторонних, но не от своих. Возможно, человек, который это сделал, специально изготовил тайники и как-то их отметил… Возможно, существует несколько предметов… В общем, я попросила свою подругу Юльку – она работает с предметами искусства, хотя сама не искусствовед – придти глянуть на статуэтку. Может, подскажет что-нибудь дельное. Это поможет твоим поискам?

Кирилл пристально посмотрел на девушку, и та вдруг почувствовала себя неуютно. Она только сейчас заметила, что у него совершенно кошачьи глаза – ярко-желтые с темной точкой зрачка посередине. "Наверное, поэтому он сцепился с Барсом…" – неожиданно мелькнуло у нее в голове. Два хищника на одной территории…

– Что ты так смотришь? – переборов неловкость, спросила она как можно небрежней. – У меня крошка на носу?

– Нет, все в порядке, – Кирилл подвинул к себе чашку и зачем-то в нее заглянул. – Спасибо тебе за подсказку. И вообще, Вера, немногие люди на твоем месте стали бы помогать незнакомому человеку, свалившемуся ниоткуда. Хотя поиск резонатора – наше общее дело.

Девушка покраснела, словно ее подловили на чем-то неприличном. Слова Кирилла вызвали у нее противоречивые чувства, главным из которых было глухое раздражение.

– А ведь я еще не решила, верить тебе или нет! – произнесла она с вызовом, но его это не смутило.

– Знаю. Все равно я очень благодарен тебе за помощь.

После завтрака темполог закрылся в бабушкиной спальне, заявив, что ему нужно снять показания с хроноанализатора и отметить на карте места возможного поиска. Карта была переснята с "Желтых страниц", и после внимательнейшего ее изучения Кирилл с самым серьезным видом попросил девушку находиться поблизости и быть готовой в любой момент дать ему необходимые разъяснения – мол, у него у самого с детства топографический кретинизм.

– Я, конечно, смогу разобраться… постепенно, но это отнимет время, а его и так мало, – точно оправдываясь, заметил он, прежде чем захлопнуть дверь перед Вериным носом.

Не зная, радоваться или огорчаться сему обстоятельству, Вера прошлась по квартире, отметила про себя, что коробки, раньше загромождавшие проход, теперь аккуратно составлены в глубине коридора, вернулась на кухню и привычно устроилась в кресле, поглядывая в окно. Это уже стало ее любимым местом для размышлений, однако, на этот раз размышления носили слишком сумбурный характер. Если бы девушку попросили описать свои ощущения, она без колебаний ответила бы, что все происходящее кажется ей похожим на сон. Очень реальный, очень правдоподобный сон, в котором ей отведена роль одновременно и наблюдателя, и главного действующего лица. Появление Кирилла и его объяснения этому появлению по-прежнему вызывали у нее недоверие, но и согласие помогать было дано ею без всякого принуждения и даже с охотой – так, словно по-другому не могло и быть. Объяснить данное обстоятельство девушка могла только той самой непонятной, иррациональной логикой сновидений, в которой значение имеют лишь скрытые глубоко в подсознании мотивации и стремления. К сожалению, Фрейд с его психоанализом был от нее так же далек, как и загадочная наука темпология, а потому ничего другого не оставалось, как молча покориться неизбежному. То есть с головой влезть в поиски загадочного камня-резонатора и молиться про себя, чтобы эти поиски не завели… в общем, понятно куда.

Смирившись с таким положением дел, Вера еще раз созвонилась с Юлькой, а через пару часов объявилась и та, влетев в прихожую подобно растрепанному метеору, распространяя вокруг себя запах перегара, смешанного с цитрусовым ароматом жевательной резинки. Провожая подругу на кухню, Вера заметила, что выглядит она неважно: черные волосы всклокочены, глаза в красных прожилках, лицо бледное, отекшее.

Перехватив ее взгляд, Юлька страдальчески сморщилась и попросила воды. Вера молча придвинула ей кувшин, а за ним статуэтку. Подруга, просияв, мигом схватила и то, и другое.

– Ох, спасибо, дорогая, тебе за это воздастся на небесах! – одним глотком вытянув половину кувшина, она с долгим блаженным вздохом откинулась на спинку стула и приложила статуэтку ко лбу. – Ооох, счастье… Веруша, ты себе не представляешь! Ну скажи, какими нужно быть идиотами, чтобы пить водку в такую жару?! Просто кошмар! Нет, я, конечно, была умней и пила текилу, но результат один… Ох!

Вера наблюдала за ней без особого сочувствия, постукивая пальцами по столешнице.

– А ведь вчера, когда ты позвонила, мне было так хорошо! Так хорошо, так хорошо… как сейчас фигово. Голова раскалывается… – Юлька жалобно сморщилась, глядя на подругу взглядом побитой собаки. – Верунь… У тебя ничего такого нет подлечиться?