Помоги проекту - поделись книгой:
«Ушел из жизни выдающийся государственный и политический деятель, истинный патриот своей страны, вся жизнь которого была посвящена служению своему народу, укреплению государственности и международного авторитета Республики Венесуэла. Взяв на себя ответственность за судьбу страны, Уго Чавес вывел Венесуэлу на путь развития и процветания, пронес через свою жизнь любовь к Родине, и поэтому пользовался неизменным уважением своего народа.
В памяти каждого жителя Республики Южная Осетия Команданте Чавес навсегда останется человеком, который внес поистине неоценимый вклад в дело международного признания нашей страны. В это тяжелое для Венесуэлы время народ Южной Осетии скорбит вместе с вами и разделяет боль горькой утраты. Светлая память о глубокоуважаемом Команданте Чавесе всегда будет жить в наших сердцах».
Пан Ги Мун, госсекретарь ООН: «Чавес говорил о проблемах и чаяниях наиболее уязвимой части венесуэльцев. Он дал решающий импульс для новых региональных движений интеграции».
Шон Пенн, актер, кинорежиссер: «Сегодня народ США лишился друга, о существовании которого никогда не знал. И бедные люди по всему миру лишились своего защитника. Я потерял друга, который был у меня благодаря Божьему благословлению. Мои мысли с семьей президента Чавеса и народом Венесуэлы».
Оливер Стоун, кинорежиссер: «Я скорблю по великому герою своего народа и всех тех, кто борется за свое место в мире. Ненавидимый правящим классом, Чавес навсегда останется в истории».
Проф. Джеймс Петрас
Взгляд из-за океана
Деятельность президента Уго Чавеса была уникальной в самых разных областях политической, социальной и экономической жизни. Он внес весомый вклад в развитие человечества. Глубина, масштаб, популярность и успешность его проектов позволяют говорить о нем как о «Ренессансном Президенте 21 века».
Многие, писавшие о нем, отмечали одно или другое из его исторических достижений, подчеркивая значимость его законоуложения, направленного на борьбу бедностью, победы на выборах с впечатляющим опережением соперников, продвижение и реализацию идеи свободного и доступного образования, медицинского страхования для каждого жителя Венесуэлы.
В этом очерке мы обратимся к уникальному вкладу Уго Чавеса в мировую историю, который относился к сфере политической экономии, этике и международному праву, а также необходимости переформатирования отношений между политическими лидерами и гражданами. И мы начнем с его непреходящего по значимости вклада в развитие гражданской культуры в Венесуэле и за ее пределами.
С первых же дней своего правления Чавес занимался трансформированием содержания конституции с тем, чтобы политические лидеры и институты научились быстро отзываться на ощущения широкого электората. В своих речах Чавес четко и подробно информировал избирателей о мерах и законодательных актах, направленных на улучшение повседневной жизни людей. Он был готов к толкованиям и критике – его стиль заключался в том, чтобы вовлечь людей в непрерывный диалог, прежде всего, с бедными, безработными и трудящимися. Чавес добился такого успеха, призывая к гражданской ответственности перед избирателями Венесуэлы, что миллионы граждан из фавел Каракаса спонтанно поднялись и объединились, встав на пути крупного бизнеса и военной хунты, которые выкрали Президента и разогнали парламент. В течение 72 часов – рекордное время – граждане, осознавшие свои права, восстановили демократический порядок и верховенство закона в Венесуэле и полностью проигнорировали попытки медийного лобби защитить заговорщиков и их краткосрочный авторитарный режим.
Благодаря этому демократическому вмешательству Чавес, как и все выдающиеся просветители до него, сумел понять, что самых эффективных защитников демократии следует искать среди трудящихся, а самые свирепые враги демократии обретаются в бизнес элите и в среде высокопоставленных военных, находящихся в тесной связи с Майами и Вашингтоном.
В своей гражданской педагогике особое значение Чавес придавал урокам истории и примерам отцов-основателей, таких как Симон Боливар, которые способствовали становлению национальной и общей латино-американской идентичности. Речи Чавеса были направлены на повышение культурного уровня миллионов венесуэльцев, которые были воспитаны в отчужденной и сервильной идеологии имперского Вашингтона и навязчивой консьюмеристской озабоченности бесконечными торговыми рядами Майами.
Чавесу удалось внедрить культуру солидарности и взаимной поддержки в среду эксплуатируемых, приоритетно развивая, в первую очередь, горизонтальные связи, а не вертикальную клиенталистскую зависимость от богатых и влиятельных. Ему удалось так сцементировать коллективное сознание людей, что это решительно сдвинуло баланс политического влияния в сторону от богатого правящего слоя, коррумпированных политической партии и руководителей тред-юнионов к новым социалистическим движениям и классово-ориентированным профсоюзам. Через общественное образование, которое покончило с вековыми привилегиями элиты и ее всемогуществом, Президент Чавес дал своей стране ощущение самостоятельности, достоинства, наличия «классовых прав». И ничто так не распалило неумирающую ненависть венесуэльских богачей к Чавесу, как политическое просвещение общественного большинства относительно его социальных прав на свободный доступ к медицинскому обслуживанию, высшему образованию, реальной заработной плате и полной занятости.
Кроме всего прочего, обращения Чавеса к народу, содержавшие в равной мере, как идеи Боливара, так и Маркса, пробуждали у людей глубокое и бескорыстное чувство патриотизма и национализма и такое же глубокое отторжение низкопоклонствующей элиты, пресмыкающейся перед своими вашингтонскими хозяевами, банкирами Уол Стрита и управляющими нефтяных компаний. Речи Чавеса получали такой резонансный отклик, потому что он говорил на языке народа и включал в национальное самосознание и идентификацию всю Латинскую Америку и, прежде всего, Кубу и её борьбу против империалистических вторжений и войн.
В начале предыдущего десятилетия, после 9/11/01, Вашингтон объявил «Войну терроризму». Это была публично озвученная декларация о праве на одностороннее проведение военных вторжений и войн против суверенных наций, движений и отдельных лиц, которых, в нарушение международных законов, объявляли врагами.
Почти все страны подчинились этому наглому нарушению Женевских соглашений, но не Президент Чавес, который озвучил самое основательное и простое опровержение аргументов Вашингтона: «Нельзя бороться с терроризмом посредством государственного терроризма». Защищая суверенитеты стран и международное право, Чавес указал на важность политических и экономических решений социальных проблем и конфликтов, что могло бы исключить применение бомб, пыток и изуверского насилия. В доктрине Чавеса подчеркивается значимость торговых и инвестиционных обменов «юг-юг» и приоритет дипломатических способов разрешения споров над военными методами. Он строго придерживался Женевских соглашений и выступал против колониальной и имперской агрессии, отвергая империалистическую доктрину «борьбы с террором», считая западный государственный терроризм пагубным эквивалентом терроризма Аль Каеды.
Один из наиболее глубоких и резонансных аспектов наследия Чавеса представляет собой оригинальный синтез трех основных частей политической мысли: христианство, боливарианский национализм и региональная интеграция, а также марксистское понимание политики, экономики и социальности. Христианство Чавеса выражалось в его глубокой вере в справедливость и равенство людей, таков же был характер его щедрости и готовности прощать врагов, даже если они участвовали в насильственном перевороте, разрушительном локауте, или открыто сотрудничали и получали финансовую помощь от враждебных разведывательных агентств. И это, при том, что в любом другом месте мира вооруженные выступления против государства и государственные перевороты заканчивались бы длительными сроками тюремного заключения. Однако, при Чавесе большая часть самых яростных его противников избежала преследований и даже смогла вновь снова вернуться в свои подрывные организации. Чавес продемонстрировал глубокую веру в возможность раскаяния и способность прощать. Христианское чувство Чавеса объясняло однозначность его выбора – «защита бедных» – , его приверженность идее искоренения нищеты и солидарности с бедными против богатых.
Неприятие Чавесом американского и европейского империализма, брутального израильского колониализма и эффективное оппонирование Западу были в значительной степени обоснованы глубоким знанием истории своей страны и трудами Симона Боливара. Ведь боливарианская идея национальной свободы появилась задолго до учения Маркса-Ленина и тем более современных левых исследований империализма. Мощная и непоколебимая поддержка Чавесом региональной интеграции и интернационализма была продолжением идеи Симона Боливара о создании Соединенных штатов Латинской Америки» и его интернационалистской деятельностью, связанной с оказанием помощи движению антиколониализма.
В мировоззрении Чавеса воспринятые им марксистские идеи соединились с народными христианскими представлениями и боливарианской интернационалистскй философией. Выбор Чавеса в пользу решимости кардинально изменить качество жизни беднейших слоев населения подчеркивал актуальность для него идеи классовой борьбы и нацеленность на возрождение боливарианского государства через социализацию «командных высот экономики». Социалистическая концепция самоуправляющихся фабрик и наделение народа полномочиями через общественные советы получило духовную легитимность благодаря вере христианина Чавеса в уравнивающий всех моральный порядок.
Чавес с уважением и вниманием прислушивался к взглядам приезжих ученых левого направления, часто хвалил их работы, однако многие из них не сумели оценить и даже намеренно проигнорировали тот факт, что Президент сам предложил гораздо более оригинальный синтез истории, религии и марксистской идеи. К сожалению, что нередко происходит, некоторые «левые» академические ученые не устояли перед тем, чтобы не встать в позу «учителей» и советников Чавеса по всем вопросам «марксистской теории» – образчик стиля левого культурного колониализма, который глумливо критиковал Чавеса за то, что он отказывался следовать готовым рецептам, публиковавшихся в литературно-политических журналах Лондона, Нью-Йорка и Парижа.
К счастью, Чавес умел находить полезные советы у зарубежных учёных и политологов – сотрудников неправительственных организаций, по пути отбрасывая идеи, которые не принимали во внимание культурно-исторические, классовые и иные особенности Венесуэлы.
Чавес оставил интеллектуалам и политическим активистам всего мира способ мышления, который одновременно является глобальным и конкретным, историческим и теоретическим, материалистическим и этическим. Такой подход включает в себя классовый анализ, демократию и духовный переход к подлинному существованию (spiritual transcendence), призыв к которому был озвучен для всего человечества на языке, понятном каждому. Философия и практическая деятельность Чавеса, (в гораздо большей степени, чем «дискурс» экспертов, прыгающих с одного социального форума на другой), показали, что искусство формулирования сложных идей на доступном языке способно подвигнуть миллионы людей «делать историю, а не только изучать её»…
Может быть, наиболее ценным вкладом Чавеса в историю нашего времени была демонстрация того, как при помощи практически мер и политических инициатив могут быть успешно решены политические и экономические проблемы современности, которые представляют собой самые серьезные вызовы.
Нет ничего более сложного, чем изменение социальной структуры, институтов и набора установок нефте-государства-рантье с глубоко эшелонированной клиенталистской политикой, эндемичной партийно-государственной коррупцией и глубоко укоренной повальной психологией, базой которой является консьюмеризм. И все же Чавесу удалось преуспеть там, где другие нефте-режимы провалились. Администрация Чавеса начала с конституционных и институциональных перемен для того, чтобы создать новую политическую структуру; затем он развернул социальные стимулирующие программы, которые укрепили политическую приверженность большинства народа к содержанию перемен, что, в свою очередь, гарантировало защиту нового государства от путчистов, спонсируемых США. Массовая мобилизационность и общественная поддержка людей радикализовали правительство Чавеса и расширили национализацию экономики и осуществление фундаментальной аграрной реформы. Нефтяная отрасль была также национализирована; выросли «роялти» и налоговые выплаты, что сделало возможным финансирование расширенных социальных издержек, а это, в свою очередь сработало на улучшение условий жизни большинства жителей Венесуэлы.
Почти каждый день Чавес выступал с простыми для понимания образовательными обращениями на социальные, этические и политические темы, которые касались перераспределительной политики государства и где подчеркивался приоритет социальной солидарности перед индивидуалистичным, стяжательским консьюмеризмом. Быстро росли массовые организации и объединения, расширялась деятельность профсоюзов – возникало новое социальное самосознание, готовое продвигать социальные перемены и противостоять богатым и влиятельным. Поражение, нанесенное Чавесом прикормленным переворотчикам и локаутам крупного бизнеса, утверждение боливарианской традиции и суверенной идентичности Венесуэлы вызвало к жизни мощное национальное самосознание, которое разрушило ментальность рантье и усилило поиски диверсифицированной и «сбалансированной экономики». Новая политическая воля и плодотворное национальное самосознание означало, что сделан громадный шаг вперед, не смотря на то, что основные черты нефте-зависимой экономики продолжали существовать. Однако, этот невероятно сложный переход был начат и скоро перешел в непрерывный процесс.
Левые теоретики на Западе, которые критиковали происходящее в Венесуэле («коррупция», «бюрократия») полностью проигнорировали огромные трудности перехода от государства-рантье к социалистической экономике и достигнутый Чавесом колоссальный прогресс.
Во всем, пораженном кризисом мире капитализма, управляя теми, кто трудится, социал-демократические, либеральные и консервативные режимы навязывают народам регрессивные «программы затягивания поясов», которые означают безжалостное сокращение затрат на социальные нужды, здравоохранение, образование, влекут за собой массовые увольнения рабочих и служащих. При этом щедро раздаются государственные субсидии и гарантии падающим банкам и капиталистическим предприятиям. Постоянно повторяя слоган Тэтчер «альтернативы не существует», западные экономисты оправдывают навязывание бремени «капиталистического восстановления» на рабочий класс, одновременно позволяя капиталу восстанавливать свои прибыли, чтобы получить средства для инвестиций.
Политика Чавеса была прямо противоположной: в самом разгаре кризиса он сохранил все социальные программы, отказался от массовых увольнений и повысил социальное финансирование. Экономика Венесуэлы благополучно вышла из мирового кризиса и восстановилась в 2012 году, имея 5,8 % здорового роста. Иными словами, Чавес показал, что массовое обнищание было результатом конкретной капиталистической «формулы» экономического выздоровления. Он показал другой, альтернативный и позитивный подход к экономическому кризису, который включал налоговое обложение богатых, поддержку общественных инвестиций, сохранение социальных затрат.
Многие комментаторы левого, правого и централистского толка утверждали, что пришествие «глобальной экономики», исключает возможность радикальной социальной экономики. И все же Beнесуэла, в полной мере глобализованная и интегрированная в мировой рынок посредством торговых отношений и инвестиций, продемонстрировала способность воплотить в жизнь основополагающую социальную реформу. Что же реально касается глобализованной экономики, то здесь важен сам характер политэкономического способа управления (режима) и стратегий, которые определяют как распределяются инвестиции и доходы, а также издержки международной торговли. Решающее значение здесь имеет «классовая природа государственного управления (режима)», что определяет место страны в мировой экономике. Самоочевидно, что Чавес не порывал связей с мировой экономикой, скорее, он по-новому перестроил Венесуэлу. Он сдвинул торговые и инвестиционные отношения внутрь Латинской Америки, а также в Азию и на Ближний Восток – и, прежде всего в страны, которые не вмешиваются в экономические сделки и не противодействуют им.
Во времена опасной империалистической атаки США и Европы, начинавшейся с «превентивных» военных вторжений, когда используются наемники, применяются пытки, происходят бесчисленные убийства людей, а дистанционно управляемые дроны, направляются на территории Ирака, Мали, Сирии, Йемена, Ливии и Афганистана; когда брутальные санкции и саботаж подрывают экономику Ирана; когда Израиль, финансируемый США, изгоняет тысячи палестинцев; военная хунта при поддержке США идет на государственные перевороты в Гондурасе и Парагвае, а абортивные революции в Египте и Тунисе, затеянные марионетками Запада, проваливаются, Президент Чавес, один, продолжал оставаться защитником анти-империалистической политики. Его глубокая убежденность в необходимости такого противостояния выглядела ярким контрастом на фоне капитулянтства мнимых западных интеллектуалов «марксистского толка», которые неуклюжими аргументами оправдывали бомбежки НАТО в Югославии и Ливии, французское вторжение в Мали и одобрили совместное с Францией финансирование и вооружение Саудитами («Монархо-Социалисты») наемников, воюющих в Сирии. Всё те же «интеллектуалы», пребывающие в Лондоне, Нью-Йорке и Париже, которые патронировали Чавеса в качестве всего лишь «популиста» или «националиста» и сетовали, на то, что ему следовало бы прислушиваться к их лекциям и читать их книги, не рассуждая капитулировали, под прессингом масс медиа и капиталистической государственной системы, и поддержали «гуманитарные интервенции» (бомбежки НАТО)…, а затем оправдали свой оппортунизм невразумительным языком левых сект. Чавес противостоял давлению и угрозам НАТО так же, как и подрывной деятельности домашних оппонентов, мужественно артикулируя самые значимые принципы марксизма 20 и 21 века: нерушимое право угнетенных наций на самоопределение и безусловное неприятие империалистических войн. В то время, как Чавес говорил и действовал в защиту анти-империалистических принципов, многие из европейских и американских левых уступили в своей позиции относительно империалистических войн: массовых протестов фактически не было, «анти-военные» движения были кооптированы или исчезли, Британская «Социалистическая» Рабочая партия поддержала массированные бомбежки Ливии военными НАТО, французские «Социалисты» оккупировали Мали – при поддержке «Анти-капиталистической партии». Между тем, «популист» Чавес предложил гораздо более принципиальное понимание марксисткой практики, определенно более глубокое, чем его самоназначенные западные «наставники».
Никакой другой политический лидер кроме Чавеса, не говоря уж об исследователях левого толка, не сумел бы с большей остротой развить основные принципы анти-империалистической политики в эпоху глобальных империалистических войн, как это сделал Уго Чавес.
Предпринятая Чавесом программная и всеобъемлющая перестройка (реконфигурация) Венесуэлы из ее положения бедственного и несостоявшегося государства в динамичную страну всеобщего благосостояния воспринимается как поворотный пункт политэкономии 21 века. Успешное и полное изменение нео-либеральных институтов и стратегий, так же, как и национализация «командных высот в экономике» положили конец господству догмы эпохи Тэтчер-Рейгана, свято запечатленной в слогане: «Альтернативы нет» брутальной нео-либеральной политике (или TINA –
Чавес отвергал приватизацию – он вернул в госсобственность ключевые предприятия нефтяной отрасли, обобществил сотни капиталистических фирм и провел обширную программу аграрной реформы, включая наделение землей 300,000 семей.
Он поддерживал профсоюзные организации, помогал деятельности рабочего контроля на фабриках, в офисах чиновников и даже в кабинете своих министров. В Латинской Америке Чавес лидировал в понимании пост нео-либеральной эры, которую он видел с гораздо большей глубиной и более всеобъемлющими социальными переменами, чем другие. Он представлял себе переход от нео-либерализма к новому социальному государству всеобщего благоденствия в форме интернационального процесса и обеспечивал финансирование и политическую поддержку новым региональным организациям, таким, как ALBA, PetroCaribe и UNASUR. Чавес отвергал идею построения государства всеобщего благоденствия в одной стране и сформулировал теорию пост нео-либеральных перестроек, основанных на международной солидарности. Его оригинальные идеи и стратегии, относившиеся к пост нео-либеральному транзиту, ускользнули от внимания «кресельных» марксистов и галопирующих по социальным форумам неправительственных организаций ученых мужей, чьи несущественные «глобальные альтернативы» преуспели, главным образом, только в обеспечении субсидирования имперских фондов.
Посредством теории и практики Чавес продемонстрировал, что нео-либерализм вполне поддается реверсии, и это можно считать основополагающим прорывом в 21 веке.
Учрежденные и поддерживаемые США и Европой нео-либеральные режимы терпят крах под тяжестью самого глубокого со времен Великой Депрессии экономического кризиса. Массовая безработица вызвала широкие общественные выступления и восстания, а новые выборы привели к власти левоцентристские режимы в большей части Латинской Америки. Новые правительства отказались от нео-либеральной доктрины или, по крайней мере, заявили, что не будут признавать нео-либерализм. Большая часть новых правительств объявила о новом законодательстве и директивах, которые призваны обеспечить субсидирование программ бедности, внедрить финансовый контроль, произвести продуктивные инвестиции и при этом поднять минимальную заработную плату и стимулировать занятость. Однако лишь небольшая часть доходных предприятий была ре-национализирована. Обсуждение неравенства и концентрации богатства не было включено в повестку дня этих стран. Они сформулировали свою стратегию работы с инвесторами с Уол Стрита, локальными агро-минеральными экспортерами и кооптированными профсоюзами.
Чавес предложил совершенно иную альтернативу этой формы пост нео-либерализма. Он предложил социальное государство всеобщего благосостояния в качестве альтернативы правящей социо-либеральной ортодоксии левоцентристских режимов, при том, что он не отказывался работать с этими странами, продвигая идею Латиноамериканской интеграции и оппонируя путчистам, которых поддерживали США.
Чавес был лидером, давшим определение более социализованной альтернативы социальной свободы, так же как и олицетвоением совести, призывая своих союзников двигаться дальше.
Чавес открыл новую и в высшей степени оригинальную дорогу к социализму, основанному на свободных выборах, переформатировании военного образования, что гарантировало возможность защиты демократических и конституционных принципов, развитие центральных и местных средств информации. Он покончил с капиталистической масс медийной монополией и усилил гражданское общество как противовес спонсируемым США полувоенным организациям и пятой колонне элиты, не оставлявших намерения дестабилизировать демократическое государство.
Ни одному социально-демократически ориентированному президенту не удалось устоять против империалистической кампании дестабилизации в своих странах – ни Джагану в Гайане, ни Мэнли на Ямайке, ни Альенде в Чили. Чавес с самого начала осознал важность создания устойчивой правовой и политической структуры для успешной работы высшего исполнительного органа, для продвижения и развития организаций гражданского общества, а также ради возможности положить конец американскому проникновению в госаппарат (армию и полицию). Чавес ввел в практику социально-мотивирующие программы, которые обеспечили лояльность и активную преданность большинства общества и, одновременно, ослабили экономические рычаги политической власти, долгое время находившиеся в руках капиталистического класса. В результате политические лидеры Венесуэлы, солдаты и офицеры, верные своей конституции и народу, раздавили кровавый, реакционный путч, покончили с локаутами и референдумом, спонсированным американцами и перешли к выполнению дальнейших радикальных социо-экономических реформ в длительном процессе кумулятивной социализации.
Самобытность Чавеса в определенной степени была результатом проб и ошибок, но это был его «экспериментальный метод»: его точное понимание и реакция на отношение людей и их поведение были глубоко укоренены в венесуэльской истории расовой и классовой несправедливости и революционности народа. Чавес, более кого бы то ни было из предшествующих лидеров-социалистов, путешествовал по стране слушал и говорил с венесуэльцами разной классовой принадлежности о проблемах их повседневной жизни. Его «метод» заключался в том, чтобы перевести микро знание в макро программные перемены. На самом деле, он представлял собой антипод зарубежных местных интеллектуальных всезнаек, которые в буквальном смысле слова снисходили до людей и считали себя «хозяевами мира»… по крайней мере, в микромире левой академии, взращенных на внутренней кухне конференций на тему социализма и обращенных к самим себе монологах. Смерть Уго Чавеса оплакивали миллионы в Венесуэле и сотни миллионов во всем мире, потому что путь в социализм был и их дорогой тоже; он прислушивался к их запросам и эффективно отвечал на них.
Более 13 лет Чавес оставался президентом-социалистом вопреки широкомасштабной, постоянной, ожесточенной оппозиции и финансовому саботажу Вашингтона, местной экономической элиты и масс медийным могулам. Чавес способствовал такому росту политического сознания народа, что оно мотивировало миллионы трудящихся и обеспечило такую верность конституции со стороны армии, что это позволило в 2002 году раздавить кровавый путч бизнеса и военной хунты, инспирированный США. Чавес регулировал социальные изменения в соответствии с реалистичной оценкой нагрузки, которую могут выдержать политические и правовые структуры. Прежде всего, он обеспечил лояльность армии тем, что прекратил миссии американских «советников» и зарубежную империалистическую идеологическую обработку, заместив эту деятельность интенсивными курсами по истории Венесуэлы, гражданской ответственности и крайне необходимой связи между обществом и армией при достижении общенациональной цели…
Политика национальной безопасности Чавеса базировалась на демократических принципах и, кроме того, на ясном понимании наличия серьезных угроз суверенитету Венесуэлы. Ему успешно удалось гарантировать как национальную безопасность, так и демократические права и политические свободы своих граждан – подвиг, который вызвал восхищение и зависть специалистов по конституционному праву у граждан США и Европейского Союза. В полном противоречии с таким типом развития политических свобод Президент США Обама получил полномочия убивать американских граждан, основываясь на секретной информации, внутри и за пределами своей страны. Его администрация уже убивала американских граждан и их детей, ставших «нацеленными мишенями», заключала в тюрьмы других без всякого суда, сейчас на более, чем 40 миллионов американцев заведены секретные файлы. Чавес никогда не принимал на себя подобных полномочий и никогда не убивал и не пытал ни единого жителя Венесуэлы. В Венесуэле около дюжины заключенных, осужденных в открытых процессах венесуэльских судов за чудовищные акты подрывной деятельности, не входят ни в какое сравнение с десятками тысяч заключенных в американских тюрьмах, секретно и ложно обвиненных как мусульмане или латиноамериканские иммигранты. Чавес отвергал государственный террор; в то время, как Обама учредил специальные команды убийц на территориях более 70 стран. Обама поддерживает произвольные полицейские вторжения в дома и рабочие помещения «подозреваемых», ссылаясь на «секретные свидетельства», в то время, как Чавес терпеливо относился к деятельности известных оппозиционных партий, получавших финансирование зарубежных организаций – ЦРУ, например. Одним словом, Обама использует «национальную безопасность» для того, чтобы нарушать демократические свободы, в то время, как Чавес поддерживал и защищал демократические свободы и налагал конституционные ограничения на аппарат национальной безопасности.
Чавес искал мирного дипломатического разрешения конфликтов с враждебными соседями, такими как Колумбия, которая дала приют 7 военным американским базам – потенциальному плацдарму для американской интервенции. Наконец, в настоящий момент Обама вовлечен в открытые военные действия, по крайней мере, в 7 странах мира и замышляет скрытые враждебные действия против дюжины других.
Наследие Чавеса многосторонне. Его вклад оригинален, он практический и теоретический при этом универсально уместен. Он продемонстрировал, «теоретически и практически», как небольшая страна может защитить себя от империализма, сохранить демократические принципы и внедрить в жизнь продвинутые социальные программы. Его стремление к региональной интеграции и продвижение этических стандартов в управлении страной дают абсолютно пригодные для дела примеры в капиталистическом мире с погрязшими в коррупции политиками, которые одной рукой урезают прожиточные стандарты для большинства народа, а другой обогащают плутократов.
Неприятие Чавесом доктрины Буша-Обамы относительно использования «государственного терроризма для борьбы с терроризмом», его убежденность в том, что корни насилия лежат в социальной несправедливости, экономическом мародерстве и политическом угнетении и, наконец, его вера в то, что разрешение сущностных проблем и есть, на самом деле, дорога к миру, составляют этикополитический принцип выживания человечества.
Смотря в лицо угрозе имперской контрреволюции и не теряя решимости оставаться с угнетенными всего мира, Уго Чавес входит в мировую историю, как завершенный политический лидер, со статусом самого гуманного и многогранного лидера нашей эпохи: человек Возрождения, пришедший в 21 век.
Так говорил Чавес
Восстание против Империи
Представители правительств мира, доброе утро всем вам. Сначала я хотел бы призвать тех из вас, кто еще не прочел эту книгу, прочесть ее. Это книга Ноама Хомского, одного из самых престижных американских и мировых интеллектуалов, это одна из его недавно вышедших книг, «Гегемония и Выживание: Империалистическая стратегия США»
Гегемонистские претензии американской империи подвергают опасности само выживание человеческого рода. Мы продолжаем предупреждать вас об этой опасности, и обращаемся к народам Соединенных Штатов и мира остановить эту угрозу, которая словно меч, занесенный над нашими головами. Я предполагал обсудить эту книгу подробнее, но ради экономии времени
Она читается легко, это очень интересная книга, я уверен госпожа
Дьявол в родном доме. Дьявол, дьявол собственной персоной в родном доме.
И дьявол приходил сюда вчера. Да, вчера он был здесь. Прямо здесь
Вчера, дамы и господа, с этой трибуны президент Соединенных Штатов, господин, которого я называю дьяволом, говорил так, как если бы он владел миром. В полном смысле этого слова. Как хозяин мира.
Думаю, стоило бы вызвать психиатра для того, чтобы проанализировать вчерашнее заявление президента Соединенных Штатов. В качестве выразителя интересов империализма, он пришел поделиться своей панацеей, попытаться сохранить существующую систему господства, эксплуатации и грабежа народов мира.
Это можно было бы сделать сценарием фильма Альфреда Хичкока. Я мог бы даже предложить название: «Рецепт дьявола».
Как глубокомысленно и ясно пишет Хомский, американская империя делает все возможное для консолидации своей системы доминирования. И мы не можем позволить ее делать этого. Мы не можем допустить консолидацию мировой диктатуры.
Речь опекуна мира наполнена цинизмом, лицемерием, имперской фальшью, пропитана стремлением иметь контроль над всем.
Они говорят, что хотят навязать демократическую модель. Но это их демократическая модель. Это ложная демократия элит, я бы сказал, очень оригинальная демократия, навязанная оружием и бомбами.
Какая странная демократия. Аристотель и кто-либо другой, кто стоит у истоков демократии, навряд ли бы признали ее.
Какую демократию можно навязать с помощью морских пехотинцев и бомб?
Вчера президент Соединенных Штатов сказал нам здесь в этом зале, и я цитирую его: «Куда бы вы ни посмотрели, вы слышите экстремистов, которые говорят, что можно спастись от бедности и вновь обрести чувство собственного достоинства посредством насилия, террора и мученичества».
Куда бы он ни посмотрел, ему видятся экстремисты. И ты, мой брат – он смотрит на цвет твоей кожи и говорит – о! вот где экстремист. Эво Моралес, достойный президент Боливии в его глазах экстремист.
Империалисты видят экстремистов повсюду. Но мы не экстремисты. Просто мир просыпается. Люди поднимаются с колен.
У меня такое чувство, дорогой хозяин мира, что вы проживете остаток своих дней в кошмаре, потому что все мы поднимаемся с колен, все те, кто восстает против американского империализма, кто выступает за равенство и уважение суверенитета народов.
Да, вы можете называть нас экстремистами, но мы восстаем против империи, против модели господства.
Потом президент сказал – сам сказал: «Я хочу прямо обратиться к населению Ближнего Востока, сказать, что моя страна хочет мира».
Это правда. Если пройтись по улицам Бронкса, если походить по Нью-Йорку, Вашингтону, Сан-Диего, Сан Антонио, Сан-Франциско и спросить людей – граждан Соединенных Штатов – чего хочет их страна? Хочет ли она мира? Они скажут, что хочет.
Но власть не хочет мира. Власть в Соединенных Штатах не хочет мира. Она стремится продолжать использовать систему эксплуатации, грабежа, гегемонии посредством войны.
Она хочет мира. Но что происходит в Ираке? Что случилось в Ливане? Палестине? Что угрожает Венесуэле – я имею в виду новые угрозы против Венесуэлы, Ирана?
Он обратился к народу Ливана. Многие из вас, сказал он, были свидетелями того, как ваши дома и сограждане попали под перекрестный огонь. Какой цинизм, не находите? Какая способность лгать со стыдливым видом. На Бейрут летели бомбы с миллиметровой точностью? Это что перекрестный огонь? Он, наверное, имеет в виду вестерн, в котором стреляют с бедра, и кто-то обязательно попадает под перекрестный огонь.
Это империалистическая, фашистская, террористическая империя и Израиль стреляет в палестинских и ливанских жителей. Вот, что случилось. А теперь мы слышим, «Мы страдаем, потому что видим разрушенные дома».
Президент пришел с обращением к народам – народам мира. Он пришел, чтобы сказать – я взял с собой некоторые документы, потому что сегодня утром я читал некоторые заявления – я вижу, что он говорил с людьми из Афганистана, Ливана, Ирана. И он обратился ко всем этим людям одновременно.
Но интересно, точно так же как президент Соединенных Штатов обращается к народам мира, чтобы сказали эти народы ему, если бы у них была возможность взять слово? Что им следовало бы сказать?
Я думаю, у меня есть слабое подозрение, что думают народы юга, угнетенные народы. Они бы сказали, «Империалист-янки, проваливай к себе домой». Я думаю, именно это сказали бы они, получив микрофон, если бы они могли ответить в один голос американским империалистам.
И поэтому, госпожа Председатель, мои коллеги, мои друзья в прошлом году мы пришли в этот же зал, что повторяется вот уже на протяжении восьми лет и говорили о том, что сейчас подтвердилось – полностью, полностью подтвердилось.
Я не думаю, что кто-либо в этом зале будет защищать систему. Давайте признаем, давайте будем честными. Система ООН, родившаяся после Второй мировой войны рухнула. Она бесполезна.
О да, это конечно хорошо собирать нас всех вместе один раз в год, видеть друг друга, делать заявления и подготавливать разнообразные длинные документы, слушать хорошие выступления, как вчерашнее выступление Абэля или президента Муллы. Конечно, для таких целей система ООН хороша.
И всегда много выступлений – мы много услышали, например, от президента Шри-Ланки и чилийского президента.
Поделиться книгой: