«Снег», укротивший «Тайфун»

Я окончательно решился истребить еврейско-большевистскую власть и интеллигенцию в Советской России».

* * *

Надо сказать, что немцы планировали в случае выведения с помощью авиации Великобритании из войны сосредоточить все усилия на вторжении в Советскую Россию согласно плану «Барбаросса». Налеты немецкой авиации на Москву летом 1941 года трудно сравнимы с «Блицем». Эти налеты являлись составной частью наземной военной операции «Тайфун», поэтому не носили столь массированного характера.

Интересна и другая деталь – в то время несколько британских экспертов и советников прилетали в Москву, чтобы помочь советским властям организовать противовоздушную оборону столицы на основе опыта, в том числе и печального, приобретенного Британией во время защитных операций.

Благоприятным моментом для нас была сравнительная дальность аэродромов люфтваффе от советской столицы по сравнению с английской.

В декабре 1940 года фюрер заявляет:

– Через три недели мы будем в Петербурге. Красная армия – это всего-навсего пустяк. Наша задача в отношении России: вооруженные силы разгромить, государство ликвидировать.

Не смог он уничтожить СССР, за него это сделали «внутренние немцы» и «партийные вожди» в 1991 году, которые хотели власти, тронов, больших денег и высших титулов любыми путями, апеллируя к финансово-банковской зарубежной аристократии, боявшейся СССР и желающей его разгрома.

На июньском (1983 года) Пленуме ЦК КПСС, прервав выступление К. У. Черненко, Генсек ЦК КПСС Ю. В. Андропов неожиданно заявил:

– Да, кстати, мне известно, что в этом зале находятся люди, которые позволяют в беседах с иностранцами распространять ненужную и вредную для нас информацию.

Я не буду сейчас называть фамилии, товарищи сами знают, кого я имею в виду. И пусть они запомнят, что это – последнее предупреждение им.

«Последнее предупреждение» действительно оказалось последним, но только для Ю. В. Андропова.

В книге «Разгром Советской державы. От «оттепели» до «перестройки» А. П. Шевякин писал:

«В связи с этим обратите внимание на следующий момент: мог ли Андропов предположить, что от него избавляются как от ненужного человека на посту Генерального секретаря? Вполне. Человек он, судя по многому – описаниям очевидцев, его решениям и достижениям, – был далеко не глупый. В таком случае он мог предположить, что избавляются от него в пользу М. С. Горбачева.

Тогда логичным становится и ухудшение отношений между ними, о котором сообщается следующее:

«Горбачев после смерти Брежнева и избрания генсеком Андропова стал везде говорить, что они с ним большие друзья, дружат семьями и так далее. Зная подноготную этой ситуации, могу сказать, что это был большой блеф. Если первое время после переезда Горбачева в Москву Андропов относился к нему лояльно (именно лояльно, не более), то потом отношения изменились до такой степени, что он перестал Горбачева принимать».

Это отступление от темы автор вынужденно вставил из-за той смуты, которая сеялась в периоды горбачевской «перестройки» и ельцинского «реформаторства», похоронившие некогда единое Отечество, которое не смог одолеть Гитлер.

* * *

К 22 июня 1941 года у границ СССР было сосредоточено и развернуто три группы возглавляемых фельдмаршалами армий (всего 181 дивизия, в том числе 19 танковых и 14 моторизованных, и 18 бригад), поддерживаемых тремя воздушными флотами:

в полосе от Черного моря до припятских болот – группа армий «Юг» Рундштедта (44 немецкие, 13 румынских дивизий, 9 румынских и 4 венгерские бригады);

в полосе от припятских болот до Гольдапа – группа армий «Центр» фон Бока (50 немецких дивизий и 2 немецкие бригады);

в полосе от Гольдапа до Мемеля – группа армий «Север» Лееба (29 немецких дивизий).

Вот такая махина внезапно обрушилась на нашу страну. О том, как немцы оказались под Москвой, знает и млад и стар. О страшном нашем отступлении написано много книг, мне же хотелось бы остановиться на операции фашистов, стоящей, наверное, второй по важности после «Барбароссы», – операции «Тайфун», нацеленной на захват Москвы.

Эту операцию поручили провести группе армий «Центр», полностью состоящей из немецких соединений и частей во главе с убежденным монархистом Федором фон Боком, для которого, как и для Гитлера, Версаль был главным злом Германии.

В войне против Франции в 1940 году его группа армий «Север» действовала на второстепенном направлении, тем не менее именно фон Боку выпала честь вести переговоры о капитуляции с бельгийским королем Леопольдом. Кроме того, именно ему Гитлер поручил принимать парад немецких войск в Париже. Через месяц он из рук фюрера получит фельдмаршальский жезл. Надо сказать, что Гитлер прислушивался к рекомендациям и советам опытного полководца, недаром он поручил ему взятие неприятельской столицы.

В начале августа 1941 года в полевом штабе Гитлера «Волчье логово» озаботились обстоятельствами низких темпов блицкрига. Образовался разрыв между двумя основными наступающими группировками вермахта – войсками Бока и Рундштедта. Поскольку группа армий «Юг», как писал в своих мемуарах экс-фельдмаршал Фридрих Паулюс, «значительно отстала от группы армий «Центр», то дальнейшее продвижение последней в направлении Москвы было чревато опасностями». Рундштедт просил у ставки помощи для уничтожения противника в Восточной Украине, в частности, 2-й танковой группы Гудериана и 2-й полевой армии, которые подчинялись фон Боку. Он со всей своей настойчивостью военного стратега доказывал, что, если не уничтожить эти войска противника поворотом двух армий на юг, может встать вопрос «быть или не быть всему походу на Восток».

Один из видных сотрудников абвера, начальник 2-го отдела абвера и ближайший сотрудник Канариса – генерал-майор Лахузен в конце августа записал в дневнике:

«Канарис, вернувшись из ставки фюрера, сообщает, что там царит нервное напряжение. Все больше выясняется, что русская кампания не идет согласно правилам игры: что, вопреки ожиданиям, война идет не к внутреннему краху большевизма, а к его укреплению. Канарис особо отмечает, что начинают сваливать вину на разведку, утверждая, что она не была осведомлена о силе способности Красной Армии».

Фон Бок противится дробить свою группу армий.

Победы, как правило, во все времена приписывали себе полководцы, а поражения сиротски вешались на армейских разведчиков.

Гитлер для выяснения обстановки посылает к фон Боку фельдмаршала Кейтеля. Он собрал генералов и в ходе беседы пришел к выводу, что «нельзя менять правила игры и надеяться при первых же трудностях на иждивенчество», что «глубокие оперативные охваты в соответствии с теоретическими разработками генерального штаба были правильными на западе при уязвимости флангов и слабой воле противника к сопротивлению. Но по отношению к русским они не приводят к полному успеху».

– Русские то и дело наносят крупными силами удары по нашим охватывающим флангам, – заметил один из генералов. – Они сковывают наши силы, ускользают от окружения и полного уничтожения.

– Пора самим позаботиться о своих флангах, где создается угроза со стороны частей и соединений Красной Армии. А для этого нужно наладить как следует нашу разведку, – зло подметил фон Бок. – Да, помощь нужна там и тогда, где и когда создается безвыходное положение. Нечего паниковать – нужно воевать и придерживаться указаний директивы.

– Но фюрер, дорогой мой друг, – Кейтель повернулся в сторону фон Бока, – рекомендует часть ваших сил повернуть на юг.

– Не часть, а значительную часть, – огрызнулся фон Бок. – Рундштедт просит и даже уже требует у меня Гудериана. Это может обернуться катастрофой.

– Паниковать не следует, – вставил Кейтель. – Мне более предпочтительны доводы офицеров и генералов вашей группы.

– Благодарю, – вымолвил фон Бок. – Передайте, что нефть и уголь важен и нужен Германии, но более необходима Берлину победа за Москву. Здесь конец большевизму.

В тот же день Кейтель под впечатлением откровенных бесед с фон Боком и выясненной обстановки улетел в ставку для доклада фюреру…

* * *

Осенние дни конца сентября – начала октября 1941 года на Брянщине и в Подмосковье выдались холодными. Немцы в своем весенне-летнем обмундировании зябли в окопах, продуваемых кинжальными ветрами. Гитлеровцы 30 сентября пошли в наступление в полосе Брянского фронта, а 2 октября – на центральном направлении. Загудели дизеля танковых моторов, залязгали гусеницы по мостовым городов, проселочным дорогам и полевому бездорожью. За танками уверенно пошла немецкая пехота.

Так начал осуществляться план военной операции под кодовым названием «Тайфун», предписанный директивой ОКВ № 35 и подписанный Гитлером 6 сентября 1941 года. По существу, это была решающая операция против группы соединений и частей Красной Армии, ведущих бои западнее Москвы.

В директиве, в частности, говорилось:

«Операцию против группы армий Тимошенко подготовить таким образом, чтобы по возможности быстрее (конец сентября) перейти в наступление и уничтожить противника, находящегося в районе восточнее Смоленска, посредством двойного охвата, осуществляемого в общем направлении на Вязьму, при наличии мощных танковых сил, сосредоточенных на флангах».

Рисунок сентябрьских событий, написанных «Тайфуном», был таков.

Нанося удар по войскам Брянского фронта из районов Шостка, Глухов в направлении на Орел и в обход Брянска с юго-восточных районов области, 30 сентября 2-я танковая группа противника начала операцию под кодовым названием «Т».

Наши 3, 13 и 50-я армии оказались в кольце и вынуждены были, неся потери, прорываться из окружения.

Части 24-го корпуса и 4-й танковой дивизии из группы Гудериана устремились от Орла к Туле. В районе Мценска они натолкнулись на ожесточенное сопротивление 1 – го особого стрелкового корпуса генерала Д. Д. Лелюшенко, в состав которого входили 4-я и 11 – я танковые бригады (тб), 6-я стрелковая дивизия (сд) и 201-я воздушно-десантная бригада (вдбр).

Активное использование подвижной обороны, сложные погодные условия и стойкость наших бойцов задержали противника на неделю и дали возможность подготовить оборону Тулы. За эти и последующие умелые действия в ходе оборонительных боев под Москвой 4-я танковая бригада была преобразована в 1-ю гвардейскую танковую бригаду (гв. тбр).

Танковый маэстро Гудериан вспоминал об этих днях:

«2-я танковая армия продолжала наступление на Тулу. Единственная дорога, по которой могли двигаться наши войска, шоссе Орел – Тула, оказалась малопригодной для движения тяжелых автомашин и танков и через несколько дней была окончательно разбита. Кроме того, русские, являющиеся мастерами в области разрушения, взорвали при отходе все мосты, а на более узких местах заминировали обширные участки местности вдоль дорог. Чтобы хоть как-нибудь обеспечить подвоз войскам, приходилось сооружать настилы длиной в несколько километров из бревен…»

Но, несмотря на эти обстоятельства, поршень «Тайфуна» продолжал упорно двигаться на Москву.

Глава 5

Перл-Харбор

Немецкий «Тайфун» продолжал бушевать на осенне-зимних просторах Подмосковья. А в другом краю России – на побережье Тихого океана и в его акватории Япония, как член «оси», внимательно следя за битвой под Москвой, готовилась к схватке на два фронта. Во-первых, «северное» планирование – захват Приморья, Северного Сахалина и Сибири – продолжало оставаться для нее актуальным, а во-вторых, она разворачивала боевые действия по нейтрализации Тихоокеанского флота США, для того чтобы обеспечить свободу действий японской армии и флота в Юго-Восточной Азии.

Самураев, возомнивших себя законными хозяевами юговосточных территорий, давно беспокоило присутствие американских военно-морских баз в силу далеко идущих планов по вытеснению янки и европейских колонизаторов из этого региона.

У японцев был вполне объяснимый резон вести себя смело: большая часть Европы уже была захвачена Германией. Западные земли СССР тоже стонали под оккупацией. Вермахт рвался к Москве, заявляя, что вот-вот она будет взята и Советский Союз как территориально большая держава прекратит свое существование.

Все это придавало сил и уверенности японцам, потому что маячила корысть решения остро стоящих продовольственных проблем через захваченные территории, энергетические ресурсы и промышленные предприятия.

Со взятием советской столицы немцами японцы готовились открыть второй фронт на Дальнем Востоке, чтобы помочь своим германским друзьям, ставшим снова сильными после поражения в Первой мировой войне. А ведь тогда они предали Берлин ради выгоды. Недаром говорится: выгоды – на час, принципы – на века.

Японцы знали слова ненавистного им Конфуция «когда исходят из выгоды, то множат злобу». Но это их не волновало. Они были уверены, что Германия победит Советский Союз и станет мировой сверхдержавой. На очереди будет расправа с Великобританией. Для такого хода развития у Третьего рейха были все основания – Европа находилась у него в кармане.

В конце сентября 1941 года командующий императорским флотом Страны восходящего солнца адмирал Исороку Ямамото вызвал своего коллегу по морским делам вице-адмирала Тюити Нагумо и поставил задачу сколотить ударное соединение японского императорского флота для проведения одной очень важной операции.

– Сведения о проведении этой операции, как понимаете, совершено секретные, – подчеркнул Ямамото, – стратегический рисунок ее будет вам доведен несколько позже. Скажу одно: речь идет о военной базе США в гавани на острове Оаху – Перл-Харбор. Сейчас, как приказал наш премьер-министр и министр армии генерал Тодзио, надо подготовить не только список кораблей, но и сами корабли, которые способны решить важную задачу за пределами империи.

– Срок… Какой срок вы мне даете? – спросил несколько озадаченный Нагумо.

– Две недели.

– Ясно, господин Ямамото.

– Достаточно?

– Да!

Перед походом адмирал флота снова пригласил Нагумо и обнародовал основные детали операции, которая значилась под кодовым названием «Z».

– Теперь я вам могу довести подробности. Точка сбора эскадры в заливе Танкан. Надо сделать так, чтобы корабли с разных баз скрытно покинули свои гавани, а потом собрались вместе. Следует подойти к Гавайям с севера, со стороны США, – с этого района американцы не ждут нашего нападения. Ваша задача – незаметно подобраться к базе и нанести внезапный массированный удар авиационным объединением по американским кораблям, береговым сооружениям и самолетам в Перл-Харборе, – тихо, словно боясь, что кто-то услышит содержание секретной операции, говорил Исороку Ямамото. – Кстати, доложите о степени готовности мини-субмарин.

– Они уже несколько дней, как загружены в подводные лодки – матки. Экипажи проинструктированы, торпедные аппараты и сами торпеды проверены.

– Хорошо, действуйте! Но только знайте: успех операции, кроме всего прочего, определен режимом секретности. Каждого участника возьмите на учет, – поэтому теснейший контакт с офицерами контрразведки. Утечка информации должна быть исключена.

– Так точно, мой адмирал…

Так кто же такой Исороку Ямамото?

Прежде всего, он являлся главкомом Объединенного императорского флота Японии. В 1919–1921 годах прошел учебу в военно-морском колледже США и Гарвардском университете. Потом закончил Академию ВМФ Японской империи. Думаю, не без влияния учебы в США он был противником Берлинского пакта с Германией. Ямамото считал, что Германия «затащит Японию в омут опасной войны, а потом и поражения». Но, будучи верным долгу и императору, он вынужден исполнять приказы сверху.

Звание адмирала флота и маршала Японии ему было присвоено посмертно 18 апреля 1943 года. Он погиб во время инспекционного вылета на фронтовые позиции в район Соломоновых островов. Его самолет был сбит американским истребителем Локхид Р-38 «Лайтнинг», барражировавшим в составе группы в этом районе.

Ямамото, один из немногих, кто трезво оценивал шансы Японии в войне против США:

«Если разовьется военный конфликт между Японией и Соединенными Штатами, будет недостаточно захвата Гуама и Филиппин, и даже Гавайских островов и Сан-Франциско. Нам будет нужно маршировать до самого Вашингтона и подписать капитуляцию Америки в Белом доме.

Я сомневаюсь, что наши политики, которые говорят о японско-американской войне с такой беззаботностью, уверены в победе и готовы принести нужные жертвы».

И все же еще раз подчеркнем, он был самураем – верным долгу, чести и императору. Ямамото считал, что погибнуть за императора и за Родину – это наивысшая честь для военного человека.

«Цветы восходят в поле, – говорил он, – где прошел тяжкий, храбрый бой. Жизнь и смерть одного человека ничего не значит. Империя превыше всего. Как говорил Конфуций, «можно раздавить киноварь, но нельзя лишить ее цвета; можно сжечь цветы, но нельзя уничтожить их запах».

Враги могут уничтожить мое тело, нередко подчеркивал адмирал, но они никогда не смогут покорить мою волю.

Вот таким был адмирал Ямамото…

* * *

Ударное соединение японского императорского флота под командованием вице-адмирала Тюити Нагумо 26 ноября 1941 года по приказу командующего флота Исороку Ямамото под покровом ночи, с соблюдением радиомолчания неожиданно покинуло базу в заливе Хитокаппу на Курильских островах и направилось кружным путем к Гавайским островам. В японском авианосном соединении находились шесть авианосцев: «Акаги», «Хирю», «Кага», «Секаку», «Сорю» и «Дзюйкаку».

На кораблях размещался 441 самолет, в том числе истребители, торпедоносцы, штурмовики и пикирующие бомбардировщики. Эскорт авианосцев составляли 2 линкора, 2 тяжелых и 1 легкий крейсер, 11 эсминцев и 6 подводных лодок.

Маршрут японской небольшой боевой эскадры составлял более шести тысяч километров. За время похода корабли Нагумо встретились с жесточайшими штормами, но к намеченной цели прибыли. Это произошло 7 декабря 1941 года. Разведка военно-морского флота США «потеряла» японские авианосцы.

У причалов гавани Перл-Харбора находилось, по одним данным, 93, по другим – 96 судов разных классов. На аэродромах Гавайских островов номинально было 394 военных самолета.

Рано утром боевые машины с японских авианосцев нанесли удары по аэродромам на острове Оаху и по кораблям, стоящим у причалов в гавани Перл-Харбора. Для того чтобы сохранить больше своих самолетов, взлетающих с авианосцев, адмирал Тюити Нагумо отдал приказ провести налет, состоящий из двух волн. Такая тактика принесла психологический эффект. После первого огненного смерча янки посчитали, что больше налетов не будет, и, естественно, бросились на помощь раненым, разбирать завалы, тушить пожары, вытаскивать из огня имущество и неразорвавшиеся боеприпасы.

Зенитчики тоже отошли от своих орудий и стали выполнять второстепенные, но логически вполне объяснимые функции в такой ситуации, когда полыхали огни больших пожаров, стонали раненые и тонули соотечественники, – надо было помогать друг другу.