Уйти и не вернуться

Иван Витальевич Безродный

Уйти и не вернуться

— Иди ко мне, черт тебя подери! — Василий грохнул кулаком по столу и качнулся, чуть не свалившись с колченогого стула. Он уже успел набраться остававшейся со вчерашнего дня водкой.

Катерина с ненавистью посмотрела на него, но подошла, гордо откинув волосы в сторону.

— Ну? — она исподлобья взглянула на него, словно на кучу дерьма.

— Не «ну», — рыкнул он, — а «слушаюсь и повинуюсь, мой господин», яс-с-сно? И не смотри на меня так, не с-с-смотри! Ненавижу, когда ты так смотришь на меня!

Она презрительно скривила губы. Подонок! Боже мой, ну что у нее за жизнь такая, за что ей такие мучения, за какие такие прегрешения?!

— Вот что, — важно молвил муж, — сгоняй-ка за бутылкой. Быстро.

Он попытался схватить ее за руку, но она отскочила. В ее темных, красивых глазах с поволокой мелькнула молния.

— Не трогай меня!

— Ох-ох, какие мы неженки, вы только посмотрите! — скорчил рожу Василий. — Ладно, ладно, успокойся… Вот, — он достал из кармана мятой ковбойской рубахи замызганную десятку, — пива возьми. Надо же мне догнаться или нет?! «Афанасия» там или «Толстяка»… Ну, ты знаешь, не мне тебя учить, ха! Гы-гы-гы! — Он мерзко загоготал.

Так и убила бы его сейчас на месте! — с ненавистью подумала Катерина, но на ее лице не отразилось ничего. Свои истинные чувства она давно научилась скрывать.

— Хватит тебе уже! И так готовый! У меня стирки полно. А тебе завтра на работу и…

— Заткнись, — почти ласково сказал Василий. — Потом достираешь. Бери деньгу и марш в магазин!

Она вырвала у него из рук бумажку.

— Ты же говорил, что у тебя нет денег, — сказала она, — вчера, когда мы часы хотели в ремонт отдать…

— А с-с-сегодня есть! — снова заржал Василий. — Рож-ж-жаю я их, сечешь, дорогуша? Ох, как я мучался сег-г-годня но-о-очью… Д… думаешь, это так просто?! Ты — детей, а я вот — бабки…

Катерина моментально вспыхнула. По причине бесплодия Василия, заработанного на почве беспробудного пьянства, детей у них не было, да она и не желала от этого урода ребенка. Но… когда Катерина видела на улице или по старенькому телевизору веселых, резвящихся малышек, когда у Маринки, лучшей ее подруги, родилась сначала одна дочка, а потом и вторая, она готова была волком выть, головой биться об стену, даже идти, как говориться, «налево», но…

— Не стой столбом, — зло процедил Василий, прервав ее горестные раздумья, — время идет!

— Через десять минут, — отрезала она. — Подождешь, ничего с тобой не случится!

— Вот и славненько, — криво улыбнулся муж и сильно ущипнул ее за ягодицу. — Какая классная у тебя попка! Небось, заглядываются на тебя всякие лохи, а?

— Мерзавец… — тихо произнесла Катерина и пошла в свою комнату.

— Что ты сказала? — угрожающе осведомился Василий.

— Я говорю, сейчас схожу, — равнодушно ответила она, не поворачивая головы.

— Ну-ну, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, хмыкнул он. — Я ей, видите ли, комп… комплименты направо и налево раздаю, а она еще и к… кочевряжится! Выдра!

Она силой захлопнула за собой дверь. Как же она устала от всего этого, Боже! Катерина подошла к большому овальному зеркалу и долго всматривалась в свое отражение. Худое, изможденное лицо, синяки под глазами, рано появившиеся морщины. Куда подевалась ее неписанная красота?! Катерина еще помнила, как когда-то каждый мужчина на улице оглядывался ей вслед, провожая долгим недвусмысленным взглядом.

Она взяла расческу и долго, сосредоточенно расчесывала свои длинные, шелковистые волосы цвета вороньего крыла. Пожалуй, это единственное, что осталось у нее ценного и красивого, нетронутого тяжелой жизнью, не задавленного бытом, горестями и слезами, неудачами и несбывшимися мечтами. Нет, совсем не такой представлялась ей когда-то супружество с Василием Родамайте.

Замуж Катерина вышла в неполные двадцать один, когда еще жила с папой и мамой в Сызрани. Вышла по любви, по крайней мере тогда ей так казалось. Василию было двадцать три. Он был большой, очень большой — про таких говорят просто — «шкаф». Его мать владела крупным продовольственным магазином, но официально директором числился Василий, который вел беспутный образ жизни, швыряя мамиными деньгами направо и налево. Друг друга они знали практически с детства, так жили не только в одном доме, но и в одном подъезде. Катерина росла несколько замкнутой девочкой, водилась в основном с мальчишками и пользовалась среди них уважением и вниманием. Со сверстницами она не особо ладила, хотя никак не могла взять в толк, почему же так происходило. Ее увлечения сводились к посиделкам на лавочке во дворе, прогулкам в городском сквере с единственной подругой, да сидением перед телевизором. Учеба давалась ей с трудом и ужасно тяготила. Окончив кое-как школу, она поступила, сама не зная зачем, в медицинский колледж. Первый год она все мечтала, что ее выгонят за хроническую неуспеваемость и дерзость с преподавателями, но этого, как ни странно, не произошло. Молодой, худой, как щепа, директор учебного заведения частенько поглядывал на нее томным взглядом, но она старалась не замечать его. Днем, как правило, она спала, а потом, после девяти, скрепя сердце, садилась за уроки, в конце концов, ложась спать заполночь. Жизнь текла медленно и скучно. Денег постоянно не хватало. Каждый день, чуть ли не под расписку мать выдавала червонец-другой, чтобы она пообедала в столовой колледжа, а знакомые парни, с которыми она поддерживала контакт все реже и реже, никогда ее не водили даже в кино или какой-нибудь танцевальный клуб, сами охочие до дармовщинки. В конце концов, она осталась наедине сама с собой. Спасительного просвета видно не было, как Катерина, тогда еще Катюшка, не вглядывалась с надеждой в свое наиболее вероятное будущее.

А потом совершенно случайно Катерина познакомилась с Андреем. Он был старше ее на пять лет, но эта разница никак не сказывалась на их отношениях. Они были весьма близки по духу, мировоззрению, мыслям по поводу и без повода. Они часами могли болтать по телефону, рассказывая о себе, своих привычках, смешных случаях, неудачах и планах на будущее, они ходили в кино, на Волгу, выставки и презентации, концерты и демонстрации. Он был беден — ни машины, ни трехкомнатной квартиры. Жил один, снимая малосемейку. Но разве в этом дело? С первой минуты этот невысокий, улыбчивый парень по уши влюбился в нее, и ей он тоже очень нравился. Андрейка был для нее как старший брат, почти как отец, но… По-настоящему она так и не смогла его полюбить, хотя их отношения и зашли одно время достаточно далеко. Она терзалась этим, старалась изо всех сил, но ничего не выходило. В свои девятнадцать она еще не знала, что такое любовь…

Катя чувствовала себя ужасно виноватой, потому что Андрей страдал, очень сильно страдал, особенно когда их встречи стали редкими, и общение свелось лишь к виноватым извинениям по телефону. Она сознательно отталкивала его от себя. Пусть он успокоится, думала она, пусть он найдет себе другую, не нужно страдать, не нужно… Однако полностью порвать Катя с ним не могла. Ей нужен был Друг, и он был именно тем человеком. Она не могла бросить Андрейку, пусть и для его же блага.

Потом у него появились другие знакомые девушки, и она знала о них, почему-то жутко ревнуя его к ним. Но он все равно звонил ей, признавался в любви, клялся, умолял, звал замуж, уже зная, что пути назад нет… Она плакала. Он плакал тоже.

Через полтора года Андрей уехал в Москву. Навсегда. Присылал большие письма, красочные открытки, иногда звонил, и каждый его звонок был для нее просто праздником. Но это было и все. А тут судьба свела ее с Василием. Однажды, проспав на занятия и боясь опоздать на семинар к злющему преподавателю с соответствующей фамилией Зверев, важный и самоуверенный Родамайте подвез Катю к колледжу на BMW пятой модели, поинтересовавшись, так, от нечего делать, ее планами на вечер. Планов у нее не оказалось. Они встретились. Он катал ее на машине, поил «Спрайтом», трещал на абсолютно отвлеченные темы и прозрачно намекал на свои блестящие бизнес-перспективы. Катерина заинтересовалась молодым человеком, их встречи стали повторяться с завидной частотой.

У Василия не было такой души, как у Андрейки, она отчетливо это сознавала. Он был туп, как пробка, ничем особо не увлекался, но Катю тянуло к нему неимоверной силой, природу которой ей было пока не постичь. Отношения в семье, скука, неуверенность в собственном будущем сделали свое дело. Она решила, что влюбилась. Тогда она считала это любовью. А Василий не ставил ее и в грош. Пьянствовал с друзьями, гулял с первой попавшейся на улице девчонкой, мог внезапно пропасть на три-четыре дня. Катя знала обо всем этом, но… боялась его потерять. Боялась. Сама в себе толком не разобравшись, она прощала ему все. Только бы он был с ней, только бы не кинул… Андрей знал о ее романе с Василием, но поделать уже ничего не мог. Катя в разговорах с ним старалась не затрагивать больную для обоих тему, и скоро она не получила открытку на Восьмое марта… Что ж, облегченно думала она, может оно и к лучшему, пусть он забудет ее и найдет там, в далекой Москве настоящее счастье!

Через полгода она вышла за Василия замуж. Он наобещал ей золотые горы, молочные реки и кисельные берега. Его мать снабдила его большими деньгами, чтобы он открыл свое дело, но он решил оставить опостылевшую Сызрань, и они сразу переехали в Питер. Катерина противилась этой идее, как только могла, но теперь перечить новоявленному мужу было опасно. Характер у него оказался буйный и несдержанный. Она стала бояться его.

Коммерсанта из Василия не вышло. Не прошло и года, как он, прогорел, спустил все свое состояние, влез в долги и пошел, что называется, по миру. Им пришлось продать шикарную пятикомнатную квартиру, дорогую обстановку, машину. Они перебрались в двухкомнатную хрущевку, маленькую, холодную и обсиженную полчищами тараканов. Она устроилась медсестрой в больницу, а он связался с мафиозными структурами, снова погнался за легкой деньгой. Мать его абсолютно им не помогала и обратно не звала. Катерина, наконец, поняла, что в своем выборе, самом главном в жизни, по-видимому, непростительно ошиблась. Но покинуть мужа так и не решалась. Духу, как всегда, не хватало…

Василий приходил поздно, злой, часто пьяный и с не менее колоритными друзьями. У него появилась любовница. А Катя терпела, сама удивляясь своей «стойкости», как она называла, скорее, собственное слабоволие. У них снова появились деньги, но с ними и проблемы. Однажды в него стреляли, но пуля лишь оцарапала бицепс. А как-то вечером в квартиру ворвалась милиция, и Василия арестовали за какое-то ограбление. Еще легко отделавшись, он полтора года просидел в тюрьме, а в это время Катерина перебивалась с хлеба на воду. Вернувшись, он устроился слесарем на завод, но она открыла в нем еще более страшные черты характера. Он начал пьянствовать уже систематически, бить ее за малейшую провинность, а она все терпела. «Неужели это и есть любовь?» — с ужасом думала она, и ее Мир с треском и грохотом рушился, разваливаясь на бесформенные, мертвые куски.

Так прошел еще год. Словно длинный-длинный, нескончаемый ночной кошмар. О, как ей хотелось проснуться! Громко закричать, ущипнуть себя, широко открыть глаза! Она безумно желала убежать от всего этого, надежно скрыться, и чтобы никто-никто не смог ее отыскать, не сумел потревожить ее. Убежать куда-нибудь в укромный уголочек, где никто не будет приставать к ней с глупыми вопросами, докучать, чего-то требовать, ругать, бить, оскорблять… Она во все глаза, когда выкраивалось немного свободного времени, смотрела бразильские сериалы, зачитывалась по ночам книгами Дюма, когда пьяный муж храпел в соседней комнате. Она самозабвенно мечтала… Она хотела уйти и не вернуться. Куда-нибудь. Навсегда.

Катерина все расчесывала волосы, погрузившись в свои невеселые раздумья. Андрейка… Наверно, все обстояло бы совсем не так, выйди она за него замуж. Да, определенно все было бы не так. Ей вдруг страшно захотелось ему позвонить. Руки прямо так и чесались. Она схватила сумочку и вынула старую, потрепанную записную книжку. Нервно перелистывая страницы, она с трудом отыскала его московский телефон и, дрожа от нетерпения, набрала номер.

«Давай, давай, ну, пожалуйста!..» — умоляла она безучастный грязно-голубой аппарат.

Один гудок, второй, третий…

— Да? — прозвучал в трубке молодой женский голос. — Алло! Говорите, пожалуйста!

Катерина молчала. Женщина… Жена? Любовница?

— Вас не слышно, — озадаченно произнесла неизвестная.

— Кто там? — услышала Катя голос Андрея.

— Не знаю, — отвечала женщина, — молчат… Может это тебя, Андрюшенька?

— Мама, мама! — издалека запищал детский голосок.

— Иду, дорогая! — отозвалась женщина. — Алло?

На глаза Катерины навернулись слезы. Она медленно положила трубку. Ну, вот и все.

— Катька! — раздался под дверью пьяный вопль мужа. — Ты скоро там или нет?! Пиво давай!

— Сволочь, — тихо сказала Катерина и крикнула:

— Одеваюсь!

— Ну-ну!

Она, заломив руки, подошла к окну. Со второго этажа виднелся маленький грязный дворик, несколько мусорных баков, сломанные качели, покосившаяся лавочка, темные, обшарпанные подъезды соседних домов с мрачными запыленными глазницами окон. Как ей это все надоело!!! Вот бы уйти и не вернуться… Ее захлестнуло отчаяние, жалость к самой себе и злость на все ее окружение. К горлу подкатил комок, и слезы рекой полились из глаз.

И тут с неба бесшумно спустилась большая, сверкающая разноцветными огнями летающая тарелка. Она зависла на уровне окна, покачалась, словно раздумывая, не попытаться ли влететь прямо в раскрытую форточку, а потом опустилась на землю. Все еще тихонько всхлипывая, Катя удивленно протерла кулачком глаза и уставилась на невиданное зрелище. На улице никого не было, да и из окон никто не выглянул, так что она, по-видимому, была единственной свидетельницей этого небывалого события. Она заворожено ждала, что же будет дальше. Крикнуть Василия? Да ну его, еще поколотит…

Вот откинулся люк, медленно съехал трап, и по нему величественно спустился одетый в белоснежные одежды молодой человек. Даже со второго этажа Катя хорошо рассмотрела его. Он был высок, наверно, под метр девяносто, строен, хорошо сложен. Лицо его волевое, загорелое и немножко, в самый раз, небритое. Волосы темные, курчавые. Нос с горбинкой, губы тонкие, четко очерченные, квадратный подбородок с ямочкой, голубые смеющиеся глаза с длинными ресницами. Тогда Катерина совсем не удивилась, как это она умудрилась рассмотреть такие подробности, она только подумала: «Какой красавец! Наверно, это настоящий инопланетный принц!». Он и вправду был облачен в нечто похожее на царственные одежды. На его голове находилась даже маленькая золотая корона.

Катя во все глаза смотрела на него. И он заметил ее. Поднял голову и… улыбнулся. Нет, она совсем не испугалась. И тоже улыбнулась. На ее душе стало хорошо-хорошо, спокойно так и тепло… Принц взмахнул рукой и… очутился рядом с ней, прямо в комнате!

— Привет, — просто сказал он.

Голос у него был низкий и бархатистый, и глаза его светились внеземным светом.

— Здравствуйте… — прошептала в ответ Катерина и, внезапно ослабев, села на кровать.

— Да ты меня не бойся, — улыбнулся он. — Все будет хорошо, ты мне веришь?

Катя кивнула. Она ему верила. Да, наверно, так и должно быть! Все к тому и шло!

— Ты звала меня? — спросил принц и снова улыбнулся.

— Я? — удивилась она. — Н… не знаю… Д-да, наверно… Я…

— Я все знаю, — сказал он. — Можешь не рассказывать. А меня зовут Ант. Я правитель большой и могучей звездной Империи…

— Я вам верю… — тихо прошептала Катя.

— …У меня все живут счастливо, поверь мне. Мои подданные ни в чем не нуждаются, у них все есть. От планеты Арн и до планеты Торк, от скопления миров Дорри и до пылевых туманностей Санти — везде царит вечный мир и благоденствие. У нас нет войн и безработицы, болезней и старости. Мы занимаемся музыкой и живописью, строительством прекрасных дворцов и увлекательнейшими путешествиями… У нас есть настоящее Счастье, Катя!

Она не удивилась, что он знал ее имя.

— Что ты скажешь об этом? — спросил он.

— Замечательно!.. — восхитилась она. — Неужели, это все правда?

— Еще какая! — ответил он и, достав из кармана штуковину, напоминающую маленький плоский телевизор, нажал на его панели какую-то кнопку. Экран засветился, и Катя погрузилась в красочный трехмерный мир далекой звездной Империи. Боже, как это было красиво! Воздушные замки, памятники, картины, сады, пляжи, леса, горы, моря! Лилась тихая, завораживающая музыка, внеземная музыка, Катя сразу поняла это. И везде она видела красивых, счастливых людей, бесчисленные города, будто сотканные из нежнейшей паутины… И другие Миры. Огромные солнца, мириады сверкающих звезд, планеты, сотни прекрасных планет. Вся Галактика была перед ней! Такого Катя еще никогда не видела, и сколько она так смотрела эти завораживающие виды, трудно было сказать.

— Но я не просто так прилетел на Землю, — продолжал после принц. — По всей Галактике я путешествую в поисках своей единственной и неповторимой и нигде не мог отыскать ее. Оракул предсказал мне, что искать невесту мне искать надо в этом секторе, в этой Солнечной системе. Так и оказалось. Ты сама позвала меня! Твой зов я уже давно слышу, но все не верил, что ты и есть Она. Но теперь я прозрел. Я понял. Ты — моя единственная. Так стань же моей женой, о прекрасная Катерина!

Катя остолбенела. Такого она себе не могла представить даже в самых сокровенных грезах.

— Я… не знаю… о… принц…

— Называй меня просто Ант, — любезно разрешил он и улыбнулся такой улыбкой, что у нее защемило сердце, а душа была готова воспарить в небеса.

— О, Ант… — прошептала она в полузабытьи.

— Так ты согласна?! — в нетерпении вскричал принц.

— Но я ведь…

— О своем муже не беспокойся, — заверил ее Ант, — брак мы легко расторжим. Это не займет и пяти минут! Ну же, решайся!

— А у меня есть выбор? — робко спросила она, так, на всякий случай.

Он серьезно посмотрел на нее и медленно кивнул головой. Корона при этом покачнулась, но на месте удержалась.

— Есть, — признал он.

— Дай мне пять минут! — в отчаянии воскликнула она. — Я подумаю! Мне нужно собраться с мыслями…

— Хорошо, — милостиво разрешил он. — Пять минут, но ни секундой больше. И учти — если ты станешь моей женой, Покровительницей Империи ста пятидесяти Миров, то больше никогда не сможешь вернуться на Землю. С другой стороны, подумай, нужна ли тебе эта захолустная, грязная, вонючая планетка с ее страданием, войнами, холодом, голодом и патологическим невежеством? Наверняка ты и не захочешь больше сюда вернуться. Но это так, к слову. А пока я удаляюсь, с твоего разрешения. — Он снова взмахнул рукой и теперь опять находился на улице, у своей летающей тарелки.

Катя заметалась по комнате. Его последние слова неприятно ее удивили. Что же делать, что делать?! Улететь с ним? Остаться? Может быть, это и есть ее шанс, тот самый шанс, единственный?! Уйти и не вернуться… Уйти и не вернуться…

Но как же… Папа, мама… Родной город на реке-матушке Волге… Красота Санкт-Петербурга… Эрмитаж, Нева, мосты, Гостиный Двор, наконец… Василий… Василий? Она встрепенулась. Почему за стенкой так тихо? Неужто случилось что? Что этот принц сотворил с ее законным мужем?! Катя бросилась в другую комнату. Раскинув руки, урожденный Родамайте мирно храпел на диване, а на столе стояла спрятанная Катей на прошлой неделе початая бутылка водки.

Катя остановилась в дверях и долго отрешенно смотрела на него. Голова ее была пустая и холодная, абсолютно ни о чем не хотелось думать, не хотелось принимать какого-либо решения, не хотелось даже шевелиться… Что же это такое? Она так долго мечтала о подобном исходе, и вот… Как-то не по себе. «Неужто я еще не готова? — удивленно подумала она. — Или причина в чем-то ином?»

Василий во сне застонал и перевернулся на бок. Катя подбежала к нему, схватила пуфик и осторожно подсунула его мужу под голову. «Пусть спит, — озабоченно подумала она, — не надо ему уже никакого пива…».

Может ли она вот так, взять и уйти? Бросить все. Родных, город, образ жизни, привычки, все?! Никогда она больше не пройдется по Невскому, не увидит развод мостов, никогда ей больше не позвонит мама и не поздравит с днем рожденья, а она не пробежится босиком по родному пляжу на Волге… Но никогда уже не будет в ее жизни и ругани, оскорблений, побоев и унижений, плохой пищи и глупых телевизионных передач, стрессов, страхов и даже зубной боли. Ведь она будет Королевой! Настоящей Королевой! Хочет ли она этого в действительности?

— Катя… — пробормотал во сне Василий. — Катенька…

Как давно он не называл ее так! Ее щеки покрылись румянцем.

— Что, Вась? — она участливо нагнулась над ним, но тот продолжал спать, наполняя комнату жутким перегаром.

— Время истекло, — раздался за ее спиной требовательный голос Анта.

Она обернулась. Принц стоял посреди комнаты, скрестив на груди руки. Он с презрением смотрел ничего не подозревающего Василия.

— Ты решила? — голос его приобрел металлические нотки.

— Решила, — твердо сказала она и посмотрела ему прямо в глаза. — Я остаюсь. Поищите себе другую невесту!

— Но как же так? — Он опешил. — Ты не представляешь, отчего отказываешься! Ты думаешь, что говоришь?!

— Я остаюсь, — повторила Катерина. — Это мое последнее слово.

— Идем! — он протянул ей руку. — Не дури…

Она отскочила.

— Не трогайте меня! И… уходите! — она отвернулась.

— Катя… — пробормотал Василий и заворочался.