Когда осенние печали. Часть 1.

Усевшись на своё место, Аня с любопытством оглянулась в заднее окно: сквозь заляпанное грязью стекло было видно, что чёрная «Волга» всё ещё стоит на обочине позади автобуса. Судя по всему, Виталий с девушкой, которую он назвал Сандрой, всё это время ехали именно в ней. Но дальше легковой автомобиль вряд ли смог бы проехать, поэтому Сандра и пересела в автобус.

— Наверное, это и есть папенькина дочка, — прошептала Нелька на ухо Ане, — до грязи на «Волге» везли, а дальше, как и всех, на скотовозе…

Не обращая ни на кого внимания, Аля достала из большого полиэтиленового пакета с изображением Джоконды портативный магнитофон и, проверив наличие батареек, щёлкнула клавишей — Фрида с Агнетой сразу заворожили слух шикарным двухголосием.

Обалдевшие от любимой музыки девчонки невольно притихли. Анюта даже забыла о том, что у неё жутко замёрзли ноги… Но не музыка была тому виной.

Образ сероглазого парня в кожаной куртке не шёл из головы… Она как будто снова ощутила прикосновения его рук — даже поверх плаща они обожгли тело, когда Виталий переносил её из автобуса на обочину…

«А как же Вадик?.. — она вдруг вспомнила об оставленном в родном городе однокласснике, но его образ тут же превратился в образ Виталия, — Да ну его!»

* * *

Оказавшись впервые в жизни вдалеке от дома и родных, Аля с трудом привыкала к новому окружению. Привыкание происходило в «картофельно-полевых» условиях, что только усугубляло ситуацию. Студентки института иностранных языков, с которыми ей предстояло учиться в ближайшие пять лет, судя по всему, были разномастными по «происхождению» — среди девчонок её курса оказались и дочери заведующих торговыми базами, и директоров школ, и партийных работников, но всё равно, от них так и несло деревенщиной, во всяком случае, Але казалось именно так. Все её оставшиеся в городе друзья, именуемые в простонародье, как «золотая молодёжь», были другого, более высокого уровня. Правда, сама она не так давно вращалась в их кругу — всего около двух лет, с тех пор, как её отец получил должность начальника управления внутренних дел.

С того дня в её жизни произошли перемены, но совсем не те, которых она ожидала. Да, их семья получила новую квартиру, отец стал вхож в святая святых — административные и партийные кулуары… Но, в то же самое время, помешанный на гражданском сознании, Семён Ильич Дзюба буквально затерроризировал своих домашних по поводу их поведения в быту и общественных местах, свято веря, что теперь они не имеют права ни на какие человеческие слабости, присущие простым смертным, коими они теперь не являются, благодаря его новой должности и чину. В связи с этим он категорически отказался помогать дочери поступать в вуз, отправив её на экзамены в общем порядке. Александра в институт поступила, но на отца затаила обиду.

Мог бы и помочь! Всем помогают родители, вот и Виталику, с которым она встречалась уже целый год, не стоило никаких трудов поступить на факультет экономики университета — одна фамилия его отца, заведующего одним из отделов обкома партии Ивана Мясникова, открыла перед парнем все двери в их областном городе. То-то он такой довольный…

Не поленился сегодня на спор приехать в пункт отправки и, прикинувшись студентом иняза, понаблюдать, как живёт простое студенчество, или, вернее, собирается на эту чёртову картошку!

Виталик любит такие штучки. Ему бы в театральное поступить… Но для этого ему пришлось бы уехать в Москву…

Смогла бы она, Александра, пережить разлуку?

Прикидывая и так, и этак, Аля склонялась к мысли, что не может ответить на этот вопрос с абсолютной точностью. Виталик нравился ей ещё со школы… он окончил её на два года раньше Али… А год назад они начали встречаться.

Тут он проявил себя, как настоящий агрессор… Але то и дело приходилось увиливать от откровенных сексуальных намерений своего парня, которые тот даже не скрывал. Но сама Аля не торопилась вступать с ним в отношения.

А, вдруг, он её бросит?

Нет… почему-то у неё пока нет такого желания. Пусть потерпит мальчик… Сильнее будет любить!

А, может, дело не в желании… Просто не любит она его по-настоящему? Нравиться-то он нравится… А вот любовь ли это?

И отца она боится… Если что, тот точно убьёт. Не раз уже намекал, что не позволит никому порочить его репутацию, даже родной дочери! Смешно, но он гордится тем, что носит такое же отчество, что и генсек — Ильич…

…Увлечённая своими мыслями, Аля не заметила, как начистила целый таз картошки. Сегодня была её очередь дежурить по кухне. Впрочем, кухня — это слишком сильно сказано!

За неимением других помещений, приехавших на картошку студенток разместили в сельском клубе, отдав им большой, по деревенским меркам, танцевальный зал и оборудовав его взятыми на складе раскладушками. Вынужденные теперь ходить на танцы в соседнее село местные парни, заручившись нехилым самогонным градусом, регулярно огребали у соседей за нетрезвое влечение к тамошним представительницам прекрасного пола, а заодно и от сбегавших в самоволку курсантов военного училища, расположившихся всё в том же соседнем селе в качестве бесплатной боевой силы на борьбе с картофельным урожаем.

Не выдержав таких притеснений, несколько дней назад, двое представителей местной «элиты» в лице двух вечно нетрезвых двадцатипятилетних братьев, пытались штурмом взять свой родной клуб, для чего вышибали двери и окна, пока приехавший наряд милиции не потушил все их неблагородные порывы.

Подмогу вызывала перепуганная Аля — имеющийся в клубе телефон сыграл на руку студенткам. Наверное, она испугалась тогда больше всех… Пока остальные студентки бойко переругивались с неожиданными «захватчиками» через закрытые двери, Аля лихорадочно прикидывала, куда можно будет спрятаться, если пьяные парни всё же ворвутся в помещение. Её кое-как успокоила девушка, чья раскладушка стояла рядом — Аня… кажется, Свиридова. Пожалуй, из всех остальных она — самая подходящая на роль подружки, хотя бы временной.

Во всяком случае, пока не приедет Виталий. А он приедет… он всегда выполняет свои обещания.

— Здрасьте… — неожиданно в помещение заглянул симпатичный высокий парень в военной форме, — Мне сказали, что у вас тут телефон есть…

— Угу, — нехотя кивнув, Аля вытащила из тумбочки спрятанный туда аппарат и, потянув за шнур, подала парню, — правда, нам не разрешают давать пользоваться посторонним…

— Я спросил у директора клуба, он сказал, что можно, — тот снял трубку и несколько раз покрутил диск, — Алло!.. Товарищ майор?.. Это курсант Морозов…

Глава 2

Врождённый аристократизм всегда сбивал с толку людей, впервые увидевших Анюту Свиридову. Семнадцатилетняя девушка своими почти королевскими манерами и королевской же осанкой вызывала предположение о принадлежности по меньшей мере к какому-нибудь княжескому роду. Возможно, так оно и было, но родители тщательно скрывали от своей единственной дочери истинное происхождение своих предков. Впрочем, для советской девушки, отличницы и комсорга класса это самое происхождение не имело никакого значения. Её мать и отец были глубоко интеллигентными людьми, учителями по профессии, привившими Анечке с детства правила хорошего тона, усидчивость и непобедимое усердие. Их труды не пропали даром: школу Анюта окончила с золотой медалью, и с первой попытки поступила в институт иностранных языков.

Для этого ей пришлось покинуть родной город и уехать за пятьсот километров, в соседнюю область.

Природа не обделила Аню внешностью — девушка была на удивление красивой, с правильными чертами чуть удлинённого, с высокими скулами, лица: тонкий нос, чувственные губы, матовая кожа и большие глаза абсолютно синего цвета под трепетными, длинными ресницами. Вела она себя исключительно строго, её побаивались даже мальчишки-одноклассники. Один из них, общепризнанный красавец Вадим, удостоился чести стать для неё первой любовью — именно так выглядели их отношения. Поцеловать себя она позволила лишь на выпускном, а, уехав из родного города, поняла, что не очень-то и скучает по своему «жениху». В конце концов, её цель — получить высшее образование, которое откроет для неё все двери в счастливое будущее. А парни… Она за ними никогда не бегала, напротив, это они всегда искали её расположения. Вот пусть так и будет впредь.

…Первые несколько дней в деревне выдались солнечными, и подсохшая грязь не так препятствовала передвижению в сторону соседнего села, расположенного за полтора километра. Там находились и почта, и баня, и действующий сельский клуб, в котором по субботам играл «живой» вокально-инструментальный ансамбль. Впрочем, распорядок дня не позволял студентам наведываться туда по первому желанию. Уборка картофеля происходила, что называется, от зари и до зари, поэтому в личном распоряжении оставались лишь вечера и воскресные дни.

Резиновых сапог у Ани с собой не было, поэтому на работу ей приходилось ездить в кедах, надетых на тёплые шерстяные носки. Уже через пару дней новая чёрная матерчатая обувь приобрела выцветший, пыльный оттенок. К концу каждого рабочего дня Аня чувствовала песок, набившийся между стелькой и ступнёй. Она развязывала шнурки и, сняв кеды, вытряхивала их содержимое на землю.

Огромное картофельное поле было расположено сразу за деревней, и возили туда девушек на бортовом автомобиле. Каждое утро ЗИЛ-157, в простонародье именуемый «колун», подъезжал к девчачьему «общежитию» и отчаянно сигналил. Сонные студентки нехотя выходили на улицу и, забравшись через колесо в кузов, рассаживались на деревянные скамейки, поставленные по бортам. Ровно в полдень всё тот же «колун» поджидал проголодавшихся девчонок, чтобы увезти их на обед, который по очереди готовили «дежурные по кухне».

…Стоявшая все дни сухая осенняя погода испортилась внезапно — в считанные секунды. Налетевший промозглый ветер пригнал целую стаю иссиня-чёрных туч, которые довольно быстро заволокли всё небо, слившись в единое целое. Хлынувший следом дождь заставил прекратить работу, а сила, с которой он обрушился на землю, обратила в бегство доблестных собирательниц картофельного урожая.

До обеда было далеко, и поэтому транспортное средство ещё не подъехало. Удирать от ливня пришлось пешком, прямо по полю. Рыхлая после уборки земля быстро превратилась в чавкающую массу, и Аня уже через несколько минут почувствовала, как кеды изнутри наполняются холодной влагой. Промокший грунт был очень скользким, и она несколько раз падала, поэтому, оказавшись, наконец, под крышей «общежития», долго с ужасом разглядывала, а потом чистила снятую с себя мокрую и грязную одежду, пока остальные, менее впечатлительные и аккуратные девчонки отпаивали друг друга горячим чаем.

Ещё по прибытии, в самый первый день, всех приехавших студентов разделили на две бригады, и Анина соседка по комнате, Нелли, оказалась в другом селе. Оставшись без подруги, Аня не спешила заводить новые знакомства. Она не держалась обособленно, но и в друзья ни к кому не набивалась. Девушка, которую она отметила ещё по дороге сюда, спала на соседней раскладушке, и Аня общалась с ней скорее поневоле, но уже на следующий день стала привыкать, и вечерами, пока остальные студентки в общем кругу вспоминали прошедший рабочий день, предпочитала беседовать с «папенькиной дочкой», как прозвали Сандру за глаза. Впрочем, сама Сандра представилась всем, как Аля, но Анюте нравилось называть новую подругу именно этим заграничным именем.

…Справившись, наконец, с грязными и мокрыми вещами и переодевшись в сухой фланелевый халат, Аня тут же сунулась в отгороженный цветной ситцевой шторкой угол, где располагалась электрическая плитка и кухонный разделочный стол.

— Кипяток есть? — накинув на горячую крышку алюминиевого чайника полотенце, она приподняла её и заглянула внутрь.

— Где ты раньше была? — помешивая в огромной кастрюле бульон, дежурная Аля скептически усмехнулась, — Уже всё выхлюпали. Теперь нужно снова кипятить.

— Да я переодевалась… — Анюта с сожалением водрузила крышку на место, — Промокла жутко…

— Покури — согреешься.

— Я не курю. И с этим не повезло.

— Зато повезло с погодой. Сейчас бы пахали как папы карлы… а теперь — лишний выходной из-за дождя.

— Ой, что ты делаешь?! — глядя, как Александра засыпает в кастрюлю вермишель, Анюта удивлённо застыла на месте, — Бульон же ещё не кипит!

— А что, надо, чтобы закипел?

— Ну, конечно, — отодвинув нерадивую повариху, Аня взяла в руки половник, которым, за неимением другого столового прибора, Аля мешала суп, — ты же видишь, вермишель мелкая, её варить не нужно…

— Как это?!

— Нет… нужно, конечно… Просто её засыпаешь в кипящий бульон, и тут же выключаешь плиту. Она сама дойдёт. Ты что, не знала?

— Не-а… — Александра мотнула головой, — Если честно, я готовить не умею… и, вообще, терпеть не могу. А ты — умеешь?

— Конечно, — Аня удивлённо смотрела на содержимое половника, — подожди… А где картошка?

— Вон, — Аля кивнула на стоящий под столом таз с начищенной картошкой, — я её ещё не кидала.

— Так её нужно было в первую очередь… — отогнув занавеску, Анюта осторожно выглянула наружу — все остальные девушки, переодевшись и согревшись чаем, разбрелись по своим раскладушкам в ожидании обеда.

— Да больно я знаю… — Александра нервно схватила таз и с грохотом водрузила его на стол, — Сейчас порежу…

— Да… — поправив занавеску, Анюта снова заглянула в кастрюлю, на дне которой спрессованным пластом прочно осела вермишель, — По-моему, тебя сегодня побьют.

— Я сейчас всё нафик брошу, и уеду домой! — Аля в сердцах швырнула в сторону нож, которым только что собиралась резать картофель, — Я варить на всех не нанималась! Не понравится — пусть не едят!

— Ещё кастрюля есть? — Анюта обвела глазами весь угол, потом заглянула под стол, — Ну, хотя бы маленькая…

— Есть, но она с молоком, — Александра кивнула на трёхлитровую бледно-голубую кастрюлю, стоявшую на лавке, — а зачем тебе ещё одна кастрюля?

— Молоко?.. — Аня подняла крышку и понюхала содержимое, — А чего ты молочный суп-то не сварила?!

— Ты такая умная?! — Аля возмущённо всплеснула руками, — Откуда я знаю, чего варить?! Что в голову пришло, то и сварила…

— Да уж… — Аня укоризненно покачала головой, — Сварила… Давай тогда чайник!

— Зачем?!

— Будем твой кулинарный шедевр спасать, пока голодный народ нас не растерзал!

…Порезанный небольшими кубиками картофель сварился в чайнике на удивление быстро. Бульон с вермишелью Аня довела-таки до кипения и тут же сняла с плиты.

— Вываливай картошку из чайника в кастрюлю, — ещё раз выглянув за занавеску, она махнула рукой подружке, — и чайник сразу помой, а то я уже замучилась отбиваться… все кипяток ждут.

— Слушай, а с молоком чего теперь делать? — справившись с «заданием», Александра вспомнила об оставшемся в кастрюле молоке, — Оно же прокиснет?

— Как — что? Кипяти!

Спасённый Анютой суп оказался вполне съедобным, так что голодные, промокшие студентки даже не заметили, что приготовлен он был по совершенно новой «технологии».

— А у тебя парень есть? — глядя, как Аня ловко моет посуду, Александра сидела за столом, положив на ладонь подбородок.

— Есть. Только он далеко, дома. А у тебя?

— Да, вроде, как есть… не знаю, даже.

— Как это? — Аня удивлённо обернулась, — Это же тот, который с тобой ехал? Виталик?

— Ну, да… Он. Да я как-то ещё не решила… нужен он мне, или нет…

— А ты ему?

— Я-то ему, конечно, нужна. Он давно за мной бегал… Сейчас, вроде как, встречаемся.

— Значит, любит?

— Любит, — Александра изобразила деланное равнодушие, — он, вообще, как сумасшедший… Ревнует к каждому столбу! Удивляюсь, как он до сих пор сюда не прикатил. Наверное, отец не пускает.

— Слушай, а пойдём завтра на танцы? — Аня присела напротив и тоже подпёрла ладошкой подбородок, — Все девчонки собираются.

— Это куда? В соседнее село?.. На пьяных мужиков смотреть?.. Ну, если только от нечего делать…

* * *