9 ноября

- Люди хотят смотреть на тебя. Поверь, я один из них. Но когда в тебе все кричит: "Отвернитесь", люди делают именно это. Единственный человек кто заморачивается из-за нескольких шрамов на твоём лице, это ты.

Мне так хочется верить ему. Если бы я только могла поверить всему что он говорит, может тогда бы моя жизнь значила для меня гораздо больше, чем значит сейчас. Если я поверю ему, то может, перестану так сильно нервничать из-за мысли снова пойти на пробы. Может, я смогу сделать то к чему меня так призывала мама, выяснить кто я на самом деле. Смогу быть честной с самой собой.

Черт, да я даже одеваюсь не для себя. Я ношу то, что на мой взгляд, люди предпочтут видеть на мне.

Взгляд Бена перемещается на мою рубашку, и на этот раз я замечаю, что его легкие втягивают воздух с таким же усилием, как и мои. Он протягивает руку к верхней кнопке моей рубашки и щелчком открывает её. Я резко вдыхаю. Бен не отрываясь смотрит на мою рубашку, а я на его лицо. Когда он переходит ко второй кнопке, могу поклясться, что слышала, как сбилось его дыхание.

Я не знаю, что он делает и я в ужасе от того, что ещё чуть-чуть и Бен станет первым человеком, кто увидит, что скрывается за этой рубашкой. Но хоть убейте меня, я не могу найти слов, чтобы остановить его.

Открыв вторую кнопку, он переходит к третьей. Но перед тем как её расстегнуть, глаза Бена встречаются с моими, и я вижу в них тот же страх, что испытаю сейчас сама. Мы неотрывно смотрим друг на друга до тех пор, пока Бен не доходит до последней кнопки. Все они расстегнуты, и я опускаю взгляд. Вижу, что оголён лишь кусочек моей кожи в районе пупка, поэтому пока не чувствую себя обнаженной. Но это очень скоро произойдет, потому что Бен медленно подносит руки к рубашке. Прежде чем он переходит к следующему шагу, я снова сильно зажмуриваю глаза.

Я не хочу видеть выражение его лица, когда он увидит, как сильно обгорело моё тело. Почти вся левая половина, если быть точнее. То, что он видит на моей щеке всего лишь малая часть по сравнению с тем, что скрывается за одеждой.

Чувствую, как моя рубашка распахивается и чем больше моего тела обнажается, тем сложнее сдержать слезы. Это самый неподходящий момент, когда я не могу справиться с эмоциями, но думаю, для слез не существует определенного времени.

Я слышу его тяжелое дыхание и резкий вдох, как только моя рубашка полностью раскрывается. Мне хочется вытолкнуть его из гардеробной, закрыть дверь и спрятаться. Но это именно то, чем я занималась последние два года. И по необъяснимым причинам, я не прошу его остановиться.

Бен медленно стягивает с меня рубашку. Тянет вниз до тех пор, пока она не падает на пол. Чувствую прикосновение его пальцев к моим рукам, но я слишком смущена чтобы двигаться, точно зная, что именно он сейчас видит.

Он ведет пальцами вверх от запястий, и по моей щеке стекает первая слеза. Однако, моя слеза его ничуть не смущает. Практически по всему телу меня пробирает озноб, пока Бен продолжает вести пальцами до предплечья. Но на полпути к плечам, Бен останавливается. Я до сих пор не решаюсь открыть глаза.

Я чувствую прикосновение его лба к моему и слышу, что он дышит так же тяжело, как и я, и это единственный факт, который дает мне ощущение комфорта в данный момент.

Мой желудок тревожно сжимается, когда его руки ложатся на край моих джинс.

Мы заходим слишком далеко.

Слишком далеко, слишком далеко, слишком далеко, но все на что я способна, это сделать длинный глубокий вдох и позволить его пальцам расстегнуть пуговицу моих джинс, потому что наравне с желанием остановить его, меня не покидает чувство, что Бен раздевает меня не для получения удовольствия. Не уверена, что он делает, но я слишком неподвижна, чтобы спросить.

Дыши, Фэллон. Дыши. Твоим легким нужен воздух.

Его лоб по-прежнему прижат к моему, и я губами чувствую силу его дыхания. В моем представлении, сейчас он широко раскрытыми глазами наблюдает за своими руками, расстегивающими молнию джинс.

Закончив с молнией, Бен всовывает руки под джинсы, и делает это так небрежно, что я начинаю верить, будто его действительно не беспокоит то, что он прикасается к моим шрамам. Бен стягивает с меня джинсы, и одновременно сам медленно опускается вниз. Его дыхание движется вниз по моей коже, пока он не останавливается на уровне живота, однако он ни разу не прикоснулся к коже губами.

Когда джинсы оказываются у моих ног, я перешагиваю и избавляюсь от них.

Понятия не имею, что произойдет дальше. Что будет дальше? Что. Будет. Дальше?

Мои глаза все еще закрыты, и я не знаю стоит ли он сейчас на коленях или уже ушел.

- Подними руки, - приказывает Бен.

Его грубый голос звучит так близко, что я вздрагиваю от испуга, и невольно раскрываю глаза. Бен стоит прямо передо мной и держит в руках платье, которое недавно отбросил на пол.

Я смотрю на него и встречаюсь с взглядом, который абсолютно не ожидала увидеть. Его глаза неистово горят, как если бы он сдерживается из последних сил, чтобы не сорвать с меня оставшееся белье.

Бен прочищает горло.

- Пожалуйста, подними руки, Фэллон.

Я поднимаю, а он надевает мне на голову платье, и просовывает руки в рукава. Тянет ткань вниз, пока моя голова не высовывается, после чего расправляет складки на моих изгибах. Когда платье наконец на месте, Бен берет прядь волос и откидывает их за спину. Делает шаг назад и оглядывает меня с ног до головы. Он снова прочищает горло, но голос все равно хриплый.

- Чертовски красивая, - произносит он с медленной улыбкой. - И красные…

Красные?

Я смотрю вниз на платье, но оно черное.

- Твои трусики, - поясняет Бен. - Они красные.

Я издаю звук, который по идее, должен быть смешком, но больше он похож на всхлип. И только тогда понимаю, что по моим щекам по-прежнему стекают слезы, и я поднимаю руку чтобы стереть их, но они текут без остановки.

Не могу поверить, что Бен одел меня, чтобы просто настоять на своем. Не могу поверить, что позволила ему это. Теперь я точно знаю, что имел ввиду Бен, когда говорил, что не может сдерживать свое возмущение, когда становится свидетелем абсурдной ситуации. Он думает, что моя неуверенность в себе абсурдна и вознамерился доказать мне это.

Бен делает шаг вперед и обнимает меня. Он весь такой успокаивающий и теплый и я не знаю, что ответить. Кладет руку на мой затылок и прижимает мое лицо к его груди. Теперь я смеюсь из-за нелепости своих слез: ну кто же так реагирует? Какая девушка плачет, когда ее впервые раздевает парень?

- Это рекорд, - говорит Бен, отстраняя меня от груди, так чтобы посмотреть на меня. - Довести свою девушку до слез, меньше чем через три часа после начала отношений.

Я снова смеюсь и обнимаю его, прижимаясь лицом к его груди. Ну почему его не было рядом, в тот момент, когда два года назад я очнулась в больнице? Почему мне потребовалось целых два года, чтобы, наконец, почувствовать хоть капельку самоуверенности.

Спустя минуту или две, я пытаюсь обуздать свои хаотичные эмоции и окончательно прихожу в себя, когда понимаю, что прижимаюсь лицом к рубашке двухдневной свежести, а от Бена не очень приятно пахнет.

Отойдя назад, стираю пальцами слезы. Я больше не плачу, но уверена, что теперь все измазано тушью.

- Я надену это идиотское платье, но с одним условием, - в итоге сдаюсь. - Сначала ты должен поехать домой и принять душ.

Улыбка Бена становится шире.

- Это уже было частью моего плана.

Мы недолго стоим в тишине, а потом я больше не в силах находиться в этой гардеробной ни секунду больше. Я разворачиваю Бена за плечи и выталкиваю в спальню.

- Уже почти четыре, - напоминаю я. - Возвращайся к шести, и я буду одета и полностью готова.

Бен идет к двери моей спальни, но прежде чем выйти, оборачивается.

- Я хочу, чтобы вечером ты собрала волосы в хвост.

- Не испытывай свою удачу.

Бен смеется.

- Зачем, черт возьми мне удача, если я не могу ее испытать?

Я указываю на дверь.

- Иди. Прими душ. А заодно и побрейся.

Он открывает дверь и начинает пятиться назад.

- Так значит, побриться? Ты планируешь сегодня прикоснуться этими губами к моему лицу?

- Иди уже, - говорю я со смехом.

Бен закрывает дверь, но мне слышно, что он говорит Эмбер и Гленну, как только доходит до гостиной.

- Они красные! У нее красные трусики! 

Бен 

Что, черт возьми, я делаю?

Она переезжает в Нью-Йорк. Это ужин. Всего лишь ужин.

Но серьёзно, что, черт возьми, я делаю? Я не должен этого делать.

Натягиваю джинсы и заглядываю в шкаф, чтобы найти чистую футболку. В этот момент открывается дверь моей комнаты.

- Привет, - здоровается Кайл, прислоняясь к дверному проёму. - Удивительно, что ты заглянул домой, чтобы переодеться, - Боже, только не сейчас. - Не хочешь поужинать сегодня со мной и Джордин?

- Не могу. У меня свидание.

Я иду к комоду и хватаю свой одеколон. Поверить не могу, что Фэллон почувствовала мой запах пота. Так неловко.

- Да? С кем?

Беру бумажник со стола и хватаю куртку.

- Со своей девушкой.

Кайл смеётся мне в спину, когда я проскальзываю мимо него и иду по коридору.

- Девушкой? - он знает, что у меня не бывает девушек, поэтому следует за мной, чтобы вытянуть больше информации. - Ты же знаешь, если я скажу Джордин, что ты на свидании со своей девушкой, она завалит меня вопросами, пока моя голова не взорвется. Для тебя же лучше дать мне больше информации.

Я усмехаюсь. Кайл прав, его девушке нравится знать всё и обо всех. И по каким-то причинам, с тех пор, как она переехала к нам, Джордин думает, что мы уже семья. А когда дело касается семьи, она особенно любопытна.

Кайл следует за мной прямо до машины. Он успевает перехватить дверцу машины, прежде чем я захлопываю её.

- Я знаю, где ты был прошлой ночью.

Оставляю дверь открытой и падаю на сидение.

Да сколько можно- то?

- Твоя девушка не умеет держать язык за зубами, ты знаешь это?

Кайл прислоняется к дверце и смотрит на меня, скрестив руки на груди.

- Она волнуется за тебя. Мы все волнуемся.

- Я в порядке. Вот увидишь. Я буду в порядке.

Несколько секунд Кайл молча смотрит на меня, желая поверить мне на этот раз. Но я так много раз обещал ему, что буду в порядке, что сейчас он меня не слышит. И я понимаю его. Но он и понятия не имеет, что на этот раз все действительно по-другому.

Кайл сдаётся и молча захлопывает дверь. Знаю, он лишь пытается помочь, но он не должен. Все действительно меняется. Я понял это в тот момент, когда увидел Фэллон сегодня. 

* * * 

Я подхожу к входной двери Фэллон примерно в 17:05. Рано, но как я уже сказал… она уезжает в Нью-Йорк, и я никогда больше не увижу её. Лишние 55 минут с ней далеко не так много, как мне бы хотелось.

Дверь открывается почти сразу же после моего стука. Меня встречает Эмбер. Она улыбается и отступает в сторону, позволяя войти.

- Что ж, привет, парень Фэллон, о котором я никогда не слышала, - она жестом указывает на диван. - Присаживайся. Фэллон в душе.

Я смотрю на диван, затем на коридор, который ведёт в спальню Фэллон.

- Как ты думаешь, ей нужна моя помощь в душе?

Эмбер смеётся, но уже через секунду её лицо становится серьёзным.

- Нет. Садись.

Гленн сидит на диване, напротив которого вынужден сесть я. Я киваю ему, но он предупреждающе вскидывает бровь. Думаю, это именно тот момент, о котором меня предупреждала Фэллон.

Эмбер пересекает гостиную и садится рядом с Гленном.

- Фэллон сказала мне, что ты писатель.

- Писатель Бен. Это я, - я киваю.

Она не успевает задать второй вопрос, потому что в этот момент в коридоре появляется Фэллон.

- Привет. Мне показалось, что я слышу твой голос.

Нет никаких признаков того, что она только что приняла душ. Я поворачиваюсь к Эмбер, та пожимает плечами.

- Ты не можешь винить меня за попытку.

Я встаю и иду к коридору, указывая за спину на Эмбер.

- Твоя соседка очень коварная.

- Она такая, - соглашается Фэллон. - Ты пришел раньше на час.

- На 55 минут.

- Это то же самое.