Работа над ошибками

Транспортная система Эйнрит, напоминавшая систему сосудов и артерий в живом организме, работала по принципу метрополитена. Система позволяла ее обитателям быстро перемещаться в любую точку на ее борту за время от нескольких минут до получаса (перемещение из конца в конец): транспортные кабинки и вагончики различных размеров носились внутри вакуума местами прозрачных труб в разных направлениях и по совершенно головокружительным траекториям.

Население внутреннего города составляло в разное время от десяти до двадцати миллионов жителей. Эти люди жили своей обычной жизнью: занимались науками, творчеством, любили и просто развлекались, — что свойственно почти любому человеку почти любой цивилизации (и не только человеку).

Город был расположен на внутренней стороне ста-сорока-четырех-километрового в длину и семидесятикилометрового в диаметре сквозного цилиндра — центральной обители корабля, названной так по причине ее расположения в центре дискоида. Края цилиндра обители выходили на обе стороны дискоида, делая дискоид похожим на трехсот-сорока-шести километровое колесо, сквозь ось которого проходила удерживаемая имевшимися с двух концов перемычками нить накаливания, освещавшая внутренний город и отчасти обогревавшая его. Генерируемый снаружи и удерживаемый силовыми полями воздух поступал внутрь цилиндра с одной стороны и выдувался с другой, где очищался и снова перекачивался на обратную сторону дискоида. Температура, влажность и насыщенность воздуха полезными элементами, а также оптимальное давление — все это контролировалось автоматикой корабля и не требовало вмешательства человека. Сила тяжести внутри цилиндра центральной обители, как и в других, гораздо меньших обителях, создавалась гравигенераторами и не требовала непрестанного вращения цилиндра или всего диска корабля.

Если во время «вечерних» или «утренних» сумерек (время когда натянутая вдоль центральной оси цилиндра нить накаливания становилась тусклой или только начинала нагреваться) посмотреть вверх из любой точки города, то можно было ясно увидеть очертания домов, улиц, парков и водоемов противоположной стороны. Днем этому обычно препятствовал исходивший от нити накаливания яркий свет и отчасти облачность, вызываемая взаимодействием нити с потоками влажного воздуха; ночью же видны были преимущественно огни освещения улиц.

Многоэтажные башни внутреннего города достигали в высоту полутора километров, где их крыши служили опорами широким прогулочным проспектам, связывавшим верхние уровни этих башен с платформами висячих садов, что удерживались силовыми полями. Транспортная система корабля оплетала здания подобно плющу-переростку: прозрачные тубы местами прорастали сквозь стены, тянулись к верхним проспектам, перебирались по ним в сады…

В каждом здании, на каждом этаже, в каждой квартире неотъемлемой частью всякого интерьера были капсулы-сборщики — устройства, в основе которых лежали микротехнологии и назначением которых было воплощение и развоплощение желавших того обитателей корабля.

Большая часть населения внутреннего города обычно отсутствовала в базовой реальности, пребывая в различных виртуальных мирах, созданных кораблем либо самостоятельно. Время от времени некоторые из жителей этих миров воплощались, и тогда капсулы-сборщики собирали тела с выбранными самими воплощаемыми параметрами по атомам и молекулам, после чего сознание загружалось во вновь созданное тело и индивид продолжал жить уже в физической (базовой) реальности. Когда же у индивида вновь возникало желание покинуть замкнутый в чреве корабля, пусть и немаленького (как приличный астероид), мир, отправившись в виртуальную реальность с ее бесчисленными симуляциями, он отправлялся к ближайшей капсуле…

Симуляция была обманом, эрзацем, иллюзией, в которой даже нельзя было умереть. Да, это так. Она могла быть пустой тратой времени; могла стать средством реализации преступных замыслов; могла привести к окончательному разрыву с реальным миром; все это, и многое другое, могло случиться если бы… все эти виртуальные миры не были частью внутреннего мира корабля. Эйнрит была в ответе за каждого индивида, за каждую композицию, за каждую сущность — все, что мыслит или способно мыслить — что находились на ее борту. Если допустить, что кто-то из обитателей симуляций вдруг захотел бы создать свой персональный ад, в котором он стал бы мучить, пусть даже и не завлеченных туда обманом или добровольно людей, а лишь созданные для этой цели программы, имитирующие обладающих сознанием существ, такой индивид был бы выявлен и, либо отправлен на принудительное лечение, либо привлечен к общественному суду; но за восемь тысячелетий существования Эйнрит — корабля подобного с ней не случалось.

Были среди обитателей корабля и такие, кто пребыванию в симуляции или размеренной комфортной жизни в базовой реальности предпочитали третий вариант — архивацию.

Архивация — состояние, которому, как и переходу в глубокую симуляцию предшествовало «развоплощение» в капсуле-сборщике (выполнявшей при этом обратный процесс и становившейся «разборщиком»). В отличие от глубокой симуляции (при выходе в виртуальный мир на непродолжительное время «развоплощение» не требовалось), выгруженное из разбираемого на атомы тела сознание не направлялось в виртуальность, а сохранялось на требуемое время. Технически, архивация могла длиться так долго, как долго мог существовать корабль. Для самих архивируемых личностей это состояние являлось по сути аналогом смерти с той лишь разницей, что смерть эта была полностью обратима. В некотором смысле, архивация являлось для архивируемых «машиной времени»: вот архивируемый закрывает глаза в году ХХХХ, и вот он их снова открывает, но уже спустя сто, двести, тысячу или десять тысяч лет.

Архивируемые сами устанавливали сроки своего возвращения, — будь то точные даты или возникновение определенных условий. Некоторые, как Ивилита с Альком, архивировались синхронно и возвращались к жизни также одновременно, другие проходили архивацию поодиночке или в группе (например: групповые архивации ученых в целях очередного эксперимента, или колонистов, — людей часто суровых и настроенных на трудности освоения новых миров, считавших симуляции детскими игрушками). Но бывали и особые случаи бессрочной архивации по причине пережитых личных трагедий или утраты вкуса к жизни (в древности такие часто становились самоубийцами). Эти, обычно, уходили навсегда. Возвращение к жизни таких архивируемых, без предоставления им возможности устранить причины их ухода, без возможности исправить старые ошибки, означало причинить им дополнительные страдания, — это противоречило этике аивлян.

Ивилита с Альком не были из числа последних, они архивировались из желания жить яркой, полной событий и красок, подлинной жизни в настоящей реальности. Они условились с кораблем возвращаться в реальный мир тогда, когда экспедиция обнаружит новый мир и для них появится в этом мире настоящая работа, — та, которую они сами выбрали, для которой прошли специальное обучение с последующими испытаниями, и ради которой отправились в далекую межзвездную экспедицию.

Ивилита-Аль-Ресс-Таль открыла глаза. Сознание медленно возвращалось к ней, как после тяжелого сна. Тело ее не слушалось. Влажный туман заполнял капсулу, в которой она находилась, изнутри. Сквозь прозрачную верхнюю часть капсулы был виден свет, но разобрать детали мешал туман-сборщик.

Закончившие за несколько секунд до пробуждения Ивилиты собирать глазные хрусталики микророботы-сборщики в этот момент покидали вновь воссозданное тело со слезами и растворялись во влажном тумане. Ивилита пошевелила пальцами рук, потом — пальцами ног… Она чувствовала, как силы возвращались к ней, но вставать было еще рано.

Альресс-Ив-Эвиль-Эйн проснулся почти одновременно с Ивилитой. Он сделал глубокий вдох и тоже принялся разминать пальцы. Ему хотелось потянуться, но внутри похожей на каплю мутной воды капсулы его тело почти не подчинялось ему. Он постарался расслабиться.

Прошло полчаса.

Влажный туман втягивался в поры внутри капсул, уступая место свежему, немного прохладному воздуху, в котором ощущался аромат высокогорных трав родной планеты. Давление внутри капсул постепенно сравнялось с показателями снаружи.

Ивилита коснулась пальцами прозрачной крышки капсулы прямо над собой, и крышка подалась вверх. Поднявшись на высоту, немногим превышавшую рост Ивилиты, крышка застыла в воздухе удерживаемая силовым полем.

Она села, потянулась, подавшись вперед высокой грудью.

Альк выбрался из расположенной рядом капсулы и подошел к Ивилите.

— С возвращением, любовь моя! — Темно-синие глаза без зрачков на антрацитово-черном слегка грубоватом лице мужчины прищурились.

Он протянул ей свою ладонь: Ивилита приняла руку и, опершись на нее, ступила на теплый и мягкий бархат, что устилал пол в небольшой комнате со светившимся голубым светом куполообразным потолком, в которой находились капсулы-сборщики. Пол был покрыт обыкновенным лесным мхом, по которому было приятно ступать. Это была их с Альком квартира в одной из башен внутреннего города.

— С возвращением, любимый!

Ивилита и изо всех сил прижалась к Альку.

— С возвращением! — раздался где-то рядом знакомый голос корабля.

— Эйнрит?

Ивилита немного ослабила объятия и посмотрела по сторонам, ища знакомую фигуру.

— Я без аватара… — ответил голос невидимой женщины.

— Что случилось, Эйн? — спросил тогда Альк.

— Совет решил вернуть вас чтобы предложить вам одно дело…

— Какое дело, — уточнил он.

— Контакт: работа на обитаемой планете, — сказала корабль. — И еще… я предложила Совету включить вас в его состав…

— Посмотри, Альк, как она прекрасна! Сколько воды! — воскликнула Ивилита, когда перед ними возник объемный экран, с изображением планеты. Комментарий к изображению сообщал о том, что то была прямая передача одного из дронов корабля. Изображение несколько раз сменилось, показывая планету с разных точек в пространстве, в которых тогда находились дроны.

Освещенная светом желто-красной звезды планета походила на Аиви, и отличалась меньшим размером (семь с половиной к десяти) и имела всего лишь один спутник. При этом масса планеты составляла девяносто восемь процентов массы Аиви. Скорость обращения планеты вокруг своей оси давала на удивление совпадавшую с Аиви продолжительность суток на ней. Расстояние до звезды (ее масса составляла семьдесят шесть процентов от массы Олиреса) было значительно меньшим, чем у Аиви, и планета совершала свой годовой оборот вокруг нее почти в два раза быстрее.

— Потрясающе! — голубые глаза Ив блестели от восторга.

— А как называется эта планета, Эйнрит? — обратился к кораблю Альк.

— Это А-7709554. Обитатели планеты называют ее: «Земля».

Они находились в просторном помещении, имевшем, как и большая часть помещений корабля, вид полусферы. Здесь, собирался Совет экспедиции, в тех случаях, когда большинство советников находились в базовой реальности, — в таких случаях пребывавшие в симуляции члены Совета являлись на заседание в виде голограммы (использовать физический аватар, для всех кроме корабля, считалось неприличным). Вдоль округлой стены тянулись, уменьшавшие центральную часть помещения, пороги на которых были устроены места для сидения или даже лежания: всего три широких порога или ступени, за которыми начиналась окольцовывавшая помещение стена, постепенно переходившая в свод. Попасть внутрь помещения можно было через один из трех проходов, разделявших трехступенчатую окружность на три равных части. Купол вверху имитировал утреннее небо Аиви, все еще усыпанное звездами, в котором голубая Авлис обильно отражала поверхностью своего океана свет Олиреса. Где-то далеко, за пределами «амфитеатра», в который имитация превратила купол Совета, на горизонте уже начинался восход Асфилихтеса, свидетельствовавший о том, что уже скоро и сам Олирес вслед за своим старшим братом появится в небе и наступит день. Ивилита с Альком сидели на нижней ступени, сразу возле прохода, через который они вошли. В центре помещения висел голографический экран, занимавший едва не треть имевшегося пространства. Овальный экран, изображавший открытый космос и голубую планету, на фоне утреннего неба, звезды в котором выглядели иначе, нежели те, что были видны на экране, выглядел как дыра в пространстве-времени.

— Смотрите… — сказал голос.

Вокруг планеты возникли несколько тысяч белых точек, похожих на снежинки.

— …это искусственные спутники. Большинство не подают признаков активности, но есть еще действующие…

Несколько точек замигали зеленым.

— …я отправила к ним дронов…

В сознания людей устремились потоки информации дополнявшей видимое ими на экране.

Чем больше они узнавали, тем мрачнее становились их лица. Эйнрит выдавала информацию дозировано, — то, что уже было известно кораблю о планете, могло шокировать даже опытного контактора, а эти двое были, скорее, начинающими…

— …цивилизация… она уничтожена? Они строили города! Они были в космосе! И теперь… города в запустении… Но ведь их создали люди, да? такие же, как мы? Я права, Эйн?

Альк посмотрел в глаза женщины, погладил ее белые волосы. Он ничего не сказал.

— Да, Ив, это люди… — ответила корабль.

Множество известных Аиви цивилизаций, находившихся на аграрном, индустриальном и постиндустриальном уровнях развития, оказывались цивилизациями гуманоидного типа: то были существа одного, двух или даже трех полов с различным количеством органов чувств, конечностей, различным цветом кожи, распределением волосяного (шерстяного) покрова (или его отсутствием); дышавшие кислородом, метаном и другими газами; одни из них обменивались звуками в различных диапазонах, другие — радиоволнами, а некоторые даже — ароматическими ферментами. Все они были, несомненно, гуманоидами. То были именно люди. Но лишь немногие из них были настолько похожи на аивлян, как были похожи показанные кораблем земляне (разве что орхеситы, апплонцы, альфарцы, обитатели Каньона или печально известные агаряне).

— Только взгляни на их города, Альк! — воскликнула Ивилита, когда Эйнрит показала им следы ударов — воронки правильной формы, от которых концентрическими кругами расходились области разрушений, постепенно уменьшавшиеся с увеличением расстояния от эпицентров. — Как это так страшно! Что же они наделали…

— Ив, — Альк нежно коснулся ее руки, — цивилизация не до конца уничтожена… Еще не все потеряно. Иначе, зачем бы Эйнрит нас возвращать? Так ведь, Эйнрит?

— Еще не все, — ответила корабль. — Но этот мир стоит на грани… Вот, взгляните…

Экран с изображением Земли исчез, а центральную часть помещения заполнила объемная проекция.

Полупрозрачные здания, вагоны, столбы, различные металлические конструкции, деревья, даже трава были отчетливо видны наблюдателям. Это была железнодорожная станция. Люди, одетые в какие-то шкуры и лохмотья, прятались друг от друга между вагонами за кучами разного хлама, скрывались в развалинах станционных построек. Было видно, что это конфликт между двумя не то бандами не то племенами вооруженных примитивным оружием (луками, копьями, заточенными стальными прутами) людей… Стремительно перемещавшиеся фигурки стреляли, прятались, убивали и умирали.

Никто из участников сражения не мог даже подозревать о том, что в тот самый момент за ними наблюдали представители иной цивилизации, преодолевшие перед тем расстояние в десятки тысяч световых. Находившийся на высоте двух сотен метров над тем местом дрон был для сражавшихся дикарей абсолютно невидим, впрочем, он оставался бы таковым не только для людей внизу. Такие машины аивлян оставались незамеченными для цивилизаций намного более развитых нежели та, чьи спутники все еще продолжали обращаться вокруг планеты, в то время как внизу потомки создавших эти спутники людей убивали друг друга при помощи копий и стрел.

Эхолокаторы, датчики и камеры дрона накрывали место сражения и окрестности, создавая объемную картинку в разных спектрах и передавая звуковое сопровождение. Наблюдатели видели происходившее внизу с задержкой в доли секунды, слышали грубую непонятную речь дикарей.

Встав с места, Ивилита с Альком вошли в центр проекции, чтобы лучше видеть происходящее.

— Это какое-то безумие, — тихо, будто ни к кому не обращаясь, произнесла Ивилита.

Ее ноги до колен укрывал хвойный лес. Скрывавшиеся на опушке люди стреляли в других людей из примитивных, но эффективных в деле убийства приспособлений. Одни убитые падали, не добежав до леса, других смерть настигала под ржавыми колесами вагонов, где те до того прятались. Она видела кровь, полупрозрачную, но все же красную, как и кровь аивлян. Дикари метались в панике. По ним стреляли лучники, занявшие позиции на крышах зданий. Спустя минуту по группе дикарей, вновь попытавшейся прорваться к лесу, открыли огонь из автоматического оружия. Семеро были убиты. Оборонявшаяся банда не имела огнестрельного оружия, и звуки выстрелов посеяли среди дикарей панику. Обезумевшие от страха люди уже не скрывались, они пытались вырваться: из последних сил, не обращая внимания на летевшие в них стрелы и маленькие кусочки металла, а нападавшие продолжали убивать их. Слажено, со знанием дела, словно собирали урожай или… охотились.

Ивилита отошла к трехмерному изображению какого-то полуразрушенного здания стоявшего в стороне от места сражения. Альк шагнул к ней навстречу. Он обнял женщину за плечи, ощутив легкую дрожь в ее теле. Посмотрел в ее влажные глаза, провел рукой по волосам, и, обняв, произнес, обращаясь к кораблю:

— Эйнрит, прошу, отключи проекцию.

Альк успел перед тем заглянуть в прямоугольное здание с заколоченными деревянными щитами окнами, и решил, что Ив лучше не видеть того, что он увидел там. Ужасное зрелище шокировало Алька, но он не подал виду.

Помещение было наполнено людьми, преимущественно женщинами и детьми. В центре здания располагался импровизированный очаг, над которым сверху, в крыше, была проделана дыра для выхода дыма. Угли в очаге еще тлели. Вокруг очага валялось несколько обглоданных костей, происхождение которых не вызвало у Алька никаких сомнений, — рядом со входом в помещение, на обломке каменной плиты лежало то, что еще недавно было человеком…

Проекция исчезла.

Альк обнял Ивилиту. Плечи ее вздрагивали. Он прижал ее немного крепче, и они в молчании простояли так некоторое время. После, немного отстранившись, он взглянул в лицо любимой: ее голубые глаза блестели от слез. Альк до того не видел в этих глазах столько страдания: в их мире не было причин для этого.

— Перестань. Не плачь, любимая.

Ивилита отерла пальцами слезы и попыталась улыбнуться ему, но улыбка вышла горькой.

— Альк, они там все сумасшедшие, — тихо сказала она.

— Они то, что они есть. Их мир сделал их такими…

— Да? — всхлипнула женщина. — А кто же сделал их мир таким?!

— Не они, Ив… Они — потомки тех, на ком лежит вина за то, что произошло с их миром…

— Альк прав, Ив, — раздался голос корабля. — Эти несчастные вынуждены платить за ошибки своих предков.

Они расположились на небольшой лужайке, в одном из приплюснутых эллипсоидов, внутрь которого они попали в двухместной кабинке транспортной системы корабля. Кабинка ожидала неподалеку, зафиксированная на отрезанном от транспортной трубы двумя шлюзами, открытом участке трассы: в том месте верхняя половинка прозрачной трубы была сдвинута в сторону, освободив доступ к кабинке-болиду.

Такие обители жители внутреннего города обычно посещали как место для пикников и уединенных прогулок. Рядом было небольшое озеро с пресной водой, над берегами которого раскинули свои ветви с крупными треугольными листьями серо-зеленые деревья. Светло-желтый купол над садом излучал свет и тепло. Где-то неподалеку в ветвях деревьев щебетали птицы, тысячи поколении которых жили в этом маленьком, уютном мирке.

Дрон системы обслуживания доставил заказ: грибы, овощи и синтезированное мясо (уже много тысяч лет аивляне не употребляли в пищу мясо животных). Все было нарезано и разложено в раковины моллюсков, какие обитают в Жемчужном море материнской планеты.

— Ты уверена, что хочешь спуститься туда, Ив?

— Да, милый, — Ив провела рукой по короткому ежику его пепельных волос. — Я думаю, что у Эйнрит были причины ввести нас в Совет экспедиции.

— Но... Ив, то, что ты можешь там увидеть…

— Ты про пир каннибалов?

— Ты все-таки заметила…

— Конечно. Подробностей не рассмотрела... ты вовремя попросил ее отключить голограмму... но там итак все понятно… Бедные, бедные люди…

— Да…

— Думаю, Эйнрит показала мне это чтобы я приготовилась…

— И, что... ты готова, Ив? Готова увидеть то, во что иногда превращаются миры?

— Да. Готова, — твердо сказала она. — Я не буду больше плакать, — Ив, слегка повела головой из стороны в сторону, при этом на ее белых, совсем немного не достававших до темных как молочный шоколад плеч волосах заиграли блики отражаемого света. — Я — контактор, Альк, как и ты, милый… Оплакивание миров-самоубийц — совсем не то, чего ждет от меня Совет.

Ивилита замолчала.

Они ели молча. Альк подкармливал бегавшую вокруг пичугу: фиолетовая птичка на тонких ножках трясла двойным хвостиком и смешно расставляла крылья, когда очередной кусочек сочного салата летел в ее сторону. Когда на лужайке появился еще один проситель — полудикий псокот, которому Ивилита бросила кусочек мяса, пичуга улетела.

— Знаешь, Альк, я на мгновение представила себе, — сказала она, когда они закончили с едой, — какой ужас царил тогда на этой планете, на Земле, какая страшная война… Эти воронки, они на всех континентах… Это…

— …то, что могло уничтожить и наш мир пятнадцать тысяч лет назад — война без победителей, — сказал Альк. — В таких войнах все оказываются побежденными.

— Да, Альк, именно это: война без победителей, безумие, помешательство… Как они могли?..

— А как могли агаряне... эти мракобесы-священники?.. — Альк пожал плечами. — Они сожгли четыре города, когда возникла угроза их планетарной теократии… Окажись на Агаре еще один континент со своей империей и маньяком-патриархом, и они пошли бы дальше: они бы обменялись всем, что успели бы к тому времени накопить в своих пусковых шахтах и крысиных норах, покрыли бы радиоактивным пеплом оба континента! Можешь даже не сомневаться, Ив! Если они не остановились перед тем, чтобы сжечь свои города, то, тем более, сожгли бы чужие.

— То, что случилось с Агаром, случилось по вине аиви, Альк…

— Скорее по вине одного человека…

— Эвааль? Его идеи одобрил тогда Совет экспедиции и корабль.

— Ив, он ведь признал себя виновным…

— Да, признал. А что было бы, если бы не признал?