Знаменитые авантюристы

Роман Белоусов

ЗНАМЕНИТЫЕ АВАНТЮРИСТЫ

Расследование частного детектива

ЗАГАДКА МОГИЛЬНОЙ ПЛИТЫ, ИЛИ АФЕРА С ОЖЕРЕЛЬЕМ

Встреча у подножия Аюдага

Густав Олизар был вольнодумец, поэт, человек необычной судьбы. Мицкевич посвятил ему стихи. Пушкин в послании «Графу Олизару» писал о его неудачной любви к Марии Раевской. И действительно, богатый, занимавший видное положение (одно время был киевским губернским предводителем дворянства) двадцатисемилетний Олизар серьезно увлекся дочерью генерала Н. Н. Раевского, знаменитого героя Отечественной войны 1812 года. Ей было около двадцати, когда она из юной смуглянки с серьезным выражением лица, на удивление всем, неожиданно превратилась в стройную красавицу, привлекавшую всеобщее внимание на вечерах в Киеве и Одессе.

Граф Олизар открыто выражал свои чувства к Марии, боготворил ее, называл своею Беатриче. Наконец граф решился просить руки Марии. И получил отказ. Причину его он объяснял много лет спустя так: «Различие народности и религии препятствовало мне найти в ее сердце желанный ответ на мою склонность».

Мария предпочла С. Г. Волконского, за которого вышла в начале января 1825 года, а вскоре добровольно последовала за мужем в Сибирь, разделив нелегкую участь декабриста и навеки обессмертив свое имя.

После того как Мария вышла замуж, Густав Олизар уединился в своем крымском имении Артек (незадолго до того купленном за бесценок), которое отныне претенциозно именовал «Лекарство сердца».

В сонете «Аюдаг» Мицкевич как бы утешает страдающего от любви «юного барда». Он советует ему взять лиру и исцелиться под ее звуки. И Густав Олизар, можно сказать, внял совету. Написал поэму «Храм страданий» — о своей любви к Марии Раевской. Неизвестно только, удалось ли ему таким образом излечиться от любовного недуга. Во всяком случае, поселившись в Крыму, он жил как отшельник, обрекший себя на добровольное изгнание. Здесь, на благословенных берегах полуденной Тавриды, состоялась встреча Адама Мицкевича с Густавом Олизаром. Польский поэт прибыл сюда из Одессы, где отбывал ссылку.

Однажды Мицкевич и Олизар совершили прогулку в Гурзуф. У подножия Аюдага им попался небольшой домик. Мицкевич поинтересовался, кто в нем живет.

— Кажется, никто. А еще недавно тут обитала графиня Гаше. Загадочная личность. Сейчас эта француженка переселилась в Старый Крым.

— Но кто же она, эта таинственная графиня?

— Вам приходилось слышать о знаменитом процессе по поводу ожерелья Марии-Антуанетты?

— Еще бы, история известная.

— Так вот, скажу по секрету: графиня Гаше и та, которая похитила ожерелье, — Жанна де ла Мотт — одно лицо.

— Не может быть!

— Ей удалось бежать и скрыться в России под чужим именем.

— Невероятно!

— Но это так…

Густав Олизар встречал загадочную француженку в Крыму и написал об этом в своих воспоминаниях. Гаше никогда не снимала фуфайки и наказала похоронить себя в ней. Ее, однако, не послушались. Когда обмывали покойную, фуфайку сняли и обнаружили на теле знак — след клейма, выжженного железом. Сообщает об этом в своих мемуарах и Ф. Ф. Вигель. Еще один автор, известный библиофил, знаток русской старины, М. И. Пыляев приводит в своей книге «Замечательные чудаки и оригиналы», изданной в 1898 году, такой рассказ. Перед смертью графиня бредила бриллиантами, а по ночам будто рассматривала драгоценности, которые хранила в темно-синей шкатулке. После ее смерти они исчезли.

По свидетельству М. И. Пыляева, похищение бриллиантов и бумаг не составляло тайны для многих крымских старожилов, которые рассказывали об этом открыто. Само собой, разговоры эти подогревались слухами о таинственном прошлом графини и ее странном образе жизни в Крыму. Впрочем, все понимали, что бриллианты, если они и были, едва ли удастся найти. Что касается бумаг, то они вполне могли уцелеть. Отыщись эти документы, многое стало бы ясно в загадочной судьбе графини Гаше и, возможно, все убедились бы, что это и есть та самая француженка — главная участница «одного из самых дерзких, сверкающих и волнующих фарсов истории».

Разыгрывается фарс

История с ожерельем, среди прочих афер и авантюр, характерных для эпохи упадка французской монархии в конце XVIII века, занимает едва ли не главное место. Дело это было связано с самым громким политическим скандалом, предшествовавшим революции. Большинство же современников воспринимало происшествие при дворе как уголовную сенсацию. Для публики, падкой на сплетни и интриги, это была своего рода увлекательная головоломка, вроде сегодняшнего детективного чтива. История о похищении ожерелья достигла далекой России, где в 1786 году, буквально тотчас после скандала, появились две брошюрки с его описанием. Однако наиболее прозорливые и демократически настроенные усмотрели в придворном скандале более глубокий смысл. Первым высказался Мирабо — граф, ставший депутатом третьего сословия. Он назвал дело об ожерелье «прелюдией к революции». Его мнение позже разделяет Гёте и Карлейль, проявлявшие интерес прежде всего к политической стороне события. У Гёте этот интерес воплотился в комедию «Великий Кофта», Томас Карлейль напишет историческое эссе «Бриллиантовое ожерелье»; отведет он этому факту место и в своей «Истории французской революции».

Нашумевший на всю Европу процесс задел воображение и друга Гёте Шиллера, послужив толчком к написанию в 1789 году романа «Духовидец». Братья Гонкуры изложили скандальное дело в своих исторических очерках, а для Дюма оно послужило основой сюжета романа «Ожерелье королевы». Автору не пришлось ничего выдумывать, требовалось лишь поднять на котурны приключенческой романтики подлинный жизненный случай.

Что же, однако, произошло при дворе Людовика XVI в 1784 году, ровно за пять лет до того дня, когда Бастилия спустила свои висячие мосты, сдавшись восставшему народу?

Справедливо сказано, что в центре подлинной комедии всегда стоит женщина. В деле об ожерелье ею оказалась дочь разорившегося дворянина и опустившейся служанки. В семь лет, после смерти отца, брошенная матерью, Жанна стала бродяжкой. Нетрудно представить, какая ее ожидала судьба, если бы не случай. Выпрашивая на улицах милостыню, девочка обращалась к прохожим со словами: «Умоляю о милосердии к бедной сиротке из дома Валуа». Прохожие, занятые своими делами, вечно куда-то спешащие, не придавали значения словам ребенка. Но вот однажды их услышала маркиза Буленвилье. «Как, эта попрошайка — отпрыск королевского рода?!» Встреча с сердобольной маркизой в одночасье изменила судьбу нищенки. Самое удивительное, что Жанна, законнорожденная дочь Жака Сен-Реми, браконьера и пьяницы, действительно потомок Генриха II Валуа.

Благодетельница помещает девочку в пансион, затем в монастырь Лоншам для девушек из аристократических семей. Аббатство располагалось неподалеку от Парижа на берегу Сены и считалось одним из самых достойных в королевстве. Обитель сию основала в середине XIII века Изабелла Французская, которая и была ее первой аббатисой. В специальной книге, хранящейся в монастыре, значилось более тысячи имен тех, кто воспитывался когда-либо здесь, в том числе и такие знаменитости, как принцесса Бланш де Франс, дочь Филиппа Длинного, вторая принцесса Бланш де Франс, дочь Людовика Святого, принцесса Жанна Наваррская, дочь Филиппа, короля Наварры, Катарина Верденская, любовница Генриха IV, и многие другие.

Чрезвычайно строгий устав ордена Святой Клариссы, к которому принадлежали обитательницы Лоншама, был по настоянию Людовика Святого изменен буллой папы Урбана IV, и воспитанницы монастыря, так называемые «клариссы», стали именоваться урбанистками.

Режим здесь отличался особой строгостью, о чем поведал Дидро в своем знаменитом романе «Монахиня», героиня которого (у нее был подлинный исторический прототип), не выдержав издевательств и потеряв всякую надежду вырваться на свободу, пытается спастись бегством.

Очень скоро и Жанне наскучило наблюдать сквозь монастырскую калитку бьющую ключом жизнь по ту сторону ограды. Преодолев ее, Жанна оказалась на свободе. Путь ее лежал в родной Бар-сюр-Об. Сначала по реке на судне добирается она до Ножана, оттуда на дилижансе до небольшого городка, где рассчитывала в первое время обосноваться. Здесь она встречает Никола де ла Мотта — жандармского офицера из роты бургиньонцев. (В то время существовало десять жандармских рот, из которых первые четыре — шотландцев, англичан, бургиньонцев и фламандцев — находились непосредственно под командованием своего капитана — короля.) Ла Мотт был чуть ниже среднего роста, с довольно непримечательной физиономией, но весьма бравого вида, который придавал ему жандармский наряд, украшенный золотыми и серебряными галунами. На голове шляпа с большой белой кокардой, на плечах манто из ярко-красного драпа на красной же саржевой подкладке, подбитое светло-желтой оторочкой. Особыми талантами он, пожалуй, не отличался, если не считать склонности играть в комедиях. Он разыгрывал сценки с Жанной и, по ее словам, давал ей уроки декламации.

«Эти мгновения, — замечает она, — не были потерей для любви». Они так старательно вместе декламировали, что в результате были вынуждены в большой спешке заключить брак. Этот союз между королевским жандармом и бывшей воспитанницей Лоншама был освящен 6 июля 1780 года в приходе Сен-Мари-Маделен. Событие это было отмечено пирушкой, в которой приняла участие вся рота красных жандармов, на которых молодая, красивая и кокетливая Жанна произвела сильное впечатление. А месяц спустя в том же приходе были крещены братья-близнецы, сыновья двадцатишестилетнего Никола де ла Мотта и двадцатичетырехлетней Жанны де Валуа. Оба ребенка спустя несколько дней умерли.

Начинать семейную жизнь супругам пришлось с минимальными средствами — продали кабриолет и лошадь, которые были приобретены накануне свадьбы в кредит. Не на такую жизнь рассчитывала Жанна. Кровь предков бродила в ней, ею овладевала мечта занять принадлежащее по праву положение потомка королевского рода. У нее очень пикантная наружность, к тому же она умна, одарена грацией, обаятельна. Жанна мечтала о нарядах, каретах, богатстве. Но судьба послала ей в супруги заурядного жандармского служаку, мелкопоместного дворянина. Правда, он дал ей титул графини, но только титул, ничего больше, да и то самовольно им присвоенный. Он разделял ее страсть к роскоши. Но рассчитывать на успех, живя в этой провинциальной дыре, не приходилось.

И вот граф и графиня де ла Мотт занимают тысячу франков и отправляются в Париж искать счастья. Календарь показывал конец 1781 года.

Молодые супруги останавливаются на улице Веррери в обшарпанной гостинице «Реймский городок». Они занимают двухкомнатный, плохо меблированный номер. Скоро, однако, графиня находит новое пристанище в Версале, на площади Дофина, где снимает две комнатушки в меблирашках. Восьмиугольная площадь — центральный квартал, куда съезжаются все, кто в поисках справедливости хочет подать жалобу министру, а возможно, и самому королю. Здесь всегда полно народа — искателей монаршей милости, рыцарей фортуны, маклеров, разносчиков товара, газетчиков. Можно подумать, что Жанну непроизвольно влечет к королевскому двору, она хочет быть ближе к сильным мира сего. Но пока что ей удается только наблюдать за их жизнью, и она довольствуется положением зрителя.

Граф де ла Мотт обожает роскошь, его влекут развлечения, вино и женское общество. Его туалеты хотя и отдают дурным вкусом, но стоят недешево. Графиня одета с большей элегантностью, и на ее наряды тоже требуются немалые деньги. На все это нужны средства, но, кроме как брать в долг, у них нет источника существования. Доходит до того, что бывают дни, когда они сидят без обеда и графине самой приходится стирать свое муслиновое платье и юбку из тонкого батиста — единственные не заложенные в ломбард наряды. Но без конца жить в кредит невозможно. Надо что-то предпринимать. И в голове изобретательной Жанны созревает план, в который она посвящает мужа.

Отныне парочка молодоженов начинает свое восхождение наверх с удвоенной энергией. О способах и средствах они мало задумываются. Через все ту же маркизу Жанна добивается приглашения во дворец к кардиналу Лу де Рогану, одному из самых богатых и знатных вельмож.

Теперь главное — не упустить шанс. Кардинал, дамский угодник и простак, очарован графиней де ла Мотт. Из своего успеха Жанна тотчас извлекает материальную выгоду: муж получает чин драгунского ротмистра, она — солидную сумму на покрытие долгов. Осталось неизвестным, было ли это бескорыстным даром или наградой за женскую уступчивость. Так или иначе, нежданные луидоры разожгли аппетит. Желание разбогатеть опережает возможности. Тем не менее чета де ла Мотт начинает жить на широкую ногу, снимает в Париже на улице Нёв-Сен-Жиль особняк, где предается великосветским утехам. Никто не догадывается, что столовое серебро взято напрокат, как, впрочем, и прочая домашняя утварь и обстановка. Никому и в голову не может прийти, что графиня де ла Мотт, имеющая права, в чем настойчиво убеждают кредиторов, на обширные поместья, на самом деле наглая обманщица. Но однажды парижские заимодавцы заявляют, что отказываются ждать, когда графиня получит наконец свои поместья и расплатится с долгами.

Тогда она объявляет, что едет в Версаль заявить о своих правах. Разумеется, это лишь уловка. На самом деле хитрая авантюристка готовит ловкий трюк. В приемной мадам Элизабет — сестры короля — она неожиданно падает в обморок. Все взволнованы, пытаются помочь. Улучив момент, муж, партнер по фарсу, произносит имя графини Валуа де ла Мотт и признается, что это голодный обморок — несчастная на грани истощения. Результат комедии: двести ливров наличными — дар сердобольного двора, плюс пансион в тысячу пятьсот ливров.

Войдя во вкус, Жанна дважды повторяет трюк с обмороком, каждый раз возле покоев членов королевской семьи. Дома же гостям рассказывает, как якобы тепло приняла ее королева, какое выказала участие и заботу. Отныне быть знакомой графини де ла Мотт считается честью — каждому льстит знаться с дамой, близкой к самой королеве. К сожалению, это не избавляет от кредиторов, которые становятся все настойчивее. Спасти от их наглости может только крупная сумма, но как ее получить? И неистощимая на выдумку Жанна задумывает новую авантюру. Как говорится, «для солидной аферы всегда необходимы два действующих лица: незаурядный мошенник и большой глупец». Кто сыграет первую роль в задуманном спектакле, догадаться нетрудно; во второй выступит не кто иной, как сам его преосвященство, кардинал Роган. В числе участников окажутся и другие фигуры: одни — вовлеченные в авантюру хитроумным режиссером, другие — замешанные в ней ненароком. Одна из таких фигур — знаменитый граф Калиостро, вступивший, однако, в игру, когда она была уже в разгаре, о чем речь впереди.

А началось все с того, что Жанна случайно узнала о сокровенном желании Рогана стать первым министром страны. Помешать этому может лишь одно — известная всем, но необъяснимая неприязнь Марии-Антуанетты к его персоне. Сколько ни пытался кардинал завоевать симпатии королевы, все было напрасно. И он признается Жанне, что счел бы высшим счастьем быть королеве преданным слугой, благоговейно поклоняться ей.

Мошенница быстро сообразила, какую пользу можно извлечь из этого. Отныне всякий раз при встрече с Роганом, уверенным, что Жанна близка к Марии-Антуанетте, она как бы между прочим дает понять, как доверяет ей королева, сколь откровенна с ней. Так, исподволь, она подводит Рогана к мысли, что может замолвить за него словечко перед Марией-Антуанеттой. И вскоре легковерный кардинал слышит то, во что ему так хочется верить. Он узнает, что разговор о нем состоялся и королева сменила гнев на милость. На радостях доверчивый простак одаривает посредницу кругленькой суммой. Вкусив от щедрот кардинала, Жанна принимается усердно разрабатывать эту золотую жилу. У нее созревает план. Для пущей убедительности надо продемонстрировать доказательство королевской милости, например письма.

В игру включается так называемый секретарь графини де ла Мотт, некий Рето де Вильет. Мастер на подделки, Рето изготавливает письма королевы к ее подруге Жанне Валуа. Но этого мало, вошедшая во вкус мошенница предлагает кардиналу самому написать королеве, а она, мол, берется передать послание. Словно загипнотизированный, Роган соглашается, сочиняет текст и вручает его своей наперснице. Через несколько дней в руках у него собственноручный ответ королевы, а у Жанны солидный куш, полученный «за услуги».

В своем ответе королева пока отказывает в аудиенции нетерпеливому кардиналу и, естественно, просит держать их переписку в тайне. Как только позволят обстоятельства, его известят. Листок белой тисненой бумаги с золотым обрезом кажется размечтавшемуся простофиле пропуском к сердцу первой дамы Франции и собственной карьере.

Однако вежливость требует поблагодарить за оказанное внимание, нет — за милость! Галантный священнослужитель садится за стол и пишет ответ, а услужливая Жанна вновь исполняет роль посредницы. Так возникает переписка — хитроумная игра, которая позволяет ловкой пройдохе извлекать из кармана кардинала луидоры.

Но бесконечно эта игра продолжаться не может. Как ни доверчив Роган, но и он почует подвох. Наступает момент, когда Жанна понимает, что дальше разыгрывать фарс без основного действующего лица невозможно. На сцене должна возникнуть королева. И неистощимая на выдумку авантюристка замышляет поразительный по наглости трюк.

Свидание в парке

«Вы жаждете встречи с королевой, — пожалуйста, будет вам свидание», — цинично рассуждает обманщица и, как опытный режиссер, подбирает исполнителей и распределяет роли. Устроить тайное рандеву где-нибудь в темной аллее Версальского парка не так уж трудно. Главное — найти дублера на роль королевы. В качестве ее двойника выступит некая мадемуазель по имени Николь Лаге, которую Жанна нарекает баронессой д’Олива. На самом деле это обыкновенная модистка. Ничего общего с внешностью той, кого ей предстоит изобразить, она не имеет, походит на нее лишь фигурой — высока и хорошо сложена. Но именно это и требуется — свидание произойдет в сумерках, чуть ли не в темноте, разглядеть лицо будет трудно, тем более что его скроют вуаль и поля шляпы. Жанна собственноручно одевает исполнительницу роли королевы в белое с крапинками муслиновое платье со шлейфом, точно такое, в каком та изображена на одном из портретов работы мадам Виже-Лебрен.

Когда туалет готов, участники комедии — Жанна, ее супруг и Николь — направляются к месту действия. Бесшумно проникают они на террасу Версальского парка, достигают рощицы Венеры и здесь оставляют псевдокоролеву одну. Погода стоит пасмурная, небо безлунно, и это, конечно, на руку устроителям маскарада. К тому же вокруг высятся ели и пихты, создавая дополнительную темень, в которой с трудом можно разглядеть очертания человеческой фигуры. Место самое что ни на есть подходящее для тайных свиданий и шутовского розыгрыша.

Маленькая Николь, которой предстоит сыграть роль королевы, трясется от страха. Но бежать поздно. Слышен хруст гравия на дорожке. Кто-то идет. Цепенея от страха, Николь сжимает в руке розу и записку, ей следует вручить их господину, который должен подойти и заговорить с ней. Перед ней возникает силуэт мужчины. Это Рето де Вильет, в разыгрываемом фарсе он исполняет роль слуги королевы. Он ведет Рогана к месту свидания. Николь, естественно, не догадывается, кто перед ней, так же как и кардинал уверен, что стоит перед королевой. Он церемонно кланяется и благоговейно, с почтением целует край платья ее величества. Николь настолько растеряна, что чуть было не позабыла условия сценария. Спохватившись, передает розу незнакомцу и лепечет фразу, которую должна произнести: «Вы можете надеяться, что все прошлое забыто».

К удивлению Николь, слова эти производят на незнакомца потрясающее впечатление. Он снова раскланивается, в восторге благодарит за высочайшую милость и уверяет в своей преданности. В этот момент, к радости Николь, вновь слышатся поспешные шаги по гравию и взволнованный голос: «Скорее уходите! Сюда идут мадам Элизабет и графиня Артуа». Незнакомец, то бишь кардинал, в испуге моментально исчезает в сопровождении Жанны, ее супруг уводит мнимую королеву.

Шутка в стиле Аристофана удалась блестяще, как скажет будущий историк. Теперь бедный кардинал получил такой удар по голове, который вышиб из нее остатки разума. До этого его недоверчивость следовало всячески усыплять; теперь же, поскольку обманутый считает, что он беседовал с королевой, услышал из ее уст слова прощения, каждому слову графини де ла Мотт он будет верить больше, чем Евангелию. Теперь он пойдет за ней в огонь и воду. В этот день во Франции нет человека более счастливого, чем он. Роган уже видит себя первым министром, фаворитом королевы.

Проходит несколько дней, и Жанна передает кардиналу новое доказательство благосклонности королевы. Ее величество просит его оказать помощь одной бедной дворянской семье — требуется всего лишь пятьдесят тысяч ливров. К сожалению, у нее самой в данный момент нет таких денег. Это отнюдь не кажется странным, ведь всем известна расточительность Марии-Антуанетты, «проявлявшей поразительную изобретательность в поисках все новых и новых способов пускать деньги по ветру», как пишет историк профессор А. 3. Манфред.

Естественно, кардинал тут же откликается, он счастлив возможности проявить милосердие. Спустя три месяца ему снова приходится раскошелиться, и снова по просьбе своей якобы покровительницы.

Теперь золото рекой течет в карманы супругов ла Мотт и их подручных. Можно жить в свое удовольствие и не думать о завтрашнем дне. В великолепном загородном доме в Бар-сюр-Об, купленном четой ла Мотт, они живут открыто и широко — здесь что ни день, то праздник, веселятся и кутят, не задумываясь о будущем. Жанна одевается в платья из лионского бархата, расшитые шелками, восхищающими модниц, посуда приводит в восторг знатоков; она принимает за своим столом важных особ: маркизов, аббатов, графов. Все поражены переменой в ее жизни, удивляются ее богатству и роскоши. Злые языки приписывают появление свалившегося на нее счастья заботам кардинала Рогана. Да и сам он отнюдь не скрывает своего восхищения графиней де ла Мотт.

Кража

Аппетит приходит во время еды — эту банальную истину Жанна де ла Мотт подтверждает следующим своим шагом. Ей становится известно, что Мария-Антуанетта мечтает купить бриллиантовое ожерелье — красивую вещь, столь же великолепную, сколь и дорогую, — стоимостью в миллион шестьсот тысяч ливров. Сумма огромная!

Изготовлено это чудо-ожерелье было более десяти лет назад и составлено из 629 великолепных бриллиантов. Первоначально оно предназначалось фаворитке короля мадам Дюбарри, и она, безусловно, получила бы его, если бы не оспа, убившая Людовика XV. С тех пор ювелиры Бёмер и Бассанж, вошедшие в долги, так как вложили в это ожерелье все свои деньги, закупив камни в кредит, тщетно пытались сбыть драгоценность. Ни испанская королева, ни французская не пожелали выложить кругленькую сумму. Впрочем, Мария-Антуанетта готова была купить этот шедевр ювелирного искусства, но скупой муж, проявив необычную твердость, наотрез отказался дать деньги. Достаточно он передавал их королеве, с самого начала пребывания в Версале зарекомендовавшей себя мотовкой, питающей страсть к бриллиантовым украшениям.

Отказав супруге, король бросил знаменитую фразу: «Лучше на эти деньги построить еще несколько военных кораблей». Впрочем, это была запоздалая экономия — финансы страны находились в более чем плачевном состоянии: необузданные аппетиты кормящейся у подножия трона придворной клики, бесстыдное воровство, всеобщая продажность, безответственность, граничащие с преступлением спекуляции, в которые были вовлечены высшие служащие короля, — все это с угрожающей быстротой увеличивало дефицит, создавая непреодолимые трудности и усиливая всеобщее недовольство. В этой тревожной и неустойчивой обстановке, когда каждому известно было, что казна опустошена, беспечная Мария-Антуанетта приобрела дворец Сен-Клу за 15 миллионов, а за 14 — замок Рамбуйе для короля, восстановила должность министра двора королевы с жалованьем в 150 тысяч ливров, что вдвое больше оклада генерального контролера, то есть министра финансов.

Придворный штат королевы пожирал немалую толику государственных расходов. Одна лишь дама, ведавшая гардеробом, получала на ткани и придворные наряды 100 тысяч франков, а первые камеристки, которых было 12, обходились в 12 тысяч франков каждая. К этому надо прибавить личных слуг, привратников, обойщиков, поваров, булочников, мясников, конюхов, службу королевского стола, состоявшую из многих прислуживающих дворян и 116 младших офицеров, наполнявших кубки и разносивших блюда. Существовали даже должности чтеца и чтицы, не имевшие, впрочем, никакого применения.

Единственный человек, посмевший возражать против злоупотреблений, который мог, пожалуй, еще как-то на время уберечь режим от экономического краха, был генеральный контролер Тюрго, человек честный и искренне желавший приносить пользу. Но как раз его-то королева и ненавидела больше всех, пока не добилась того, что он попал в опалу и оставил пост. С этого момента каждый шаг подрывал ее популярность и вел к гибели. Безудержная игра в карты, бесконечные балы и маскарады, наконец, страсть к громоздким дорогостоящим прическам, которыми она поражала придворных, — ничто так не вредило ее авторитету, как мотовство, за что народ метко прозвал ее «Мадам Дефицит». Но окончательно Марию-Антуанетту погубила скандальная история с ожерельем.

Итак, Жанна де ла Мотт узнает, что существует бриллиантовое ожерелье, которое ювелиры не могут никак сбыть и чуть ли не готовы его разобрать, понеся громадные убытки. «К чему такая поспешность? Не все еще потеряно», — мысленно успокаивает она растерянных ювелиров, и в ее голове рождается замысел дерзкой аферы.

Встретившись однажды с ювелирами у себя в доме, Жанна дает понять, что могла бы уговорить свою подругу, хотя та сейчас «не при деньгах», приобрести драгоценность. Разумеется, ювелиры, как и все вокруг, верят в легенду о связях и влиянии графини при дворе и просят ее быть посредницей. В конце декабря 1784 года к ней на улицу Нёв-Сен-Жиль приносят ларец с ожерельем для осмотра.

Крышка ларца откинута, и перед Жанной восхитительное колье, заставившее учащенно забиться ее сердце. И в тот же миг с новой силой дерзкая мысль овладевает ею. Почему бы не заставить этого глупца кардинала тайно приобрести драгоценность для королевы? Не откладывая замысел в долгий ящик, Жанна начинает действовать. Она доверительно сообщает кардиналу, что королева желает втайне от супруга приобрести ожерелье, но ей нужен посредник. Не возьмет ли на себя эту роль кардинал? Миссия почетная, хотя и негласная, убеждает его Жанна. Как она и рассчитывает, тот с готовностью соглашается.

По условиям сделки, которая совершается во дворце кардинала, покупка оценивается в миллион шестьсот тысяч ливров, оплата — в течение двух лет, четырьмя равными долями, каждые шесть месяцев. Драгоценность следует доставить покупателю 1 февраля 1785 года, первый взнос — 1 августа. Роган подписывает договор и вручает его Жанне, чтобы та представила его на утверждение своей подруге-королеве. На другой же день авантюристка приносит ответ: ее величество с условиями договора согласна.

Как ни странно, но кардинал — этот послушный осел — неожиданно требует, нет, смиренно заявляет, что хотел бы получить за свое ручательство что-то вроде долгового обязательства, подписанного королевой. Все-таки сумма не шуточная даже для такого богача, как он.

Можно подумать, что Жанна обескуражена. Отнюдь. Желаете расписку? Будет вам она. Всего ночь потребовалась Рето де Вильету — этому мастеру на все руки, чтобы изготовить документ. На следующий день она вручает его кардиналу. И тот видит подпись: «Мария-Антуанетта, королева Франции». Что ж, как будто бы все в порядке, все законно, с удовлетворением думает он. И дает слово никому не показывать эту расписку. Одно ему невдомек: никогда королева не подписывается таким образом — ей достаточно только имени, без титула.

Утром следующего дня ювелир доставляет ожерелье кардиналу, а вечером тот передает его в собственные руки Жанны с тем, чтобы она вручила желанную драгоценность королеве. Ему предлагают подождать в соседней комнате, дабы он лично мог убедиться сквозь стеклянную дверь, что ожерелье передано посланцу Марии-Антуанетты.

И действительно, сквозь мутное стекло видно, как появляется какой-то человек, одетый в черное платье (это, как легко догадаться, все тот же Рето де Вильет), и слышно, как он произносит: «По поручению королевы». Приняв из рук Жанны шкатулку, таинственный посланец быстро исчезает.

Кардинал явно взволнован: отныне, думает он, его карьера обеспечена, недалек час — и он станет первым слугой короля, государственным министром.

А что предпринимала главная героиня всей этой аферы? Приходится только сожалеть, что ничего не известно о том, что происходило в те февральские дни 1785 года в особняке графини де ла Мотт. Можно лишь вообразить, что чудесное ожерелье, этот шедевр ювелирного искусства, грубо раскромсанное ножом, лежит на столе, окна плотно закрыты, шторы опущены. При свете свечей трое мошенников — Жанна, ее муж и Рето — склонились над своим сокровищем. Они вырабатывают план, каким образом сбыть товар.

Первую партию должен продать Рето. Но его попытка кончается неудачей. Одному из покупателей, некоему ювелиру Адану, кажется подозрительным этот тип, торгующий бриллиантами, причем по столь низкой цене. Ювелир извещает полицию, добавив, что тот, кто продает камни, в скором времени должен отправиться в Голландию, видимо, чтобы там сбыть новую партию товара, которого, по его словам, у него предостаточно.

У Рето производят обыск и доставляют его в полицию. Во время допроса он «раскололся» и назвал имя той, от кого получил бриллианты. Даму эту зовут графиня де ла Мотт-Валуа, и она является родственницей короля.

Только это, видно, и спасло Жанну от неприятности быть вызванной в полицию. Отделавшись страхом, она убеждается, сколь опасно сбывать камни в Париже. И решает действовать по-другому. Наиболее крупным бриллиантам предстоит путешествие в Лондон. Их доставит туда ее муж, чтобы сбыть ювелирам на Нью-Бонд-стрит и Пикадилли.

Граф предстал пред ними с пригоршнями самых дорогих бриллиантов. Некоторые из них были повреждены, как будто их грубо извлекли из какого-то украшения. Все это не могло не насторожить покупателей. Они запросили посольство Франции. И так как им ответили, что не располагают сведениями о какой-либо краже драгоценностей, то приняли решение купить у ла Мотта бриллиантов на сумму более 240 тысяч ливров. Часть камней стоимостью 160 тысяч граф оставил у ювелиров для изготовления различных украшений. И наконец, еще одну часть обменял на целую кучу предметов, список которых сохранился: это набор часов с цепочками, рубиновые застежки, табакерки, ушные подвески, перстень, каминный экран, сосуд со стаканом, две красивые шпаги, четыре бритвы, две тысячи иголок, один штопор, застежки для рубашки, пара вилок, футляр для «средства от зубной боли» и прочая дешевка.

Но Жанна не была бы сама собой, если бы не рисковала. Подгоняемая нетерпением, она все же пытается сбыть бриллианты и в Париже. Через доверенных лиц, своего адвоката и племянника, ей удается продать бриллианты на огромную сумму. Часть из них идет на покрытие долгов. Однако у нее еще сохраняется значительное число камней.

В то же время она приобретает, расплачиваясь при этом бриллиантами, неслыханные по цене вещи. И когда ее муж возвращается из Лондона, он видит, словно возникшую по мановению волшебной палочки, потрясающую роскошь. Апартаменты украшают ковры и гобелены, модная мебель, бронзовые скульптуры и ценная утварь, всюду мрамор, хрусталь — дом буквально набит дорогой утварью. Больше всего поражает какая-то диковинная механическая птица, которая поет и хлопает крыльями. Всех восхищает кровать малинового бархата, украшенная металлической сеткой с золотым бордюром, блестками и жемчугом.

Словно самая знатная и богатая дама столицы, Жанна выезжает в белоснежной с позолотой карете, запряженной четверкой английских кобыл, на запятках лакеи в ливреях и негр в галунах. Столь же великолепна и ее английская жемчужно-серая лакированная берлина, обитая изнутри белым сукном. На атласных полостях, укрывающих ноги, красуется герб с девизом Валуа: «От короля, моего прародителя, получил я кровь, имя и лилии».

Хитроумный ход

Понимая, однако, что не следует слишком рисковать, и в то же время не собираясь хранить бриллианты мертвым грузом, Жанна решает расширить круг действующих лиц спектакля, жанр которого пока что трудно определить — комедия это или драма. Во всяком случае, она продолжает распределять роли в соответствии со своим режиссерским замыслом. А он теперь направлен на то, чтобы обезопасить ее в случае, если афера выйдет наружу. Что же она еще задумала? Каков следующий акт разыгрываемой пьесы и кто его участники? Жанна решает увеличить число персонажей и вводит в игру несколько новых фигур.

Одна из них — некий Бет д’Этьенвиль, сын каменотеса, получивший диплом младшего помощника военного хирурга. Ему двадцать семь лет, он приехал из провинции в Париж в надежде на удачу. Но пока что в его кармане нет ни одного лишнего франка. И счастье, казалось, улыбнулось ему. Однажды в кафе к нему подсел господин, назвавшийся Ожеаром, и представился управляющим делами некой знатной дамы.

Благородная внешность незнакомца расположила к беседе. Они разговорились. Очень скоро господин Ожеар (это был не кто иной, как все тот же многоликий Рето де Вильет) завоевал полное доверие наивного провинциала. И когда Ожеар доверительно сообщил, что может помочь ему крупно разбогатеть, д’Этьенвиль возликовал: наконец-то фортуна смилостивилась над ним. Собеседник пояснил, что для этого от него требуется самая малость. Нужно найти титулованного дворянина, который готов был бы жениться на еще молодой и красивой женщине с прекрасной фигурой и очень мягким, покладистым характером. Эта дама имеет 25 тысяч ливров ренты, в ее судьбе принимает самое близкое участие один из видных сеньоров королевства.

Надо ли говорить, что Бет с восторгом принял предложение своего нового знакомого, который явился ему, словно небесный посланец, чтобы облагодетельствовать бедняка.

Уточняя условия, господин Ожеар пояснил, что следует предупредить того дворянина, которого он подыщет, что только в день бракосочетания он получит дорогой подарок — за него будут выплачены все его долги, а если он является военным, то получит такое назначение, какое только пожелает. Но будущий кандидат в супруги, настоятельно повторил Ожеар, должен обладать безупречным дворянством, чему следует представить документальные доказательства. Только после этого переговоры продолжатся.

Не мешкая, Бет отправился на поиски. Несколько человек по той или иной причине отпали, прежде чем он напал на подходящую кандидатуру. Это был барон де Фаж, гасконский кадет, телохранитель короля. Мот и краснобай, погрязший в долгах, он был именно тем, кто требовался. И вскоре Бет смог сообщить Ожеару, что нужный человек найден. В свою очередь, барон де Фаж рассуждал следующим образом: по словам «свата», дама, которую прочат ему в супруги, обладает приятной внешностью, благородных кровей, а главное — обладает состоянием в 25 тысяч ливров, которое может возрасти благодаря щедрости какого-то знатного вельможи, заинтересованного в том, чтобы устроить ее судьбу. Что ж, он, де Фаж, не щепетилен и тем более не ревнив. Правда, вскоре выясняется, что у дамы есть пятнадцатилетний сын, надо думать, от того самого вельможи. Придется брать и ребенка — у нашего дворянина щедрое сердце. И он не считает, что грех молодости является непростительным преступлением. Вот почему он без колебаний соединит свою судьбу с судьбой женщины, которую считает столь же уважаемой, сколь и несчастной.

Господин Ожеар остался очень доволен услугой Бета и сообщил ему, что вскоре тот будет представлен даме, о которой говорил.

На следующий день вечером Бета везут в фиакре в дом, о котором ему запрещается задавать вопросы. «Если только вы попытаетесь узнать, куда именно я намерен вас доставить, — предупреждает Ожеар, — вы потерянный человек». Они входят не с парадного входа, а через какую-то низкую дверь и оказываются в комнате, где их встречает очаровательная дама. Ей чуть больше тридцати, у нее правильные черты лица и действительно великолепная фигура. Черные глаза смотрят ласково и доброжелательно. Ее речь изысканна и умна, она с интересом расспрашивает о бароне де Фаже. Все, что сообщает ей Бет, она встречает с одобрением, давая понять о своем согласии.

Визит окончен. Тем же путем оба возвращаются, договорившись встретиться завтра.

Видимо, д’Этьенвиль произвел на даму хорошее впечатление, так как во время второй ночной встречи, последовавшей на другой день, она без обиняков доверила ему свою тайну. Знатный сеньор и ее покровитель, о котором ему известно, — это не кто иной, как сам кардинал Роган. Что касается ее самой, то ее зовут баронесса де Курвиль, но имя это не настоящее. На самом деле, доверительно поведала она, ее зовут баронесса Зальцбургская, когда-то она была канонницей монастыря Кольмар, где ее, молодую девушку, соблазнил Роган. От него у нее ребенок.

Во время этой второй встречи Бет познакомился с еще одним персонажем, представившимся советником де Марсильи. Это был сорокалетний бледный и худой человек в парике и черном костюме. (Его приметы выдавали в нем графа де ла Мотта.) Судя по всему, советник пользовался полным доверием дамы и настоятельно рекомендовал Бету соблюдать осторожность и хранить все, что видел и слышал, в абсолютной тайне. Когда советник оставил их вдвоем, баронесса показала младшему помощнику военного хирурга деревянный ларец с бриллиантами. По ее словам, стоимость их более 400 тысяч ливров. Никогда Бету не приходилось видеть ничего более прекрасного — камни были крупными и переливались всеми цветами радуги. Пораженный этим великолепием, Бет словно онемел. Баронесса поспешила пояснить, что бриллианты извлечены из ожерелья, которое ей подарил кардинал. Но так как подобные украшения нынче не в моде, она решила продать их до своей свадьбы. Не согласится ли он, предложила она Бету, отправиться в Голландию, чтобы продать там это сокровище. Он ответил, что не может взять на себя такое деликатное поручение, ибо не считает себя знатоком в этом деле. Она не настаивала.

Поощряемый любопытством, Бет решает на другой день отыскать таинственный дом, куда его привозили ночью. Очень скоро он устанавливает, что побывал в доме номер 13 на улице Нёв-Сен-Жиль, где, как мы знаем, живет графиня де ла Мотт.

Пора, однако, раскрыть истинное имя мадам де Курвиль и объяснить тот интерес, который преследовала Жанна, затевая эту новую интригу.

Баронесса де Курвиль, на самом деле Мария де Вальдбург-Фроберг, — известная мошенница, прошедшая через Бастилию. Ей удалось бежать, она укрылась в Германии, затем вернулась во Францию.

Если говорить коротко, то Жанне нужны были посредники, чтобы сбыть товар, причем посредники, которых невозможно было бы опознать и заподозрить в похищении бриллиантов. Но вместе с тем она преследовала еще одну цель. Если вскроется кража ожерелья и вина ляжет на Рогана, возникнут свидетели, которые подтвердят, что кардинал нуждался в деньгах для обеспечения одной дамы, своей бывшей любовницы, и это, мол, заставило его завладеть ожерельем. Об этом Жанна прямо заявит впоследствии: «Я видела госпожу де Курвиль, увешанную бриллиантами, у господина кардинала». И добавит, что он хотел выдать замуж эту даму и подарить ей 500 тысяч ливров, для чего торопил ее, Жанну, требуя написать графу де ла Мотту в Лондон и просить его поскорее продать там бриллианты.

Что касается Бега д’Этьенвиля, то, как мы видели, она намеревалась через него сбыть часть бриллиантов. Заодно он явился бы при случае свидетелем, который подтвердил бы, что видел часть бриллиантов в руках той самой де Курвиль, в судьбе которой кардинал принимал участие.

Все было ловко рассчитано, продуман каждый ход этой сложной партии, и можно только удивляться таланту ее организатора.

Остается объяснить, какая роль отводилась в этой хитроумной игре барону де Фажу.

Дело в том, что Жанна намеревалась и дальше морочить голову легковерному бедняге. Ему говорят, что свадьба состоится тогда-то в церкви дворца Субиз на улице Франк-Буржуа в одиннадцать вечера, причем каждый из брачующихся должен явиться туда со своими свидетелями. Фажу кажется, что он близок к счастью, то есть к богатству, которое принесет ему нареченная. Нарядившись в лучший костюм, он ждет. Но в последний момент ему сообщают, что церемония откладывается. Чтобы успокоить нетерпеливого жениха, сочиняют письмо, из которого он узнает, что в виде неустойки на его имя поступит кругленькая сумма в 30 тысяч ливров. И действительно, он получает розового цвета конверт с пятью сургучными печатями, в котором будто бы и находится документ на эту сумму. Доверчивый барон спешит передать конверт на хранение нотариусу.

Но проходит очередной срок долгожданной церемонии, и снова отсрочка. В этот раз причина якобы в том, что мадам де Курвиль не желает заключать брак до тех пор, пока кардинал не передаст ей обещанную сумму в 500 тысяч ливров. Ничего не подозревающий д'Этьенвиль резонно замечает мадам де Курвиль, что она обладает достаточным богатством, чтобы выйти замуж, — ведь она владелица тех крупных бриллиантов, извлеченных из какого-то ожерелья, которые он сам видел у нее. На это мнимая баронесса отвечает, что продажа этих бриллиантов связана с определенными трудностями. В чем именно состоят эти трудности, она, разумеется, не поясняет.

Режиссер всей этой комедии, остающийся, как ему и положено, в тени кулис, понимает, что необходимо снова успокоить нетерпеливого жениха. Жанна действует с поразительным знанием людских характеров, которое и не снилось иным драматургам.