Помоги проекту - поделись книгой:
– Смотрите, тысячи моих любимых мужей и их жёны терпеливые! – воскричала тут Белла великолепная. – Смотрите, се наш капитан! Преподобный Иоанн Летсер, Апостол любви, вновь нам явленный.
Капитан Александр возвратился на остров вместе с Симоном Рыбаком, когда бунт китов прекратился, пожары были потушены, и морийцы восстановили сохранившиеся набережные.
Киты успокоились. Рыбаки и пастухи бездны вернулись к своим обычным делам. Обо всем произошедшем за это время на Мории капитану рассказал, как всегда темпераментно, радостный и воодушевлённый Диж Быж. Конец диктатору! Швабода! Мы размозжили им собачьи головы. Мы прогнали их.
Александр внимательно выслушал друга. Потом долго расспрашивал. Качал головой. Не горячись, милый Диж. Никто никого не прогонял. Не ушли бы они, Братаны вельможные, кабы сами того не захотели. Кто им противостоять может? Большинство народа – канцы, погоны, блатные, щепы, попса. Их большинство. Они поддерживают Гансов. Киты взбунтовались. Думаешь, Гансы не смогли бы их успокоить? Тот же Симон Рыбак, и брат его, и семьи их опять помогли бы Гансам. Народ морийский терпелив и миролюбив по своей природе.
Ни ПАРСы, ни Консы, ни ППСы не имеют поддержки народа. Да и говорят они так же, как Братаны, один к одному. Значит, и мыслят одинаково. Все по понятиям: ты мне – я тебе. Ни одной новой идеи. Старые исконные морийские законы, мудрость народная, дипломатия доброй воли – всё позабыто. Забыт язык морийский. А герои Мории… они есть, но их немного. Они не организованы.
Братаны ушли, ими двигал простой расчёт. Киты бунтуют. Есть риск потерять золото. Киты всё равно уйдут. Если не сейчас, значит – в следующий раз. И произойдёт это очень скоро. Слишком большой риск. Сейчас держаться им за Морию – можно потерять всё. У Братанов за рубежом гораздо больше, чем здесь уже. Что лучше, держаться за малое и потерять всё, или сохранить большее, а от малого отказаться? И усталость. У Братанов накопилась усталость. Системы разрушаются неожиданно и мгновенно. Сами собой рушатся империи. Империи Александра Македонского, Чингисхана, Тамерлана. Как всё в нашем бренном мире, империи тоже стареют и умирают. Вспомни, Диж, как ушла Народно-Морийская диктатура. Почему, в какой момент? Никто её не побеждал. Невозможно было победить её. А она рассыпалась сама. И Гансы тоже ушли сами. Они считают, что сами. Просто почувствовали, что наступила пора, дальше будет хуже. Что нельзя больше все проблемы сваливать на Варов, на Хазов. На демократов. На либералов. На заграницу. Никто уже в это не верит.
А ты, Диж, иди, объясни морийцам, что некогда хороводы водить да руками размахивать, надо новую жизнь строить. И будет это очень и очень непросто. Так же, как было непросто Себастьяну Бранту и преподобному Иоанну Летсеру. У вас есть морийцы, что не хуже отцов-основателей будут. Симон Рыбак, Световид-инок, Белла, мать морийская, академик Кедр-Курчавый. И другие многие, я думаю, кого вовсе я и не знаю.
Снова в который раз прощался Александр с Морией. Что будет с этим островом? Счастливого плавания, Мория. Новых тебе свершений.
Заключение
Мория, вперёд!
Народ есть тот, кто сеет, пашет, пишет, воюет, учит, лечит и куёт, а тот, кого нимало не колышет его судьба, никак не есть народ. Народ, заметим разумом холодным к восторгу легкомысленных Харит, есть тот, кто занят творчеством народным. Мёртв тот народ, который не творит. Неважно, как зовут его: Василий, Микола, Моисей или Талгат, а важно, что количеством усилий он никогда не мерит результат.
Вот и всё, что я могу рассказать тебе о путешествии капитана Александра к берегам Мории. Ты, я вижу, пребываешь в недоумении. Что за Мория такая? Сейчас никакой Мории нет. Может, и раньше не было? Иначе мы знали бы о ней. Почему историки никогда не упоминают о Мории?
Некоторое время после описанных событий кое-какие сведения о Мории ещё доходили до Европы и Америки. Новая жизнь в Мории налаживалась.
Судьба распорядилась так, что Братаны стали жить отдельно, морийцы – отдельно.
Братаны скучали по Мории, по привычному образу жизни. По отдельной стране-острову, где они имели неограниченную власть, могли распоряжаться всем и вся и жить по-своему. Денег у них много было. Вот и построили для себя огромный стальной остров, новую, современную Морию. Назвали Штандард Инзель. Посетивший её путешественник Жюль, известный в дальнейшем как знаменитый французский писатель, описал устройство корабля-острова и жизнь его обитателей[50]. Корабль собрали из огромных кессонов[51], размером десять на десять метров в основании и семнадцать метров в высоту каждый, изготовленных из толстой стали, защищённой от коррозии и ракушек специальным покрытием. Эти кессоны, количество которых было двести семьдесят тысяч, скреплённые мощными резьбовыми стяжками, образовали плавающий фундамент города и пригородов размером семь километров в длину и пять километров в ширину. На фундамент завезли толстый слой грунта. В центре острова-корабля построили город Миллиард-штадт. А в пригородах раскинулись поля, сады, огороды. Корабль имел два порта – с правого и левого бортов. Город застроили шикарными особняками по заказам братков-миллиардеров, административными зданиями, гостиницами для важных гостей и многочисленными местами развлечений: казино, ресторанами, театрами. В Миллиард-штадте жили только морийская аристократия, их прислуга и экипаж корабля. Всего около десяти тысяч человек. Корабль курсировал в пределах лучших климатических зон Атлантики и Тихого океана. Сбылась мечта конкретных Братанов – на их новом острове не было никакого народонаселения. Незачем теперь думать о школах, университетах, транспорте для всех, больницах для всех, жилье для всех, о пенсионерах, незачем держать огромный штат служащих, бюрократов, огромную армию, полицию. Незачем думать о прозрачных выборах. О честных судах. Об этих строптивых китах. О ненадёжных способах добычи золота. Кормить никчёмных ученых. Кормить огромную армию щепачей и попсян! Ничего этого больше не надо. Свобода!
Чем занимались энергичные Гансы, которые не могут жить без дела, без возможности руководить, управлять, повелевать, часто бывать на людях и в центре внимания? Их редко видели в Штандард Инзеле, они постоянно ездили по делам в страны Старого и Нового света. Ганс старший занялся организацией первенства мира по экваториальным единоборствам. Таких первенств раньше не проводилось. Чемпионат включал турниры по обороне без оружия, борьбе До-до, мордобою без правил и некоторым видам бесконтактных единоборств стиля Нельзя. Во всех видах этих единоборств Ганс был безусловным авторитетом и лидером. Младший Ганс, как мог, помогал старшему, занимаясь юридическим обеспечением этого чемпионата. Ведь он был непревзойдённым специалистом по классическому экваториальному и прецедентному атлантическому праву.
Гансы растут. Выходят на уровень признанных лидеров в международных делах. Весь мир знает теперь Гансов и прислушивается к каждому их слову.
Долго ли они были счастливы, Гансы и Братаны новой Мории? Неизвестно. После выхода книги Жюля новых упоминаний о Штандард Инзеле больше нигде не встречается. Что-то там на этом корабле-острове не сложилось. Или корабль оказался недолговечным. Кессоны проржавели, и восстановить стальной остров оказалось дороже, чем построить новый. Может, деньги кончились. Кто знает? Важно ли нам знать жизнь пены? Пена сохнет, рассыпается в пыль. Уносится течением и ветром. И нет её. Будто и не было. Вредная субстанция. Да, к счастью, непрочная и недолговечная.
Интересно было бы узнать, что случилось с самой Морией, старой Морией, если можно так выразиться. За народ морийский мы спокойны. Скорее всего, морийцы жили счастливо, избавившись от ровных пацанов и пацанской демократии. Неизвестные до той поры люди выдвинулись и пришли в руководство из новых движений и общественных объединений. Из партий Регионов, Слобод и предместий, Морийских христиан, Умеренно консервативных хипстеров. Они откорректировали Главный закон. Который не называли уже издевательски Газоном. Морийцы создали новый парламент. И полностью изменили свою жизнь. Они стали самым свободным народом в истории человечества. Герои Мории известны заносчивым европейцам и американцам. И многое из истории Мории и жизни замечательных морийцев переиначивалось историками и преподносилось в качестве примеров из истории других стран, «несущих миру образцы цивилизации».
Прекрасный облик Беллы мы можем увидеть на полотне «Свобода на баррикадах»[52]. Поистине ослепительна божественная Белла, изображённая на фоне французского триколора в красном фригийском колпаке якобинцев. Однако те, кто знал Беллу в жизни или хотя бы разок видел, признают, что кисть живописца создала бледную копию настоящей богини Мории воплощённой. Холодной французской версии не хватает женской мощи, теплоты и чувственной силы этой великой женщины. Но даже и такую, выхолощенную и стерильную, Морию-Свободу ругают на чём свет стоит «особо нравственные», снобливые французы:
– Если Свобода такова, если это просто девка с босыми ногами и голой грудью, которая бежит, крича и размахивая ружьём, то она нам не нужна. Нам нечего делать с этой постыдной мегерой.
Не нужна – так не нужна! Зачем тащите тогда нашу возлюбленную Морию на своё полотно?
Кусочки морийской истории «цивилизованные» европейцы и американцы пытаются растащить по своим национальным квартирам. Не так уж неправы были потешные Ант и Глеп. Световид превратился в Пересвета, героя Куликовской битвы. Белла Кула – в отвратительную Белинду Ивана Баркова и одновременно – в Свободу на баррикадах, и даже в растиражированную в парках культуры и отдыха знаменитую «Девушку с веслом». Начисто уже лишённую глубокого женского дыхания Беллы и даже намёка на «сексапильность». Симон Рыбак принимал облик то Пелеса, хранителя Святого Грааля, то христианского мученика Трифона, казнённого при римском императоре Деции Траяне. А классическая морийская троица Безумец, Дурак и Простак превратилась в забавных Фамов, Хронопов и Надеек, с восторгом описанных Хулио Кортасаром. С другой стороны, кто может теперь разобраться, почему персонажи морийской истории так напоминают известных героев и преподобных старцев других стран и народов? Кто на кого похож: Гермек – на Ермака, покорителя Сибири, или, наоборот, Ермак – на Гермека, пастуха морской бездны? Почему при знакомстве с жизнеописаниями «апостола любви» Иоанна Летсера, братьев Симона Рыбака и Андрея Рыбака в памяти всплывают известные рыбаки евангельские? «Есть много в небесах и на земле такого, что нашей мудрости, Гораций, и не снилось».
Путешественники, посетившие Морию в конце XIX – начале XX века, рассказывают о необыкновенных машинах морийцев – плавающих, летающих, подводных, прорезающих земные толщи. Говорят, что морийцы добились такого прогресса во всех сферах жизни, что им не нужно было больше добывать китовое золото. Дружбу с китами они сохранили. Но, скорее всего, киты отправились в свободное плавание. И лишь иногда возвращались в Морию. Так старые друзья, которых жизнь развела в разные стороны, встречаются иногда, чтобы повидаться, вспомнить прекрасные времена прежней дружбы, когда они были ещё юными; и потом вновь направляют корабли своей жизни по разным маршрутам.
Есть мнение, что морийцы овладели гравитацией и научились управлять пространственно-временной решёткой. Возможно, Мория не погибла. Возможно, она взлетела в виде огромной летающей тарелки и ушла в другие, параллельные пространства и миры. Или уплыла во внутренние полости земли через полюса, которые, как известно, были открыты для обычных мореплавателей до конца XIX века. Где морийцы живут до сих пор и благоденствуют. Рядом с другими благородными народами, достигшими просветления. Рядом с древними Лемурийцами, жителями допотопного континента Му. Рядом с Атлантами, последние семьи которых ушли в полую часть земли с Лазурных островов, рядом с народами майя и инками, неожиданно исчезнувшими с исторической сцены нашей планеты. Посвящённые люди считают, что есть проходы с наружной части земли во внутреннюю. Один из таких проходов, Шамбалу, охраняемую махатмами, посетил всего сто лет назад русский художник и мыслитель Н. К. Рерих. Что обо всём этом можно сказать? Мало что. Мы же не можем заглянуть ни в четвёртое измерение, ни внутрь земли глубже десяти-пятнадцати километров, ни пройти в Шамбалу.
До нас дошла обветшалая, пожелтевшая, обтрёпанная морийская рукопись, озаглавленная «Записки старого морийца». Посвящена она последним дням Мории. Возможно, её написал наш хороший знакомый – поэт-патриот Диж Быж, который к тому времени был уже человеком преклонного возраста. Может быть, эти записки и не его рук дело. Хотя стиль изложения позволяет нам предположить, что все-таки это он писал. Я постарался сократить текст «Записок», оставив только те разделы, которые важны для понимания истории морийской цивилизации и последних дней Мории. Привожу здесь отрывки из воспоминаний неизвестного нам очевидца этих последних дней.
«Третьего дни посетил я Беллу Великолепную, мать морийскую. Мне уже под семьдесят. Беллочке нашей, однако, пожалуй побольше того будет – в возрасте женщина, совсем уже не девочка. Лицо в морщинах, руки тоже выдают годы немалые. Но никак старухой не назовёшь её. Красивая, величавая, я бы сказал – монументальная женщина. Держится царственно, глаза светятся, движения, походка… Словом – всё, как и должно быть у царицы Мории. Живёт она по-прежнему скромно. Зато окружена постоянно любовью искренней и почитанием всего морийского населения. „Матушка Мория“ – неизменно называют её. Ах, Белла, Беллочка! Очень огорчила она меня. Сказала, что дни её сочтены, что истекает отпущенный ей срок пребывания на земле морийской. А как уйдёт Белла – не жить больше Мории, не останется она единой страной, быть ей разбитой-раздробленной и ничто помочь ей не сможет уже! Лишь отдельные части страны уцелеют, и народ морийский каждой уцелевшей части – слободы или провинции – будет жить сам по себе, своей особой судьбой. „Не говори так, матушка, – возразил я Беллочке. – Ты сильна, как никогда, и красива, как в прежние годы. Только краса твоя другая теперь – не чувственная и разящая, а гармоничная и умиротворяющая“. „Не нам с тобой, друг сердечный, решать судьбы мира. Срок моей жизни земной отмерен уже и на небесах определён. Жизни страны нашей тоже предел поставлен. Мория свершила уже всё, что ей на роду написано. И отдельные её части поплывут теперь в разные стороны, в различные страны света. Понесут другим народам кусочки морийского духа и великие морийские достижения. Чтобы помочь людям далёких стран и поднять их жизнь до уровня морийского. Иди уже, мой верный товарищ, передай людям эти слова. Историю Мории береги, как зеницу ока. Да святую книгу морийскую сохрани для будущих поколений“. „Что за книгу назвала ты святой, матушка? Что сохранить надобно?“ „Сохрани „Откровения Иоанна Летсера“. В Академии Морийских наук хранится теперь книга та. А как станет тонуть-гибнуть Мория, уж не будет за ней пригляда должного. В „Откровениях“ тех блаженный Иоанн всю историю морийскую, как известную ему, так и будущую, записал под небесную диктовку, услышав на Кикладах голос божий, только ему предназначенный. Всё описал, что случиться должно и людей морийских великих свершения“. „Так не читается та книга, матушка. Не открыть её, Белла благословенная, простому человеку. Только раз та книга и открылась, говорят. Симеону Полоцкому разве что, да и то в одном лишь месте. Вот и рассказал Полоцкий о прочитанном, о грядущем приходе Кифы Великого, императора всея Мории“. „Слушай, друг любезный, что тебе говорю. Иди в Академию Морийскую к Кедру-Курчавому, возьми книгу заветную. Всё узнаешь из неё, что было на земле морийской и чем закончится – так, как было передано царем небесным капитану земли морийской Иоанну Летсеру и записано со слов апостола любви его учеником Прохором. И не спорь со мной, делай, что велено. А как дочитаешь до конца книгу священную, магическую, так и наступит конец земле морийской“.
Возвращался я от Беллы в помрачённом сознании, рассказал обо всём соотечественникам, о том, что конец нашему миру морийскому вот-вот наступить должон, что уходит из жизни Белла Великолепная и предел Мории обозначен уже. Тяжело было у меня на сердце, когда шёл я к Кедру-Курчавому. Не перечил мне академик, будто знал, что Беллой задумано, без слов выдал мне книгу священную. Поздним вечером, совсем под ночь добрёл я до дома своего. За окном стемнело уже. Тучи низкие, звёзд не видно совсем. Ночь – черна, хоть глаз выколи; на душе темно.
Беру в руки я книгу древнюю, тайную, никем до сей поры не изученную. А она, чудо чудное, – глядишь, сама мне и открывается. Всё написано на пергаментах почерком Прохора, видать, острым готическим. Повествует в них Иоанн Летсер о первых днях Мории, как задумана она была и построена. О Себастьяне Бранте, создателе Мории, о святом Гермеке-воителе. И о будущем вещал просветлённый Иоанн. О звезде, что покажет появление Кифы Великого, о Народно-Морийской диктатуре, о Братанской демократии, сменившей её, о Звезде морийской – о Гансе Великолепном. О новом приходе Мории, греческой богини глупости, Беллы Кулы, матушки Всея Мории. О новом явлении Гермека-воителя и капитана Летсера – о Симоне Рыбаке и Световиде-воине. О том, что Братанская демократия, многие годы душившая морийский народ, выжимающая из него все соки, убивающая всё жизнеспособное, вдруг исчезнет сама по себе. И наступит новая эра в Мории, золотой век страны „дураков“. Эх, правильно все написал Апостол любви, пробивающий взглядом проницательным в будущее, пронизывающий сквозь годы и столетия! Но продлится тот золотой век, пишет он далее, нет, совсем не век, а недолго совсем. Ровно столько, сколько проживёт в Мории Белла Кула прекрасная, вновь явленная богиня Мория. В Белле – душа Мории, уйдёт она – и рухнет её детище.
Буря страшная поднималась по мере того, как я переворачивал пергамент за пергаментом, читал тайные откровения. Ветер деревья ломал, срывал черепицу с крыш и кресты с соборов. Налетела внезапно волна огромная, затопившая Петроморию. Молнии блистали одна за другой, а гром грохотал без остановки. Воздух наполнился рёвом и свистом. Плавучий остров стало раскачивать. Вот оно – пришествие Князя Тьмы. Видать, Мория, богиня благословенная, оставила свою последнюю телесную оболочку, нет больше Беллы благородной, матери морийской. Настал конец, видать, и Мории, родной страны. Вижу, вижу, чувствую – отрывается Петромория от тела острова, отрываются друг от друга другие слободы и окраины. Не удержать капитанам курс поперёк волны, потому что волны бьют, кажется, со всех сторон. Спаси нас, Господи, сохрани хоть части отдельные прежде единой Мории. Кто знает, много ли народа морийского после этой катастрофы в живых останется? Да и самому мне конец, видать пришёл. Огонь с неба, мёртвые встают из могил, по земле ползут чудища чёрные, бьют отчаянно кожистыми своими крыльями… Всё в мире сем возвращается на круги своя, возвращаемся и мы к исходному безумию. А в небе-то высоко-высоко расступились тучи-облака, всё светлее там наверху становится, слышится уже сквозь вой и свист музыка нежная, музыка чистая, и ангелы по облакам и тучам мягко ступают лёгкой своею поступью… За Морией пришли… За мной пришли… настала и моя пора. Голоса громкие, трубные возвещают о конце Мории благословенной.
Заглянул я на последнюю страницу и понял Иоанном блаженным предречённое, что плавучая страна-остров будет снесена последним ураганом и разрушена и стёрта из памяти людей в тот самый момент, когда я закончу чтение пергаментов, и что всё написанное в них не повторится отныне и во веки веков, ибо уникальной стране дураков, четыре столетия плавающей по морям и океанам, не дано повториться в людской истории».
На этом «Записки старого морийца» обрываются. Апокалипсис, картина крушения привычного мира. Было ли что-то ещё в этих записках? Сохранились ли где-то «Откровения Иоанна Летсера» или нет их уже? – поглотили их морская пучина и забвение – так же, как поглотили они единую Морию, остров-страну, о которой ни достоверных письменных источников, ни воспоминаний почти не осталось. Будто и не было той Мории и её великой истории. Кто писал эти «Записки старого морийца»? Не Диж Быж ли то был? Или кто-то из его современников? Можно ли доверять этим сведениям об «Откровениях Иоанна Летсера» или это только чья-то досужая фантазия? – мы можем только гадать об этом. Достоверно знаем только одно – остров Мория, как единая страна, с её великой историей, с грандиозными культурными и техническими достижениями в какой-то момент разрушилась и перестала существовать.
Возможно, причина распада Мории была совсем не мистической. Более трезвые люди говорят о том, что морийцы, по-видимому, несмотря на свои фантастические успехи в науке и технике, не захотели замыкаться, жить в стороне от большого мира нашей планеты. Решили поделиться своими достижениями со всем человечеством. Возможно, они сами и разобрали Морию на отдельные корабли и направили суда к различным побережьям. Корабли морийские приставали к берегам Балтийского, Чёрного морей, Приморья, проходили летом по Северному морскому пути. Поднимались к истокам великих рек. Как-то удалось им перетащить свои корабли в Каспийское и Аральское моря. Там они высаживались, расселялись и растворялись среди коренного населения. Смешивались с людьми разных национальностей, вероисповедания, разной культуры, с носителями разных языков.
Прибаморы поселились в Прибалтике и Финляндии и стали горячими эстонскими и финскими парнями.
Кавзиморы поселились в Батуми и Поти. Те, кто высадился на Севере, в Поморье, смешались с суровыми северными моряками. Сибморийцы проникли по рекам в Сибирь. Беломорийцы, отличавшиеся особым терпением и кротким нравом, оказались в Белоруссии. Маломорийцы в те годы, видимо, смешались с Запорожскими казаками. Морийцы, добравшиеся до Аральского моря, дали местным жителям такие черты характера, как терпение, трудолюбие, скромность. Великоморы расселились по всей территории России и Дальнего Востока. Если всё так, как рассказывают, тогда возникает вопрос, почему взгляды морийцев, вечных странников морей, в те годы были обращены именно в сторону Российской империи? Не знакомство ли с капитаном Александром повлияло на их решение? Не решили ли они, что надо направиться именно в Россию, в ту страну, которая рождает и воспитывает таких талантливых, смелых, решительных и благородных людей, какими морийцы не без основания считали и знали героя нашего рассказа, славного российского мореплавателя капитана Александра и его спутников?
А что случилось с китами Шибира? С распадом Мории разорвалась навсегда связь двух земных цивилизаций. Остались только смутные воспоминания о необычной культуре общения человека с китами. Много потеряли при этом и люди, и киты. Остались, возможно, наследники капитана Александра, Гермека, Симона Рыбака, которые сохранили живую связь с природой. Отдельно живут эти люди, не кричат о своих тайных знаниях. Отдельно живут киты, передавая своему потомству предания и легенды о дружбе с людьми. Ждут своего часа и те, и другие. Когда вновь соединятся два великих достижения эволюции, две вершины земной жизни: люди и киты. Чтобы совместно строить жизнь на нашей планете и осваивать морские пучины.
Ты хочешь узнать, что стало с Сусляками. Видимо, часть их семьи ушла вместе с Братанами. Часть – осталась с морийцами. Приспособились, закамуфлировались. Совсем нельзя уже теперь отличить их от людей. Не исключено, что и среди нас до сих пор живут эти талантливые грызуны. Как узнать их? Нюх у них необыкновенный, особенное чувство опасности. Как почувствовали опасность – вмиг исчезли, и след их простыл. Плюс особое сочетание нежной застенчивости взгляда с холодной жестокостью и расчетливой циничностью поступков.
Но вернемся к земной жизни, опустимся на нашу грешную землю.
Давай осмотримся повнимательней вокруг себя. Потомков гениальных морийцев, живущих среди нас, мы без труда узнаём. Чуть-чуть да отличаются они от нас. Есть в них какая-то симпатичная странность.
Начнем с героев Н. В. Гоголя: кузнец Вакула, Акакий Акакиевич, Хлестаков, Чичиков – разве они не гости, прибывшие к нам из сказочной Мории? А что ты скажешь про Левшу[53]? Про героев любимых сказок твоего детства: дядю Стёпу, Иванушку-дурачка?
Морийцы, поселившиеся на берегах морей, рек и озёр Российской империи, пускают корни, прорастают. Потомков дают. Многие герои и таланты, составившие славу нашей страны и наших соседей, не из Мории ли они вышли, не морийцев ли потомки? Вспомним Николу Теслу. Провидец, предсказавший гибель «Титаника». Маг и волшебник, овладевший силами геотектоники и забравший с собой тайну могущественного планетарного оружия, чтобы оно не досталось не готовой для этого расе земных людей. Назову таких титанов рода человеческого (это только моё предположение об их морийских корнях), как Э. К. Циолковский, школьный учитель, придумавший ракеты, которыми сейчас покоряется космос, как великий русский учёный Д. И. Менделеев, создатель периодической системы элементов и русской водки. Назову масштабную эпическую фигуру сына православного крестьянина, писателя А. И. Солженицына. Гениального физика и бесстрашного правозащитника А. Д. Сахарова. Основоположника практической космонавтики и ракетостроения, человека неиссякаемой энергии С. П. Королёва. Первого человека, побывавшего в космосе, фантастически обаятельного Ю. А. Гагарина. Потрясающего художника Н. К. Рериха и его жену Е. И. Шапошникову, создательницу Агни-Йоги. Микалоюса Чюрлёниса, создателя «живописной» музыки и «музыкальной» живописи. Потомков морийских отличают доброта и талант. «Честность, Благородство и Достоинство – вот оно, святое наше воинство». Мужество. Рискну назвать имя немного бестолкового последнего Российского царя Николая Второго, святого человека, принявшего смерть со светом в глазах. Рискну назвать имя ещё одного человека. Первый Президент России – весёлый, озорной, любящий жизнь, свободу, людей, отвязный, наломал дров, многое делал невпопад, доверился сомнительным людям. «Берите суверенитета (читай, свободы) столько, сколько хотите». Ну, разве не выходец из Мории?
Вспомним образцы тёплого, иногда грустного юмора, похожего на морийский. Бывалый, Трус и Балбес – дураки морийские. Классика. Адам и Хева (фильм А. Коренева), композитор Гия, играющий в оркестре на литаврах («Жил певчий дрозд» О. Иоселиани), старый грузинский крестьянин Георгий («Отец солдата» Р. Чхеидзе).
Многие из нас – из Мории выходцы. Морийцев потомки. Не таков ли и ты, мой юный читатель?
Посмотри повнимательней на свою маму. Семью в руках держит, готовит, за порядком следит, весь дом содержит, на работе первая, ходит с тобой в бассейн, ездит верхом, машину водит, гоняет по слаломным спускам да ещё весёлая, прехорошенькая, хохотушка, смеётся до слёз, от неё и нагоняй получить одно удовольствие, – словом, настоящая морийская женщина. Да и отец твой тоже, быть может, из морийцев. Добрый, сильный, всё прощает. Друзьями любим. Сам смелый, отважный. Всегда готов тихо, без разговоров подставить свое могучее плечо. Тот, на кого всю работу валят.
Гордись своими близкими. Морийцами. Теми, на ком земля держится. Теми, кто землю нашу отстоял от супостата. Живи, как они, по совести, по чести. Без страха. С улыбкой.
А тени прошлого уйдут. Тени Трамблёров, Базилевсов. Тени Березиков и Бадриков. Тени Тайного Писка. Тени Сусляков. Тени обоих Гансов. И Братанов великолепных. И щепачей. И попсян. И Канца обобщённого. И даже Князя сумеречного мира.
Живут потомки морийцев в нашей стране среди нас так же, как в Мории жили. Своей жизнью. Содержание которой не всегда со стороны заметно и понятно.
Говорят, внутри человека три разных существа вместе уживаются: человек-животное (зверь), срединный человек и святой человек. Интересные люди морийцы. Будто урезаны они в своих составных частях. Кажется, что животная, звериная сущность как бы отсутствует у них. За многие месяцы пребывания на Мории капитан Александр ни разу не слышал о случаях жестокости или зверств. Морийцу, обычному морийцу, не свойственны (или почти не свойственны) «низменные» интересы: деньги, богатство, власть, слава, успех. Святостью мориец тоже не отличается, к святым делам относится прохладно, как к чему-то очень далёкому. Своё земное ремесло любит. Когда работает, не думает о том, что на него начальство смотрит. Просто работает, поэтому никогда себя не выпячивает и не доказывает, кто он такой. Для него в жизни важен только человек. Не идея, не общество, не светлое будущее. Человек для морийца – мера всему, человек, его интересы, достоинство и свобода стоят всегда во главе угла. Возможно, в этом сказывается его ограниченность. Может, и наоборот, именно этому нам бы у морийца как раз и поучиться, именно этого нам не хватает. Нас-то все в крайности бросает: от разгула, разбоя до святости. Всё о человеке забываем. «Эй, гуляй, мужик, пропивай, что есть. Как ты ни пахал, мужик, обносился весь» (группа «Сектор газа»).
Почти четыреста лет плавали морийцы вдали от мира. За эти годы их души окрепли в ощущении нерушимости своей свободы. Не могли они терпеть безнаказанно аристократов своих помоечных. Сбросили в море племя наглых и беззастенчивых, ненужных народу, заносчивых нахлебников-захребетников, скинули ношу «пацанской демократии». Так говорят. Правда ли это? Видимо, лишь частично. Сами ушли Братаны. Когда поняли, что нечего им больше ловить в этой стране. Низы не хотят. А верхи-то больше уже никак не могут. Вот в чём проблема.
А наши вельможи, которые немного морийских Братанов напоминают, тоже живут своей жизнью, тоже мечтают, как бы от народа обузного избавиться.
Когда-нибудь закончатся наши проблемы, так же, наверное, как в Мории они закончились. Когда мы сами эти проблемы поймем. Отлетят в тёплые края вельможи российские, словно птицы перелётные с наступлением холодов. И не вернутся больше. Будто и не было их никогда. Летите, птицы перелётные. Гоняющиеся за сладкой жизнью. А мы своей жизнью жить будем, о которой вы, ребята, и представления не имеете.
Возможно, ты сделаешь другие выводы из истории посещения капитаном Александром славного острова Мория. Быть может, наоборот, во многом со мной согласишься.
На этом наш рассказ заканчивается. Последим за дальнейшими приключениями капитана Александра и последуем вслед за его кораблём «Быстрые паруса».
Послесловие
В течение последних нескольких лет я собирал материалы об истории плавающего рукотворного острова Мория, свободно дрейфовавшего в недавнем прошлом в Атлантическом и Тихом океанах. Остров был создан в начале XVI века и демонтирован, перестал существовать в начале XX века. Туда в своё время были выселены из Германии больные и дураки. Не так дураки, как скорее люди, отличные от других. Остров дураков, одним словом. Поэтому остров и назвали по имени греческой богини глупости Мории. Во второй половине XIX века остров посетил знаменитый русский мореплаватель капитан Александр. Он оставил наиболее подробные сведения о жизни обитателей этого необычного острова. Во время путешествия по Мории Александра сопровождал его друг, коренной мориец, поэт-патриот Диж Быж, историк, писатель, философ. История становления этой необычной морийской цивилизации, уклад жизни обитателей острова и стиль работы его учреждений, сложившиеся во второй половине XIX века, с трудом воспринимаются современным сознанием и вызывают неизбежный скепсис и критику. Тем не менее, присмотревшись, мы сможем разглядеть в них те или иные черты современной жизни и современного общества.
Книга была уже почти закончена, когда я получил письмо из Феодосии. Незнакомый мне автор письма сообщал, что из прессы он узнал о моём посещении Феодосии и Керчи, городов, в которых капитан Александр провёл последние годы жизни. Видимо, автору письма было известно и то, что я изучал там архивы и собирал по крупицам материалы, посвящённые истории Мории. Вместе с письмом он прислал мне ветхую пожелтевшую рукопись «Морийские рассказы», переданную ему дедом в пятидесятые годы прошлого столетия. Сама же рукопись, по мнению автора письма, может быть датирована двадцатыми годами двадцатого века, когда его дед проживал в Соединённых Штатах Америки. Как попала эта рукопись к его деду, автору письма неизвестно.
Размышляя об истории этой рукописи и её содержании, я подумал – а уж не перу ли Дижа Быжа принадлежат эти рассказы? Ему в то время могло быть около 80 лет. И, насколько я знаю, он был тогда в зените славы. Так ли это на самом деле, кто написал эти короткие рассказы, – трудно сказать. Я решил литературно обработать и включить «Морийские рассказы» в настоящую книгу, посвященную истории Мории. Возможно, некоторые из этих рассказов покажутся тебе поучительными, мой читатель.
Морийские рассказы
Александр ГРИЦЕНКО,
издатель, драматург, писатель
Три Ганса
Целовать в животик
Большой Ганс очень любил маленьких детей. Ему нравилось целовать их в лобик и в животик.
– Сколько же у нас общего с товарищем Чугуниным, – думал с удовлетворением Ганс. – Тот тоже любил целовать детей в животик.
Нанозарплата
Маленький Ганс любил все маленькое. Он любил нанотехнологии, наносвободы, нанодела и каждый день совершал нанопоступок.
– Как вы относитесь к тому, чтобы вам установили нанозарплату? – спросила наглая рыжая журналюга из газеты «Новая Мория».
– Не надо путать работу с личными делами, – отрезал находчивый маленький Ганс.
Стремись к большему
Большой Ганс любил всё большое и значительное. Из должностей – только должность Верховного Канцлера. Из зверей – бенгальского тигра. Из морских животных – китов. И даже статью написал: «Если делать – то по-большому».
На полруки выше
Маленькому Гансу очень нравилось подтягиваться. Он подтягивался при каждом удобном случае.
– Поверьте, – любил говорить Ганс, – я разбираюсь в снарядах для подтягивания.
Маленький Ганс был уверен, что, раз он постоянно подтягивается, то в среднем выглядит на полруки выше.
Себе – побольше, другу – поменьше
– Ловись рыбка большая и маленькая, ловись рыбка большая и маленькая, – любил говорить большой Ганс во время рыбной ловли.
– Зачем вам маленькая рыбка, ваше Мориево величество?
– Это для моего друга, маленького Ганса, ему маленькая более приличествует.
Признак демократии
Большой Ганс любил опаздывать на международные встречи. Чтоб каждому место его обозначено было. Подданные восхищались.
– Знаете, ваше Мориево величество, с вас во всём берет пример русский царь Александр III. Он говорит в таких случаях: «Европа может подождать, пока русский царь ловит рыбу».
– С кого же брать пример отсталой российской монархии, как не с передовой морийской демократии?
Неразменная валюта
– Надо придать статус международной валюты нашей деревянной щепе, – сказал как-то большой Ганс заносчивому французику Стрессу Каннскому, возглавлявшему в тот момент Международный валютный фонд. Ничего не ответил недалёкий французишко.
Большой Ганс вызвал Анну Коробейник, верного товарища по цеху Тайного писка.
– Французик сейчас отбывает в Бельгию. Узнай, в каком отеле он остановится. Поезжай. Надо ему понравиться.
Через некоторое время газеты сообщили, что Стресс Каннский получил пожизненный срок за сексуальные домогательства.
– Так было или не было, Анна? – говори, не смей скрывать. Каннский-то уж не из молоденьких.
– Было. Всё было.
– Ах, как же я рад за своего французского друга, как же я рад, что у него всё в порядке по этой части. Это поважнее международной валюты будет.
Поделиться книгой: