Операция "Кондор"

При создании под Лейпцигом второго ударного кулака против русских, на начальном этапе, британцы испытали определенные трудности. Как бы благосклонно не относились американцы к Венку, но они не позволили генералу действовать на своей территории, даже под присмотром британских союзников. Казалось, что создание группы «Центр» зашло в тупик, но тут в дело включились заокеанские партнеры Черчилля.

К командующему 3-й американской армии генералу Омару Брэдли, обратились два скромных джентльмена с рекомендательным письмом от одного из членов объединенных штабов американских войск в Европе. В простой и непринужденной беседе, джентльмены в общих чертах рассказали генералу о целях и задачах операции «Клипер». Гости не вдавались в подробности, но для Брэдли вполне хватило, чтобы понять, что дело идет о новой войне.

Полностью лишенный дипломатического политеса, генерал высказал все, что он обо всем этом думает, но его голос остался не услышанным. Сочувственно покивав головой по поводу опасения Брэдли, гости любезно пояснили генералу, что вопрос о новой войне с русскими уже решен на самом верху. В доказательство своих слов они организовали звонок в Вашингтон, хорошо ему знакомому человеку, занимавшему видный пост в администрации президента.

Голос в трубке горячо заверил Брэдли, что всё, о чем говорят ему вежливые визитеры, делается исключительно на благо Америки и её национальных интересов. Также, собеседник пояснил, что в виду исключительной секретности предстоящей операции по оттеснению русских за Одер, Брэдли категорически запрещено обсуждать этот вопрос с кем-либо из военных, включая самого генерала Эйзенхауэра.

Когда же озадаченный генерал попросил письменных подтверждений полученного им запрета, то получил твердое заверение, что они будут высланы ему в самое ближайшее время. Слова старого знакомого не оказались пустыми разговорами. Ровно через двое суток, специально прилетевший из Вашингтона курьер, передал лично в руки командующему 3-й армией пакет с документом за подписью помощника президента по военным вопросам.

За все время своей службы, получать бумаги из президентской канцелярии посредством правительственного курьера генералу Брэдли ещё не приходилось. Этот факт полностью развеял все его сомнения, и генерал Венк получил зеленый свет на формирование своей новой армии.

Что касается самого президента Трумэна, то вежливые джентльмены решили оставить общение с ним на потом. И дело было совсем не в том, что они совсем не уважали американского президента, который по своей сути был их ставленником. Джентльмены справедливо полагали, что если дела у англичан пойдут так, как и планировалось, им будет гораздо легче и проще говорить с главой Белого дома. Зная тайную слабость Гарри к лаврам победителя, они справедливо полагали, что новый венок триумфатора быстро заставит его сменить гнев обойденного человека на милость к победителям.

В случае же возникновения у Черчилля серьезных затруднений с реализацией его грандиозных планов, у вежливых людей были припасены другие аргументы для разговора с американским лидером. Они были весьма солидны и вполне убедительны для того, чтобы заставить господина президента прислушаться к мнению собеседников и сделать всё так, как его попросят.

Никто из джентльменов не сомневался, что предъявленный ими к оплате «вексель» будет погашен по первому их требованию, но согласно неписанным правилам теневой игры, подобным «векселем» можно было воспользоваться лишь однажды. Конечно, в запасе у джентльменов были и другие неоплаченные «векселя» Гарри Трумэна, но как всякий рачительный хозяин они предпочитали не разбрасываться ими. Ведь политическая карьера их протеже только началась, и кто может знать, что будет дальше.

Так, вопреки всем заверениям о мире и дружбе с Советским Союзом, его бывшие союзники создали две сильные оперативные группировки, главная из которых была нацелена на войска маршала Рокоссовского. После встречи со Сталиным, он немедленно вылетел в Берлин, а затем в Транзе, где находился штаб 2-го Белорусского фронта.

Все то время, что имелось в распоряжение маршала до часа Х, было потрачено для приготовления войск к отражению нападения врага. С соблюдением всех строжайших мер предосторожностей была проведена передислокация частей и соединений. Наиболее вероятные направления наступления немцев были усилены танками и артиллерией, авиация была рассосредоточена на запасных полевых аэродромах.

С целью предотвращения утечки информации, при помощи пограничных нарядов и секретов была полностью перекрыта буферная зона, разделяющая советские и британские войска. Визиты британских офицеров были резко ограничены, а если английскому гостю было невозможно отказать, то за все время своего визита он находился под пристальным наблюдением представителей СМЕРШ.

В кратчайший период были проведены мероприятия по дезинформации противника. Против него действовали люди, имевшие большой опыт разведывательной работы, которая в свое время обеспечила успех в разгроме немцев в Белоруссии, Прибалтике и Восточной Пруссии. Было сделано все, чтобы британцы расценили передвижение воинских частей на севере Германии, как подготовку к их переброске на Дальний Восток.

Общий объем проделанной работы был огромный. Штабные работники работали на износ, полностью позабыв про отдых и сон. Константин Константинович прекрасно видел это, но память о горьких уроках июня сорок первого года не давала ему успокаиваться. За день, он по несколько раз перебирал все слабые стороны построения своей обороны, находил весомые аргументы в её защиту и по прошествию времени, вновь подвергал их сомнению.

В самый последний вечер, когда уже было поздно, что делать и оставалось лишь только ждать вестей с передовой, маршал собрал штаб фронта в своем особняке на окраине Транзе.

— Значит по-прежнему считаете район Виттенберге наиболее вероятным местом нанесения главного удара? — спросил Рокоссовский начальника штаба фронта генерала Боголюбова, недавно вернувшегося из инспекционной поездки по войскам. С целью соблюдения конспирации, генерал-лейтенант ездил без эскорта, на одном «виллисе», в кожаной куртке без знаков различия.

— Так точно, товарищ маршал — подтвердил генерал. — Именно в районе Виттенберге имеется единственный неповрежденный автомобильный мост через Эльбу, по которому Шернеру будет удобно нанести удар по нашим войскам в направлении на Штеттин. В этом случаи он избегает затяжных боев в районе системы озер Мюриц и, выйдя на оперативный простор, создает угрозу охвата Берлина с севера и отсечения от основных сил фронта наши войска в районе Ростока.

— Не стоит думать, что противник будет наступать там, где ему будет удобно. В сентябре сорок первого мы были убеждены, что фон Бок будет наступать на Москву по удобной смоленской дороге и жестоко за это поплатились — не согласился с Боголюбовым маршал.

— Выбирая направление Виттенберге, штаб фронта руководствовался не столько удобством наступления, сколько его выгодностью и целесообразностью. Посудите сами, Константин Константинович. Из района Висмара удобно начинать наступление только с целью установления контроля над побережьем. Район Шверина неудобен своими мекленбургскими озерами. Наступать здесь теми силами, что имеются у Шернера смерти подобно. По этой же причине мы исключили район между Вербен и Вильснок. Там нет уцелевших мостов и кроме Эльбы, противнику придется форсировать реку Хафель, что займет у него много времени.

— А направление Людвигслуста?

— Это направление определено нами как второстепенное. Штаб фронта считает, что Шернер попытается максимально использовать фактор внезапности нападения и продвинуться как можно быстрее и дальше. Хотя в районе Людвигслуста у немцев есть удобный плацдарм на реке Варнов, но наступление с него только удлинит его плечо и значит, увеличит риск получения нашего контрудара.

— Что скажите вы, Алексей Гаврилович? — спросил Рокоссовский начальника оперативного отдела штаба фронта полковника Поливанова.

— Я полностью разделяю прозвучавшее здесь мнение. Виттенберге во всех отношения самый выгодный и удобный вариант для наступления немцев, Константин Константинович. В поддержку аргументов приведенных Александром Николаевичем, могу добавить последние данные от нашей разведки. За последние сутки вблизи моста через Эльбу, замечена повышенная активность английских военных, что пусть косвенно, но все же указывает за виттенбергский вариант.

— Английских или немецких военных? — переспросил Рокоссовский.

— Исключительно английских, товарищ маршал. Если нападение произойдет, то немцы, скорее всего, подойдут к мосту под покровом ночи. Будь я на месте Александера, то поступил бы именно так.

— Я бы тоже так поступил, но не исключен вариант нанесения немцами одномоментного удара по двум направлениям. Если англичане выложились по полной программе в оснащении своих новых союзников, то у Шернера должно хватит сил для реализации этого варианта.

— Даже, если англичане усилят дивизии Шернера своими танками и самолетами, у него не хватит сил для нанесения двух полноценных главных ударов. Один из них обязательно будет второстепенным, отвлекающим ударом — уверенно заявил Рокоссовскому Поливанов.

— Что с частями передового прикрытия, заняли указанные им рубежи обороны?

— Так, точно, товарищ маршал — ответил Боголюбов, мельком взглянув на небольшие настенные часы. — Час назад соединения 49 армии генерала Гришина и кавкорпуса генерала Осликовского закончили развертывание и готовы к отражению нападения врага. Благодаря усилению нашего фронта артиллерией и противотанковыми соединениями из состава 61 армии, в тылу наших войск создан оперативный резерв. В случае необходимости, мы сможем оказать помощь как людвигслустскому заслону, так и защитникам переправы через Эльбу.

— Что авиация?

— Летчики доложили о рассосредоточении машин по запасным аэродромам. Объявлена готовность номер один, взлет по сигналу постов ВНОС.

— Значит, для встречи нежданных гостей все готово. Осталось лишь проверить правильность наших с вами расчетов — усмехнулся маршал. — Ну, что же, ждать осталось недолго.

Ждать действительно пришлось недолго. Обращение Деница к войскам было зачитано в 2.30 по берлинскому времени, и ровно через сорок пять минут под Лейпцигом и Виттенберге загрохотали пушки, большей частью британские. Желая основательнее разжечь пламя военного конфликта, англичане не поскупились бросить охапку сухих поленьев в костер реваншизма.

Не имея точных целей, немцы вели огонь исключительно по площадям. Как в лучшие времена блицкрига, германские артиллеристы основательно обрабатывали места дислокации советских войск, любезно отмеченные на их картах британскими офицерами.

Сорок минут над мирно спящей землей стояла оглушительная канонада. Сорок минут один за другим возникали ужасные всполохи разрывов, несшие всему живому вокруг разрушение и смерть. И как только раскаленные жерла орудий умолкли, под громкие крики офицеров, в бой двинулись серые цепи немецких солдат.

Вопреки ожиданиям генерала Боголюбова, свой главный удара фельдмаршал Шернер решил нанести в районе Людвигслуста. Посчитав захват переправы через Эльбу довольно рискованным мероприятием, он отдал предпочтение небольшому плацдарму за рекой Варнов.

Именно сюда, в ночь перед наступлением был переброшен главный козырь немцев, бронетанковый отряд полковника Винца. В него входили танки, самоходки и штурмовые орудия, общим числом пятьдесят две боевых единиц. Большего количества бронетехники, для нужд новой старой Германии из числа своих боевых трофеев англичанам наскрести не удалось.

Наскоро отремонтированные и заправленные натружено урча своими моторами, построившись привычным ромбом, бронированные ландскнехты премьера Черчилля начали новый поход на восток. Вместе с пехотой они без особых затруднений достигли места расположения русских войск, и здесь их ждал неприятный сюрприз.

В тех городках и деревнях, где ещё вчера вечером находились советские солдаты, стояли грузовые машины, мотоциклы и орудия никого не было. Сотни мин и снарядов, выпущенных немцами по противнику, не нанесли ему никакого ущерба, безрезультатно перепахав вдоль и поперек совершенно пустые площади.

Обнаружив исчезновение противника в городке Ханзен, полковник Винц остановил свои танки. Все факты указывали, что русские каким-то образом узнали о готовящемся ударе и под прикрытием утреннего тумана отошли на восток. Если бы полковник лично сам мог принимать решения, то он бы не сдвинулся ни на шаг без проведения разведки местности, однако высокое командование имело совершенно противоположное мнение. Несмотря на все доводы и аргументы, приведенные Винцем во время доклада, ставка продолжала настойчиво требовать максимального продвижения вглубь расположения советских войск.

Первое присутствие противника, обнаружилось через полтора-два километра от предполагаемого места его расположения. Пока Винц препирался со штабом, пехотные цепи ушли вперед и неожиданно наткнулись на хорошо замаскированные пулеметные гнезда русских.

Грамотно расположенные в условиях пересеченной местности, они легко остановили продвижение немецких солдат, не давая им возможности продвинуться вперед ни на шаг. Метким фланговым огнем, русские пулеметчики уничтожали любого, кто пытался перебежками выйти на дистанцию броска гранаты. Темные каски храбрецов одна за другой утыкались в яркую траву, так и не дойдя до заветного рубежа.

Попытку своих солдат продвинуться вперед поддержало несколько бронемашин. Их пулеметные расчеты попытались огнем своих крупнокалиберных пулеметов уничтожить огневые точки русских, но из этого ничего не получилось. Едва только бронемашины вступили в бой, как со стороны противника гулко и противно затукали противотанковые ружья. Их бронебойные пули для нынешних танков вермахта были подобны укусу комара, но вот для бронемашин они представляли смертельную угрозу.

Уже после второго-третьего выстрела детища немецкой танковой мысли либо вспыхивали яркими факелами, либо останавливались и экипаж обреченной машиной, становился жертвой русского снайпера. Надежно укрывшись среди кустов и деревьев, хрупкая миловидная девушка, твердой рукой приводила к молчанию немецкие пулеметы, а также выбивала офицеров, время от времени пытавшихся поднять в атаку своих солдат.

Так, уткнувшись носом в землю и яростно огрызаясь одиночными выстрелами и очередями, немцы ждали приход танков полковника Винца. Их появление на месте боя должно было самым кардинальным образом изменить ход сражения в пользу немцев.

Противостоять мощным калибрам танков русские пулеметчики естественно были не в силах, но у них имелся ещё один тайный козырь. Бронированные громады немцев только приближались к уныло лежавшим на земле цепям пехоты, когда под правой гусеницей идущего головным «тигра» что-то гулко рвануло. Тугое пламя рыжего огня как гнилую нитку порвало в клочья танковые траки, и машина встала, немного развернувшись боком.

Больше, потерь и разрушений «тигр» от взрыва не понес, но был, полностью вычеркнут из сражения. Когда танкисты попытались повернуть башню и открыть огонь по русскому заслону, в недрах танка что-то предательски хрустнуло, и башня встала. Могучий ствол «тигра» безвольно застыл, не имея возможности вести огонь в нужном направлении.

Сразу вслед за «тигром», на мине подорвалась самоходка пытавшаяся обойти поврежденный танк. Ей повезло гораздо меньше в отличие от своего бронированного собрата. Из поврежденной взрывом кормы штурмгешютц вперемешку с языками пламени повалил темный удушающий дым.

Спасая свои жизни, экипаж попытался покинуть машину, но это ему не удалось. Едва только башенные люки танка распахнулись, как по ним ударили русские пулеметы. Один из танкистов успел выскочить из объятой огнем башни и намеривался спрыгнуть на землю, но тугая пулеметная очередь буквально смела его с брони. Она же прошила его товарища, что высунулся из люка наполовину и безвольной куклой повис на башне. Больше из экипажа танка никто не пытался его покинуть.

Обнаружив наличие перед собой минного поля, и потеряв на них ещё два бронетранспортера, немцы были вынуждены остановиться и, ожидая подхода саперов, стали обстреливать русский заслон с дальней дистанции. Гневно водя из стороны в сторону своими могучими стволами, танкисты пытались заставить замолчать зловредные пулеметы противника, но это у них плохо получалось. Хорошо замаскированные расчеты, были плохо видны в смотровые щели танков, а вести наблюдение высунувшись из люка, никто из немцев не рискнул. Взятие первой линии русской обороны откладывалось.

Выбирая направление удара своего танкового кулака, Винц сумел попасть на стык советских частей прикрывавших направление Людвигслуста. Танки полковника вышли на самый край обороны стрелкового полка под командованием подполковника Петрова.

Об этом в штабе полка стало известно от начальника связи капитана Клещева, что вихрем ворвался в небольшую комнату фольварка, временно приютившую КП Петрова.

— Георгий Владимирович, танки! Немецкие танки атакуют батальон капитана Симочкина! — доложил Клещев начальству с плохо скрываемой растерянностью и боязнью.

— Ах ты, черт! Ведь там у нас ни одной противотанковой батареи, а одними только зажигалками немцев можем и не удержать! И перебросить пушки от Батеева не успеем, прорвав оборону батальона, немцы через полчаса будут здесь! — чертыхнулся от злости начштаба и, стукнув по столу рукой, вопросительно посмотрел на комполка.

— Прекратите хоронить батальон Симочкина раньше времени! У него очень выгодное положение для обороны, я сам лично проверял, он должен выдержать! — решительно одернул начштаба Петров и, повернув, черный ежик коротко остриженной головы в сторону Клещева вперил в него гневный взгляд.

— Что это за вид!? Вы командир Красной Армии или кто!? Приведите себя в порядок и доложите, так, как положено, докладывать советскому офицеру, а не курсистке! — из узких глаз комполка в сторону Клещева било столько энергии, что у бедного капитана руки сами устремились к расстегнутому воротничку. В мгновения ока, наведя порядок, он одернул гимнастерку, поправил ремень и вытянувшись во весь фронт стал неторопливо докладывать командиру.

— Товарищ подполковник, комбат три доложил, что в 5.23, в квадрате 17 был атакован большим числом немецких танков при поддержке пехоты. Предположительно не менее двух батальонов.

— Каким именно числом, и какими видами танков он атакован?

— Симочкин не указал число и вид танков противника. Только сказал большим числом танков, товарищ подполковник.

— Это все? — недовольно уточнил комполка.

— Так точно, товарищ подполковник. Как только Симочкин сообщил о танках, я поспешил доложить об этом вам — начал оправдываться Клещев, но Петров оборвал его властным взмахом руки.

— В вашем докладе капитан мне нужна ясность и точность, а не его быстрота, которая нужна при ловле блох и при поносе. Соедините меня с комбатом три — приказал Петров и Клещев бросился к радистам. Из-за внезапной передислокации полка, не со всеми его соединениями имелась проводная связь, и большей частью она осуществлялась по радио.

— Мне кажется, что вопрос о виде капитана Клещева в сложившейся обстановке совсем не к месту, товарищ комполка — недовольно заметил присутствующий при разговоре замполит — сейчас нужно думать как немцев бить, а не к форме подчиненных придираться.

— Именно этим, я и намерен заняться, Николай Иванович. Но я никому и никогда не позволю сеять панику в своем штабе. Она крайне опасна и смею вас заверить, как человек, трижды побывавший в окружении, очень дорого обходится — холодно произнес Петров. Обиженный замполит вспыхнул и хотел привести нужную и политически верную цитату из классиков марксизма, но приход Клещева с радистом заставил его замолчать.

— Пятнадцатый у аппарата, доложите сложившуюся у вас обстановку! — потребовал комполка у собеседника.

— Так, так, так, хорошо, вы уверены? Выясните и доложите это подробнее в течение получаса — говорил комполка, склонившись над картой и нанося на неё карандашом, одному ему понятные пометки.

— Молодцы, иных действий я от вас и не ожидал. Держитесь, но случаи необходимости разрешаю отход на вторую линию, но дальше ни шагу. Подкрепление к вам отправим в самое ближайшее время — Петров положил трубку и обратился к начштабу.

— Симочкин пока удерживает немцев на первой линии обороны благодаря минному полю и пулеметного взвода, но это не надолго. Исходя из расчета времени, немцы с минуты на минуту должны повторить атаку и тогда Симочкину будет очень жарко. Василий Маркелович, что мы сможем дать комбату для отражения танков противника? Снимать все противотанковые батареи с исходных позиций я считаю преждевременно. Хотя комбат уверяет, что его атакуют не менее десяти танков противника, это может быть только разведка боем. Думаю можно перебросить на левый фланг батарею Панкратова, но это займет определенное времени, а сейчас каждая минута дорога.

— Можно забрать у Василенко самоходки старшего лейтенанта Кафтанова. Их всего две, но экипаж боевой, обстрелянный, действовать из огневых засад умеют. Не в первый раз.

— Самоходки конечно хорошо, но для отражения танков этого все же мало. Что ещё можем дать? — Петров требовательно посмотрел на начальника штаба, но тот только развел руки. Недовольный комполка нахмурился, уставился взглядом в одну точку, а затем кликнул командира охраны штаба.

— Колокольцев! Трофейные фаусты в тыл ещё не отправили?

— Никак нет, товарищ подполковник. В грузовике под навесом лежат.

— Отлично. Возьми мой виллис, пятнадцать человек из взвода охраны и чтобы через пять минут фаусты были на позиции у Симочкина. Ясно!?

— Так, точно.

— Тогда бегом! — приказал Петров и Колокольцев исчез.

Столь неожиданное решение вопроса не нашло поддержки и понимания со стороны замполита.

— Товарищ комполка, отдавая подобный приказ, вы рискуете не только жизнями простых солдат, приказывая им сражаться неизвестным оружием, но и жизнями работников штаба полка, непродуманно ослабляя его охрану. Я считаю… — начал замполит, но Петров решительно прервал его.

— Фаустпатрон — хорошее оружие, немцы им вооружали не только строевые части, но и фольксштурм. Что касается охраны штаба, то время немецких десантов давно ушло, а в случаи прорыва врага, я приложу максимум усилий для его ликвидации, прежде чем застрелиться. В плен попадать я не намерен, надеюсь, вы тоже? Вот и прекрасно, давайте работать.

Говоря о смерти, славный сын корейского народа Пэн Ген, ни капли не лукавил. Под Гвадалахарой, Сенявиным и Варшавой смерть трижды заглядывала в его глаза, но каждый раз проходила мимо.

В восемнадцать лет получив свое первое боевое крещение на КВЖД, с рекомендацией командира полка он был направлен в военное училище далекого Ленинград. Отправляя корейского интернационалиста в колыбель трех революций, прозорливый командир посоветовал своему протеже сменить имя и фамилию, дабы не вызывать излишнего интереса у специальных служб. Благодаря тому, что подобный процесс в новой России был в тот период очень распространен, на свет появился Петров Георгий Владимирович, которого неискушенные ленинградцы принимали за якута.

После была женитьба на племяннице одного из латышских стрелков красавице Эльге и кочевая жизнь сначала в Туркестане, затем в Азербайджане. В 1936 году, благодаря помощи дальнего родственника жены был направлен в Испанию в числе советских добровольцев. Вернувшись в 1938 на Родину, он был награжден орденом Красного знамени и по представлению командования был направлен на учебу в академию Генерального штаба.

Жернова страшных чисток лишь только коснулись семьи Петрова. После репрессии дяди, Эльга попала в поле зрения чекистов и находилась, что называется в разработке. Перед самым приездом мужа она была арестована по навету соседей, которым приглянулась скромная квартира четы Петровых. Многие ожидали, что Георгий откажется от жены и подаст на развод, но герой Испании был из иного теста.

Поступив в академию, он немедленно написал письмо Ворошилову, что полностью ручается за свою жену, и просил как можно скорее разобраться в её деле. Для многих подобный поступок казался откровенным самоубийством, но к этому времени наркомат внутренних дел занял Берия, и началась знаменитая «оттепель». Среди того числа репрессированных кого она коснулась, была и Эльга Петрова. Она вышла на свободу в конце того же года, благо на неё не было никаких серьезных улик.

Войну капитан Петров встретил под Псковом, от которого отступал до самого Тихвина. Затем несколько пытался прорвать блокаду Ленинграда, а когда она наконец-то была прорвана, летом 43 получил ранение, но остался в строю. Вместе со 2-Белорусским фронтом дошел до Варшавы, где получил второе ранение и был отправлен в тыл. В действующую армию Петров вернулся только в конце апреля, когда войска маршала Рокоссовского уже добивали врага.

Открытая неприязнь трусости, некомпетентности и расхлябанности, в купе с наличием собственного мнения в определенной мере притормозили карьеру Георгия Владимировича. К концу войны, китель подполковника украшал второй орден Красного знамени, орден Красной звезды, орден Александра Невского и медаль «За отвагу».

Вступив в командование полком слишком умный «якут» обрел нового недоброжелателя в лице замполита полка товарища Деревянко. Проигнорировав несколько предложений идейного вдохновителя солдатских масс относительно ведения боевых действий, подполковник получил ответный удар в виде сигнала в особый отдел. В нем, замполит указывал на факт морального разложения командира полка, имевшего связь со своей квартирной хозяйкой Мартой Кнаух.

В мирное время, подобный сигнал имел совершенно иной вес в отличие от военного. За связь с иностранкой можно было загреметь под трибунал, но полковой особист не дал, делу ход. Прошедший всю войну от звонка до звонка он прекрасно разбирался в людях и хорошо видел кто, что из себя представлял. Переговорив с Георгием Владимировичем, особист поставил на письме пометку «неподтвержденные данные».

Отбив очередной наскок Деревянко, Петров взял трубку одного из аппаратов стоящих на столе и стал вызывать командира полковой артиллерии.

— Аристов! Срочно отправь наблюдателя в батальон Симочкина для определения реперов, и будьте готовы открыть огонь по 17 квадрату. Там большое скопление живой силы противника.

— Может, стоит передислоцировать вторую минометную батарею? Времени это займет не много, но прикрыть позиции батальона они смогут.

— Отличная идея. Действуйте майор.

Быстро сделав новую пометку на карте, Петров уже снова держал трубку телефона.

— Дайте дивизию! — потребовал у связистов подполковник, и когда ему ответили, стал неторопливо докладывать.

— Товарищ седьмой, это пятнадцатый. В квадрате 17 немцы атакуют соединения моего полка. По докладу комбата около роты танков и не меньше батальона пехоты. Первая атака врага отбита, есть уничтоженные танки но, зная характер немцев можно с уверенностью сказать, что вскоре они повторят атаку новыми силами. Мною уже отдан приказ полковой артиллерии, поддержать батальон огнем, однако если немцы предпримут массированное наступление, я буду вынужден просить о помощи со стороны дивизии.

— Не пори горячку, Петров, — раздраженно проквакала трубка — не у тебя одного немцы наступают. Час назад они большими силами форсировали Эльбу и теперь рвутся на Виттенберге. Там сейчас такая каша.

Комдив сделал многозначительную паузу, после чего продолжил разговор.

— Что касается тебя, то штаб фронта изначально предполагал нанесение противником второстепенного удара в район Людвигслуста. И нанесен он будет по полку Свириденова, там сейчас тоже стреляют. Так, что против твоего полка идет банальная разведка боем с целью отвлечения сил и внимания.

— Разведка боем с применением танков, в то время когда у немцев каждая машина на счету. Кстати, одна из подбитых моими бойцами машин, «тигр». По-моему это говорит о многом — не сдавался Петров, но его глас, был гласом вопиющего в пустыне.

— Ни о чем это не говорит, Петров! Почудилось твоим бойцам! Понимаешь, почудилось! Орденов и премиальных денег им захотелось, вот и увидели то, чего нет! Смотри на эти вещи проще и делай правильные выводы! Ты, что — первый год замужем!? — гневно вопрошала эбонитовая мембрана.

— И все же, нельзя исключить, что это не разведка боем, а массированное наступление. В этом случаи мне потребуется поддержка гаубичного полка дивизии.