Помоги проекту - поделись книгой:
Диана ГЭБЛДОН
Введение
Одна из самых интересных вещей, которые вы можете проделать с «клиньями» или вставками (т. е. с каждой из новелл или рассказов во Вселенной Outlander), это просто следовать их тайнам, подсказкам и оборванным концам основных книг серии. Пройти по одному такому следу вы сможете, читая рассказ о родителях Роджера МакКензи.
В первой книге (Чужестранка) мы узнаем, что Роджер остался сиротой во время Второй мировой войны, а затем его усыновил двоюродный дед, преподобный Реджинальд Уэйкфилд, который позже рассказывал своим друзьям, Клэр и Фрэнку Рэндаллам, что мать Роджера погибла при взрыве, во время бомбежки, и что его отец, пилот «Спитфайра», был сбит над Ла-Маншем.
В «Барабанах осени» Роджер рассказывает своей жене, Брианне, горестную историю гибели его матери в обрушившемся туннеле станции метро, во время бомбежки Лондона.
Но в седьмом романе, «Эхо прошлого», уже есть горький, мучительный разговор при лунном свете между Клэр и Роджером, во время которого мы сталкиваемся с неожиданным:
«Она взяла его руки в свои, маленькие и натруженные, пахнущие лекарствами.
— Я не знаю, что случилось с твоим отцом, — сказала она. — Но это было не то, что они вам рассказали […] — Конечно, такое случается, — продолжала она, как будто прочитав его мысли. — События часто искажаются со временем и на расстоянии. Тот, кто рассказал об этом твоей матери, возможно, ошибался; она и сама могла сказать что-то, что было неправильно истолковано преподобным. Все возможно…
Но во время войны я получала письма от Фрэнка — он писал их часто, как только мог, пока его не завербовали в MИ-6. После этого я иногда месяцами ничего о нем не слышала. Как-то раз, незадолго до того, он снова мне написал, и упомянул в письме — просто случайное замечание, знаешь ли — что столкнулся в докладах, которые он тогда разбирал, с чем-то странным.
Один из „Спитфайров“ неожиданно ушел вниз, и разбился — вот только сбит он не был; они даже думали, что могла быть какая-то неисправность в двигателе… случилось это в Нортумбрии; и хотя самолет чудом не загорелся, там не было никаких следов пилота. Ни единого. И он действительно упоминал тогда имя пилота, потому что находил его имя, Джеремия, роковым… почти фатальным.
— Джерри, — сказал Роджер онемевшими вдруг губами, — моя мать всегда называла его Джерри.
— Да, — тихо сказала она, — И эти круги стоячих камней, разбросанные по всей Нортумбрии…»
Так что же на самом деле случилось с Джерри МакКензи и его женой Марджори (которую ее муж называл просто Долли)?[1] Об этом наш рассказ.
Пилотам и механикам ВВС:
Никогда еще столь многие не бывали так многим обязаны столь немногим.
Даже в самой худшей судьбе есть возможности для счастливых перемен.
Глава 1
До Хэллоуина было еще две недели, но Гремлины[2] уже принялись за работу.
Джерри МакКензи на полном газу развернул «Долли-II» на взлетно-посадочной полосе — плечи сгорблены, кровь стучит в ушах, уже на полпути вверх, пристроился за темно-зеленой задницей ведущего, нажал на рычаг сектора газа, и внезапно почувствовал дрожь удушья — вместо головокружительного чувства подъема, как всегда при отрыве от земли.
Встревоженный, он ослабил газ, но, прежде, чем смог повторить попытку, раздался взрыв… рефлекторно он дернулся, и с размаху ударился головой о плексиглас.
Это были не пули, нет — поврежденные покрышки лопнули, тошнотворно накренившись, самолет вылетел со взлетно-посадочной полосы, и трясясь и натыкаясь на кочки, поехал по траве.
Сильно запахло бензином, Джерри рывком выскочил из-под колпака «Спитфайра», и в панике, огромными прыжками, помчался прочь, вообразив, что уже сгорает заживо — когда последний самолет из «Зеленых», взревев, взлетел совсем рядом с ним, взял на крыло, и уже через пару секунд рев его двигателей превратился в ровное тихое гудение.
Механик кинулся к нему из ангара, посмотреть, в чем проблема — но Джерри уже открыл брюхо «Долли» и увидел, что беда была невелика: проколот один из топливопроводов.
Ну, слава Богу, он не поднялся с этой штукой в воздух, это с одной стороны — но когда он схватил трубку, посмотреть, насколько плохи с ней дела, та развалилась у него в руках надвое, окатив ему рукава чуть не до плеч бензином самой высокой пробы.
Хорошо, хоть механик не прискакал сюда с зажженной сигаретой во рту.
Чихая, он выкатился из-под плоскости, и Грегори, механик, перешагнул прямо через него.
— Не летать ей сегодня, приятель, — сказал Грег, присев на корточки, чтобы заглянуть в двигатель, и только покачал головой, увидев, что именно там произошло.
— Ага, скажи мне еще что-нибудь, чего я не знаю. — Он опасливо держал намокший рукав подальше от тела. — Сколько времени займет ее исправить?
Грег пожал плечами, и, щуря глаза на холодном ветру, продолжал исследовать внутренности «Долли».
— Полчаса на покрышки. Может, и получишь ее завтра обратно, если топливопровод будет единственной неисправностью в двигателе. Что-нибудь еще посмотреть?
— Да, консоль левого крыла — пистолет иногда торчит. Найдется у нас немного смазки, ты не знаешь?
— Я посмотрю, может, в столовой и найдется пара капель. Шел бы ты лучше в душ, Maк. Ты уже посинел.
Он действительно дрожал, быстро испаряющийся бензин уносил тепло его тела прочь, как дымок от свечи. Тем не менее, он задержался еще на мгновение, наблюдая, как механик что-то куда-то сует, высматривает, и выстукивает, насвистывая сквозь зубы.
— Иди уже, — сказал Грег с притворной досадой, выглядывая из-за движка, и увидев, что Джерри все еще там. — Я о ней позабочусь.
— Да знаю. Я просто хотел… ну, в общем, спасибо.
Адреналин от прерванного полета еще плескался в жилах, сорванные рефлексы заставляли его дергаться. Он отошел, с трудом подавив в себе желание еще раз оглянуться через плечо на раненый самолет.
Джерри вышел из туалета пилотов полчаса спустя, глаза ему жгло от мыла и бензина, позвоночник ломило.
Половина его мыслей была с Долли, а другая половина с товарищами. «Синий» и «Зеленый» этим утром были в воздухе, «Красный» и «Желтый» отдыхали. Зеленое звено скоро будет уже над Фламборо Хед, на охоте.
Он сглотнул, все еще обеспокоенный, во рту у него пересохло от пережитого волнения, и он отправился за чашкой чая в столовую. Это было ошибкой; он услышал хохот Гремлинов, как только вошел, и еще с порога увидел там Матроса Малана.
Малан был капитаном их группы, и в целом славным, порядочным малым. Южноафриканец, великолепный тактик, и самый свирепый, самый стойкий воздушный боец, какого Джерри когда-либо видел. Терьеры-крысоловы не могли с ним сравниться.
Именно по этой причине он почувствовал, как будто стайка жуков легко пронеслась у него вниз по позвоночнику, когда глубоко посаженные глаза Малана устремились прямо на него.
— Лейтенант! — Малан поднялся со своего места, улыбаясь. — Вас-то я и искал!
Дьявол тебя забери, подумал Джерри, устраивая на лице некий вид уважительного выражения. Разумеется, Малан мог и не слышать о проблемах с «Долли», но у Джерри и без того было столько мороки с эскадрильей, еще по пути на охоту за «Мессерами» над Фламборо Хед…
Вряд ли Малан искал здесь именно его, Джерри; скорее всего, он просто размышлял, кого бы на такую работу подрядить. И тот факт, что капитан группы назвал его по званию, а не по имени, мог означать одно: что работка эта, скорей всего, будет аховая — из тех, за которые никто добровольно не возьмется.
Но сейчас у него просто не было сил беспокоиться о том, что это могло быть; а Малан тем временем уже представлял ему другого — долговязого парня в армейской форме, с темными волосами, и довольно приятной, хоть и жестковатой, если присмотреться, наружностью.
А глаза у него, как у хорошей овчарки, подумал он, кивая в ответ на приветствие капитана Рэндалла. Пожалуйста, возможно, будьте добры — но такой своего не упустит.
— Капитан Рэндалл приехал сюда из Oпс-Илинга, — бросил ему Сэйлор через плечо. Он не стал ждать, пока те обменяются всеми формулами вежливости, и уже вел их по гудроновой дорожке, направляясь к офисам летного командования.
Джерри поморщился, и последовал за ним, бросив тоскливый взгляд в сторону летного поля — на «Долли», которую на буксире уже бесславно тащили в ангар.
Тряпичная кукла, нарисованная у нее на носу, размылась, черные кудри, растворенные отчасти непогодой, отчасти пролитым бензином, грустно обвисли.
Ну, это он ей подправит позже — когда услышит все детали ужасной работы, которую принес незнакомец.
Его взгляд обиженно остановился на шее Рэндалла, и человек вдруг обернулся, и взглянул на него через плечо, будто затылком почувствовал какую-то напряженность в отношении Джерри.
У Джерри даже случился легкий приступ дурноты внизу живота, когда он понял, что добрая половина произведенных им наблюдений — таких, как отсутствие знаков различия на военной форме, и та особая самоуверенность, свойственная исключительно мужчинам, которые хранят все тайны и знают все секреты — застыла в глазах незнакомца.
«Моя тетя Фанни родом из Oпс-Илинга» — вяло подумал он. И даже не удивился, когда Сэйлор махнул Рэндаллу на дверь, чтобы тот подождал их там, и услышал, как капитан, наклонившись, шепнул ему на ухо:
— Ты с ним, смотри, поосторожней — он хоть и забавный, но редкий мудак.
Джерри кивнул, и в желудке у него екнуло. Слова Малана вовсе не значили, что капитан Рэндалл был каким-нибудь чудиком, или масоном.
«Забавный мудак» в данном контексте могло означать только одно. МИ-6.
Капитан Рэндалл был секретным агентом британской разведки. Он даже не стал этого скрывать, когда Малан разместил их в одном из свободных помещений, и удалился.
— Нам нужен пилот — очень хороший пилот, — добавил он с легкой улыбкой, — летать на одиночные рекогносцировки, в разведку. Новый проект. Весьма специфический.
— Одиночные? И куда? — осторожно спросил Джерри.
Обычно «Спитфайры» летали по четыре, или еще большими звеньями — все, вплоть до целой эскадры, по шестнадцати самолетов сразу. В таком боевом порядке они могли, по крайней мере, прикрывать друг друга от тяжелых «Хенкелей» и «Мессершмиттов». В одиночку, да еще по своему собственному выбору, они летали редко.
— Это я скажу вам немного позже. Во-первых — вы готовы, как вы думаете?
У Джерри волосы встали дыбом, так его это задело. Неужели чертов ботаник думает, что он…
Тут он кинул взгляд на свое отражение в оконном стекле. Глаза красные, как у свихнувшегося кабана, мокрые волосы торчат сосульками, свежий красный синяк растекается по лбу, и куртка прилипла к телу сырыми заплатами — он так и не удосужился ее высушить, прежде чем надеть снова.
— Совершенно готов, — отрезал он. — Сэр.
Рэндалл поднял руку всего на полдюйма, как будто отвергая необходимость всех этих формальностей. — Я имел в виду ваше колено, — сказал он мягко.
— А, — сказал Джерри, смутившись. — Это. Да, все в порядке.
Он получил две пули в правое колено год назад — когда развернулся, и нырнул после сбитого «Мессера», и упустил еще одного; тот выскочил из ниоткуда, прямо позади него, и изрешетил ему всю задницу.
Под огнем, побоявшись уходить в небо, полное дыма, пуль и беспорядочных взрывов, он вел горящий самолет вниз, и оба они кричали, когда падали; металлическая шкура «Долли-I» раскалилась так жарко, что опалила ему левое предплечье, прямо через куртку; правая нога захлюпала от крови, наполнившей ботинок, когда он втиснул ее в педаль.
Он тогда это сделал — и на два месяца угодил в больничную палату. Он по-прежнему заметно хромал, но о своей разбитой коленной чашечке не жалел ни минуты; целых два месяца он был дома, в отпуске по ранению — и девять месяцев спустя на свет появился маленький Роджер.
Он широко улыбнулся при мысли о своем парне, и Рэндалл невольно улыбнулся ему в ответ.
— Отлично, — сказал он. — Вы в порядке, и с нашей миссией готовы летать достаточно долго? — Джерри пожал плечами.
— Ну, как долго это вообще может быть на «Спитфайрe»? Если только вы уже не придумали какого-нибудь способа для дозаправки в воздухе. — Он это в шутку сказал, но дальше наступило замешательство, и он увидел, как Рэндалл подобрал губы, словно размышляя, сказать ли ему, что именно они… придумали.
— Вы ведь «Спитфайр» имели в виду — я на нем буду летать? — спросил он неуверенно.
Христос, а что, если это будет одна из тех экспериментальных птичек, о которых они в последнее время слышали снова и снова?
Ему даже кожу защипало от едкой смеси страха и волнения. Но Рэндалл кивнул.
— О, да, конечно. Никакой другой самолет не будет достаточно маневренным, а вам, скорее всего, придется хорошенько понырять и порыскать. Так что все, что мы можем теперь сделать — это взять «Спитфайр II», снять с него пару бортовых пушек, и заменить их парой камер.
— Одну пару?
Снова поджав губы, Рэндалл ответил.
— Возможно, вам потребуется вторая пара пулеметов.
«Ого. Ну, тогда…»
Как объяснил ему Рэндалл, Джерри придется ехать в Нортумберленд, и там пройти двухнедельную подготовку по использованию подкрыльных камер, обучаясь выборочной съемке участков местности на разных высотах. С ними будет команда поддержки, она должна подготовить его к работе с камерой — в любую, даже самую плохую погоду.
Их научат, как избавляться от пленки, не уничтожив и не повредив ее, в случае, если это понадобится. После чего…
— Я не имею права говорить, куда именно вас направят, — сказал Рэндалл.
Обычно его манера вести беседу была настойчивой, но вполне дружелюбной, он то и дело шутил. Теперь все следы веселости исчезли; он стал чертовски серьезен.
— Восточная Европа — все, что я могу сейчас сказать.
Джерри уже чувствовал себя так, будто его слегка выдолбили изнутри — и сделал глубокий вдох, чтобы чем-то заполнить образовавшееся в нем пустое пространство. Он еще мог сказать «нет»…
Однако, прежде чем стать летчиком ВВС, он давал присягу — и теперь он им стал.
— Ну да. Так точно. Разрешите… может, я еще смогу повидать жену — хоть разок, прежде чем уеду?
Тут лицо Рэндалла немного смягчилось, и Джерри заметил, как большой палец капитана инстинктивно коснулся его собственного золотого обручального кольца.
— Думаю, это можно будет организовать.
Марджори МакКензи — для мужа просто Долли — приоткрыла плотные шторы. Не больше, чем на дюйм… Ну, на два дюйма.
Но сейчас это не имело значения; в маленькой квартирке и так было темно, как в угольном ящике.
Лондон снаружи был так же темен; она поняла, что шторы открыты, только потому, что почувствовала, как от оконного стекла тянет холодом через узкую щель.
Она наклонилась, дохнула на стекло, и почувствовала на нем влагу собственного дыхания — оно, конденсируясь, холодком скользнуло мимо ее лица. Даже не видя этого тумана, но почувствовав скрип пальца на стекле, она быстро нарисовала на стекле маленькое сердце, с буквой «J» там, внутри.
Конечно, оно исчезло почти сразу, но это тоже не имело значения; когда рассветет, заклинание все равно останется там — невидимое, но там — и встанет между ее мужем и небом.
Поделиться книгой: