Кирилл Кащеев, Илона Волынская
Конкурс неприятностей
© Волынская И., Кащеев К., 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
Пролог
Словно кот из засады, грузовичок-фургон выскочил на трассу. Яростно прогудел что-то вроде «Кто не разбежался, я не виноват!» и вломился в поток машин. «Вольво» по-кошачьи поджался, вкапываясь в асфальт всеми четырьмя колесами. В фургоне снова прессанули клаксон, оглушая трассу тревожным гудком, и грузовичок ринулся вперед. Обошел неспешно катящую «Ладу-Приору» – ввжж-ж! Перестроился в другой ряд, вклинившись в щель между новенькой «бэхой» и «Газелью», дернул вперед, обошел «Газель», перестроился снова, насмерть перепугав холеный «мерс», метнулся под носом у «жигуля»… И вылетел на открытую трассу… прямо перед постом ДПС… и, не сбавляя скорости, просвистел мимо.
Взвыла сирена.
– Фургон номер… немедленно остановитесь! – заорали динамики.
Фургон мчался.
Старый истертый указатель вынырнул с правой обочины. Фургон помчался еще быстрее – несущаяся следом милицейская машина придавала ему ускорения. На полной скорости грузовичок ринулся в поворот. В борт чувствительно грохнуло, что-то звонко, как отпущенная струна, хрустнуло… задние дверцы фургона распахнулись и теперь летали туда-сюда, колотясь о борта.
– Фургон номер… вы создаете аварийную ситуацию! – взвыла милицейская машина. Окутанная синим светом мигалок, она словно летела над дорогой.
В кузове фургона грохнуло. Из распахнутых дверей посыпалось какое-то шмотье. Округлый кусок металла пронесся над дорогой и врезался в милицейскую мигалку. Синие сполохи погасли, брызнули осколки. Фургон ухнул колесом в ямину – из распахнутых дверей призраком выпорхнуло здоровенное стеганое одеяло и залепило ветровое стекло милицейской машины. Ослепленный водитель отчаянно ударил по тормозам. Визжали протекторы, предсмертно орала сирена – машину повело юзом, и наконец она встала, зависнув одним колесом над ямой. Фургон газанул, стремительно уносясь вперед.
Стремительно несущийся фургон вынырнул перед закрытыми железными воротами. Застонали тормоза, фургон понесло в разворот… Вертясь как на карусели, фургон бахнул в ворота – металлические створки ответили густым гулом, передняя фара грузовичка разлетелась вдребезги – и наконец встал. Из распахнувшихся дверей выскочили двое и ринулись к проходной, снося кинувшегося им наперерез охранника.
Глава 1
Саша
Я прощалась с любимым.
– Я все понимаю! – всхлипывая, бормотала я. – Тебе нужно уезжать! Тут у тебя никаких перспектив, а там совсем другие возможности… Только как же я без тебя? Мы же три года вместе! – Ощущение жгучей обиды захлестнуло меня, прожигая душу, словно на нее медленно капали кислотой. – Я же живой человек, мне больно! Нет-нет, не бойся, я не буду устраивать истерик! – Я крепче сомкнула руки вокруг шеи любимого, не позволяя ему отстраниться. Я знала, что мне его не удержать, но… еще хоть чуть-чуть, хоть минуточку побыть рядом, прижиматься щекой, чувствовать его запах! – Помнишь, как ты вот здесь меня к стенке притиснул? – я смущенно хихикнула. – У меня тогда аж дух отшибло, но все равно я была такая счастливая! А помнишь, как мы в первый раз встретились? Я в тебя сразу влюбилась, вот честное слово! – мой голос дрожал, я поняла, что сейчас снова ударюсь в слезы, и крепко зажмурилась. Губы любимого прижались к моим мокрым ресницам, его теплое дыхание осушило слезы. – Чего уж теперь целоваться-то? – я оттолкнула его. Шмыгнула носом раз, другой, пытаясь взять себя в руки. И ведь ничего не изменишь. Ни-че-го! – Ты хоть скучать по мне будешь? – невольно вырвалось у меня, но я тут же махнула рукой: – Первое время, наверное, будешь… А потом забудешь. Все вы одинаковые! Ой, я ж тебе яблок в дорогу привезла! – спохватилась я. Любимый потянулся к пакету. Ну конечно, кто б сомневался! – Совести у тебя нет! – снова заливаясь слезами, провыла я. – Я ведь тебя люблю! Я в тебе все люблю, я… даже навоз из-под тебя выгребать люблю! А тебе бы только жрать… у-у, жеребец! – и я погладила его по гладкой шелковистой морде. Гнедой дончак фыркнул и снова потянулся к пакету с яблоками.
– Вот что тебе не нравится? – Лида из старшей спортивной группы ввалилась на конюшню, походя сунула морковку выглянувшей из своего денника[1] Симке (она же Семирамида, серая кобылка орловских кровей). – Там конюшня в три раза лучше, корма отличные, он еще знаменитым станет – чем плохо?
– Я его с трех лет заезжала![2] – жалобно проныла я, намекая, что неплохо бы проявить хоть чуть-чуть сочувствия моему горю. Ага, дождешься!
– А ты не знала, что с конем придется расстаться? – весело удивилась эта злая, бесчувственная девушка. – Может, ты и Димку заезжать не будешь? Его ведь тоже когда-нибудь продадут, или обменяют, или другому спортсмену передадут, а твое нежное сердце не выдержит такого потрясения… Ладно, уговорила – беру Димку себе!
– Эй, отвалила от моего Димона, у тебя свой конь есть! – От злости я чуть дверь денника не вынесла, не хуже, чем любимый копытом. Тем более конь у нее – совершенно роскошный ахалтекинец.
– Есть, точно как у всех: сегодня я этого коня выезжаю, а завтра р-раз – и отдали! – пробурчала Лида. – Кончай рыдать, а то солома отсыреет, и займись Димоном, пока хоть он у тебя остался!
Я глубоко вздохнула. Лидка права: работаешь не свою лошадь, не важно, государственную или частную, – будь готов с ней расстаться. А своя лошадь – пока недостижимая мечта. Седло там, краги[3], перчатки родители мне покупают, хотя и это недешевое удовольствие, но лошадь – совсем другие деньги, если, конечно, брать такую, на которой выступать можно, а не просто собственную попу по полям катать. Жизнь – боль.
Я в последний раз обняла любимого за шею, погладила шелковистый лоб с белым пятном звезды, пока он тыкался мордой мне в руки, выпрашивая угощение, изъяла два яблока из принесенного для него пакета и закрыла за собой денник. Симка немедленно высунулась в коридор, требуя свою дань.
– Хорошо устроилась, морда лошадиная, все-то тебя кормят! – я протянула ей яблоко. – А ты скажи: все вы на мне ездите, ваша святая обязанность меня кормить! Ну что же делать, если ты у нас такая хорошая конкурная[4] кобыла, умница девочка… – Я прижалась лбом к ее теплой ласковой морде. – Вот Димку поработаю и приду, потерпи часик. – И я направилась к деннику с надписью «Дипломат».
– Прими! – скомандовала я, и он послушно подался вправо. – Ах ты ж мой хороший, запомнил! – я немедленно сунула ему оставшееся яблоко. Он довольно захрупал, а я достала из ящика щетки и принялась надраивать его роскошную шкуру. – Эй-эй, стоять! – Димка слопал яблоко и плавно так, типа, никто никуда не идет, попытался выбраться из денника. – Во-первых, уважающий себя конь не может появиться на людях недочищенный, как полкартошки. Так что извольте подождать, пока я закончу, сударь! А во‑вторых, без ногавок[5] никуда не пойдешь! – Я присела застегнуть ногавки и огребла хвостом по физиономии. – Уздечку наденем, и я тебя выведу. Нет, дорогой мой, хочешь не хочешь, а если нам с тобой работать, трензель[6] нужен. Я знаю, ты эту железяку жевать не любишь. А яблочки ты жевать любишь? Яблочки – только для тех, кто работает, а кто не работает, тому, извиняюсь, фигушки. Вот молодец! – Я вывела Димку в коридор и тут увидела Лиду, в задумчивости застывшую перед денником.
– Ты что, тут так все время и стоишь? – обалдело выдохнула я, оглядываясь на своего полностью вычищенного и снаряженного Димку.
– Нет, вообще-то я уже успела конюшню по кругу оббежать, – рассеяно обронила Лида. – Сашь, ты Банни не видела?
Я оглядела пустой денник с табличкой «Ганнибал» и отрицательно покачала головой.
– Мне Светлана Викторовна велела его почистить и промять, тут скоро прокатчики кататься приедут… а его нет! – развела руками Лида.
Банни, он же Ганнибал, еще совсем не старый, одиннадцатилетний клеппер, помесь пони и лошади, споко-о-ойный… как пуфик на ножках. И как все клепперы, не сильно высокий – самое то детишек и не сильно толстых мамаш катать. Все девчонки в нашей конно-спортивной школе в первый раз в седло именно на нем садились! Он такой классный – как глянет на тебя из-под челки, так ты ему все отдашь: и сахар из карманов, и морковку из сумки, и йогурт из своего обеда.
– Наверное, кто-то его уже работает… – неуверенно предположила я.
– Ага, а Светлана об этом не знает! – фыркнула Лида.
– Ну, вдруг из старших кто-то взял? – предположила я.
– Разве что Костян, – буркнула Лида, и в голосе ее прозвучало явное неодобрение. Костя и еще Ольга – это наша элита, кандидаты в мастера спорта. Лидка до них пока не дотягивает, но старается.
– Хотя на фига Костику клеппер, если ему Арсенала отдают? – процедила Лида.
Я сочувственно поглядела на нее – не только у меня горе. Арсенал – тот самый ахалтекинец, совершенно потрясающий конь! Барьеры берет чистенько, верхние жерди не сбивает, всадников в автономный полет по высокой траектории не запуливает, в общем, конь-самовоз – в смысле сам неплохо соображает, что на конкурных соревнованиях делать. Конечно, чтоб он таким стал, ого-го сколько труда вбухать пришлось. Но его же не одна Лида тренировала, там и Костик работал как проклятый, и Ольга. А что на чемпионат страны на Арсенале поедет Костик, мы все давно догадывались. Костяну единственному к чемпионату восемнадцать исполнится, а Арсенал даже конкуриста в сто раз хуже способен на первое место вывезти. И будет у нас новый мастер спорта, школе это нужно! Но Лиду я понимала как никто: плевать, чего там нужно школе, за такие соревнования и такого коня убиться можно!
– Не расстраивайся, – пробормотала я. – Ты все равно выступишь, пусть на другом коне, но ты классно ездишь.
– Только хуже Костика! – злобно самокритикнулась Лидка. – Вот и дали бы Арсенала мне! Все-таки берут меня в Англию учиться, – после короткой паузы буркнула она. – С середины сентября можно начинать. И стипендию дать могут… Но это только если будут победы.
– Круто. Поздравляю! – инскренне обрадовалась я.
– С чем? – криво усмехнулась она.
Я в ответ только кивнула. Ну да, принять-то ее в английский колледж приняли – а жить на что? Без стипендии приглашение на учебу так и останется красивой бумажкой. На то, чтоб добыть стипендию, Лидке остается меньше трех месяцев, а Арсенала отдали Костику…
– Светлана Викторовна уперлась – и ни в какую… – Лидка безнадежно махнула рукой.
Ну и чем я могу ей помочь?
– Я сейчас Димку работать буду, – решительно объявила я. – Посмотрю, где Банни, а если увижу Костю, спрошу его!
– Ладно. Только Светлане не говори. – Лида замялась и наконец выдавила: – Когда мне про Арсенала сказали, я того… выступила по полной. Если сейчас еще окажется, что Банни пропал…
Похоже, Лидка и впрямь неслабо выступила, если так тушуется, – конники вообще стеснительностью не отличаются, а Лида даже среди нас виртуоз художественного слова.
– Я пока денник отобью. – Лида взялась за лопату и принялась наводить в деннике чистоту, соскребая с пола навоз и подмокшую солому, а я ухватила Димку за узду и повела ходить.
– Держаться слева на уровне плеча лошади… – как молитву бормотала я себе под нос.
С первым конем, моим любимым, Светлана Викторовна меня всему учила: и как «с земли» работать – ну, когда рядом идешь, и заседлали мы его в первый раз вместе, и на барьер я его при ней повела. А с Димкой, типа, я уже все знаю, сама-сама! Ну да, будто я помню, с чего три года назад с любимым начинала! Вот и мучаюсь: Интернет перетрясла, книжек по лошадиной психологии накупила, и чем дальше, тем больше боюсь сделать что-нибудь не так. А это плохо – лошадь мои бренчащие нервы сразу чует. Конь не собака: даже мелкая чихуа-хуа, по сути, хищник, одомашненный для охоты и защиты человека. А конь хоть и здоровенная зверюга, но травоядная, и сам от всадника защиты ждет. Нет, мой Димон – он и подраться с другими жеребцами не дурак, но стоит появиться чему-то непривычному, так он норовит мне на шею запрыгнуть и всеми четырьмя копытами вцепиться: спря-я-ячь меня, я боюсь! Но если чует, что я сама испугана – все, до свидания, какой от тебя толк? И нечего тут распоряжаться, я, великий и могучий скакун, буду делать, как сам захочу!
– Ты что тут делаешь? – раздался за спиной резкий, чуть гнусавый голос.
Я с перепугу подскочила… а-а, блин, повод дернула со всей дури! Димка заплясал на месте, пофыркивая и мотая головой.
– Спокойно, все хорошо, совсем ничего не случилось! – Руку там, где по ней проехался повод, жгло так, что хотелось засунуть ее в рот по самый локоть. Не переставая поглаживать нервничающего Димку, я обернулась. Ну вот, явление. Не помню ни как называется его должность, ни как его самого зовут, но этот мужик руководит нами от городской администрации. Раньше у нас другой был, мы с ним четыре года жили душа в душу: мы тут, в школе, а он у себя в администрации, разве что Светлана Викторовна к нему с отчетами ездила. А потом были очередные выборы, тот, старый, оказался коррупционер, поэтому уже две недели у нас новый – и таскается сюда через день, зараза такая!
– Я спросил, что ты здесь делаешь? – в голосе этого… Администратора появились визгливые нотки, Димка снова попятился и попытался выдернуть у меня повод.
– Хожу, – коротко буркнула я, пытаясь успокоить жеребца.
– А лошадь зачем за собой таскаешь?
– А зачем мне ходить, если без лошади?
– Если тебе нужна компания, возьми подружку и с ней ходи!
Моя рука замерла на Димкиной шее – я вдруг отчетливо представила, как натягиваю узду на Лиду и, держась у ее левого плеча, шагаю с ней по территории!
– Тут конная школа, сюда не для того приходят, чтоб ходить! Тут скакать надо! – и он выразительным жестом указал на Димку.
Я невольно шагнула вперед, прикрывая коня собой:
– На нем еще нельзя скакать! У него спина слабая!
– И кто ж тебе разрешил выводить больную лошадь?
– Он не больной! – я почувствовала, что офигеваю. – Он еще маленький!
Мужик поглядел на возвышающегося над моим плечом жеребца. Ну да, Димка крупный, но это же не мешает ему быть маленьким!
– Ему всего два с половиной года!
– Лошадь не человек, девочка. – На меня поглядели снисходительно. – Два года – вполне взрослое животное.
– Это кот в два года взрослое животное! А у коня еще позвонки не срослись! – я провела ладонью по Димкиной спине. Спокойно, я же терпеливая, мне потому и разрешают молодых лошадей заезжать. Но с лошадьми проще, лошадь тебя разве что башкой о барьер приложит, а вот люди… – Его сейчас надо с земли тренировать: вот так ходить с ним рядом, учить останавливаться… В бочке работать потихоньку… – и пока этот псих не начал объяснять мне, что лошадь в бочку не влезет, я ткнула пальцем в сторону широкого натоптанного круга с пятачком для человека посредине. – Это вон там, берешь коня на корду… веревка длинная такая… рысь с ним тренируешь, галоп…
– А вот я узнаю, можно ли тебе брать лошадь и делать с ней что в голову взбредет! – угрожающе выдал Администратор.
Тяжело человеку в пятнадцать лет: ты уже видишь все взрослые глупости, но послать по-взрослому еще не можешь.
– Вон наш завуч едет, ее и спросите! – с облегчением выдохнула я.
– Светлана Викторовна? – мужик подозрительно прищурился, глядя на громадного черного коня, в седле которого сидела маленькая женщина в клетчатой рубашке, темных бриджах и крагах. А чего он ожидал – что завуч конно-спортивной школы будет ходить в деловом костюме и с журналом под мышкой? Ага, верхом на Бахтате, который прет как танк и то и дело в галоп сорваться норовит! – Кстати, до сих пор не могу понять: какой учебой она заведует – вашей или лошадячьей?
Ну что ж делать, если ты такой непонятливый!
– Она заведует тем, как мы обучаем лошадей.
Судя по злобному взгляду Администратора, он решил, что я прикалываюсь. А я – нет, все так и есть.
Легкой рысью Светлана Викторовна погнала Бахтата к нам. Из-за ее спины выехал Костя на том самом Арсенале, а за ним Ольга на гнедом орловце, и неспешной рысью двинули к барьерам на конкурном поле. Я невольно залюбовалась. Какие кони, а какая посадка у ребят! Просто песня! Я аж носом шмыгнула – мне до такого еще пахать и пахать.
– Кос… – попыталась окликнуть я и осеклась. Лида же просила, чтоб Светлана Викторовна не знала, и вообще, если Костя Арсенала работает, значит, он точно не брал Банни.
Бахтат подлетел к нам и вкопался копытами в землю буквально в полушаге от меня: морда шкодная, фырчит, косится – дескать, как я вас, а? Я к его фокусам давно привыкла, а мой четвероногий Дипломат и этот двуногий… Администратор шарахнулись. Димку я за повод удержала, а админмужик чуть на два метра не улетел с перепугу! Вот что бывает, если позволять всяким администраторам лазать по территории без уздечки!
– Саш, куда наша коневозка делась? – с седла поинтересовалась Светлана Викторовна.
Нет, я не Саша, меня пора переименовывать в Справочную, Гуглу Яндексовну! То я должна знать, где Банни, то – где коневозка.
– Твоего любимчика пора отвозить, а ни коневозки, ни дяди Гриши…
Дядя Гриша – наш главный ответственный «за все»: и конюх, и столяр, и водопроводчик, и шофер. Вот теперь и любимого он повезет. Я уже собралась впасть в печаль по этому поводу… Стоп. Нет Банни. Нет коневозки. Нет дяди Гриши. Светлана Викторовна не знает, где они. Пропажа Банни из денника выглядела достаточно… странно, а одно-другое-третье и четвертое вместе приобретают прямо-таки зловещий характер!
– У вас тут вообще порядка нет! – процедил Администратор.