Виктор Розов. Свидетель века

Нет, национальное самосознание – это, конечно, прекрасно. Однако все мы должны понимать, что нация нацией, а есть еще и нечто большее – союз наций. Банально даже напоминать: Европа вся сейчас объединяется, а мы вдруг хотим разъединиться.

В.К. Но вы же не станете отрицать, что Союз наш нуждается в обновлении?

В.Р. Разумеется, не стану. Я всей душой за то, чтобы в каждой республике активнее развивались национальная культура, экономика, черты национального характера. Все это очень хорошо. Но почему это должно рушить Союз? И какая будет от такого разрушения польза народам?

При всем при том, что мы клянем сейчас свое прошлое вдоль и поперек, наискосок и по диагонали, во многом справедливо клянем, надо же признать, что за годы Советской власти все республики очень сильно двинулись вперед. И дружба была отнюдь не только показная. У меня, например, пьесы шли во всех республиках. Я очень часто ездил на премьеры. И всюду приезжал как к родным. Везде меня одинаково хорошо принимали, в любой республике. А что хорошего даст языковое и культурное разъединение, разобщение людей – возврат к распаду Вавилонской башни?

Или представьте вариант военной опасности. Не хотелось бы об этом говорить, но кто знает, что может быть в будущем. Предполагали ли мы, что Саддам Хусейн вдруг совершит такую безумную акцию – проглотит целое государство? Так же в свое время и Гитлер выскочил – как черт из бутылки, быстро и неожиданно. И вот обратите внимание, когда он начал завоевывать Европу, он быстро и Австрию проглотил, и Чехословакию, и такую большую страну, как Франция. Не говоря уже о Бельгии, Голландии, Люксембурге. Почему он их так легко проглотил? Они все были разделены, и он их по кусочку кушал, как бисквит. А когда напал на нашу страну, то он столкнулся не с отдельными государствами – Белоруссией, Украиной, Грузией, Арменией и так далее, а с монолитом.

Виктор Сергеевич был не только выдающимся русским советским писателем. Он был и настоящим гражданином своего Отечества, великим патриотом

Так вот, скажу откровенно, хотя, может, это кому-то и не понравится или покажется совсем наивным: я за монолит в лице обновленной федерации. Пусть Союзный договор сохранит наш Союз именно как монолит – не просто собрание разнородных элементов, а органическое соединение элементов внутренне близких, как нередко бывает в природе. И потом, должно же быть у наших людей чувство общей Родины, единого дома. Я, скажем, никогда не забуду, как воевали у нас в батарее ребята самых разных национальностей..

В.К. Проблема, к которой вы обратились, исключительно актуальна. Ну а добро и зло в культуре, в литературе, где вы работаете? Как они здесь себя проявляют?

В.Р. Наша культура – и русская, и многонациональная – всегда отличалась высокой нравственностью. А сейчас на нее полезла безнравственность. Нахраписто, бесцеремонно полезла.

Вот я захватил с собой письмо, которое пришло мне как секретарю правления Союза писателей. Из Саратова. Автор просит, чтобы я публично дал соответствующую оценку пьесе Владимира Сорокина «Пельмени», опубликованной в шестом номере журнала «Искусство кино» за 1990 год. Дескать, легализуется самая настоящая порнография, в данном случае словесная. И что же? Я прочитал эту пьесу и полностью согласен с автором письма. Кстати, радует, что это молодой человек. Подписался: Голяков Алексей, 21 год.

Значит, и некоторых молодых уже возмущает тот разгул, который идет ныне и в театре, и в кино, и в литературе. Для меня же – я старый человек – для меня вот это появление грязных, мерзких слов в художественной ткани современных произведений просто болью в сердце отдается.

Вспоминаю в связи с этим, как во время путешествия по Волге в одном из храмов я увидел необычную икону: Богоматерь, а в грудь ее вонзаются стрелы. Заинтересовался, потому что никогда раньше такой иконы не видел. А мне объяснили: это Богоматерь Семистрельная. Когда говорят скверные слова, они ей в сердце вонзаются. Вот так.

Я думаю: есть любовь, есть секс, есть эротика, а есть похабщина. Эти похабные слова оскверняют душу, они развращают людей. И лично я всей душой поддерживаю меры нашего президента, направленные на охрану общественной нравственности. Пользуясь случаем, хочу обратиться ко всем деятелям культуры: не несите похабщину, давайте бороться с этим злом!

В.К. Но ведь многие вполне серьезно считают это важным завоеванием свободы.

В.Р. По-моему, в понятие свободы непременно входит и самоограничение. Иначе получается не свобода, а распущенность. А это вещи разные. Распущенным-то быть гораздо легче, нежели свободным.

Часто ссылаются на США: свободная страна, свободный народ. Но я недавно был там в деловой командировке и убедился: вот где дисциплина строгая, вот где законопослушание, вот где порядок. Потому что власть ограничивает поведение своих граждан. Попробуйте, например, поспорить с полицейским…

И люди сдерживают себя перед законом. Что ж, пожалуй, здесь вполне подходит Марксово определение: свобода – осознанная необходимость.

В.К. Добро я непосредственно связываю с добротой: тут, по-моему, недаром общий корень. А как вы относитесь к известному выражению поэта о том, что добро должно быть с кулаками?

В.Р. Иногда должно, а иногда – нет. Я приведу пример из своей личной жизни, настолько ужасный, что мне даже стыдно об этом говорить. Когда я применил кулак. На меня было нападение: ткнули в глаз, правда, попали около глаза, но потекла кровь. Я растерялся: что делать? В это время я держал за руку трехлетнюю внучку. И пришлось пустить в ход кулаки. Я отбился.

Это вынужденная, можно сказать, крайняя ситуация. Но мне совсем не по душе, когда врукопашную идут, скажем, на пленуме в Союзе писателей. Вот тут добрее надо быть даже к своему противнику. Цивилизованно вести спор и решать вопросы. Если же ты берешь на вооружение в борьбе с коварным противником его способ, его оружие с кривым ходом, то сам же уподобляешься ему.

Терпимее надо бы нам быть друг к другу. Вы знаете, я не раз замечал даже в магазине. Сейчас ведь все ругают, все ругаются. И вот рявкает какая-то из продавщиц, именно не скажет, а рявкнет – ты же ей вежливо ответишь: извините, я вот вас побеспокоил. И вдруг все смещается. Моментально смещается. Сколько раз я замечал: когда начинаешь говорить мягко и хорошо, сразу сникает агрессивность с противоположной стороны.

В.К. Наше общество сейчас, кажется, переполнено борьбой. Во всех сферах. Идет и борьба за власть, и борьба разных взглядов на историю, на сегодняшний день, и борьба каких-то экономических концепций, политических взглядов, национальных позиций, нравственных установок… Во всем этом, согласитесь, нелегко бывает не только сориентироваться, но и сохранить человеческое лицо.

В.Р. Теряют многие люди человеческое лицо. До того, что в борьбе, казалось бы, за добро убивают. Убивают и женщин, убивают детей. Вот вам зло, как бы выросшее из добра. И меня еще убеждают: да, но это, Виктор Сергеевич, люди, доведенные до отчаяния! А я ответил: человек, доведенный до отчаяния, убивает себя. Если же он убивает другого, он доведен не до отчаяния, а до остервенения.

В.К. Добрый человек, злой человек… В абсолюте их, наверное, не бывает. Но все же мы так говорим. Вами прожита долгая жизнь. Каких людей, по вашим наблюдениям, можно было назвать добрыми, а каких – злыми? И каких все-таки больше?

В.Р. Конечно, больше добрых. У меня основная часть книги воспоминаний посвящена добрым людям, которых я встречал на своем жизненном пути. Одна глава так и называется: «Я счастливый человек». А счастливый потому, что всегда, в самые тяжелые моменты жизни встречал добрых людей.

Вот лежал я в госпитале, очень тяжело раненный, умирающий, с гангреной до пояса. Врач, который положил меня на операционный стол, сказал: вам отнимут ногу выше колена. Когда же я очнулся в палате, то увидел, что нога в громадном гипсе, но цела. И я спросил: что с ногой? А врач говорит: мы решили побороться за вашу ногу. Это во время войны, когда раненых – многие тысячи, миллионы! И я, рядовой солдатик, истекающий кровью, скелет, одни косточки. «Решили побороться за вашу ногу…» Ну каково? И ведь ногу-то спасли.

В.К. Да, это потрясающе.

В.Р. Это было во Владимире, а потом перевезли меня в Казань. Другой врач, женщина, спрашивает: чего бы вы хотели? Пить хотите? Я говорю: да. Врач обрадовалась: раз есть желание, значит, сохранилась страсть к жизни. А есть хотите? Да. Она воскликнула даже: это хороший признак! А чего вы хотите? Не теряя чувства юмора, я сказал, что хочу пирожки с мясом и компот. Это означало пожелать совершенно невозможное. Но знаете, утром она принесла мне компот и пирожки с мясом. Уж где она их достала, чего это ей стоило! Врач, совершенно мне раньше неведомый. Ну что это, объясните?

Нет, я столько добрых людей встречал, столько помощи оказывали мне в тяжелых обстоятельствах… А у меня много было тяжелых обстоятельств. Я, например, жил в квартире коммунальной, где двенадцать комнат в коридоре, народу набито битком, один умывальник, туалет один тоже. Все это вроде бы ужасно, но эти 23 года, что я прожил в той квартире, это годы очень счастливые. Потому что рядом были хорошие люди. И хотя кто только там не был – и уборщица в каком-то учреждении, и судомойка в столовой, и учительница, кинорежиссер, авиаконструктор… Какая смесь племен, наречий, состояний! Но, вы знаете, за 23 года в этом общественном коридоре, где керосинки, горшки, ведра, чайники, не произошло, кажется, ни одной ссоры. Соседи оказывали всегда взаимное внимание и посильную помощь.

В.К. Откуда же сегодняшняя наша озлобленность и раздражение по отношению друг к другу?

В.Р. Я тоже думаю. Понимаю, что некоторые обстоятельства это вызывают – нехватка товаров, продуктов. Но ведь все этим не объяснишь. И потом – в одинаковых обстоятельствах разные люди ведут себя по-разному. Смотришь, в той же очереди: один стоит и молчит, старается кого-то не толкнуть, а другой так и лезет, локтями пихает да еще ругает всех подряд.

Замечу, что раздраженность эту вызывают, по-моему, не только материальные трудности. А разве не действует тут, например, телевидение, которое без конца показывает заседания Верховного Совета и съезды, где депутаты тоже, прямо скажем, ведут себя не ахти как? Агрессивно крайне, оскорбительно. Кроме того, я ведь не знаю, как лучше провести экономическую реформу или сформулировать какой-то закон, это не моя профессия. И многие другие не знают, и все раздражаются от того, что помочь не могут, а гусей раздразнили.

Нет, нельзя возбуждать так бессмысленно. Чрезмерная замкнутость людей на политике, оказывается, тоже может быть вредна. Как-то я выступал в клубе и говорю: вот вы сейчас все раздражены, все недовольны, так примите мой совет – не читайте газет и журналов, не смотрите телевидение и не слушайте радио, и вам будет лучше. Понятно, это шутка, но, я бы сказал, с долей горькой истины.

В.К. В последнее время люди стали все больше клониться к религии. По вашему мнению, может это спасти нас и нашу нравственность?

В.Р. Многих, думается, увлекает только внешняя сторона церковных служб, их пышность, красочность, и гораздо меньше – проникновение в нравственную глубину того же христианства. Вообще у меня часто возникают противоречивые чувства. Например, когда я вижу, как закладывают храм иконы Казанской Божией Матери и со свечками стоят там Ельцин и Попов. Знаете, я даже рассмеялся: это же старые безбожники. Не надо мне такого театра. Это меня не только не привлекает к религии, а отталкивает. Хотя, конечно, если бы ведущих себя истинно по-христиански стало больше, было бы хорошо.

В.К. Во все времена велика была воспитующая сила нравственного идеала. Не отсюда ли, скажем, и святые христианской церкви? Сейчас об идеале многие говорят разве что с иронией. А верите ли вы в воспитующее его воздействие, в нравственную силу литературы, искусства?

В.Р. Вопрос об идеале, если его ставить в общем, для меня всегда чересчур абстрактный. Для меня важен вопрос конкретного человеческого поведения. А идеалы… Сколько их было, за которые боролись огнем и мечом. Уж на что прекрасны были идеалы нашей революции, а к чему зачастую они приводили. Или идеалы Великой французской революции? То же самое. А религиозные идеалы, из-за которых вспыхивали и вспыхивают настоящие войны? Посмотрите, что творится сейчас на Западной Украине. Церкви двух направлений одного и того же христианства учиняют форменную драку, чуть ли не хоругвями и иконами бьют друг друга по башке. Это же безобразие, кошмар.

В.К. Но все-таки разве не нужен для людей, особенно для молодых, в пору нравственного становления какой-то пример, на который бы они равнялись? Вы много писали о молодежи – от первых своих пьес до одной из последних, «Кабанчика». Что думаете о нравственных проблемах молодежи сегодня, довольно-таки, согласитесь, растерянной, многого лишенной и в прошлом, и в настоящем? Нужен ли молодым герой? И какой? Нужен ли, скажем, Павел Корчагин или брат Алеша? Вспоминаю вашу инсценировку Достоевского. Это ведь тоже по-своему тема нравственного идеала, жизненного подвига, самоотверженности, наконец.

В.Р. Скажу так: и зло заразительно, и добро. И когда в произведении заложено добро, оно действует, не может не действовать на людей. Вот вы помянули инсценировку «Брат Алеша». Я помню, был в Театре на Малой Бронной на спектакле в постановке Эфроса. Шел какой-то 105-й или 110-й спектакль, в общем, обычный, рядовой. А какая стояла тишина! Прямо-таки гробовая. С напряженнейшим вниманием люди слушали великие мысли Достоевского. Сосед даже наклонился ко мне и спросил: «Разве сегодня премьера?» То же было в Саратове, где «Брат Алеша» шел в хорошей постановке Киселева Юрия Петровича: огромное внимание.

Могу похвастаться и насчет «Кабанчика». Вы знаете, какая аудитория в Центральном детском театре: подростки, юноши, девушки. Пожалуй, больше подростков на спектакле. Время от времени я сюда прихожу. Так вот, есть у меня в этой пьесе длинный монолог – он занимает в тексте, по-моему, шесть страниц, что, казалось бы, для зрителей совершенно невыносимо. Но как слушают! И это современная молодежь, которую столько ругают, поливают из всех шлангов, до чего она плохая.

В.К. Значит, не такая уж пропащая молодежь…

В.Р. Нет, я к молодежи в целом хорошо отношусь. Хотя вижу в ней и немало плохого, сознаю, как много у нее трудных проблем. Но доброе, хорошее ей в душу все-таки западает. Стало быть, и надо давать побольше прекрасного, доброго, душу очищающего, а не матерных слов, о которых написал молодой человек из Саратова. Добро, повторюсь, заразительно. А зло, о котором сейчас много пишут и печатают, ставят спектакли и фильмы, оно нередко разрушающе действует на душу человеческую, портит ее.

В.К. Может, и нам, журналистам, в прессе стоило бы больше рассказывать о проявлениях добра? Ведь есть же они в жизни – примеры истинной доброты, самопожертвования, красоты душевной.

В.Р. Безусловно. Только не надо искусственно конструировать подвиги и героев напоказ… На меня, например, всегда производит большее впечатление, когда пишут: проходивший мимо человек увидел, что горит дом, а в доме ребенок, и он залез по водосточной трубе и вытащил ребенка. И ушел, даже не сказавши, кто он. Такой случай действительно был, и сейчас подобные случаи бывают. Это настоящие люди. Это золото. Это то добро, без которого мир не может существовать. Как в Евангелии сказано, это соль жизни.

Да. Я приблизительно излагаю: добро есть соль жизни. Без этой соли она портится, и наступает всеобщая смерть. Один мой родственник сказал: «Дядя Витя, это значит соль в качестве консерванта, который не дает жизни протухнуть?» Грубовато, но верно по сути. Как раз в некоторых сегодняшних литературных произведениях, а особенно в статьях, выступлениях с трибуны нет такой соли, нет добра, но есть злоба, есть крайнее раздражение.

В.К. Вспоминается лермонтовская строка: «К добру и злу постыдно равнодушны…» Не считаете ли, что равнодушие – серьезная болезнь, которая порождает и нравственную инфантильность, и даже душевную подлость, я бы сказал?

В.Р. Если говорить о политике, то у нас равнодушных сегодня, пожалуй, нет. Все вовлечены в политические страсти, все до беспредела политизированы. Не мешало бы, как я уже замечал, и поубавить этих страстей. Зато нравственное состояние человека… Тут многое неблагополучно именно из-за равнодушия. Иначе откуда же, скажем, брошенные старики, сироты-дети при живых родителях?

В.К. Значит, с еще большей неизбежностью встает вопрос о нравственном воспитании. И о самосовершенствовании в толстовском смысле…

В.Р. У меня есть формула: каждый сам себе заведующий. Да, человек сам себя делает прежде всего. Будь внимательным к своим родителям, к детям, к родственникам и друзьям, не делай подлостей. Все есть для того, чтобы ты был порядочным человеком. Все для этого есть, несмотря на то, что в магазинах ничего нет.

А что человека воспитывает? Хорошие книги, фильмы, спектакли, хорошие выставки и музеи. Но, подчеркну, именно хорошие, когда они пронизаны нравственностью и светом истинного искусства. Которое есть драгоценнейший дар, квинтэссенция жизни. Тут у меня тоже имеется своя теория. Ведь великие наши учителя, художественные гении постигали мир тем шестым чувством, которое называется интуицией, они ощущали его как бы в четвертом измерении. Им озарение было дано, чтобы проникнуть в суть жизни. Об этом и Блок писал, и Ахматова писала, Пушкин, Гете, Флобер – каждый по-своему, но все они испытывали это…

И вот к такому проникновению в жизнь приобщаешься через великие книги. Они делают тебя добрее, терпимее и сострадательнее к людям, они делают тебя лучше. Почему я придаю огромное воспитательное значение искусству и особенно книгам? Потому что с книгой ты один на один, как с умным и душевным собеседником. Я рад, что очень рано подружился с книгой и читал, что называется, запоем. И книги, конечно, мою душу формировали, ой, формировали как! Я плакал над книгами, я хохотал, я прыгал от радости и счастья. Но для этого, знаете ли, нужно иметь контакт. Иначе кнопку жмешь, жмешь, а если провода где-то нет, то ничего не зазвенит, ничего не зажжется. Нужен и умный совет при выборе книги. Тут бы, думаю, телевидение и радио могли людям больше помогать, вообще средства информации. А школа? Сейчас же школа нередко прививает только отвращение к литературе.

В.К. Говорят, нашему обществу очень требуются ныне предприниматели, деловые люди. А не возникнет ли в связи с этим еще более острый дефицит людей нравственных? Вспоминается ваша инсценировка гончаровской «Обыкновенной истории», сделанная в свое время для «Современника». Разве не злободневны сегодня ее проблемы?

В.Р. Деловитость – хорошее качество. И я бы приветствовал истинно деловых людей у нас. Но, конечно, чтобы практицизм не превращался в хищничество. Тут действительно включен серьезный вопрос.

Что же касается «Обыкновенной истории», то это вечная книга. Я уже потом вычитал, Лев Толстой рекомендовал ее своим детям в воспитательных целях. И не случайно сейчас она в студии Олега Табакова с успехом идет. Проблемы там вечные. Скажем, как разрушается личность, вырождается юношеский идеализм. Я грешным делом не люблю вот таких идеалистов. Пока их товарищи, практические люди, делают карьеру (назовем так), они еще витают в облаках идеализма. Когда же очухиваются, то начинают догонять и перегонять тех, кто нормально ушел вперед, не гнушаясь уже никакими методами. Нет, это я не люблю.

В.К. Вы верите, что добро, в конце концов, возьмет верх над злом?

В.Р. Я верю в то, что жизнь наша нормализуется. Но, думаю, для этого нужно время. И большая работа всех нас. Время, работа, терпение.

«ОБЯЗАТЕЛЬНО СОХРАНИТЬ НАШ БОЛЬШОЙ ОБЩИЙ ДОМ – СОВЕТСКИЙ СОЮЗ»

Так откликнулись читатели

Уважаемый Виктор Сергеевич Розов!

Прочитали ваш диалог с публицистом Виктором Кожемяко в газете «Правда». Вы очень глубоко и честно дали характеристику прошлого и настоящего нашей Родины. Кто отвергает прошлое, у того нет будущего.

Кто же эти новые вожди? Это ведь бывшие коммунисты, а теперь перевертыши, самые злые антикоммунисты, карьеристы, в большинстве своем по существу антисоветчики. Прикрываясь «демократией», нагло ведут ярое наступление на социализм, выступают реставраторами капитализма, хотят разрушить наш Советский Союз.

Эта публика и их средства массовой информации способны только крушить все завоевания народа за 70 лет Советской власти. Но, как показала их практическая деятельность, кроме демагогических прожектов вроде «500 дней» и «частник на землю – накормит народ», ждать от них нечего. А это же глупость несусветная!

Мы думаем, что 10 миллионов читателей «Правды» с благодарностью воспримут ваш диалог и еще лучше поймут, куда ведут эти «демократы» наш народ – к краху нашего Союза. Нам с ними не по пути. Надо жить прежде всего своим умом, а не по подсказке так называемой «свободной» и «независимой» прессы, которая вовсю смотрит на любимый капиталистический Запад.

Хотелось бы посоветовать Вам, Виктор Сергеевич, написать пьесу на злободневную современную тему – например, «Перевертыши». Очень просим Вас как фронтовика.

С уважением к Вам от группы фронтовиков и постоянных Ваших читателей ветеран партии, войны, труда

Блинов Петр Семенович

г. Николаев,

Украинская ССР.

* * *

Здравствуйте, Виктор Сергеевич!

С большим удовольствием прочитал Вашу и Виктора Кожемяко беседу «Добро и зло». Действительно, мы сейчас живем в очень сложное время, в каком-то Бермудском треугольнике: торговля – теневая экономика, кооператоры – Моссовет, «демократы» – национализм. Верховный Совет РСФСР вместо того, чтобы помогать Союзу, сует палки в колеса. Вместо того, чтобы заниматься остро наболевшими вопросами, занимаются пустословием, говорильней, политической трескотней и демагогией.

В первую очередь нужно решить экономические вопросы, национальный вопрос, чтобы как можно скорей перестала литься кровь. Экономика, которая нас кормит, одевает, дает тепло, отошла на второй план. Бросившись соревноваться в красноречии, составляющие власть люди теряют драгоценное время и души, забыли всю нашу богатую историю.

О народе, о его труде, о его истории нужно думать больше всего. И на этом надо воспитывать молодежь, нашу смену. Хорошо, что наша партия стала давать отпор господам «демократам» на страницах своих газет. Недопустимо, чтобы страной стали править всевозможные Травкины и подобные им стяжатели-кооператоры.

Уважаемый Виктор Сергеевич, разве можно забыть подвиг Н. Островского, П. Корчагина? Это же пример всей нашей советской молодежи! Для нас книга Н. Островского «Как закалялась сталь» была настольной книгой.

Жили мы в то время, когда первые Герои Советского Союза спасали челюскинцев, летали через Северный полюс, когда строили Днепрогэс, Магнитку, метро. Вся страна была в трудовом порыве. Разве это можно забыть и перечеркнуть? Да и пример собственных родителей тоже помогал формировать в нас тружеников и патриотов своей Советской Родины.

Строительство Магнитки

Я, мальчишка из далекой сибирской глухомани, закончив 10 классов, приехал в Казань и поступил в авиационный институт. Одновременно учился в аэроклубе. Сразу после войны было тяжело с питанием. Ходили разгружать баржи, вагоны, чтобы подработать. Выжили, выучились!

Мой летный стаж – 40 лет: 10 спортсменом, 30 – летчиком-испытателем. Был в заграничной командировке как инженер по летным испытаниям. Сейчас на пенсии, но продолжаю работать, пишу инструкции для летчиков.

Горжусь старшим сыном, который работает зам. главного архитектора города. Сумел поставить на правильный путь и воспитать хорошего труженика! А вот второго сына, который еще учится в школе, очень трудно воспитывать. Именно потому, что живет он в это непонятное время: в комсомол не хочет, в армию не хочет, а о своей будущей специальности даже и не думает.

Обстановка накладывает свой отпечаток. Что делать? Кто придет нам на смену?

Формировать настоящего советского человека, труженика и патриота, – важная задача школы, комсомола, партии и нас, родителей. А смена нам нужна надежная. Партии, видимо, нужно больше заняться воспитанием подрастающего поколения. Ведь ни одна страна не имеет такую богатую историю и таких героев, как наша, такие примеры мужества и героизма. А сегодня стараются, чтобы мы это все забыли. Дорого придется расплачиваться, если не примем меры!

Я горжусь своей страной. Горжусь, что внес толику своего труда в общее дело. Советские вертолеты, которые летают во всех точках земного шара, несут и мой труд.

С искренним пожеланием всего самого доброгоНиколай Жен, заслуженный летчик-испытатель СССР

г. Казань.

* * *

Дорогие два Виктора – В. Кожемяко и В. Розов!

Я ваш постоянный читатель из Молдовы, рабочий. Извините, никогда не писал никуда, но на этот раз не выдержал. Спасибо вам за диалог.

Я – за соль жизни, за единство нашего Союза, за монолит Союза. За вашу формулу: сохранить Союз! За культуру, нравственность, за Добро.

Мы, то есть я и мои близкие, тоже верим, что жизнь нормализуется. Нужно работать и иметь терпение. Но обязательно при этом нужно сохранить наш большой общий дом – Советский Союз.

Спасибо вам!

Семья Шмалько

г. Кишинев.