Запретная стена

У подножия трапа, ведущего вниз, они обнаружили лежащего без сознания гарпунера: на лбу у него вздулась громадная шишка, щеки и скулы были покрыты кровоподтеками и ссадинами. Ему еще повезло, что в него попадали только мелкие градинки. Нат и другие матросы не без труда оттащили его в более безопасное место.

Они сгрудились между двумя пушками, куда проникающие через пробоины в потолке камни попадали уже на излете; тем не менее силы удара хватало, чтобы градины взрывались облачками сухой пыли.

Ливень бушевал около получаса и закончился так же внезапно, как и начался.

Воцарившаяся после грохота тишина сама казалась оглушающей. Некоторое время никто не решался сдвинуться с места, но затем Нат отодвинул щит и выбрался на палубу. Испещренная кратерами поверхность ила вокруг судна напоминала лунную поверхность.

Судно пострадало очень сильно. Из команды уцелели лишь немногие; потери насчитывали пять убитых и десять тяжелораненых. В воздухе висел душный запах крови.

В машинном отделении пробитые камнями трубы исходили ручейками пара.

Схватив рупор, капитан объявил, что давление упало до нуля и двигатель требует ремонта. Неб Орн, едва придя в себя, снова спустился вниз, в кочегарку. Нат побежал вместе с годными к службе матросами вычерпывать миллионы и миллионы небесных камешков, заполнивших трюмы.

Он занял свое место в цепочке, по которой передавали ведра с градинами, чтобы высыпать их за борт. Каждое такое ведро, наполненное под край, весило килограммов тридцать, и Нат тут же почувствовал, как налились болью его руки. Но что поделать? Приходилось работать дальше.

Никто не разговаривал — каждый берег силы для работы, и вокруг было слышно лишь натужное, хриплое дыхание, перемежающееся в регулярном ритме шорохом ссыпаемой на равнину гальки.

Наконец донесшийся из топки свист возвестил, что давление снова растет; десять минут спустя винт снова начал вращаться, и судно вырвалось из глинистого плена с треском, от которого свело челюсти у всего экипажа.

Из люка показалась голова Неба Орна. Его синяки уже успели налиться чернотой, и Нат не сразу его узнал.

— Поехали! — крикнул гарпунер с напускной веселостью. — Все наверх!

— Ты в порядке? — спросил юноша, пока матросы занимали свои места на палубе.

— В порядке, — буркнул усатый великан.

И, чуть помолчав, добавил:

— Раньше в это время года никогда не бывало дождей. Погода совсем разладилась. Опоздаем примерно на полдня, если только…

Он резко умолк и снова вернулся к сплетению трубок двигателя, что-то подправляя в них при помощи молотка.

Нат ощупал свои бока, морщась от боли. Его кираса сильно покоробилась от недавнего ливня, руки нещадно ныли. Он оторвал полосу ткани от подола туники, чтобы кое-как перевязать ушибы. Волосы липли ко лбу от пота. Наверное, ему следовало радоваться, что он не ранен. Другим повезло куда меньше. На палубе все еще виднелись кровавые потеки там, где несчастные попали под обстрел.

Поднявшийся ветерок показался ему упоительно свежим. Небо набрякло свинцом, но на горизонте виднелась светлая полоска. Прямо впереди смутно виднелась какая-то темная масса.

«Только бы не…» — подумал он, не успев толком осознать, чего же боится.

Скоро он застучал зубами от холода. «Конечно, от холода», — твердил он сам себе, в глубине души отлично понимая: причина этому — страх.

Глава 6

Измученный переживаниями, Нат так и заснул, привалившись спиной к борту. Неб Орн тычком вывел его из забытья.

— Погляди-ка! — воскликнул гарпунер. — Вот тебе и пожалуйста.

Нат глянул, куда тот указывал, и вытаращил глаза. Та штука, которую он заметил впереди, прежде чем провалиться в сон, находилась теперь примерно в пяти кабельтовых от их канонерки. Белая гора, достигающая, казалось, самого неба. Огромное облако совершенно подавляющих размеров.

«Прямо дрейфующий континент», — подумал он.

Палубу огласил звон тревожного колокола.

— Вижу облако! — тупо вопил охваченный паникой впередсмотрящий. — Вижу облако!

Как будто кто-то еще мог не заметить нависшей угрозы.

Команда столпилась у левого борта. Капитан, прихрамывая в своих покореженных ливнем доспехах, поднес к глазам самодельный измеритель скорости.

— Быстро идет, — пробормотал он. — Чертовски быстро. В жизни такого не видал!

Нат прищурился. Облако парило над самой равниной, как какой-то небывалый кит из белого камня.

— На какой высоте оно летит? — спросил кто-то из матросов.

— Метров шесть над поверхностью воды, не больше, — отозвался Неб, поглаживая свой любимый гарпун.

Нат стиснул зубы. Как и все жители Алмоа, он прекрасно сознавал опасность, которую представляют затвердевшие облака. Моряки называли их «летучими айсбергами».

По мнению Ната, они скорее походили на наполненные газом дирижабли с оболочкой из мрамора.

«Это нестабильные образования, — объяснял ему когда-то отец тем самым «лекторским» голосом, к которому прибегал, намереваясь заняться образованием сына. — Сгустки газа, подчиняющиеся сложным химическим законам. Их поверхность застывает, но внутри они остаются полыми, поэтому парят над землей, как аэростаты. Однако чем больше возрастает вес их «оболочки», тем сильнее они снижаются. И летя на бреющем полете, они становятся опасны, потому что сметают все, что окажется у них на пути. На этой стадии их твердая оболочка практически неуязвима. Облака всегда таят угрозу. Во-первых, они движутся беспорядочно на высоте около десяти метров, а во‑вторых, когда чересчур тяжелеют, они опускаются и проламывают сухую корку океана, а потом погружаются в грязь, устраивая наводнения, которые непременно губят ближайшие поселения. Только канонерки могут внести хоть какой-то порядок в этот хаос. Чем больше облаков они разрушат, тем больше у нас шансов выжить».

Облако, парившее невдалеке от корабля, было размером с десятиэтажный дом и казалось воздушным, словно клуб снежно-белого дыма. На самом же деле твердостью и неприступностью оно не уступало каменному замку. Облака в небе Алмоа представляли собой примерно то же самое, что айсберги в морях на Земле.

Капитан уже отдавал команды. Неб похлопал юношу по плечу, и тот увидел, как в желтых глазах гиганта загорелись огоньки азарта.

— Ничего, сейчас мы покончим с этой свинячьей летучей наковальней! — пообещал он.

Облокотившись на борт, Нат смотрел, как облако плывет им навстречу, словно само решило пойти в атаку.

— Идет прямо на нас! — закричал впередсмотрящий.

— Оно нас сейчас протаранит, — пробормотал рядом кто-то из матросов.

Белая громада скользила в пространстве абсолютно бесшумно, как какой-нибудь исполинский корабль-призрак.

«Дымное чудовище», — подумал Нат. Прищурившись, он разглядел стайку птиц, рассевшихся на верхушке одного из белых завитков. Ему захотелось закричать или громко хлопнуть в ладоши, чтобы вспугнуть их, но это было бы бесполезно: на таком расстоянии птицы бы его не услышали. Тогда он понадеялся, что они сорвутся прочь при первом же выстреле. При всей своей ненависти к ящерам, к неуклюжим равнинным птицам он питал какую-то глупую, неумеренную любовь.

У него за спиной капитан отдал приказ открыть огонь. Залп громыхнул, вызвав отчаянный лязг в недрах корабля, который завибрировал, как колокол. Ядра со свистом распороли воздух. На корабле увидели, как снаряды ударили в облако, срикошетили… и грузно попадали на равнину. На самом облаке не осталось ни вмятинки. Повышенное тяготение на Алмоа сильно снижало убойную мощность выстрелов.

Моряки застыли, оцепенев от страха и беспомощности.

Блуждая взглядом по белым холмам, туманным долинам и дымным хребтам облачной поверхности, Нат невольно подумал, что такая громада легко могла бы нести на себе вес целой деревни или города, не потеряв и сантиметра высоты.

Он заставил себя встряхнуться: облако — это смертельный враг, а не повод для мечтаний.

— Это оторвавшийся кусок неба, — лепетал кто-то рядом с ним. — Алканек хочет наказать нас! Мы должны распластаться по земле, ползать, принять его проклятие!

Сердито пожевав седой ус, Неб Орн повернулся к капитану и буркнул:

— Ничего у нас не выйдет, даже если мы выпустим по нему весь наш арсенал. Это все равно что пинать ногами слоновью задницу.

Нат подумал, что тот, пожалуй, прав. Тень облака уже нависала над канонеркой, которая, учитывая мощные размеры облака, развернулась, чтобы оказаться как раз у него на пути. Онемев от ужаса, члены команды смотрели, как проплывает у них над головами мраморный потолок.

— Небо рушится! Небо рушится! — завопил кто-то из особо суеверных. — Это Проклятие Алканека, оно раздавит всех нас!

«Даже если это не так, выглядит до жути похоже», — подумал Нат.

Он повертел головой. Теперь белая громада двигалась прямиком на прибрежный городок, раскинувшийся неподалеку.

Население уже высыпало на улицы, мечась с разномастными, наспех собранными тюками.

Нат с содроганием увидел, как передний край облака смял городскую стену, рассыпавшуюся без малейшего сопротивления. Облако же продолжило свой путь как ни в чем не бывало, двигаясь с той величественной медлительностью, какая, наверное, была присуща какой-нибудь огромной доисторической твари, которой не было дела до деревьев и животных, попадающих ей под ноги, и которая лениво брела вперед, объятая равнодушной сонливостью. Дома рушились, хороня под обломками целые семьи, которые только хрипло вопили набитыми известкой ртами; высокие строения покорно ложились, как трава под стопой путника; стены превращались в надгробные плиты, давящие не успевших спастись женщин и детей.

Объятый ужасом, Нат смотрел на гибнущий город, от которого остались только стекающие вдоль бывших улиц ручейки каменной крошки. Ветер поднимал тучи цементной пыли, посыпая ею беженцев и окрашивая их одежду, кожу и волосы в одинаковый серый цвет.

— Цвет траура по раздавленным городам всегда серый, — произнес Неб Орн.

Нат перевел взгляд на кучку уцелевших горожан, столпившихся на пристани, — молчаливые, сгорбленные горем фигуры, и задумался о том, что ждет их дальше.

Отстроить город заново можно, но для этого нужно раздобыть строительный материал в достаточном количестве, а на Алмоа каждый обломок камня превращался в драгоценность. В мире, где любое твердое тело жадно поглощали зыбучие пески, даже небольшая галька ценилась на вес золота. Если жители погибшего города не раздобудут камня, им придется строить себе хижины из торфа, которые следующий ливень превратит в решето… и все начнется снова, если, конечно, не подоспеют ящеры!

Глава 7

Облако замерло. Зависнув над развалинами, оно словно застыло в некоей точке равновесия над горизонтом, ожидая неизвестно чего.

— Да оно просто дразнит нас! — вскричал Неб Орн. — Хочет узнать, хватит ли нам смелости с ним сразиться или у нас кишка тонка!

— Матросы, — возвысил голос капитан, — вы знаете, что вам следует делать. Гарпуны к бою! Всем приготовиться к абордажу!

Нат сглотнул, с трудом преодолевая скрутивший внутренности страх. Настало время оплатить свое плавание. Матросы уже открыли люк арсенала и вытаскивали оттуда знаменитые взрывные гарпуны, такие опасные в обращении. Многие лица были искажены тревогой, один только Орн явно испытывал радостное возбуждение. Наконец-то ему найдется дело по душе! Скоро абордаж!

Он вынул из рундука небольшую переносную пушку, которая стреляла гарпуном с взрывчатым наконечником: этот гарпун вонзался в бок облака, как альпинистский штычок с крюком на другом конце. К этому крюку привязывали веревочную лестницу, по которой люди могли взобраться на облако, молясь, чтобы крепление выдержало.

Неб поднес орудие к плечу и выстрелил. Для преодоления силы тяжести пороховой заряд делали очень мощным, и от этого возникала опасность, что оружие разорвет прямо в руках стреляющего. Когда такое случалось, голова несчастного улетала в облаке кровавых брызг, а нижнюю челюсть приходилось подбирать где-нибудь на баке.

Нат проследил взглядом за неуверенным полетом гарпуна, к оконечности древка которого крепился тонкий трос. Снаряд уже шел на снижение. Коснувшись облачной массы, его наконечник взорвался с глухим грохотом и вонзился в гладкую поверхность. Это была удача: нередко приходилось стрелять три или четыре раза, прежде чем гарпун наконец крепко втыкался в стеклянистое вещество.

— Держится! — объявил Неб, подергав за трос.

Капитан подал ему знак поднять по тросу веревочную лестницу. Когда эта операция завершилась, абордажная команда выстроилась гуськом и приготовилась к восхождению. Нат постарался протолкаться вперед: у него просто не было сил маяться ожиданием, пока настанет его очередь.

Зажав под мышкой взрывной гарпун, он ухватился обеими руками за перекладину. Действие тяготения он ощутил, когда болтался на высоте метров пяти над палубой: в ушах глухо застучало, и он перестал слышать ободряющие крики матросов снизу. Кровь стремительно отлила в нижние части тела, раздувая ноги чуть ли не вдвое. Он почувствовал, что башмаки стали слишком тесны для отекших стоп, готовых вот-вот лопнуть, как наполненные сукровицей пузыри. Преодолевая дурноту и головокружение, он упрямо продолжал цепляться за перекладины. Чем выше он поднимался, тем хуже ему становилось. Невидимая рука давила ему на голову, словно его череп был орехом, который следовало немедленно расколоть. Перед глазами мельтешили черные мушки. Наконец он коснулся поверхности облака — холодной как мрамор и гладкой как стекло. Это было прекрасно и жутко одновременно.

Он чуть прополз вперед, взбираясь на облако. Влажные от пота пальцы срывались, не находя, за что зацепиться. Поверхность была лишена каких-либо шероховатостей — ничего, кроме гладких округлых выпуклостей. Он соскользнул по одному из склонов, растопырив руки и ноги, чтобы замедлить падение. С трудом поднявшись на дрожащих ногах, он с изумлением оглядел окружающий пейзаж. Облако парило в небе, как остров из белоснежного, без единого пятнышка, мрамора. На ощупь оно и впрямь ничем не отличалось от камня. Трудно было поверить, что такая громада может летать, но Нат ощущал ее движение под ногами, как будто стоял на палубе огромного корабля. При каждом шаге раздавался гулкий пустотелый звук. Многие объясняли это чудо природы могущественной магией Алканека, которого жестоко казнил третий Император. Но Нат знал, что волшебство тут ни при чем.

«Облака твердые», напомнил он сам себе, чтобы немного успокоиться. «Твердые, но полые внутри, и наполнены газом, благодаря которому они могут летать наподобие дирижаблей. Когда газа не хватает, они опускаются все ниже и ниже».

Впервые в жизни он осознал, насколько верны эти слова.

Прибытие Неба Орна вывело его из задумчивости. После восхождения гарпунер пыхтел, как тюлень, и его лицо приобрело угрожающе багровый цвет.

— Эй, — пробурчал он, — ты в порядке? Выглядишь так, будто совсем разума лишился. Ты хоть не забыл, что должен делать, а?

— Не забыл, — отозвался Нат придушенным голосом. — Нахожу трещину, вставляю в нее свой гарпун, вырываю чеку и бегу прятаться в укрытие.

— Ага, все верно, но поостерегись, если не хочешь, чтобы твои причиндалы разлетелись на тысячу клочков.

Это было все, до чего додумались стратеги, чтобы уничтожать облака: расширять взрывами их трещины в надежде, что единая громада развалится на несколько небольших безобидных обломков. В наконечники гарпунов были вмонтированы взрывные заряды, которые приводились в действие на манер ручной гранаты: детонатор срабатывал при выдергивании предохранительного кольца. Однако устройство это было крайне ненадежное, и гарпуны нередко взрывались в тот самый момент, когда их вставляли в трещину.

— Пошли, — скомандовал Неб. — Смотри, куда ступаешь, и двигайся медленно. На этой высоте мозг слишком сдавливает тяготением, так что потерять сознание можно в два счета.

У Ната даже не нашлось сил ответить. Уже минуты три его не оставляло ощущение, что на плечи ему взгромоздился невидимый слон. Он глянул на свои ноги и удивился, почему они не проваливаются по колено в «землю».

— Шевелись, — посоветовал ему Неб. — Если перестанешь двигаться, станет еще хуже.

Они тронулись вперед — тяжело и неуклюже, как дети, делающие свои первые в жизни шаги. В ушах у Ната гудело, словно в каждом спрятался большой пчелиный рой.

Теперь ему стало ясно, почему никто не собирался селиться на облаках. Некоторые безумцы, правда, делали такие попытки, исходя из разумного принципа, что лучше ездить на чудовище верхом, чем оказаться расплющенным у него под лапами; но пережить этот эксперимент не удалось никому. На этой высоте давление было слишком сильным, оно сдавливало мозг, вызывало обильные кровотечения и смертельные закупорки сосудов.

Нат спотыкался, скользя вокруг мутным взглядом. У него пошла кровь носом, и он рассеянно вытер ее тыльной стороной ладони.

Неб Орн шагал, наклонившись вперед, как водолаз в тяжелом скафандре. Нат отметил, что воздух здесь и впрямь казался более плотным, как вода.

Они медленно спустились в одну из долинок. Поверхность облака оказалась очень прихотливой. Крутые завитки громоздились холмами, похожими на огромные, изваянные из мрамора виноградные грозди. Идти было скользко, как по замерзшему озеру. И потеряться в этом белом холодном лабиринте ничего не стоило, поэтому Неб позаботился захватить с собой кусок угля и ставил черные кресты там, где они проходили.

Наконец они высмотрели небольшой разлом.

— Я останусь здесь, — сказал гарпунер, — а ты отойди к другому концу трещины, как можно дальше. Попробуем подорвать два заряда одновременно, так будет эффективнее. Используй свисток, чтобы подать мне знак, когда будешь готов. Два длинных свистка, один короткий. Понял?

Нат удалился, следуя вдоль трещины. Поможет ли их маневр хоть немного ослабить крепость облака? Ему с трудом в это верилось, однако до настоящего времени никто не придумал лучшего способа бороться с летучими айсбергами Алмоа.

Он шагал минут десять, потом внезапный упадок сил вынудил его сесть на землю. Кровь продолжала струиться из ноздрей, заливая губы и подбородок. Целый ручей крови.

Он осмотрел ноги: вены под кожей вздулись так, что едва не лопались. Ох, дьявол! От чрезмерного прилива крови лодыжки стали едва ли не вдвое толще, чем полагается, и цвет у них стал нездоровый, с лиловым оттенком. То же самое случилось с членом и мошонкой, которые, разбухнув до неимоверных размеров, причиняли ему жуткие страдания.

Он на мгновение прикрыл глаза, потом заставил себя подняться. Невидимый слон продолжал давить всем своим весом ему на лопатки. Через грохот в ушах он едва расслышал эхо далеких взрывов — где-то вовсю работали остальные матросы.

Следуя вдоль трещины по дну глубокой ложбины, он обнаружил остатки чьего-то лагеря. Там было с полдюжины низеньких, сложенных из кизяка лачуг и примерно столько же человеческих скелетов. Скорбные останки отряда, который некогда попытался приспособиться к жизни на высоте. Поселение было воздвигнуто возле впадины, где дождевая вода, скапливаясь, образовала небольшое озерцо. Развалины курятника указывали, что первопроходцам удалось даже изловить несколько птиц, чтобы организовать небольшое хозяйство. Нат склонился над останками. Кости черепов были смещены, словно их сжимали тисками, пока они не лопнули.

Интересно, сколько времени продержались здесь эти бедолаги? Неделю? Три дня?

Больше мешкать не следовало. Втыкая гарпун в трещину, он на мгновение заколебался: что, если он сейчас взорвется у него в руках?

Он сжал губами свисток и погрузил наконечник гарпуна так глубоко, как только смог. Железо скрежетнуло по мрамору. Надув щеки, Нат подал условный сигнал, затем резким движением вырвал чеку. Лучше уж скорее покончить с этим. В четыре прыжка он одолел расстояние до ближайшего укрытия — гладкого мраморного холмика, но поскользнулся и растянулся на животе. В ушах молотило так, что взрыва он не услышал — только почувствовал, как ударная волна прокатилась по поверхности облака, отдаваясь у него в животе. Какую-то секунду он с ужасом ожидал, что облако развалится пополам, и он, Нат, отправится в вечное странствие пленником половинки айсберга…

С трудом поднявшись, он повернул назад. Виски ломило от боли, гениталии грозили лопнуть от каждого движения.