Помоги проекту - поделись книгой:
– Мамочка, – передразнил ее Мишка, с кряхтеньем поднимаясь на ноги. Стряхнул с себя снег и протянул Гуле руку. – «Мамочка» нужно было кричать, когда летела под машину! Тебе что, пять лет? Нашла где кататься!
– Я не каталась, – Гуля с трудом встала. – Я поскользнулась, а потом меня понесло, как… на коньках.
– Поскользнулась? – удивился Мишка. – Вроде бы и не очень скользко сегодня…
Он попытался прокатиться, но не смог и пожал плечами. Гуля, подражая ему, легонько разбежалась, но подошвы сапожек не скользили.
– А только что меня так несло по этому тротуару… – неверяще прошептала Гуля.
– Да уж, несло, – фыркнул Мишка. – Я боялся, мы сейчас вместе под машину вылетим. Потому и рванул тебя за руку, что не успевал остановить. Не думал, правда, что оба шлепнемся, извини.
– Лучше на газон упасть, в снег, чем… – Гуля поежилась от неожиданного озноба. До нее только сейчас дошло, что она едва не погибла.
Она попыталась поблагодарить Котова, но Миша лишь отмахнулся. Бесцеремонно отобрал у Гули спортивную сумку и предложил почистить куртку. Еще и помог ей, смахнув снег со спины.
Гуля опять вспомнила Анку: Курбанова что угодно бы отдала, лишь бы оказаться на ее месте. Странно как – она, Гуля, едва не погибла, зато впервые за несколько лет вот так запросто болтает с Котовым, раньше он и внимания на нее не обращал.
Гуля бросила быстрый взгляд на одноклассника и тут же отвела глаза в сторону: не хватало, чтобы Мишка заметил – она его разглядывает. Еще решит, что она специально эту «катастрофу» подстроила, чтобы ему в руки попасть.
«Фу, ну и глупости же в голову лезут, – Гуля поморщила нос от отвращения к себе. – Котову на меня плевать с высокой колокольни, подумаешь, помог… он бы любой помог в такой ситуации!»
И вздохнула еле слышно, внезапно вспоминая Мишкино лицо в нескольких сантиметрах от своего – раскрасневшееся и встревоженное. А глаза у Котова темно-серые, как небо сейчас. Вокруг зрачков светлые крапинки – яркие, серебристые. И ресницы не чета Гулиным – густые и длинные.
Гуля исподлобья покосилась на Котова, ее бросило в жар: он рассматривал ее, ничуть не скрывая этого. И взгляд его показался Гуле чуть удивленным.
«Будто впервые видит», – сердито подумала Гуля, резко отворачиваясь. А вслух сказала:
– Бежать нужно, а то опоздаем в школу.
И зачем-то отобрала у Котова свою сумку, которую Мишка уже перебросил через плечо.
Гуле внезапно почудился чужой недобрый взгляд, она обернулась, но никого не заметила. Тротуар был совершенно пустым, да и вся улица словно вымерла. Ни малышей во дворе с мамами-бабушками, ни прохожих, спешащих на работу, ни машин на дороге.
Собственный дом слепо таращил на Гулю тусклые глазницы окон, странно тихий и неживой. Ветки дерева у Гулиного крыльца облепили крупные черные птицы. Они сидели бок о бок, недвижные и суровые.
Гуля побледнела от внезапного страха, показалось: именно они так недобро на нее смотрят. Но ведь этого не может быть…
Не может быть!
Гуля почти бежала в школу.
Миша шел на полшага сзади и рассматривал легкую хрупкую фигурку в алой куртке и светло-голубых джинсах.
Котов чуть подсмеивался над собой: надо же, будто впервые девчонку увидел! А сидят в одном классе уже… ну, лет пять – точно. И каждый день все эти пять лет она была рядом. Почему он никогда не замечал, что Бекмуратова… другая?
«И дело не в ее… слегка экзотичной внешности, – раздраженно размышлял Мишка. – Просто она… ну, больше девчонка, что ли, чем остальные. Что-то в Гульке есть эдакое… Ее опекать хочется. Нет, даже не хочется! Просто нужно, иначе пропадет. – Котов усмехнулся, перебирая в уме одноклассниц. – Ирку Овчаренко или Нельку Кудрявцеву никому в голову не придет защищать, они… «сами с усами». Нелька, например, третий год карате занимается, а Ирка чуть что, всем в классе доказывает, что девчонки от мальчишек ничем не отличаются – только голой физиологией. Смешно, но в отношении ее – чистая правда. Когда Овчаренко пытается кокетничать, смех разбирает. А вот Гулька… интересно бы посмотреть, как она кокетничает! Жаль, пока только краснеет…»
Заметив, что Гуля незаметно обогнала его и уже подходит к пешеходному переходу, Миша прибавил шаг: ему вдруг стало не по себе. Гулина фигурка выглядела чрезмерно хрупкой на фоне мчавшихся по дороге машин. И яркий цвет куртки как-то тревожно царапнул подсознание. На какую-то долю секунды почудилось: Гуля не стоит спокойно у пешеходного перехода, а изломанной куклой валяется на грязном асфальте, и алая куртка сливается с алой же кровью…
Горел красный свет, Гуля ждала зеленого, стоя у самой кромки тротуара. Мимо неслись машины, водители торопились проскочить перекресток на свой цвет.
Миша вдруг побежал, почему-то ощущая, что
Воздух сгустился. Миша вяз в нем как в киселе, все вокруг замедлилось, будто в дурном сне или страшном фильме.
Миша видел, как стоящий рядом с Гулей высокий парень обернулся и… толкнул ее локтем. Случайно, не специально. И Гульку качнуло в сторону дороги и мчавшейся прямо на нее машины.
Миша узнал (и не поверил себе!) в автомобиле тот самый темно-синий «Опель», из-под которого он сегодня уже выдергивал сумасшедшую девчонку. Сейчас она балансировала на кромке тротуара, и Миша сердцем чуял: еще секунда, и…
Он успел. Пусть болели мышцы, и огнем жгло легкие, но Гулька была рядом, на грязном асфальте, у его ног. Испуганная, с ободранными ладонями, но живая.
Миша, еще не придя толком в себя, зло встряхнул ее за плечи и прорычал:
– Тебя что, магнитом тянет сегодня под машины?!
Он гулко сглотнул, когда Гуля подняла на него свои чудные глаза – черные, как самая темная ночь, и изумленно прошептала:
– Я вспомнила…
– Что?
– Она коснулась меня своей веткой и сказала, что лишит удачи, пусть мне будет плохо…
– Что за глупости?! – возмутился Мишка.
И тут же подумал, что это наверняка последствия шока: дважды за день едва не попасть под машину… перебор для любого, не то что для слабой девчонки!
Гуле было страшно. Она ругала себя, обвиняя в глупости и дурацких суевериях, но всплывшие в памяти Анкины слова забыть или хотя бы «отодвинуть в сторону» не получалось. Они набатом звенели в голове, каждый раз чуть на иной лад, но смысл оставался тем же – устрашающе грозным.
А тут еще Гуле все время чудился чужой взгляд в спину – недобрый и почему-то насмешливый. Она пыталась оглядываться, но ничего подозрительного не замечала: улицы казались полупустыми, а редкие прохожие бежали по своим делам – им дела не было до нее.
Гуля радовалась, что не одна. Несколько раз она поскальзывалась и не падала лишь благодаря Мишке, последний раз он удержал ее едва ли не за шиворот. А ведь и тротуар не скользкий, песком посыпан.
Никогда в жизни Гуля не была столь неуклюжей! Всегда говорили, что она пластична и прекрасно танцует, в своей танцевальной студии она часто солировала…
Гуля внезапно услышала чужой смех, совсем близко, испуганно дернулась и снова едва не упала. Мишка, придерживая ее за локоть, раздраженно прошипел:
– Да что с тобой? Ты подошвы сапог маслом сегодня смазала?! Не скользко же совсем!
– Извини, – виновато пробормотала Гуля. Обернулась, пытаясь вычислить смеющегося, но никого не увидела.
Ей бросило в лицо горсть снега, Гуля зажмурилась, протирая глаза. И вскрикнула от неожиданной боли: наверное, тем же порывом ветра на нее стряхнуло с дерева тонкие острые ледышки-сосульки. Гуля подняла голову: обледеневшие ветки рябины над ней тонко и насмешливо зазвенели-засмеялись.
Гуля отпрянула в сторону и снова вспомнила вчерашний вечер: именно такой вот льдистой веточкой Анка ее «заколдовала».
– У тебя лицо в крови, – сказал Мишка. – Подожди секунду.
Он бросился к аптечному киоску. Купил бумажные носовые платки и быстро надорвал пачку. Велел Гуле стоять спокойно и аккуратно убрал салфеткой яркие алые капли у правого века.
– Еще сантиметр, и в глаз бы попало. Сегодня явно не твой день, – Мишка выбросил платок в ближайшую урну.
«Хорошо, если только день, – печально подумала Гуля. – Никогда бы не поверила в такую ерунду, как сглаз, расскажи кто другой об Анкиной «волшебной» палочке. Звучит так глупо…»
Анка пришла в школу к третьему уроку и порадовалась, что никто из учителей не обратил на ее опоздание внимания. Наверное, решили, что она в поликлинику ходила и принесла записку от мамы, обычно так и бывало.
О вчерашней глупой шутке в классе тоже забыли, да и на сайт вечером никто из одноклассников не заглядывал, Анка перед сном проверяла.
Так всегда: там то густо, то пусто. Иногда прицепятся к чему-то и несколько дней пережевывают, а то вообще днями никто не отписывается. Зайдут, увидят, что ничего нового нет, и тут же уходят. Анка и сама так же поступала.
Анка бросила на стол учебник и оглянулась: Гуля сидела там же, куда перебралась вчера. А на соседнем стуле лежал Мишкин рюкзак. Анка сразу его узнала – коричневый, потертый, с кармашками, но без всяких рисунков.
Анка помрачнела: еще вчера Котов сидел с Ванькой Кузнецовым, каким ветром его занесло за стол Бекмуратовой?
Мгновенно вылетело из головы сожаление о вчерашнем поступке. И как-то забылась мысль, что это – может быть! – всего лишь сон.
Встреча с дамой в черном сейчас казалась реальной, как никогда. Анке даже почудилось – незнакомка видит ее и одобряет.
Анка явственно услышала хрустально звенящий смешок. И сама в ответ криво улыбнулась: в конце концов, за подлость нужно отвечать!
Бессовестная Гулька прекрасно знала об Анкином отношении к Котову, а значит…
Может, она именно поэтому выложила на сайт ту подлую карикатуру и клевету? Чтобы подставить Анку? Выставить ее перед Котовым глупой девчонкой, до сих пор не распрощавшейся с детством?
К Анке подошла Ира Овчаренко. Перехватив ее взгляд, усмехнулась:
– Прикинь, они сегодня и в школу пришли вместе!
– Кто? – Анка сделала вид, что не поняла.
– Да Бекмуратова с Котовым. Он и сел с ней сразу же, будто так и надо.
– А Кузнецов что? – глухо поинтересовалась Анка.
– Ванька-то? – хмыкнула Ира. – А что ему сделается? Скучает один пока…
Ира еще что-то говорила, но Анка уже ее не слушала. Она вдруг заметила полоску пластыря на смуглом Гулином лице и нехорошо усмехнулась: шутка шуткой, но вдруг ее «волшебная» палочка все же сработала? Да и бледновата что-то ее бывшая подруженька…
Анка села за соседний стол и обернулась к Гуле. Смерила ее изучающим взглядом и со смешком спросила:
– Как жизнь молодая? Кирпич на голову еще не свалился?
И вздрогнула от неожиданного понимания: что-то в ней менялось. Вот прямо сейчас, в эти секунды. А ведь «колдовала» она вчера, не сегодня.
«Вчера все вышло нечаянно, я сама не понимала – сон это или явь, и стыдилась себя, считая все глупостью. А сейчас… да я убила бы ее, если бы могла!»
Где-то на грани слышимости торжествующе зазвенели-запели льдинки. Анка поморщилась и машинально помассировала ноющие виски.
– Кирпич – нет, – Гуля слабо улыбнулась. – Но сама несколько раз упала, скользко сегодня.
– Всего лишь упала?
– Почему – всего лишь? Мне вполне хватило.
Анка настороженно оглянулась: они были одни. Даже Ирка Овчаренко не крутилась рядом, подслушивая по своему обыкновению.
«Сейчас все решится, – Анка сжала правую руку в кулак так сильно, что ногти до боли врезались в ладонь. – Если я действительно ждала ее у подъезда, если все
– Помнишь мою палочку? – голос невольно дрогнул, и Анка разозлилась на себя.
– Которой ты смахнула снег с моего плеча? – фыркнула Гуля.
– Да.
– Помню, конечно, ты так важно размахивала этой веткой!
– Это не просто ветка…
– Да? А что? Обледеневший бивень мамонта? Зародыш посоха Деда Мороза?
– Подарок Хозяйки ночи!
Слетевшие слова оставили горьковатое послевкусие и внезапное понимание, что сказала правду: вчера она случайно столкнулась именно с Хозяйкой ночи.
«Не случайно, – возразила сама себе Анка. – Встреча с
– Чей?!
Поделиться книгой: