После занавеса Чеховские мотивы [=После Чехова]

Анна. Видимся тайно, обманываем, живем, как беглые…

Гуров. Моя чудная беглянка!

Анна. Но как мы можем убежать, когда мы оба несвободны? Если бы ты знал, как я тебя люблю… я тебя боготворю. Ах, Митенька, родной мой, скажи, что ты будешь любить меня всегда!

Гуров. И вправду ведь боготворила. Да и я, кажется, впервые в жизни готов был ее боготворить. Разве я мог сказать ей, что в один прекрасный день все это закончится? Она бы мне все равно не поверила.

Они стоят спиной друг к другу, крепко держась за руки.

Анна. Митя, ты ведь будешь любить меня всегда?

Гуров. Да.

Анна. Я тоже.

Гуров. Я знаю.

Анна. Мы счастливые. Ты хоть понимаешь, какие мы счастливые? Много ли ты знаешь людей, которым выпало такое счастье? Нас сам бог соединил.

Гуров. Да.

Анна. Нет, правда. Это судьба.

Гуров. Да.

Анна. В эти минуты, а их было много-много, мне казалось, мы что-нибудь придумаем, найдем какое-то решение. Бог вмешается! Пошлет чудесное избавление, и наше счастье будет полным. Полным и вечным. Но когда оно еще будет, это чудо, а пока надо долго, долго идти и спотыкаться. Самое сложное и трудное только начинается.

Гуров. Анна, поцелуй меня.

Они целуются. Где-то звучит бравурный военный марш.

Медведь

По мотивам водевиля А.П.Чехова

Действующие лица:

Елена Ивановна Попова — молодая привлекательная вдова, помещица

Григорий Степанович Смирнов — средних лет, физически крепок и напорист, помещик

Лука — лакей Поповой, старик

Гостиная в усадьбе Поповой. Жаркий летний день.

ПОПОВА сидит на кушетке и читает книгу. После смерти ее мужа прошел почти год, но она все еще стойко носит траур, вся в черном. Входит ЛУКА, пошатываясь под тяжестью корзины с дровами. Ставит корзину возле печки, вытирает взмокший лоб и шею. Раскладывает дрова.

Лука. Жара… а я дрова таскаю. А спросите меня, зачем? А по привычке. Принес корзину дров, разложил у печки. Порядок! (С трудом разгибается.) Ох, и наломался! А годы-то уже не те. Так недолго и богу душу отдать.

Попова (в своих мыслях). Что?

Лука. Нехорошо, барыня. Такая лепота, а вы из дому не выходите! (Со смешком.) Девки вон — слышите? — весь крыжовник обобрали, за смородину принялись. (В распахнутое окно.) Дарья! Пелагея! Небось, от помощи-то не откажетесь? (Разбитная Дарья отвечает ему какой-то скабрезностью, девки громко хохочут. Смущенно покосившись на барыню, Лука кричит в окно.) У, бесстыжая! (Поповой.) Мало ее пороли. Ишь, языкастая!.. (Пауза, смотрит в окно.) Даже кошка и та свое удовольствие понимает…

Попова. Что ты сказал? (Оторвалась от книги, держит палец на прочитанном месте.)

Лука. Кошка, говорю, взад-вперед расхаживает и на пташек вроде как и не глядит.

Попова. Ты мне мешаешь читать, Лука.

Лука. А я вам поставлю стул, прямо под липой? Сидите и читайте хоть до морковкина заговенья.

Попова. Ты знаешь, я никогда отсюда не выйду! И кончим этот разговор.

Лука. Эх, барыня-матушка!

Попова. Сколько раз тебе повторять? Жизнь моя кончена. Он лежит в могиле, я погребла себя в четырех стенах. Мы оба умерли. (Пытается читать.)

Лука. Ну, вот! И не слушал бы, право. Николай Михайлович померли, так тому и быть, Божья воля, царство им небесное. Вы год погоревали, и будет. Не век же траур носить. У меня тоже старуха померла, я с месяц поплакал, как полагается. Помните, барыня, ее? Набожная была, работящая. Месяц траура — в самый раз.

Попова. Лука…

Лука. А цельный век Лазаря петь можно токмо по привычке. Себя заживо похоронить!

Попова. Всё? А теперь я, с твоего позволения… (Утыкается в книгу.)

Лука. Соседей всех забыли.

Попова. Угомонись…

Лука. И сами не ездите, и принимать не велите. В городе вон полк стоит, офицеры-красавцы, каждый день военная оркестра музыку играет, по пятницам балы. Танцуй, веселись, а вы, окромя своих романов, ничего не видите! Молодая, красивая, кровь с молоком. Пройдет годов десять, и куда вы тогда? Нешто вам Лука зла желает? Профукаете свою молодость, а потом спохватитесь, ан поздно будет.

Попова. Я прошу тебя никогда не вести со мной этих разговоров.

Лука. Матушка-барыня, я же вам…

Попова. Никогда. Ты знаешь, с тех пор как умер Николай Михайлович, я дала себе клятву до самой могилы не снимать этого траура и не видеть света. Ты слышишь? Жизнь потеряла для меня всякую цену. Осталась только моя любовь к мужу. Я докажу ему, как я умею любить. И пусть его тень содрогнется! Да, да, он часто бывал жесток ко мне и… и даже неверен… ты это знаешь. Но я буду верна ему до могилы, я покажу ему истинную любовь!

Лука. Матушка, да как же вы ему покажите, когда он в некотором роде…

Попова. Не так уж и жарко. Пожалуй, ты затопи печь.

Лука. Нынче из больницы выписывают вашу крестную Полину Андреевну, так вы велите запрячь Тоби или Великана, съездили бы к ней, отвезли свежих фруктов…

Попова. Он так любил Тоби! Он всегда ездил на нем в город, к друзьям. Сколько грации было в его фигуре, когда он изо всей силы натягивал вожжи! Тоби, Тоби… сколько ты мог бы всего порассказать! Прикажи ему дать сегодня лишнюю осьмушку овса.

Лука. Слушаю.

Резкий звонок.

Попова (вздрагивает). Кто это? Скажи, что я никого не принимаю.

Лука. Слушаю-с! (Уходит.)

Попова (вдогонку). Никого!

Громкие голоса в прихожей. Попова быстро подходит к зеркалу, поправляет прическу и блузку. Взгляд ее падает на фотографию покойного мужа.

Сейчас ты увидишь, Nicolas, как я умею прощать. Прощать и любить. Смотри и стыдись. И тебе не совестно? Я заперла себя на замок, все ради тебя, а ты глядишь куда-то мимо своими влажными глазами и кому-то улыбаешься, будто меня и нет…

Входит встревоженный Лука.

Лука. Сударыня, там мужчина!

Попова. И что?

Лука. Хочет вас видеть.

Попова. Скажи, что я не принимаю.

Лука. Я уж сказал.

Попова. Скажи — в трауре.

Лука. Они не желают слушать.

Попова. Так выгони его!

Лука. Уж больно здоровый, а у меня спина…

Попова. Я не при-ни-ма-ю!

Лука. Говорит, очень нужное дело.

Попова. Гони его с крыльца.

Лука. Леший какой-то… так и прет… уж в столовой стоит… Я, матушка…

Входит Смирнов.

Смирнов (Луке). Иди напои мою лошадь. Небось, не рассыпешься. (Кланяется Поповой.) Сударыня, честь имею представиться: отставной поручик артиллерии, землевладелец Григорий Степанович Смирнов!

Попова. Вы всегда так врываетесь к людям в дом?

Смирнов. Виноват. Крайние обстоятельства.

Попова (Луке). Поди, задай Тоби овса. (Лука медлит, боясь оставить ее одну.) Не волнуйся за меня, Лука. Иди.

Лука выходит.

Что вам угодно?

Смирнов. Ваш покойный супруг, с которым я имел честь быть знаком, покупал у меня овес. Скорблю о его утрате вместе с вами.

Попова. Благодарю.

Смирнов. Вы в трауре, я буду краток. Незадолго до его смерти я поставил вашему мужу большую партию сена. Денег у него тогда не было, и он дал мне вексель. (Достает бумагу.) На тысячу двести рублей, срок выплаты три месяца. Прошло уже больше года.

Попова. И что же теперь?

Смирнов. Мне срочно нужны деньги.

Попова. Если Николай Михайлович остался вам должен, то, разумеется, я вам заплачу.

Смирнов. Вы сняли камень с моей души…