Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Литра - Александр Киселев на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Александр Киселёв

Литра

О пользе лени

Чтобы не трудиться и не напрягаться, человек готов на любые подвиги, изобретения и открытия.

Благодаря лени было изобретено сокращение. Может быть — м.б., так как — т. к., рубль — руб., деньги — $, Российская Федерация — РФ, Президент — ВВП, и т. д., и т. п., и проч. Как только в школе появился учебный предмет «литература», его сократили до «литры». Сначала только писали в дневниках: «лит-ра». А потом и говорить стали: «Опять по литре стих задали!» Поэтому выпускники школы знают не литературу, а «литру»: романы «ЕО», «В&М», «П&Н», «М&М», стихотворения «Я пом. чуд. мгн.», «Однажды в студзимпор» и т. д. и т. п. и проч.

Самое неприятное в предмете «литра», что приходится читать не только учебники, но еще и эти самые романы, рассказы и стихи, про которые написаны учебники. Ну, как бы читать. Это несправедливо. Если на математике задача про бассейн и воду, никто не заставляет копать пруд и укладывать трубы.

Еще хуже, что на литре дают задания типа «Подумайте и скажите (напишите)…». Это вообще засада. Нигде думать не требуют, только на литре. Несправедливо. Нет, чтобы как на других предметах: выучил, рассказал, забыл. Еще и думай! На всю литру думалки не хватит.

Здесь я вам не помощник.

Но могу помочь представить литературу в целом. Не всю, а так называемую «классическую» литературу (примерно до 11 класса). Тогда те произведения, которые вам уже пришлось или придется читать, будут понятнее и живее.

Будучи теплым (горячим — лениво) сторонником лени и фаном литры, автор предлагает такой почти учебник. Или больше, чем учебник. Или вообще не учебник.

Литра по понятиям

Когда-то человек произнес первое слово. Так появилась устная речь.

Но человек очень скоро понял: «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь».

— Помнишь, — сказал один человек другому человеку, — я тебе рыбу принес? А ты мне обещал каменный топор сделать. Гони давай.

— Обещал? — задумчиво ответил другой человек одному человеку. — Не помню, брат. Полная, понимаешь, амнезия.

И остался один человек без рыбы, топора и веры в человечество.

И тогда он понял еще одну мудрость: «Что написано пером — то не вырубишь топором». Даже каменным. И стал думать, как сохранить устную речь на долгое время, чтобы люди жили по понятиям.

Поэтому начало литературы определить нетрудно. Ведь слово «литература» происходит от латинского «litera» — буква. Литература появляется тогда, когда появляется письменность. В широком смысле литература — это все письменные тексты. Литература может быть юридической, научной, религиозной, художественной. Книги, журналы, газеты, тексты в Интернете — все это литература. Школьные сочинения, SMS-сообщения, переписка в сети и даже справка от врача — тоже литература, тоже письменные тексты, состоящие из букв. Неважно, высекаем мы их на камне, выдавливаем на глине, выцарапываем на бересте, пишем гусиным пером, ручкой или набираем на клавиатуре. Каждый из нас, как только напишет первую в жизни букву, становится писателем, и каждый по-своему создает литературу в широком смысле слова.

Но обычно под «литературой» мы понимаем только художественную литературу: романы, рассказы, стихи. Именно ее мы изучаем в школе. Это особый вид литературы. Художественная литература является художеством в хорошем смысле, то есть искусством. Художественные письменные тексты, как и другие, тоже несут информацию. Но это особая информация — образная. В отличие от литературы специальной, например научной, эта информация общедоступна и общеинтересна. Мало кому придет в голову почитать для развлечения статью по квантовой механике или журнал «Вестник свиноводства». А чтение художественной литературы представляет собой особый род удовольствия, которое может доставить только искусство. Правда, не всем оно доступно и не все это понимают. Поэтому так много среди нас бедных людей. Ведь бедность бывает и душевной. А литература обогащает человека. Она обогащает человека не только знаниями, а прежде всего — высокими чувствами сострадания, милосердия, юмора, иронии, красоты… И — воображением. Читая, мы представляем себе рассказчика, героев, обстановку, пейзажи, предметы. Мы словно снимаем у себя в голове фильм, в котором выступаем и режиссером, и актером, и художником, и мало ли кем еще, а не просто читателем. Набор букв мы силой воображения превращаем в живые картины, причем гораздо успешнее, чем самый мощный компьютер и 3D-технологии. Поэтому художественная литература так много значит в жизни человека и человечества.

«Просто» читать художественную литературу нельзя. Хотя она общедоступна, но, как и всякое искусство, требует понимания. А понимание начинается со знания. Эти знания дает нам литературоведение — наука о литературе, которая состоит из истории литературы и теории литературы.

История литературы изучает литературный процесс, то есть как появилась и как развивалась литература, какие писатели ее создавали. А теория литературы пытается понять, что же такое художественная литература, чем она отличается от других искусств, старается осмыслить законы, по которым создаются художественные произведения.

История литературы, конечно, тесно связана с общей историей человечества, а история каждой национальной литературы (английской, немецкой, русской, японской и т. д.) — с историей народа, страны. Русская литература тесно переплелась с историей русского народа и российской нации, с историей русского языка и национального характера.

Вавилон наоборот

Возможно, вы слышали такое выражение — «вавилонское столпотворение». Оно взято из Библии. Легенда рассказывает, что в глубокой древности люди говорили на одном языке. Жили они хорошо, не бедствовали, но неизвестно с какого перепугу вдруг решили построить башню до небес. Что им было нужно на небесах, история умалчивает, но они рьяно взялись за работу. Гастарбайтеров не было, прорабы говорили с рабочими на одном языке, все друг друга понимали, и башня быстро росла вверх. Господь в последний момент почувствовал, что снизу что-то подпирает, и принял меры. Он заставил жителей Вавилона говорить на разных языках. И строители перестали понимать друг друга. Даже самые обычные слова, без которых на стройке нельзя: «Ты, пип, куда, пип, эту пип ставишь на пип! Разворачивай, пип!» Короче, дело не пошло, рабочие разбежались, башня развалилась.

С русской литературой все наоборот. Многие народы, говорившие на разных языках, слились в одну нацию, создали единый русский язык — и русскую литературу.

Что такое русская литература? Ответ, казалось бы, прост: русская литература — это все произведения, написанные в России на русском языке русскими писателями.

Но простой ответ — не всегда правильный. На самом деле пространство русской культуры (а литература — ее часть) шире государственных границ и национальной принадлежности.

Тысячу лет назад, когда русская литература делала свои первые шаги, восточные славяне представляли собой ряд племен, живших на территории нескольких современных государств и говоривших на сходных наречиях. Поэтому одни и те же произведения древней славянской литературы русские могут считать произведениями русской литературы, украинцы — украинской, белорусы — белорусской, так как они созданы на едином для их предков языке. Большую роль в этой литературе играли писатели неславянских национальностей: и византийские греки, и скандинавы, и угро-финны, считавшие Древнюю Русь своей родиной и писавшие на славянском языке. Затем этнический состав русской литературы стал намного шире. Русским писателем может быть человек любой национальности.

За последние сто лет Россия пережила несколько волн эмиграции, в результате которых появилось особое явление — русская зарубежная литература. И сейчас за пределами России проживает немало писателей, пишущих на русском языке и составляющих часть русской культуры.

Что делает русскую литературу и русского писателя русскими? Во-первых, это русский язык, которым пользуется писатель. Во-вторых, это самосознание (есть умное слово — «самоидентификация») писателя, который считает себя носителем и продолжателем русской культуры.

SMS на бересте

Если литература появляется тогда, когда появилась письменность, то русская литература появилась тогда, когда появилась русская письменность.

Вместе с письменностью появился письменный язык, близкий к устному, разговорному. (Между письменным и устным языками есть разница. Иногда она больше, иногда меньше, но есть всегда. Вы и сами это знаете: люди никогда не говорят так, как пишут, и наоборот).

Распространение письменности на Руси было связано с принятием христианства восточными славянами в конце Х века. Киевский князь Владимир принял христианскую веру византийского (греческого) типа. Христианская община на Руси была и до Владимира. Его бабушка, княгиня Ольга, была христианкой. Но именно Владимир сделал христианство государственной религией: крестился сам и другим приказал. Прежних языческих богов было приказано выкинуть из головы в Днепр и забыть. Агитация за новую веру была примерно такой: «Посмотрите, люди добрые, на Византию, какой там уровень жизни. А все почему? Потому что в единого Бога веруют, как все цивилизованные народы. Стыдно перед просвещенным человечеством за нашу дикость». Действительно, христианство к концу X века было знаком принадлежности к цивилизации, к «общечеловеческим ценностям», к «просвещенной Европе». Язычество в глазах прогрессивной общественности ну никак не катило. Языческая Киевская Русь была подозрительным и опасным недогосударством. Зато христианская Киевская Русь могла рассчитывать на достойное место в семье европейских стран. При таком раскладе могучая христианская Византия становилась союзницей христианской Руси. Такова была политическая выгода принятия христианства. Но, кроме запланированной политической выгоды, Русь получила еще одну, не политическую, не запланированную и благодатную.

Дело в том, что христианство в Западной Европе строилось по римскому (латинскому) образцу, а христианство на Руси — по византийскому (греческому). Позже разница между двумя ветвями христианства станет еще больше, западноевропейцы станут католиками, а жители восточной Европы — православными. Но уже в X–XI веках явно ощущался раскол. Например, римская церковь требовала, чтобы богослужение и священные тексты существовали только на тех языках, на каких дошли до нас Евангелия: древнееврейском, латинском или греческом. Западноевропейская церковь пользовалась латинским языком. Теперь представьте себе не образованного дворянина, не ученого монаха, а простого французского или английского крестьянина, который ровным счетом ничего не понимал из того, что бубнил в церкви священник и что было написано в Библии. Он даже молитву толком выучить не мог! Язык церкви и язык народа были разными.

А восточным славянам, в том числе и русичам, повезло. Византийская (греческая) церковь допускала богослужение на родном языке христианина, если священные тексты были переведены на этот язык. Когда Владимир принимал христианство, оказалось, что и переводить не надо! Потому что переводы уже были сделаны. К этому времени некоторые славянские племена, в основном южноевропейские, уже были христианскими. Для них специально были сделаны переводы священных книг на одно из наречий древнеболгарского языка. Для этого пришлось создать славянскую азбуку — систему букв, которые бы наиболее полно соответствовали звукам устной речи. Это сделали греки Кирилл и Мефодий. В основе современного русского алфавита лежит как раз эта азбука. Язык тогдашних южных славян, в частности болгар, не сильно отличался от восточнославянских наречий. Поэтому на Руси после принятия христианства стал использоваться уже готовый письменный славянский язык. Сейчас мы называем его церковнославянским (или старославянским) языком. И простой русич не только понимал слова священника, молитвы и смысл Евангелия. Он без труда и сам мог выучиться чтению и письму! Берестяные грамоты, чудом сохранившиеся до нашего времени, говорят нам русским языком: грамотность была обыкновенной вещью среди обыкновенных жителей. Чаще всего это деловая переписка, но встречаются и просто письма к родственникам, и любовные записки — СМСки на березовой коре.

Но язык — это не то, что на языке. Язык — в голове. Больше того, язык формирует сознание человека. Церковнославянский язык оказал огромное влияние на сознание. Потому что христианство принесло совершенно новое понимание жизни и смерти, места человека в мире, заставило думать о душе и духе, о страдании и сострадании, о любви и добродетели. То есть о том, чего нельзя взять в руки, пощупать, взвесить. Духовная жизнь требует осознания таких вот бестелесных духовных понятий. Ведь для нас существует только то, что мы можем назвать словом. Нет слова «любовь» — нет и любви. Церковнославянский язык обогатил нашу речь словами для выражения таких понятий, которых не было ни в жизни, ни в головах тогдашних восточных славян. Сравните восточнославянские и церковнославянские слова «сторона» и «страна», «вожак» и «вождь», «голова» и «глава», «ворота» и «врата», «беременная» и «бремя», «нёбо» и «небо», «один» и «единый», чтобы почувствовать разницу. А «мироздание», «блаженство», «воздаяние», «истина», «просвещение», «искупление»!.. Церковнославянский язык звучал торжественно и выражал абстрактные понятия.

Давайте похулиганим. Возьмем стихотворение Пушкина «Пророк» и попробуем все церковнославянские слова заменить исконно русскими. Получится что-то несуразное. Во-первых, называться оно будет «Волшебник». И начинаться будет примерно так: «Я пить хотел и по степи однажды ночью волочился, И вот совсем я затупил, И Змей Горыныч мне явился…» И так далее в том же духе.

Церковнославянский книжный язык и древнерусский разговорный язык не враждовали между собой. Они взаимодействовали, соединялись. На этом новом языке создавались первые русские произведения. Конечно, в подавляющем большинстве они были религиозными.

PR по-древнерусски

Но появляются и первые светские произведения, в первую очередь летописи. Летописи — это погодные («по годам») записи, отмечавшие важнейшие события: начало и конец княжений, распри между князьями (междоусобицы), битвы с внешними врагами, строительство храмов, засухи и морозы, неурожаи, эпидемии и т. д. Первой русской летописью считается «Повесть временных лет», созданная в начале XII века. Это почти единственный памятник, в котором описываются дохристианская, языческая история Русской земли и события XI века.

Летопись — это и древнерусский учебник истории, и средневековое средство массовой информации. Летописец должен быть правдивым и нести ответственность только перед Богом.

Но всегда ли правдив историк? Всегда ли пишет и говорит правду журналист?

В «Повести временных лет» летописцы, опираясь на устные предания и легенды, рассказывают, «откуда есть пошла Русская земля»: о племенах, населявших территорию будущей Руси, об основании Киева, о первых русских князьях, об их походах и битвах, о принятии христианства, о кровавых княжеских междоусобицах. Насколько она была правдивой?

Вот рассказывается об истории прихода варяжских князей на Русь. Мол, тупые и дикие славяне к порядку приучены не были и сами собой управлять не могли. И тогда стали искать антикризисного управляющего среди заграничных князей. Ну, как сейчас на «АвтоВАЗ» или в сборную по футболу. Первым топ-менеджером стал скандинавский князь Рюрик. От него и пошли все русские князья, а потом и цари. Все они были Рюриковичи. Непатриотично? Как сказать. Наоборот, сразу становилось ясно, что русские князья не абы кто, а с родословной. Варяжские князья, конечно, были так себе, но все же импортные. Захудалый, но все же бренд. А для того, чтобы Русь признали соседи, нужно было показать, что власть на Руси законная, что это не какие-нибудь самозванцы. Проверить правдивость легенды о «призвании варягов» невозможно. Но она доказывала законность княжеской власти на Руси.

Приведем еще один пример. В «Повести временных лет» есть эпизод с участием апостола Андрея. Апостол — ученик Христа. После смерти и воскресения Спасителя апостолы отправились в разные земли распространять христианскую веру. Апостолу Андрею досталось северное направление. Он шел вверх по Днепру и остановился на живописных холмах. «Вот здесь, — сказал он, — будет великий город, и воссияет благодать Божия, и воздвигнется множество церквей». И тут же поставил крест. Вы, конечно, догадываетесь, что именно на этом месте возник Киев, ставший не только столицей, но и центром христианства на Руси. И неважно, был ли апостол Андрей на Киевских горах, говорил ли он такие слова — летописец эту легенду использовал, чтобы доказать: христианство пришло на Русь не как грипп и не по указу князя Владимира. Оно было предсказано учеником Христа и, следовательно, возникло по воле самого Бога. Летописец как бы говорил: мы приняли христианство не по расчету, а исполняя Божественное предначертание. Мы такие же христиане, как и весь остальной крещеный мир, и с законностью власти и религии у нас все в порядке. И учителя нам не нужны. Сами кого хочешь научим.

Таких легенд, непроверяемых, но очень выигрышных для власти, в «Повести временных лет» много. Вот такой древнерусский PR.

Поэтичные рассказы, входящие в состав летописи, послужили сюжетами для художественных произведений. Например, легенда о смерти князя Олега от своего коня стала основой для «Песни о вещем Олеге» Пушкина.

Путешествие в сказку

В конце XII века неизвестным автором было создано самое знаменитое произведение древнерусской литературы — «Слово о полку Игореве».

В основе «Слова» лежит реальная история, случившаяся в конце XII века. Киевский («старший» по статусу) князь сумел на какое-то время объединить удельных князей, чтобы наказать степняков — половцев, которые просто достали русичей своими набегами. Удельные князья — это такие полевые командиры, которые киевскому князю подчинялись только формально и заботились о собственных княжествах, а не о Русской земле. Но половцы временно были общими врагами, и ради такого случая князья выступили вместе. Половцев нашли и больно наказали с конфискацией имущества. Однако несколько князей, в том числе Игорь из Новгорода-Северского (не путайте с Нижним или Великим Новгородом!), в общем походе участия не приняли. Якобы конница не смогла прийти вовремя из-за гололеда. Такова официальная версия или отговорка, а там кто знает, что у них было на уме. Но когда Игорь узнал о победе русских, то расстроился или разозлился: и добыча ушла из рук, и имидж доблестного воина подпорчен. И он решил, пока не поздно, ухватить удачу за хвост — совершить собственный победоносный поход, поскольку половцы напуганы и ослаблены. Стратег из Игоря был никакой. Он кое-как с помощью близких родственников собрал дружину и кинулся в степь. Но разведка у половцев работала хорошо. Они быстро поняли, что Игорь представляет только свой клуб, а не сборную Руси, что войско у него малочисленное, а потому симулировали бегство, заманили русичей поглубже в степи, а уж там разделались с ними не по-детски.

Дружинники почти все погибли, а Игорь с сыном попал в плен. Изысканность ситуации состояла в том, что Игорь и половецкий хан Кончак были давними друзьями, союзниками, вместе доблестно сражались против других русских князей и так же вместе доблестно бежали с поля боя. В опере «Князь Игорь» Кончак, когда к нему привели Игоря, спел: «Ты не пленник мой, ты гость мой!» Интересно, какими словами встретил хан Игоря на самом деле? Через какое-то время Игорь бежал из плена и вернулся на родину. Сын Игоря бежать не стал и занялся более интересным делом: женился на дочери Кончака.

Таков исторический сюжет, и примерно таким он должен быть изложен в летописи.

Но «Слово» — не летопись. «Слово» похоже на волшебно-героическую сказку, написанную на основе реальных событий. Волшебная сказка — это сказка, в которой есть волшебные герои, волшебные предметы и волшебные помощники. Солнечное затмение предупреждает Игоря об опасности. Четыре солнца во враждебной степи— четыре русских князя. Удивительные и загадочные существа (люди? звери?) разбегаются и кричат, когда Игорево войско пересекает границу Руси и степей. Волшебные помощники Солнце, Ветер, Днепр доносят голос Ярославны до гибнущих русских воинов. Волшебный помощник Овлур помогает Игорю бежать. Сам Игорь — не только благородный герой, он обладает волшебными способностями к оборотничеству. само бегство из плена, из царства смерти — один в один бегство Ивана и Василисы в «Царевне-лягушке», с превращениями и оборотничеством.

В волшебной сказке герой отправляется в страшное, неведомое, потустороннее тридевятое царство, чтобы вернуть утраченное, найти небывалое. Игорь идет, чтобы увидеть или вернуть утраченную землю предков — Тмутаракань, вернуть потерянную из-за неучастия в общем походе княжескую честь, воинскую славу. Он отправляется в страшный, странный мир — «незнаемую землю». И на границе этого мира — не избушка бабы Яги, а цепь холмов — «О, русская земля, ты уже за холмом!»

«Слово» похоже на летопись. Но это не летопись.

«Слово» похоже на сказку. И не похоже.

Есть то, что отличает «Слово» и от народной сказки, и от летописи.

Это — мотив, то есть та пружина, которая заводит сюжет. Зачем отправляется Игорь в поход? Летопись обычно глухо отзывается о мотивах похода: это решение каких-то политических задач, захват новых земель, добыча наконец. В сказке герой обычно совершает путешествие в потустороннее тридевятое царство, чтобы найти то, чего нет в обычном мире или что похищено — жар-птицу или молодильные яблоки, например, или украденную жену. В «Слове о полку Игореве» эти мотивы отсутствуют или приглушены. Добыча ни Игоря, ни его воинов не интересуют. Автор специально упоминает: захватив половецкие обозы, русичи демонстративно бросают драгоценные ткани в грязь, под копыта лошадей. Сам Игорь утверждает, что хочет коснуться копьем какой-то Тмутаракани, то есть достичь земель, будто бы когда-то принадлежавших его предкам. Но никаких завоеваний не происходит. Воины Игоря в половецком поле ищут себе чести, а князю славы. Воинская слава, конечно, для князя значила много, но идти в самоубийственный поход только ради славы — это слишком даже для такого горе-вояки, каким был Игорь. Так зачем же отправился Игорь в поход?

И ответ на этот вопрос дает только один, незримый и загадочный персонаж — автор «Слова». И всем строем свой поэтической сказки, и напрямую он утверждает: Игорь — защитник христианства. Он вступает во враждебную, языческую землю, он — несет свет веры во тьму неверия. Вот почему самый насыщенный образ «Слова» — это Солнце. Солнце — это и жизнь, и надежда, и христианская вера, и русские князья, и волшебный помощник… Главный конфликт «Слова» — противостояние тьмы и солнца, Русской земли и «Земли незнаемой», христианства, окруженного языческим Кощеевым царством — царством тьмы и смерти.

А как еще мог поступить Автор? Он наверняка был приближенным к князю человеком, может быть, даже участвовал в походе. И он же, видимо, отвечал за пресс-службу. Не мог же он написать, что Игорь отправился в поход или сдуру, или за добычей, надеясь на легкую победу, да еще и против бывшего подельника — Кончака. Нет, говорит автор, Игорь и его воины — образцы воинской доблести и благородства, но их слишком мало, потому что Русь впала в междоусобную смуту, и большого войска объединенных княжеств не собрать. То есть не Игорь виноват, а исторические обстоятельства. Но князь истинный христианин, и если рассматривать его поход как крестовый поход… Тогда другое дело. Автор «Слова» гениален. Он нашел такую форму повествования о несчастном походе Игоря, что Игорь выглядит героем, благородным защитником веры. И в то же время автор не погрешил против правды. А правда в том, что катастрофа Игоря — не только его вина, это грозное предупреждение о том, что вся Русь, раздираемая смутами и жадностью князей, может повторить судьбу Игорева войска.

«Слово» в древнерусском языке означало и проповедь, и похвальную речь. «Слово о полку Игореве» — это еще и плач, горестное размышление о судьбе Русской земли, разваливающейся от княжеских разборок и поэтому беззащитной перед внешними врагами. Именно в раздорах русских князей автор видит причину гибели Игоревой дружины. Игорь благороден и храбр, но одинок, его дружина слишком мала, чтобы противостоять многочисленному войску половцев, его поход, предпринятый без поддержки других князей, становится авантюрой, обреченной на провал.

И тогда автор деликатно отодвигает Игоря в сторону, выводя настоящего главного героя «Слова». Это не Игорь, а Русская земля. Русская земля, какой она предстает в «Слове», — это светлый остров, окруженный темным океаном вражды, злобы, язычества — «землей незнаемой». Этот остров застроен христианскими храмами, заселен трудолюбивыми людьми, сильными князьями, верными и любящими женами. Русская земля — не географическое, а духовное пространство, которое может сохраниться только при условии внутреннего единства, когда каждый князь научится различать «великое» и «малое» — судьбу родины и собственные амбиции. Трагедия же в том, что давно посеяна вражда между князьями, что уже давно, как говорится в «Слове», сказал брат брату (а русские князья действительно тогда были близкими родственниками): это мое, и это — тоже мое!

«Слово о полку Игореве» — и гимн Русской земле, и плач по ней. История похода и гибели Игорева войска, хотя и стала сюжетом произведения, в его общем объеме занимает немного места. Задача автора — не рассказать историю, а эмоционально воздействовать на слушателя, заставить пережить не только и не столько смерть и плен русских воинов, сколько горестную судьбу родины (большинство произведений древней русской литературы было рассчитано не на чтение «про себя», а на публичное, выразительное, распевное произнесение). Он описывает красоту русской земли, вспоминает, как и почему начались княжеские усобицы, перечисляет обрушившиеся из-за этого на родину беды, призывает князей к миру и единству, скорбит по погибшим, сочувствует простым русским людям, которым набеги своих князей и чужих кочевников не дают заниматься мирным трудом, создает удивительный по красоте и печали плач-причитание русской женщины по погибшему в битве возлюбленному, рисует образы фантастических существ, населяющих враждебные степи, подстерегающих храбрых русичей и грозящих бедами, заставляет солнце и тучи, деревья и травы, птиц и зверей участвовать в происходящей трагедии…

Автор «Слова» — человек высокой культуры, он создает образцовое ораторское произведение, но наполняет его образами устной народной поэзии, вводит сказочных персонажей, создает особый ритм речи. Недаром многие переводчики «Слова» на современный русский язык, чувствуя это, делали не прозаическое, а стихотворное переложение.

Вот так автор, состоящий на службе у князя Игоря, пропиарил не своего непутевого князя, а родину.

Сочинение на тему «Человек, на которого хочется быть похожим»

Такие сочинения раньше часто писали в школе. Сейчас реже.

Интересно, а на кого хотели быть похожими твои древнерусские ровесники? Кто был для них примером? Этого мы не знаем. Но мы знаем, кто должен был стать для них примером, идеальным героем. Сочинения, описывающие идеального героя, назывались житиями, или агиографиями. Жития — жизнеописания праведников, достигших духовного совершенства и причисленных Церковью к лику святых. Сначала в Древней Руси распространялись жития святых, узаконенных греческой (византийской) церковью. Но затем, когда русская православная церковь окрепла, она стала создавать собственный, чисто русский список святых, причислять к лику святых (канонизировать) соотечественников, прославившихся своей праведной жизнью, твердостью в вере, любовью к ближнему, патриотизмом. Эти сочинения предназначались не только для церковников, но и для обычных людей.

Обычно жития строились по канону — то есть по определенному плану. Автор жития начинал с извинений: «Уж простите вы меня, люди добрые, — говорил он, — что я, такой недостойный, грешный и глупый, взялся описывать вам жизнь такого великого человека. Руки бы мне оторвать!» Но потом успокаивался и переходил к рассказу. План был примерно такой: семья — рождение и детство будущего святого — тяга к церкви и праведной жизни — уход в монастырь — духовные подвиги и чудеса — кончина — посмертные доказательства святости. Родители святого были люди праведные, истинно верующие и в таком же духе воспитывали ребенка. Будущий святой рос необычным ребенком: играть с другими детьми не любил, репу не воровал, за девчонками не гонялся. Зато ходил в церковь как на праздник, молился изо всех сил и лет с десяти все порывался уйти в монастырь. Но родители его удерживали. «Рано тебе еще, — говорили они, — подожди, когда помрем». Если они оставляли наследство, то… Нет, вы не поверите: он все раздавал бедным и наконец-то становился монахом. Но и этого ему было мало. Святой обязательно хотел еще и пострадать, и «убить плоть» — то есть голодом и трудом довести себя до того, чтобы в голову уже никакая дурь не лезла. Для этого он удалялся в пустынь (уединенное место), давал обет молчания, ходил в холодной рваной одежде в любой мороз, пил только воду и ел хлебные корки — да и того ему было много. И за это ему было счастье: у него появлялся чудесный дар. Он мог, например, исцелять больных и предвидеть будущее, останавливать врагов у стен монастыря или молитвой вызывать дождь в засуху. Свою кончину он тоже предвидел и, прежде чем умереть, призывал к себе других монахов и произносил речь. И когда он умирал, то на лице его была написана радость: наконец-то! Заключалось житие описанием посмертных чудес, потому что чудеса — признак святости. Самым простым чудом считалось нетление, то есть тело святого не разлагалось даже через многие годы, напротив, от него исходило благоухание. Но обычно посмертные чудеса были намного чудеснее: святой мог явиться в нужный момент и оказать помощь монастырю, а то и разогнать вражеское войско.

Так иронично может воспринимать житие человек в наше растрепанное время. Но Древняя Русь жила по своим законам, и каким бы плохим ни был человек, он все же ощущал себя частью Церкви. Он признавал ее моральный авторитет, верил в чудеса, и святой был для него действительно святым.

Понятно, что реальные жития не писались под копирку и могли сильно отличаться друг от друга. Например, в житии Стефания Пермского количество чудес было сведено к нулю. Святые проживали разные жизни, и жития выходили непохожие.

А что делать, если святой был не монахом, а князем? Ведь князь в Древней Руси — прежде всего воин. А христианская святость и война, оружие, убийство — вещи несовместимые. Как в таких случаях поступал автор, которому было поручено составить повесть о святой жизни князя?

В XIII веке было написано житие князя Александра Невского. Мы его знаем как талантливого полководца. Храбрым воином, одержавшим блистательные победы, искусным дипломатом, умевшим договариваться с монгольскими ханами, и твердым в вере христианином, отстоявшим свои религиозные убеждения в споре с посланцами папы Римского, предстает новгородский князь. Автор постоянно подчеркивает: с мечом в руке Александр отстаивал русское православие от «римского», «неправильного» христианства, самостоятельность русской церкви — от посланцев папы римского. Не очень важно, был ли таким Александр на самом деле. Ведь цель автора — создать идеальный образ, пример другим князьям и всем людям, показать, что прожить праведную жизнь можно не только в стенах монастыря, но и в миру.

Нарисовать убедительный образ идеального, или положительного, героя — до сих пор одна из самых трудных задач для писателя. Идеальные герои обычно получаются не очень живыми, наоборот, они часто выходят скучными, схематичными. Поэтому самые талантливые авторы житий пытались очеловечить своих героев, приблизить к читателям. Самое известное древнерусское житие посвящено духовному подвигу Сергия Радонежского, основателя Троице-Сергиева монастыря. Если его современник князь Дмитрий Донской сумел объединить политические и военные силы русских княжеств для решающей битвы с татаро-монголами — Куликовской (1380), то Сергий стал духовным объединителем Руси, именно он благословил Дмитрия и все русское воинство на это сражение. Житие Сергия написал Епифаний, которого прозвали Премудрым. Он очень деликатно дополняет рассказ о святом бытовыми деталями и жизненными ситуациями, которые оживляют, но не снижают образ Сергия. Оказывается, в детстве у святого были нелады с учебой, и ему трудно давалась грамота. А когда Сергий удалился в пустынь, к нему повадился ходить медведь, с которым святой делил скудную пищу. Почти юмористической становится сцена, когда некий человек, приехавший повидать знаменитого старца, не верит, что одетый в нищенскую одежду старик с лопатой в огороде — это и есть знаменитый Сергий из Радонежа. Ранняя избранность Богом для религиозной деятельности, любовь к людям, неустанный физический и духовный труд, скромность, почти нищета в быту, способность к творению чудес как свидетельство силы веры — вот черты русского святого.

Бестселлер протопопа

Жизнь, как говорится, берет свое, а иногда и чужое. Идет время, и всё больше возрастает интерес древнерусских писателей и читателей к другим, более земным, сторонам жизни человека. Читатель теперь хочет не только поучительности, но и увлекательности.

Вот какая история произошла с написанной в XVI веке и очень популярной на Руси «Повестью о Петре и Февронии Муромских». Канонизация (причисление к лику святых) муромского князя Петра и его жены Февронии предполагала составление жития — жизнеописания, подтверждающего святость героев. Написать житие Петра и Февронии было поручено протопопу Ермолаю. Однако Петр и Феврония жили в XII веке, а Ермолай в XVI-м. Попробуйте-ка написать что-нибудь о вашем пра-пра-пра-дедушке, который жил 400 лет назад! Единственное, что вы сможете о нем сказать, что он жил и умер и был (может быть) хорошим человеком. Для жития маловато. Вот и бедный Ермолай мог опираться не столько на документы и воспоминания (они почти не сохранились), сколько на легенды и предания о жизни и делах муромских князей. А что такое легенда? Быль, от старости похожая на сказку. Но протопоп Ермолай был, видимо, человек веселый и с воображением. Его эти легенды так увлекли, что вместо жития он написал увлекательную приключенческую волшебную повесть, в которой герой побеждает змея-оборотня чудодейственным мечом, героиня обладает магическими знаниями, словно сказочная мудрая дева. Сюжетом становится не столько описание жизни, посвященной Богу, сколько история верной любви Петра и Февронии, любви, преодолевающей зависть, злобу, предрассудки. Конечно, Ермолая за эту самодеятельность как следует отругали. «Какое ж это житие? — строго сказал ему заказчик. — Это ты, Ермолай, что-то несуразное написал. Неформат!» Пришлось писать другое, «правильное» житие. Но зато «Повесть о Петре и Февронии» Ермолая-Еразма стала бестселлером древнерусской литературы. Ее так часто переписывали от руки, что она дошла до наших дней.

А теперь о грустном. О древнерусской литературе мы знаем только по дошедшим до нас произведениям. А дошло их совсем немного. И дошли они, если уж начистоту, случайно. Причин много.

Долго и трудно создавалась древнерусская книга. Монах писал заостренной палочкой или пером на дорогостоящей бумаге (она была редкостью!) или выделанной коже, стараясь красиво и аккуратно вывести каждую букву, пользуясь светлым временем. Вечером или ночью не попишешь. Наверняка заместитель настоятеля монастыря по хозчасти ругался: «Ишь, расселись тут! Писатели, елы-палы! Свечей на вас не напасешься!» Рукопись создавалась в единственном экземпляре. Если было необходимо, ее переписывали несколько раз — но счет шел максимум на несколько копий, а никак не на тысячи. За 50-100 лет рукопись, если она не была сложена в книгу, приходила в негодность. Она могла сгореть в пожаре — а пожары тогда были обычным делом. Всякий порядочный город просто обязан был раз в 10–15 лет сгорать дотла. Рукописи уничтожали специально: в ходе церковных реформ, реформ Петра I-го, революций и борьбы с религией в ХХ веке. Никто не считал, сколько погибло рукописей. Возможно, до нас дошла одна тысячная часть того, что было написано в XI–XVII веках. А может, и меньше. Говорят, рукописи не горят. Ага, как же. Еще как!

Кривой ответ на прямо поставленный вопрос

На уроках литературы мы читаем и изучаем так называемую «художественную» литературу. По-английски ее называют fiction. Фикция — это то, чего не было на самом деле, что создано и существует только в воображении автора. Ну и читателя, конечно, если он прочитает такую книгу. Была ли древнерусская литература художественной? И да, и нет.

Почему да?

Потому что в произведениях древнерусской литературы часто присутствовал вымысел, авторская фантазия, потому что в письменные тексты по разным причинам проникали сказочные образы и сюжеты устного народного творчества — фольклора, потому что авторы стремились воздействовать не только на разум, но и на чувства слушателей и читателей, а сильнее всего воздействует красота. И древние писатели старались писать красиво, украшали свою речь яркими сравнениями, эмоциональными восклицаниями, строили тексты подобно зодчим, строившим храмы.

Почему нет?

Потому что древнерусская литература и не собиралась быть художественной. Главная ее цель — донесение Истины, она стремилась строго следовать фактам, поучать, а не развлекать, призывать к праведной жизни, а не рассказывать занимательные истории. Ведь древнерусская литература и по происхождению, и по содержанию была прежде всего религиозной. И если в текст проникали фантазия, вымысел, то не специально. Если в «Повести временных лет» рассказывается легенда о гибели Олега от своего коня, то проверить ее достоверность даже во времена создания летописи было уже невозможно. Но эта сомнительная история потребовалась летописцу, чтобы утвердить мысль о неотвратимости судьбы. Был ли апостол Андрей на берегах Днепра, как рассказывается в летописи? Вряд ли. Но летописец пересказывает эту легенду, чтобы доказать равенство Киевской Руси с другими христианскими государствами.

Много сказочных мотивов и отступлений от исторической точности и в «Слове о полку Игореве». Но это оправдано: автор создает не историческое, а ораторское, лирическое, эмоциональное по сути произведение, призывающее к единству Русской земли, и жертвует для этой цели достоверностью. Образы, которые автор черпает из фольклорных источников, необходимы ему для большей убедительности, для создания эмоционального эффекта.

Жития, доказывающие святость героя, почти всегда описывали чудеса, им совершенные. Здесь действительность от легенды порой отличить невозможно. Это вопрос веры. А авторы житий свято верили в эти чудеса.

Древнерусские книжники не считали себя писателями, авторами в современном значении этих слов. Скорее они ощущали себя скромными переписчиками, ретрансляторами, передатчиками и распространителями уже существующей Истины. Они осознавали слабость своих человеческих сил перед величием этой Божественной истины и часто начинали свои произведения с самоуничижения, с признания своей «худости», с извинений перед читателем, что, будучи обычными людьми, берутся говорить о вечном и высоком. И все же они пытались выразить и донести Истину доступными им средствами. А средства эти в лучших произведениях древней русской словесности были высокохудожественными.

Не срослось: литература XVII века

Древнерусская литература была литературой средневековья. Существовала она с XI по XVI век.

А вот литературу XVII века часто называют литературой переходного периода. XVII век был действительно переходным. Это был переход от Средневековья к Новому времени, то есть к такому обществу, которое в общих чертах сохраняется до сих пор. Если начался этот переходный век с трагических событий Смутного времени, с кризиса русского Средневековья и его преодоления, то в конце века Россия уже ставит перед собой задачу стать одним из ведущих государств Европы и Азии.

Переходной была и литература. По-прежнему она живо откликается на важнейшие события своего времени. В начале XVII века Русь охватила смута. Русские писатели не только описывали происходящее, но и пытались понять причины наступивших бедствий, взывали к совести русских людей, справедливо считали, что смута царит не столько в государстве, сколько в головах. Об этом пишет Авраамий Палицын в историческом сочинении о смутном времени «Сказания, или истории в память предыдущим родам». Он рассказывает о загадочной смерти в Угличе царевича Димитрия, о последовавшей смене царей, о самозванцах, о развернувшейся гражданской войне, поддержанной поляками. Самый яркий эпизод книги — описание осады мятежниками Троице-Сергиева монастыря и героической его защиты. Автор старается дать самое полное, документальное представление о Смутном времени.

Совсем другой характер носит «Повесть о преставлении и погребении князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского». Это очень эмоциональное произведение, рассказывающее о внезапной и странной смерти совсем молодого, но талантливого и уже прославившегося своими победами полководца. На него с надеждой смотрели русские люди, ждали, что он избавит родину от мятежников и интервентов. Автор выдвигает свою версию гибели князя: он был отравлен на пиру женой князя Дмитрия Шуйского Марьей. Для автора важно, что Марья — дочь Малюты Скуратова, опричника Ивана Грозного, известного своей жестокостью. Намек ясен: вот откуда идут корни той злобы, предательства, которые охватили сегодня Русскую землю.

По-прежнему основная часть литературы была религиозной. Но в середине XVII века происходит церковный раскол, вызванный реформами патриарха Никона. Возникает особое ответвление религиозной литературы, составленное из произведений раскольников-старообрядцев, то есть священников, не принявших реформ. (Старообрядцев легко узнать по манере делать крестное знамение — не тремя, а двумя перстами). Наиболее заметной фигурой раскольнического движения и старообрядческой литературы был протопоп Аввакум. Самое значительное его произведение — «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное». Это автобиография, в которой Аввакум рисует себя как человека несгибаемой веры. Его жизнь — это цепь страданий и лишений, это непрерывная борьба с людскими грехами и отступлениями от истинного, дореформенного благочестия. Ни подкуп, ни преследования, ни пытки не способны его смирить и примирить с религиозными противниками. Аввакум — замечательный писатель, который смело ввел в литературу разговорную, часто грубоватую речь, наполнил повествование яркими бытовыми зарисовками, трогательными подробностями. Таков его рассказ о черной курочке, которое в голодное время давала каждый день по два яичка и этим спасла детей протопопа от смерти, когда он с семьей был отправлен в ссылку. Одним штрихом он рисует характер верной, любящей жены. Обессилевшая от пешего пути по льду, голода и страха (дело происходит в сибирской ссылке), потерявшая надежду, она спрашивает протопопа: «Долго ли нам еще мучиться?» И я говорю: «Марковна, до самой смерти!» Она же, вздохнув, ответила: «Добро, Петрович, дальше побредем».

Но самым значительным явлением литературы XVII века стало появление сатирических и бытовых произведений. Оно свидетельствовало об изменении сознания русского человека, о том, что он начинал чувствовать себя более свободным, начинал шутить и смеяться не только в жизни, но и в литературе. Над чем он смеялся? Над тем, что считал уродливым и недостойным. Над несправедливыми, продажными судьями, над человеческими пороками, над церковниками, говорящими одно, а делающими совсем другое. Сатирическая литература широко использовала сюжеты народных сказок, пародировала (пародия — подражание с целью осмеяния) юридические документы, богословские споры.

В «Повести о Шемякином суде» описывается судебная тяжба между богатым и бедным. Увидев по мешку в руках каждого, судья выносит приговор в пользу бедного, поскольку у того мешок больше. Но, оказывается, у того в мешке не деньги, как у богатого, а подобранный по дороге камень. Судья, однако, доволен: он не получил денег, зато не получил и камнем по голове.

В «Слове о бражнике» пьяница после смерти стучится в ворота рая. Выходящие к нему по очереди прославленные святые гонят его прочь. Однако бражник хорошо знает Библию, историю церкви и жития святых. И он с фактами в руках доказывает, что в своей земной жизни они тоже были грешниками и грехи каждого из них были потяжелее пьянства.

Освобождение человека от средневекового сознания проявилось в появлении бытовой повести и героя нового типа. Это человек, который хочет «жить, как ему любо», а не так, как велят старшие, как поучает Церковь. Покорность, следование устоявшимся традициям всегда была добродетелью в средневековом обществе. Теперь появляется герой, который хочет жить своим умом. На этом пути можно потерпеть поражение, как это происходит с Молодцем из «Повести о Горе-Злочастии», который повторяет судьбу евангельского блудного сына и заканчивает свои дни в монастыре.

А во второй половине XVII века русская литература буквально взрывается приключенческими («авантюрными») повестями. Они по-прежнему анонимные и рукописные, но это уже типично светские, увлекательнейшие произведения, в которых переплетаются сказочные сюжеты и реальные исторические события, а героем становится не идеальный, а вполне земной, обычный человек.

Если бы нашелся хороший продюсер с хорошими деньгами, какой фильм можно было бы снять по «Повести о Савве Грудцыне»! Посмотрите хотя бы синопсис — краткое изложение сюжета произведения. Богатый казанский купец посылает 16-летнего сына Савву с товарами в Орел. В Орле тот останавливается в доме друга отца. Его молодая жена соблазняет Савву. Когда он пытается избавиться от ее назойливых приставаний, ее любовь к нему перерастает в ненависть. Она опаивает Савву любовным зельем и жалуется на него мужу. Савва с позором изгнан из дома, но теперь он сам влюблен, его мучит любовный недуг. В таком состоянии он встречает юношу, который называет себя родственником Саввы и обещает ему помощь в любовных делах. Надо только подписать одну бумагу. Герой, не раздумывая и даже не читая, подписывает документ. Мгновенно все меняется: Савва снова в доме своей возлюбленной, снова «в сетях блуда». Вскоре мнимый родственник героя открывает свое истинное лицо. Он ведет Савву в фантастический золотой город и знакомит со своим «отцом» — Сатаной. Узнав, что в Орел собирается приехать отец Саввы, бес увлекает его в веселое и беспечное путешествие по разным городам (в деньгах, как вы понимаете, нужды нет), а затем заставляет поступить в армию. Савва участвует в осаде Смоленска, захваченного польско-литовскими войсками еще в смутное время, и совершает множество подвигов — не без помощи дьявольской силы, конечно. Затем Савва и бес оказываются в Москве, где герой тяжело заболевает. На пороге смерти он исповедуется и рассказывает священнику о подписанном с Сатаной договоре. Окруженный бесами, радостно ожидающими новую грешную душу, Савва обращается с молитвой к Богородице. Она является ему во сне и велит посетить церковь Казанской Божьей Матери. Там битва дьявола и Бога завершается понятно в чью пользу. Голос свыше объявляет Савве прощение. Проклятая расписка падает у дверей храма. Савва выздоравливает, раздает на благие цели полученное от отца наследство и уходит в монастырь.



Поделиться книгой:

На главную
Назад