Чертова свадьба! или Месть по-ведьмински

– Весьма интересная штука, – тихо усмехнулся Марат. – А что, были сомнения?

– Разумеется, нет. Уже давно было ясно, что жизнь в Светлом крае тебе не по вкусу.

– Тогда зачем спрашивал?

– Хотел убедиться… – скомкано бросил Герасим. – И что, никаких приключений там, опасностей и геройства?

– Я к этому и не стремился, – пожал плечами оборотень. – Меня вполне устраивает положение лесника в этой тихой деревушке, и домой, если ты это хотел предложить, я не собираюсь.

Старик кивнул. Конечно, не собирается. С таким трудом отвоеванная свобода дорогого стоит. Взять хотя бы то, что Марат, всем обеспеченный и не обремененный какими-либо обязанностями, засел в глухой провинции, лишь бы избавиться от родительской опеки.

– Кстати, а что это за настойчивая девушка была там, в трактире? Весьма миловидная и приятная?.. Ты ещё с ней разговаривал…

– Это Мирослава, дочь трактирщика, – пояснил Марат. И тут же добавил, во избежание недоразумений: – Она помолвлена с сыном местного пекаря.

– Ты с ней был не очень-то вежлив. Когда я видел тебя в последний раз, ты производил впечатление воспитанного и улыбчивого молодого человека.

– В последний раз ты видел меня, когда мне было десять лет, – с кривой улыбкой напомнил лесник. – Тогда я был совершенно другим.

– Зато намного приятнее, чем сейчас, – покачал головой старый волшебник. – Что же ты с собой делаешь…

– Давай не будем начинать этот разговор? – довольно-таки резко сказал Марат, но Герасим ничуть не обиделся. Он сам понимал, что затронул непозволительную тему, и ничего лучше такой вот колючей реакции не дождется. Но всё-таки, того самого светлого, доброго мальчика ему не хватало. Интересно, что же его так изменило? Вряд ли какие-то потрясения, разве что он сам постепенно отчуждался от людей и сознательно отсекал от себя этот свет. Жаль, очень жаль.

– Что ж, пожалуйста. Тогда скажи, откуда твой отец узнал о том, что я сегодня буду рядом?

– Да откуда мне знать? Отец мне не отчитывается, а я объяснений требовать не стал. К тому же обо всем, что касается магии, он со мной вообще старается не говорить. Просто пришел и дал задание. Как, впрочем, и всегда.

– Странно… Очень странно.

Марат недовольно взглянул на менестреля: тот казался погруженным в свои невеселые мысли, и продолжать разговор не собирался. А вот самому молодому волку было о чем у него поинтересоваться. Лишь бы не всплыла больше эта тема о прошлом! Остальное не так страшно.

– Герасим, – негромко позвал он, – а кто эта Зоя, что путешествует с тобой?

– М-м? – очнулся старый волшебник. – Зоя?

– Да, я заметил, что она обладает даром. И не всегда его сдерживает.

– Ох, эта маленькая бесовка… – тяжело вздохнул Герасим. – Она совершенно невозможная особа, но очень добрая и отзывчивая. И, заметь, весьма сильная для своих тринадцати лет. Из-за этого она и оказалась со мной. Лет эдак семь-восемь назад я проезжал мимо обычной небольшой деревушки на севере, только вот церковью поболе вашей порченой. Там она была местной палочкой-выручалочкой, лечила одним взглядом, предсказывала по мелочи, находила потерянные вещи. Её все селяне чуть не боготворили и всем миром прятали от инквизиторов. А потом случилось то, что всегда случается с неопытными и малолетними волшебниками. Она ошиблась. И из-за этого одна селянка, бедная, мучилась долго, умерла в агонии. Церковники быстро сложили два и два и, расколов пару местных крестьян, объявили дар маленькой девочки дьявольским, а саму её назвали ведьмой. Поскольку ни у матери, ни у отца таких отклонений не было, девочку признали порождением ада и приспешницей Сатаны, несмотря на то, что ей к тому времени и шести не исполнилось.

– И в таком возрасте она творила волшебство? – удивился Марат. – Насколько же велик её дар?

– Велик, очень велик, – печально кивнул волшебник. – И большой получается любая ошибка, ею свершенная. Я приехал как раз к самому «веселью»: плачущего навзрыд ребенка привязывали к столбу, вокруг которого споро раскладывали вязанки хвороста. Это выглядело настолько дико и невозможно, что я даже растерялся поначалу. Какое же должно быть преступление, чтобы маленькую девочку приговорили к сожжению? Причем её мать и отец первыми бросили огонь в её костер. Не знаю уже, что было причиной тому зверству – подстрекательства церковников или гнилая порода тех людей, но у всех были такие лица, что как-то поговорить с ними и воззвать к разуму уже не имело смысла. Какой может остаться разум у таких людей? А малышка уже сорвала голос и беспомощно сипела, зовя родителей, а те стояли и с яростным предвкушением смотрели, как их дочь задыхается в дыму…

Герасим замолчал, чувствуя, что ещё немного – и голос сорвется. Перед его глазами до сих пор стояла эта ужасная картина: маленькая чумазая девочка в грязных штанишках и большой, столь же грязной залатанной рубахе беспомощно дергается, хочет протянуть руки к матери и не может, поскольку руки её связаны, а мать… мать в этой женщине уже умерла, и со знакомого, родного лица на неё скалится чудовище.

Седой менестрель тряхнул головой, разгоняя красочные видения.

– Тогда был первый раз, когда я воспользовался волшебством в открытую. В первый раз за много десятков лет. Но я не мог смотреть на это… Все заняло меньше минуты. Когда я отвязал её от столба, она вцепилась в меня как клещ, так сильно, что потом синяки остались. Я тогда путешествовал верхом, так что мы ушли довольно быстро, никто и понять не смог, что произошло. Зоя с тех пор всегда со мной, она мне как родная внучка. Но даже после этого она не разучилась доверять людям.

– А что же с селянами? – тихо поинтересовался Марат. – Ты…

– А что мне с ними было делать? Казнить? Кто я такой, чтобы лишать жизни?

– Но… они же сами пытались убить, причем убить ребенка! Ты им так это и простил?

Герасим тяжело вздохнул.

– Я… я наложил на этих людей проклятие. Все те, кто участвовал в том… бесчинстве, никогда не смогут иметь детей. Я тогда был страшно зол и наложил заклинание, не подумав тщательно, как следует. А теперь раскаиваюсь.

– Ты что, думаешь, был слишком мягок? А если бы там вновь родился бы ребенок с редким волшебным даром? Все бы началось сначала?!

Седой менестрель покачал головой. Эта молодость и горячность уже были неведомы старику, а мудрости, насколько он сам судил, понабраться не успел. Потому и действовал часто наобум. То проклятие черным ядовитым клубком каждый раз сжималось в сердце и давило на совесть. Но уже ничего не изменишь, не исправишь. Заклятье получилось на редкость удачным, поэтому снять его смогут только сами селяне, если каждый из них проявит настоящую человечность. Проверить, как справляются с проклятием мать с отцом, сама Зоя не хотела. Она помнила все очень точно и достоверно, ни одна деталь не стерлась из памяти со временем. И хоть девочка не обиделась на весь белый свет, видеть своих «родителей» никак не желала.

– Весь мир ты все равно не изменишь, Марат. Люди таковы: они лучше сохранят в памяти тот вред, даже незначительный, нежели вспомнят о хорошем. Стоит только оступиться, и шанс на вторую попытку будет ничтожно мал. Такова наша природа.

Марат недовольно дернул головой. Он мог поспорить, но почему-то не хотелось. Мысли были о Зое. Ну, никак он не мог себе представить, что эта сияющая добротой девчушка некогда пережила такую боль. Ни капли притворства, только озорство и настойчивое желание всем помочь, несмотря ни на что. Потом отчего-то молодой волк вспомнил о Лесе.

Проснувшаяся совесть заставила сердце горько сжаться, напоминая о Маратовом просчете. Ну, чего ему стоило найти эту дурочку, привести домой и уже потом спокойно заниматься своими делами? Нет, привык уже, что друзей нет, ответственности ни за кого он не несет… А вот эта вот Леся, уж на что настойчивая девушка. Пусть, своего сердца он ей предложить не может, но уж дружба – на это угрюмый лесник ещё способен.

– Марат! Марат! – голос Герасима еле пробился через эти суматошные мысли. – Марат, мы вообще по верной тропе идем?

– Конечно, – молодой оборотень удивленно посмотрел на спутника. – Я знаю этот лес как родной. Не волнуйся, мы выйдем к пруду минут через пять.

– Тогда, может, ты расскажешь мне хоть что-нибудь об этой истории? Чтобы я хоть знал, чего ждать.

– Хорошо. Мне эту историю поведала одна девушка. Друг, – подумав, добавил Марат. Герасим заинтересовано поднял брови. – Это что-то вроде местной легенды, так что за достоверность поручиться не могу.

– Все равно, рассказывай.

– Когда-то давно в замке на холме жила одна очень странная семья…

***

Незапланированный сеанс рисования закончился молчаливой игрой в гляделки, которую не понимал только один Николка. Остальные ребята упоённо пересекались многозначительными взглядами, кивками и пораженными покачиваниями головой.

– Извини, Гоша, мне уже пора, – решительно прервала затянувшееся молчание Дарья и смятенно тряхнула короткими волосами. – Мама волнуется, муж на стрёме, рыбки не кормлены, и всё такое. В общем, я пойду, если что, мой пейджер при мне. Всем пока.

За Дарьей поднялся с дивана Степан. Тоже возблагодарил Гошу за приглашение, за тепло и за уют, но увы, увы, любимая кошечка уж дома заждалась. Эта его отговорка звучала несколько двусмысленно: Степан сожительствовал в благоприятном симбиозе сразу с двумя красотками, одна из которых звалась Сильфидой, а другая – Анной. Сильфида, русская голубая кошка, хвасталась длинным гладким хвостом, гибким телом и очень коварным нравом, а её хозяйка Анна, столь же русская, но уже девушка, наоборот, была очень тихой, но чертовски симпатичной степановой женой, в случае чего знающей, где лежит мужнин охотничий нож и с какой стороны браться за пневматическое ружье.

Стёпа ушёл весьма прозаично, как и все нормальные люди – через дверь, Баданя предпочла волшебственно раствориться в воздухе, а вот как покинул их Богдан, оставшиеся даже не заметили, в его стиле удаляться по-английски, не прощаясь. Ну, не терпел он всяких там сентиментальных соплей и даже дружеское рукопожатие считал зазорным для настоящего брутального мужчины.

Николка не спешил откланиваться. Его сильно задело, все вокруг, абсолютно все знают, что происходит, один он не в курсе. Почему же он видел совершенно незнакомую ему девушку в выключенном телевизоре?

Однако хозяин не замечал Николкиных неумелых попыток завязать разговор на нужную тему, просто и односложно отвечал на каждый вопрос, будто мысли его были за пределами этой гостиной и уж точно не сосредоточены на странном поведении недалекого приятеля.

– Гоша, а кто она такая? – решился наконец на прямой вопрос Николка, плюнув на все гуляния вокруг да около. Гоша посмотрел на указанный портрет и в раздумьях взъерошил короткие волосы чубчика. Сомнения читались на его лице: все-таки история не из приятных, много в ней темных пятен и нехороших поступков, но ведь стоит парню рассказать, он же теперь тоже замешан в этой истории, как и любой из их полоумного общества.

Хозяин ещё поворошил бедный чубчик и, подняв с пола исстрадавшийся в Богдановых ручищах пульт, показал Николке присесть с ним рядом.

3. Те же, ослы и ведьма

На кухне было уже непривычно тихо и пусто. Днем, когда Зоя забегала сюда за едой для себя и деда, тут сновали девушки-разносчицы, кричала через головы повариха на нерадивую помощницу, в ногах путался чей-то худющий рыжий котяра и пронзительно орал. На весь этот гам накладывались типичные для кухни звуки: постукивание поварешкой, бульканье в как минимум двух кастрюлях, обязательно предсмертный взвизг разбиваемой тарелки, досадливое охание неуклюжей служанки и короткий приказ поварихи все собрать, смешанный с изрядной долей ругательств. В общем, Зое на кухне бывать нравилось. Повариха оказалась доброй женщиной, только исполнительной, вот и переживала за каждый – свой ли, чужой – просчет. А готовит она потрясающе.

Сейчас же кухня была пуста и безжизненна. Только одна девушка-разносчица прикорнула в уголке, уставшая. Поэтому Зоя смогла без препятствий покинуть трактир через черный ход.

Сидеть взаперти было противно свободолюбивой натуре маленькой танцовщицы, она даже мысли не допускала, чтобы хоть раз послушаться деда и просидеть остаток вечера в комнате. Как же! А если рядом произойдет что интересное? А если окажется, что здесь живет ведьма или колдун? Да и просто погулять под луной девочка страсть как любила и не могла променять свои вечерние променады на безвылазное сидение в комнате и глупый сон. Ведь на него и так столько времени тратится!

Поиск подходящего занятия много времени у Зои не занял. Она ещё не забыла горьких слез раскаивавшейся Людмилы и её вспыхнувшие надеждой глаза. С Маратом она была в корне не согласна и не понимала, как можно оставить друга в беде. Ну, пусть даже и не в беде, а просто в разбитом настроении, уповать на то, что она сама вернется и тем временем преспокойно заниматься своими делами. Вот у Зои не было столько друзей, чтобы ими так разбрасываться. Поэтому она, недолго думая, направилась вприпрыжку к примеченному ранее замку на холме.

Дорога заняла не так много времени, хотя луна уже вовсю светила, и до полуночи оставалось совсем чуть-чуть. Вблизи гордый и красивый замок оказался заброшенным и серым, однако Зоя все равно не сумела сдержать молчаливого восхищения: при её фантазии нетрудно вообразить, каким предстало бы перед ней это архитектурное чудо, так сказать, при жизни. В свои лучшие времена замок наверняка знал множество гостей и до сих пор хранил хозяйские тайны.

Высокие кованые двери были приветливо распахнуты и открывали вид на широкую залу, погрязшую в пыли и тишине. Ничто не намекало на присутствие живого человека, хотя мысли о всякого рода привидениях так и напрашивались в бедовую головку Зои. Но она стряхнула неуместный страх и храбро шагнула через порог. Вопреки сложившимся канонам, дверь даже не пыталась злорадно захлопнуться за спиной, оставив маленькую танцовщицу наедине с темнотой. Напротив, сострадательная луна все так же ласково светила в проем и не спешила прятаться за набегающими облаками.

Быстро оглянувшись по сторонам, Зоя заметила на высокой тяжелой тумбе подсвечник с тремя свечками и поторопилась обеспечить себя своим источником света, дабы исследовать замок без помощи красавицы-луны. Маленькая ведьмочка пытливо вгляделась в фитиль средней свечи, и тот послушно взвился огоньком. Точно так же Зоя зажгла и остальные.

Вопрос с освещением благополучно решился, и теперь можно было продолжить путь. Однако шустрая танцовщица краем уха заметила какой-то гомон и, задув только-только ожившие свечки, поспешила спрятаться в нише, за статуей печальной дамы. Спустя буквально минуту в залу ворвались, шумно обсуждая замковую архитектуру…

Зоя ошеломленно заморгала. Это что, шутка?

Из арки, ведущей в приемную залу для гостей, нестройным табуном шли, цокая копытцами, разнаряженные в какие-то невообразимые одежды, ослы и ослицы. Последние вообще были при макияже и туфельках на невообразимо высоких каблуках и забавно подкидывали при ходьбе зад. И у всех без исключения через все наряды на спине прорезались широкие, пушистые крылья.

Зоя тихонько всхлипнула. Вот так привидения!

– И между прочим, – громко разглагольствовала одна из представительниц прекрасного пола, гордо задрав мягкий нос, – ты мог бы слушать внимательнее! Уже сколько раз я повторяла, что…

– Это ты, ботанка, всю эту ерунду запоминаешь, – раздраженно фыркнул осел, на голове которого красовался странный головной убор, похожий на косынку, только завязанный странным образом и надвинутый на лоб, – а нам она нах… нафиг не нужна! Тебя просто спросили, долго ещё, а ты тут всем клизму на мозги ставишь! Нельзя нормально ответить?

– А за ботанку я и в глаз дать могу!..

– Чем, – развеселился тот, – копытом?!..

Ослица обиженно фыркнула и замолчала. Хотя очень хотелось вдарить, и не только в глаз… Однако в самом деле, копытом, что ль?

Тем временем весь… э-э… так скажем, маленький табун изволил разместиться в последней на выходе (она же первая на входе) зале. Всего их оказалось восемь штук.

Тут прямо из воздуха шагнул человек – мрачный мужчина, утопично смахивающий на шкаф, в странной одежде и совсем-совсем короткой стрижкой на голове. Он остановился перед «табуном» и поднял вверх ладонь, будто пытаясь успокоить общество. То успокаиваться не хотело и продолжало вести себя как толпа на деревенском сходе.

– Ти-хо! – совсем негромко сказал «пастух», и лишь тогда «стадо» послушно присмирело. – Я надеюсь, пока меня не было, вы сами смогли разобраться в местной архитектуре и попутно эту самую архитектуру не сломали. Вопросы есть?

– Есть! – откликнулись недавние спорщики. Дама смерила презрительным взглядом оппонента и смешно задрала нос.

– Софья, давайте дадим шанс высказаться Дмитрию, – криво усмехнулся мужчина. – Он так редко радует нас любознательностью… Прошу, ваш вопрос?

– Почему из нас сделали ослов? И нахрен нам вообще сдался весь этот поход? – немедленно спросил Дмитрий, нагло махая хвостом.

– Точно! – загомонили остальные. – Я чуть с каблуков не сверзилась!.. Дурацкое посвящение!.. Мы медики, а не историки… Практика у нас должна быть в больницах, а не в склепах!

В общем, пара маленьких вопросов грозилась перерасти в немаленький бунт против преподавательской диктатуры. Ведь даже высокомерная Соня навострила любопытные уши; ей, конечно, эта экскурсия была неимоверно интересна, но всё-таки практической пользы и правда не несла. Пока. Да и в каблуках на копытах тоже ходить не очень-то и удобно.

– Если вам так интересно, – ровно ответил «пастух», – ваш нынешний облик – это часть посвящения, так сказать, дань традициям. Розыгрыш. Что до второго вопроса, Степан… Игнатович просил меня познакомить вас, студентов, с классическим средневековым укладом. Так сказать, разведка, чтобы вы поняли, с каким отрезком времени имеете дело. Изучать местную медицину будете завтра со своим руководителем, а пока – прошу за мной.

– Ответил, *ля, – ругнулся вполголоса Димон, которого упомянутый вопрос в самом деле беспокоил. Подписываясь на этот «поход», он думал прежде всего о том, как развеять скуку. А предложение было таким заманчивым! Знал бы кто, что педантичный и исполнительный Степан Игнатыч отбирает из своих студентов десяток лучших, которых отсылает каким-то образом в Средние Века на практику! Хотя кто этому поверит. Даже сейчас у бедных студентов подобные перемещения попросту не укладывались в голове, что уж говорить про тот обиженный гомон, коим они ответили на коварный вопрос преподавателя: «А не хотите ли вы, ребятки, своими глазами увидеть, как лечили раньше? Скажем, в Средневековье?». Они-то думали о скучных документальных фильмах, факультативах, о потерянном впустую времени… И уж никак не ожидали какого-то договора, скрепленного хитроглазой «ведьмой» по имени Баданя, как не ожидали и путешествия в реальное прошлое.

Зоя украдкой выглянула из-за статуи. Вроде, ушли. Теперь вот настало время решать, то ли разум у бедной танцовщицы помутился, то ли здесь и вправду обитают колдуны, умеющие даровать всяким там ослам дар речи. Или… Зоя тихонько хохотнула. А кто знает, может, здесь и вправду обустроила логово целая стая оборотней! Вернее, стадо… Стадо оборотней-ослов… Господи, ну мало ли какие казусы на свете бывают?..

Ведьмочка на цыпочках подобралась к массивным дверям и выглянула. Бритоголовый «вожак», одним движением руки разрезав пространство как ножом, показал отаре на выход. Оборотни-ослы, следуя повелению, начали один за другим исчезать в этом «разрезе». Глаза маленькой любопытной танцовщицы распахнулись во всю ширь. Когда последний подопечный исчез за сверкающим разломом, вожак немного постоял, повел плечами, будто за спиной висел тяжелый мешок, и двинулся к выходу из замка.

Пойти, что ли, за ним? – раздумывала ведьмочка. Славное приключение может получиться, если этот мужчина, конечно, не собрался домой. Подглядывать за ним в приватной обстановке было бы неловко…

Но Зоя не успела ничего решить. Её вдруг схватили сзади и моментально закрыли рот, лишая возможности позвать на помощь. Хотя какая тут помощь, в такой-то дали от людей? Маленькая танцовщица ещё лихорадочно размышляла, что же делать, когда ей прямо в ухо грозно гаркнули:

– Кто такая? Что здесь делаешь?

Ведьмочка даже опешила. Мало того, что голос оказался девичьим, так ещё и ладонь, крепко запечатавшая рот, отнюдь не собиралась давать свободу. Интересно, эта разбойница какого ответа ждёт? Пинок бы её устроил?

К счастью, до драки дело не дошло.

– Дорогая, – вкрадчиво прошептал какой-то неуловимо-невесомый прохладный женский голос, – тебе не кажется, что ты уже достаточно напугала бедную девочку? Как, ты думаешь, она тебе отвечать станет?

– Ой, и правда, – смутилась «разбойница». – Сглупила. В общем, давай, поворачивайся. Знакомиться будем, товарищ по несчастью!

Зоя осторожно обернулась. Ей задорно улыбалась статная, симпатичная девица с растрепавшейся длинной толстой косой в пыльном, изгвазданном и залатанном платье. Миловидное личико изображало грозную строгость, однако и маленький курносый носик с забавным прыщиком на самом кончике, и большие серо-зеленые глаза так и лучились смехом. Девица протянула руку и степенно представилась:

– Алексия. Дочь Саввы-кузнеца. А ты кто, чудное создание?

– Зоя, – озадачено представилась девочка. Ну и как понять, та ли это Маратова подруга или здесь девчонки толпами от матерей сбегают? – Я танцовщица, путешествую с дедом Герасимом, менестрелем.

– А! Так это про тебя мне Мирослава рассказывала! У неё отец – хозяин того трактира, где вы остановились. Она видела вас в первый же вечер. Она сказала, ты очень красиво танцуешь…

– Ой, спасибо, конечно… – засмущалась Зоя. – А можно вопрос?

– Валяй, – махнула рукой Алексия.

– Это ты, что ли, подруга Маратова, которая из дома сбежала?

Девица удивленно воззрилась на новую знакомую.

– А Марата ты откуда знаешь?

– Так, значит, ты Леся?

– Да, так меня друзья называют…