Помоги проекту - поделись книгой:
— А какое у него лицо?
Джилл растерялась.
— Бен, ты когда-нибудь видел ангела?
— Только тебя, мой херувим. И никого больше.
— Ну и я тоже… но выглядит он именно так. У него мудрые старческие глаза на совершенно спокойном лице, на котором лежит отпечаток какой-то неземной непорочности. — Джилл даже вздрогнула.
— Неземной — уж это точно, — медленно сказал Бен. — Слушай, мне необходимо его увидеть.
— Бен, а почему его заперли? Он же и мухи не обидит.
Какстон сложил пальцы домиком.
— Ну, знаешь, они просто оберегают его. Он вырос в условиях силы тяжести Марса. Так что наверняка слаб, как котенок.
— Но ведь слабость мышц не опасна. Myasthenia gravis[5] куда хуже, но мы научились с ней отлично справляться.
— Еще они, очевидно, боятся, что он подхватит тут какую-нибудь дрянь. Он же наверняка вроде тех экспериментальных зверюшек, что на Нотр-Дам[6]. Ему ведь незнакомы человеческие болезни.
— Конечно, конечно — никаких антител. Но я краем уха слышала в ординаторской, что доктор Нельсон — судовой врач «Победителя» — позаботился об этом на обратном пути к Земле. Несколько переливаний крови, так что у Смита половина крови заменена.
— Могу я это использовать, Джилл? Это ведь сенсация.
— Хорошо, но без ссылок на меня. Кроме того, ему сделали прививки от всего, кроме разве что «колена горничной». И еще, Бен, защита от инфекции вовсе не объясняет вооруженную охрану.
— Ммм… Джилл, я тут подхватил кое-какие отрывочные сведения, которых ты, конечно, не знаешь. Использовать их я не могу, так как должен оберегать свои источники. Но тебе расскажу, при условии, что ты — молчок!
— Договорились.
— История длинная. Налить?
— Нет, давай займемся бифштексами. Где кнопка?
— А вот она!
— Так нажми на нее.
— Я? Ты же обещала, что будешь жарить сама.
— Бен Какстон, я лучше тут лягу и умру с голода, чем встану, чтобы нажать на кнопку, до которой тебе ничего не стоит дотянуться.
— Как вам будет угодно. — Он нажал на кнопку. — И не забудь, кто из нас готовил ужин. Теперь о Валентайне Майкле Смите. Есть серьезные сомнения в его праве на фамилию Смит.
— Как?!
— Милая, твой приятель — первый в истории межкосмических сообщений бастард.
— Что за чертову чушь ты несешь!
— Никогда не забывай, что ты все же леди! Ты что-нибудь помнишь о «Посланце»? Четыре супружеских пары. Две из них — капитан Брант и миссис Брант, доктор Смит и миссис Смит. Твой дружок с лицом ангела — сын миссис Смит от капитана Бранта.
— Откуда они это взяли? И кому какое дело! Это же позор — раскапывать скандал, случившийся Бог знает сколько лет назад! Они же все умерли — и Бог с ними!
— Что касается того, откуда они это взяли, так, надо думать, вряд ли найдутся еще восемь человек, которые были бы так подробно изучены и обследованы, как эти. Пробы крови. Резус-фактор. Цвет глаз и волос. Всяческая генетическая информация… Ну обо всем этом ты знаешь больше меня. Совершенно очевидно, что Мери Джейн Лайл-Смит — мать, а Майкл Брант — отец. Это дает Смиту отличную наследственность: коэффициент интеллигентности у Бранта сто шестьдесят три, у матери — сто семьдесят. Оба считались в своих областях знания самыми известными специалистами… Что же касается того, кому до этого дело, — продолжал Бен, — то очень даже многим, и их будет еще больше, если события и дальше будут так развиваться. Слыхала ли ты когда-нибудь о двигателе Лайл?
— Конечно. Это то, чем пользовался «Победитель».
— И чем вообще пользуется каждый космический корабль в наше время. А кто его изобрел?
— Не знаю… Подожди-ка! Неужели?..
— Леди, вы заработали себе на сигару! Доктор Мери Джейн Лайл-Смит. Она изобрела его еще до отлета, доводка делалась потом. Она подала заявку на принцип изобретения, получила патент и основала фонд. Заметь, не бесприбыльную некоммерческую корпорацию, а фонд, и передала временный контроль и распределение доходов «Сайенс Фаундейшн». Таким образом, контроль перешел в конечном счете к государству, но право собственности принадлежит теперь твоему приятелю. Стоит это все большие миллионы, даже сотни миллионов. Не знаю точно, сколько.
Сели ужинать. Какстон, чтобы не портить свою лужайку, пользовался столиками, спускавшимися с потолка. Свой он опустил возле стула, а другой, уменьшив по высоте до уровня японского, поставил прямо возле Джилл так, чтобы она могла продолжать сидеть на траве.
— Хорошо прожарился?
— Сногсшибательно!
— Благодарю. И помни, кто из нас готовил ужин.
— Бен, — сказала Джилл, проглотив кусок, — а как же насчет того, что Смит… незаконный? Разве он может наследовать?
— А он вовсе не бастард. Доктор Мери Джейн работала в Беркли. Калифорнийские законы вообще не признают понятия бастардности. То же касается и капитана Бранта, поскольку Новая Зеландия — высокоцивилизованная страна. В родном же штате Уорда Смита ребенок, родившийся в законном браке, считается законнорожденным, а там хоть трава не расти! Итак, Джилл, перед нами человек, являющийся законным ребенком трех родителей!
— Как? Нет, постой, Бен, быть того не может… Я, конечно, не юрист…
— Уж что не юрист, это точно. Юрист бы тут ничего странного не увидел. Смит законнорожденный со всех точек зрения и по любому законодательству, хотя фактически он бастард. Поэтому он законный наследник. Мало того что его мать очень богата, но и отцы — тоже весьма состоятельные люди. Брант вкладывал большую часть своего скандально большого жалования лунного пилота в «Лунар Энтерпрайз». Ты же знаешь, как подскочили эти акции в цене. Они и дивиденды выплачивают своими акциями. У Бранта был порок — он играл, но парень был удачлив, постоянно выигрывал и выигрыш тоже вкладывал в те же акции. Уорд Смит имел фамильное состояние. Майкл Смит — наследник обоих.
— Ого!
— Но это еще не все, девочка. Смит — единственный наследник всей команды.
— Это еще как?
— Все восемь подписали контракт «джентльменов удачи», который делал их наследниками друг друга и распространялся на их потомков. Документы были подготовлены тщательно, за образцы брались контракты XVI и XVII веков, так что оспорить их просто невозможно. Все они были большие ученые, и денег у них было немало. Кстати сказать, все имели акции «Лунар Энтерпрайз», не говоря уж об акциях Бранта. У Смита, таким образом, сейчас находится контрольный пакет… во всяком случае главный блок акций.
Джилл вспомнила детское лицо «Человека с Марса», сумевшего придумать такую трогательную церемонию водопития, и ощутила вдруг к нему острое чувство жалости.
Какстон продолжал:
— Хотелось бы мне заглянуть в бортовой журнал «Посланца». Его нашли, но я сильно сомневаюсь, что он будет опубликован.
— А почему, Бен?
— Неприглядная история. Я успел вытащить ее из своего информатора, пока он не протрезвел. Доктор Уорд Смит делал своей жене кесарево сечение, и она умерла прямо на операционном столе. То, что он сделал потом, говорит, что он знал правду. Тем же самым скальпелем он перерезал глотку капитану Бранту, а потом себе. Мне очень жаль, моя маленькая.
Джилл пожала плечами.
— Я — медсестра. Такие вещи на меня не действуют.
— Все ты врешь, но я тебя за это люблю. Сам я три года служил полицейским репортером, но так и не свыкся с подобными делами.
— Что же случилось с остальными?
— Если нам не удастся оторвать бюрократов от этого журнала, нам никогда не узнать остальное. Но я отношусь к числу тех сумасшедших газетчиков, которые считают, что публика должна знать все. Секретность порождает тиранию.
— Бен, а, может быть, было бы лучше, если бы он лишился этого наследства? Он какой-то… не от мира сего.
— Ты нашла очень хорошее слово! Да и деньги ему ни к чему. «Человек с Марса» без куска хлеба не останется. Любое правительство, тысячи университетов и учреждений будут считать за честь, если заполучат к себе Смита в качестве постоянного гостя.
— Лучше бы он отказался от богатства и забыл о нем.
— Ну это тоже не так-то просто! Джилл, ты помнишь знаменитое дело «Дженерал Атомикс» против Ларкина и других?
— Ты говоришь о «Решении Ларкина»? Я слышала об этом, как и все, в школе. Но что тут общего со Смитом?
— Подумай. Русские первыми послали корабль на Луну, но он там разбился. Соединенные Штаты и Канада послали свой. Он вернулся, но на Луне никого не оставил. Через некоторое время США и Содружество собрались послать новую экспедицию уже с целью основать колонию. Спонсором экспедиции была Федерация. Россия готовилась к тому же, но на свой страх и риск. «Дженерал Атомикс» решила обойти всех, запустив ракету с островка, арендованного у Эквадора. Их люди оказались на Луне — счастливые и ужасно довольные собой, — когда корабль Федерации, а за ним и корабль русских прилетели туда.
И тогда «Дженерал Атомикс» — швейцарская компания, контролируемая американским капиталом, предъявила права на владение всей Луной. Федерация не могла выгнать их и сцапать Луну для себя. Русские бы этого не позволили. Поэтому Высший Суд Федерации постановил, что корпорация как юридическое лицо не может обладать планетой. Реальными собственниками могут быть только люди, участвовавшие в высадке и колонизации, то есть Ларкин и его товарищи. Их признали суверенной нацией и приняли в члены Федерации. Разумеется, «Дженерал Атомикс» и ее дочерней компании «Лунар Энтерпрайз» достались сочные куски — важные концессии. Решение Суда, в общем, никого не устраивало, но Высший Суд Федерации был тогда слабоват, так что всем пришлось удовлетвориться предложенным компромиссом. В дальнейшем были разработаны правила колонизации планет, которые опять-таки основывались на «Решении Ларкина» и имели целью предотвращение возникновения вооруженных конфликтов. Цель эта была достигнута — третья мировая война возникла не из-за противоречий, связанных с космическими полетами, и так далее. В связи с этим «Решение Ларкина» является теперь законом и вполне применимо к Смиту.
Джилл покачала головой.
— Не вижу связи…
— А ты еще раз подумай. По нашим законам Смит — суверенная нация и собственник планеты Марс.
Глава 5
Джилл глядела круглыми от изумления глазами.
— Слишком много мартини, Бен. Мне показалось, будто ты сказал, что наш пациент — владелец Марса?
— Именно так. Он находился на нем положенное по закону время. Смит — это планета Марс. Он ее президент, ее король, ее парламент, ее… что хочешь. Если бы «Победитель» не оставил на Марсе колонистов, «заявку» Смита можно было бы считать истекшей с момента его возвращения на Землю, но колонисты там остались, значит колонизация продолжается, хотя Смит и вернулся. Смит с ними делиться не обязан. Они являются просто иммигрантами до тех пор, пока он не дарует им гражданство.
— Фантастика!
— Но юридически законная. Детка, теперь ты понимаешь, почему в Смите так заинтересованы? И почему Администрация заперла его на замок? То, что она делает — противозаконно. Смит одновременно гражданин США и Федерации, а содержать гражданина, даже преступника, incommunicado[7] где-либо на территории Федерации — серьезнейшее преступление. Точно так же на протяжении всей истории считалось предосудительным заключать под стражу приехавшего с визитом монарха (а Смит как раз таковым и является), лишив его возможности общаться с людьми, особенно с прессой, то есть, в данном случае, лично со мной. Ну так как, ты все еще отказываешься провести меня туда?
— Что? Ты меня, глупый, просто запугал. Бен, а если они меня поймают, что со мной можно сделать?
— Ммм… да ничего особенного. Запрут тебя в подвал с обитыми войлоком стенами, сделают это на основании заявления, подписанного тремя врачами, и будешь ты слать оттуда по одной записочке в два високосных года. Меня больше интересует, как они с
— А что они могут?
— Ну, например, он может помереть, скажем, от последствий изменения силы тяжести.
— Ты хочешь сказать, что они могут убить его?
— Ну-ну, не следует прибегать к такой грубой терминологии. Во-первых, он настоящий кладезь информации. Во-вторых, он мост между нами и единственной известной нам пока негуманоидной цивилизацией. Ты классику-то помнишь? Читала когда-нибудь «Войну миров» Г. Дж. Уэллса?
— Давным-давно, еще в школе.
— Предположим, марсиане окажутся коварны. Это вполне возможно, и мы в таком случае не будем даже знать, как тяжела та дубина, которой они на нас замахнулись. Смит мог бы стать посредником, благодаря которому первая межпланетная война не состоится. Если даже такой шанс и маловероятен, Администрация не может его полностью игнорировать. Открытие жизни на Марсе — такая штука, которая в состоянии оказать влияние на всю политическую линию Администрации.
— Значит, ты полагаешь, что он в безопасности?
— На какое-то время. Генеральный секретарь должен все взвесить. Как ты знаешь, его Администрация не очень-то устойчива.
— Я политикой не интересуюсь.
— А надо бы. Она не менее важна, чем твое собственное сердцебиение.
— А мне и на него наплевать.
— Не болтай, когда я произношу речь! Лоскутное большинство, возглавляемое Дугласом, может развалиться когда угодно — Пакистан, например, спит и видит, как бы ему сбежать, — он пугается даже простого шороха. За этим последует вотум недоверия, и мистер Генеральный секретарь Дуглас вернется к своему былому положению мелкого адвокатишки. «Человек с Марса» может легко спасти его, а может столь же легко и погубить. Ну так как — проведешь меня?
— Нет, я собираюсь уйти в монастырь. Кофе еще есть?
— Сейчас взгляну.
Джилл встала, потянулась и сказала:
— О мои бедные старые косточки! Не думай о кофе, Бен. У меня завтра тяжелый день. Отвези меня домой, хорошо? Или отправь туда, если так безопаснее.
— О'кей, хотя время еще детское. — Он ушел в спальню и вернулся, держа в руке какую-то штучку, размером с маленькую зажигалку. — Так ты проведешь меня?
— Послушай, Бен, я очень хотела бы, но…
— Неважно. Это действительно опасно и не только для твоей карьеры. — Он показал коробочку. — «Жучка» у него поставишь?
— А? Что это такое?
— Самый ценный подарок для шпионов со времен Микки Фина. Микродиктофон. Проволоку крутит тончайшая пружинка, которую при работе нельзя обнаружить с помощью самых совершенных детекторов. Все детали упакованы в футляр из пластмассы, столь прочной, что машинку можно швырять из такси на камни мостовой. Что касается энергии, то ее радиоактивность меньше, чем у стрелок часового циферблата, а защита от нее гораздо надежнее. Проволоки хватает на двадцать четыре часа работы. Потом кассета вынимается вместе с пружинкой, и вставляется новая; пружинка — часть кассеты.
— Она взрывается?
— Можешь запечь ее в пироге.
— Бен, ты так меня запугал, что я боюсь заходить к нему в палату.
— Но в соседнюю с боксом комнату зайти сможешь, а?
— Думаю, да.
— У этой машинки уши чуткие, как у осла. Прилепи ее вогнутой стороной к стенке, можно скотчем, нажми на спуск, и она услышит все, что происходит за стеной.
Поделиться книгой: