Поющая королева (ЛП)

Когда с церемонией и банкетом было покончено, а Тиб уснул в их новой спальне, Кориана взялась писать в дневнике. Ее почерк был кривоватым от спешки, слова сливались воедино, оставляя пятна чернил на бумаге. В последнее время ей редко удавалось садиться за дневник.

«Я вышла замуж за принца, который однажды станет королем. Обычно на этом все сказки заканчиваются, и я боюсь, что на то есть весомые причины. Сегодня меня охватило плохое предчувствие, черная туча, от которой я не могу избавиться. В моем сердце зародилось беспокойство, тянущее из меня все соки. Или, возможно, я заболеваю. Надо посоветоваться с Сарой.

Мне продолжаются сниться ее глаза. Элары. Может ли такое быть, что… это она посылает мне кошмары? Способны ли на такое шептуны? Нужно узнать. Нужно. Нужно. НУЖНО».

Став принцессой Норты, первым делом Кориана наняла репетитора и забрала к себе домой Джулиана, чтобы тот помог ей развить способности и защититься от так называемых «раздражителей». Какое аккуратно подобранное слово! Девушка снова предпочла не делиться своими проблемами с остальными, чтобы брат и муж не волновались.

У обоих было дел по горло. Джулиан занимался Сарой, а у Тиба появился очередной трепетно охраняемый секрет.

Король болен.

Ушло два года, прежде чем придворные догадались о неладном.

— Болезнь появилась давно, — сказал Роберт, держа Кориану за руку. Она стояла на балконе с омраченным грустью лицом. Принц был все так же красив и весел внешне, но его силы таяли на глазах, а кожа посерела. Казалось, он умирал вместе с королем. Но недуг Роберта крылся в сердце, а не в костях и крови, как у Тиберия Пятого. Болезнь грызла его изнутри, оставляя за собой гниль и опухоли.

Мужчина задрожал, несмотря на яркое солнце и теплую летнюю погоду. Шея Корианы была влажной от пота, но внутри нее царил холод. Как и у Роберта.

— Целители не всесильны. Если бы он сломал позвоночник, то проблему тут же устранили бы, — смех Роберта был лишен всяких эмоций, как мелодия без нот. Король еще не умер, но его супруг уже превратился в пустую оболочку. И хоть Кориана очень боялась за своего свёкра, зная, какая ужасная смерть его ждет, она также боялась потерять друга.

«Он не должен поддаваться горю. Я ему не позволю».

— Все нормально, не нужно объяснять, — пробормотала девушка, изо всех сил сдерживая рвущиеся на волю слезы.

«Как это возможно? Разве мы не серебряные? Разве мы не боги?»

— Я могу чем-то ему помочь? Или тебе?

Роберт грустно улыбнулся. Его взгляд скользнул по ее животу, еще не успевшему округлиться от зародившейся в нем жизни. Кориана пока не знала, принц это или принцесса.

— Он был бы счастлив увидеть внуков.

Дом Сконосов использовал всевозможные методы, даже переливание крови. Но болезнь так и не исчезла. Она распространялась быстрее, чем они успевали лечить. Обычно Роберт оставался в покоях с королем, но сегодня оставил их наедине с сыном, и Кориана догадывалась почему. Конец близок. Корона перейдет Тибу, и он должен узнать все таинства бытности королем.

В тот день, когда Тиберий Пятый умер, Кориана отметила дату в дневнике и закрасила всю страницу черным. Через пару месяцев все повторилось, только уже с Робертом. Его воля к жизни иссякла, сердце отказалось биться. Что-то ело его изнутри и, в конце концов, поглотило полностью. Ничего нельзя было поделать. Никто не смог удержать его от прыжка в бездну. Кориана горько плакала, вновь закрашивая страницу чернилами.

Так и появилась эта традиция. Черные страницы на знак черных смертей. Одна для Джессамины — ее тело было слишком старым, чтобы продолжать жить. Одна для ее отца, который спился до смерти.

И три для выкидышей, которые ей пришлось пережить в течение нескольких лет. Каждый из них происходил ночью, следуя по пятам за жуткими кошмарами.

6

Кориане был двадцать один год, и она была беременна в четвертый раз.

Никто об этом не знал, даже Тиб. Она не хотела снова приносить ему боль. Больше всего она боялась, что кто-то прознает. Если Элара Мерандус действительно преследовала ее, обращая тело королевы против ее не рождённых детей, то она не хотела никаких объявлений относительно очередного королевского отпрыска.

Страхи хрупкой королевы не были поводом для изгнания Верховного дома, тем более такого могущественного, как Мерандус. Посему Элара все еще жила при дворе, последняя из трех фавориток Королевского испытания, которая так и не вышла замуж. Прав на Тиба она не предъявляла. Напротив, девушка неоднократно просила стать одной из фрейлин Корианы, и каждый раз получала отказ.

«Если я и выведу ее на чистую воду, то это должно случиться неожиданно. Я застану ее врасплох и залезу в ее мысли, — планировала Кориана. Она уже практиковалась на Джулиане, Саре и даже на Тибе, по максимуму развивая свои способности. — У меня всё получится».

Прощальный бал в честь конца лета был идеальным прикрытием. Много гостей, много разумов. К Эларе будет легко подобраться. Она не ждет, что королева заговорит с ней и уж тем более споет. Но именно это Кориана и сделает.

Наряд по такому повод подбирался с особой тщательностью. Даже теперь, когда за ее спиной было могущество короны, она все еще чувствовала себя белой вороной в алом и золотом шёлке. Девчонкой, которая играет в маски с лордами и леди из Верховных домов. Тиб, как всегда, присвистнул и назвал ее прекрасной, заверяя, что для него существует только Кориана — в этом мире или любом другом. Обычно это ее успокаивало, но в этот раз девушка слишком нервничала из-за поставленной перед собой задачи.

Все происходило слишком быстро и слишком медленно. Трапеза, танцы, общение с гостями со злобными улыбками и прищуренными глазами.

«Жаль, что это неправда. Жаль, что я не та, кем они меня считают. Тогда бы я давно избавилась от Элары и не проводила каждую ночь в страхе. Боясь заснуть, боясь потерять контроль».

К середине ночи, когда вино стало заканчиваться, а Тиб был под действием своего драгоценного виски, у нее появился шанс. Она отошла в сторону и попросила Джулиана присмотреть за опьяневшим королем. Даже Сара не заметила, как сбежала королева и встала на пути у Элары Мерандус, околачивающейся у выхода на балкон.

— Леди Элара, не откажетесь выйти со мной? — спросила Кориана, прожигая взглядом девушку. Любому, кто проходил мимо, ее голос показался бы музыкой и песней хора: элегантным, душераздирающим, опасным. Оружием столь же смертоносным, как пламя ее мужа.

Элара не дрогнула и остановила взгляд на Кориане. Королева почувствовала, как затрепетало ее сердечко.

«Сосредоточься, — наставляла она себя, — сосредоточься, черт тебя подери!»

Если не удастся очаровать Мерандус, то ей предстоит пережить нечто более ужасное, чем кошмары.

Элара очень медленно шагнула назад, не сводя глаз с Корианы.

— Да, — лениво протянула она, открывая рукой балконную дверь.

Они вышли наружу, Кориана держала Элару за плечо, чтобы та не упала. Ночь была жаркой, в речной долине царили остатки лета. Но Кориане было наплевать на эти мелочи. Единственное, что ее волновало, это глаза Элары.

— Ты играла с моим разумом? — спросила она, переходя сразу к делу.

— Очень давно, — ответила Мерандус, ее взгляд был далеким.

— Когда был последний раз?

— В день твоей свадьбы.

Кориана удивленно заморгала.

«Это было так давно…»

— Что? Что ты сделала?

— Заставила тебя споткнуться, — лицо девушки осветилось мечтательной улыбкой. — О подол свадебного платья.

— И… это все?

— Да.

— А как же сны? Кошмары?

Элара ничего не ответила.

«Потому что ей нечего сказать, — поняла Кориана. Она глубоко вздохнула, борясь с желанием закричать. — Всему виной мои собственные страхи. Так было всегда. И всегда будет. Я ошибалась, когда пришла во дворец, и до сих пор ошибаюсь».

— Иди внутрь, — прошипела королева. — Забудь этот разговор.

Затем она развернулась, разрывая зрительный контакт, который был так необходим, чтобы держать Элару под контролем.

Девушка часто заморгала, словно только что проснулась после глубокого сна. Она недоуменно покосилась на Кориану, прежде чем поспешить обратно на вечеринку.

Кориана пошла в противоположном направлении, к каменным перилам балкона. Затем наклонилась, пытаясь перевести дыхание и сдержать крики. Перед ней простирался сад с каменными фонтанами. Расстояние между ними было в четыре этажа. На одну ужасающую секунду она подумала о том, чтобы спрыгнуть.

На следующий день Кориана наняла стража, который защищал ее от всех серебряных способностей. Если не Элара пыталась на нее повлиять, то кто-то другой из дома Мерандусов. Девушка просто не могла поверить, что ее разум вырвался из-под контроля, внушая ей то счастье, то горе, кидаясь от эмоции к эмоции, как воздушный змей во время бури.

Страж был из дома Арвенов — глушителей. Его звали Рейн — ее спаситель в белом облачении, и он пообещал защищать свою королеву любой ценой.

Как повелось, младенца назвали Тиберием. Кориане было плевать на имя, но она уступила просьбе Тиба, и тот пообещал, что следующего ребенка назовут Джулианом. Малыш был пухленьким и улыбчивым, он часто смеялся и рос не по дням, а по часам. Чтобы различать его с отцом и дедом, королева дала ему прозвище Кэл, и оно быстро прижилось.

Мальчик стал солнцем в небе Корианы. В мрачные дни он рассеивал тьму. В хорошие — освещал мир. Когда Тиб уезжал на фронт, что стало случаться всё чаще, Кэл спасал ее от одиночества. Ему была всего пара месяцев, а он уже стал лучшим защитников в королевстве.

Джулиан души не чаял в племяннике и баловал его игрушками и сказками. Кэл любил ломать вещи, а затем складывать их обратно, хоть и неудачно. Кориана проводила долгие часы за починкой его сломанных подарков, чем веселила и себя, и мальчика.

— Он будет крупнее отца, — сказала Сара. Мало того, что она была главной фрейлиной Корианы, но также и ее лечащим врачом. — Сильный мальчик.

Любая другая мать оживилась бы от этих слов, но Кориана испугалась. «Крупнее отца, сильный мальчик». Она знала, что это значит для принца Калора, наследника Пылающей Короны.

«Он не будет солдатом, — писала она в новом дневнике. — Это я ему обеспечу. Слишком долго боролись сыновья и дочери дома Калор, слишком долго этой страной управлял король-воин. Слишком долго мы воюем, как на фронте, так и… так и вне его. Может, писать такие вещи — это преступление, но я королева. Я — Королева! Я могу говорить и писать, что захочу».

Шли месяцы, Кориана все чаще вспоминала о доме своего детства. Их поместье было снесено по приказу губернатора Провоса, погребя под собой все ее воспоминания и призраков. Дом находился слишком близко к границе Лэйкленда, и ни один уважающий себя серебряный не хотел там жить, несмотря на то, что все битвы происходили на разбомбленной территории Удавки. Несмотря на то, что серебряные почти не умирали, когда красные гибли тысячами. Их призывали с каждого уголка королевства и заставляли служить и биться за корону.

«Мое королевство. Мой муж подписывает каждый приказ, никогда не останавливаясь, лишь жалуясь на судороги в руке».

Она наблюдала, как ее сын игрался на полу и улыбался почти беззубым ртом, пытаясь собрать деревянные кубики.

«Он таким не станет», — твердила она себе.

Кошмары вернулись с удвоенной силой. На сей раз они были о ее мальчике, как он вырос, надел доспехи и повел солдат в завесу дыма. Он никогда не возвращался.

С темными мешками под глазами она писала предпоследнюю запись в своем дневнике. Слова были словно высечены на странице. Кориана не спала уже три дня, не желая больше видеть сны о смерти своего сына.

«Калоры — дети огня, такие же сильные и разрушительные, как их пламя, но Кэл не будет таким, как его предшественники. Огонь разрушает и убивает, но он также может создавать что-то новое. Леса, сожженные летом, позеленеют к весне, став лучше и сильнее, чем раньше. Пламя Кэла будет создавать и пускать корни из пепла войны. Звуки стрельбы затихнут, дым рассеется, и солдаты — красные и серебряные — вернуться домой. Сто лет войны, и именно мой сын положит ей конец. Он не умрет в битве. Не умрет. НЕ УМРЕТ».

Тиб уехал в Форт-Патриот в Харбор-Бэй. За ее дверью стоял Арвен, его присутствие успокаивало королеву.

«Никто не может до меня добраться, пока он здесь, — думала она, поглаживая Кэла по коротким волосам. — Единственный человек в моей голове — это я».

Сиделка, пришедшая за ребенком, заметила нервозность королевы, ее дрожащие руки и пелену на глазах, но промолчала. Это не ее дело.

Прошла еще одна ночь. Кориана не спала. Она делала последнюю запись в своем дневнике. По кромке страницы извивалась нарисованная гирлянда из магнолий.

«Единственный человек в моей голове — это я.

Тиб уже не тот, кем был прежде. Корона изменила его, как ты и боялась. В нем горит пламя, и оно же сожжет весь мир. Оно есть и в твоем сыне — принце, который никогда не предаст свою кровь и никогда не воссядет на трон.

Единственный человек в моей голове — это я.

Единственный человек, который не изменился — это ты. Ты все еще маленькая девочка в пыльной комнате: забытая, нежеланная, другая. Ты королева, мать прекрасного сына, жена короля, который тебя любит, но все равно ты не можешь улыбнуться.

Ты все еще пустое место.

Ни на что не способна.

Единственный человек в твоей голове — это ты.

Она — не имеет значения.

Она — ничто».

Следующим утром служанка обнаружила на полу в покоях королевы обломки золотой короны и россыпь жемчуга. На ней была серебряная кровь, запёкшаяся до черноты.

Вода в ванне потемнела от крови.

Дневник так и остался незаконченным, не замеченным никем достойным прочесть его.

Лишь Элара видела его страницы и заключённые в нём страдания.

Она уничтожила дневник, как уничтожила Кориану.

И кошмары ей не снились.