Дуэль Лермонтова и Мартынова

В последний день суда комендант Пятигорска полковник В.И. Ильяшенков прислал в судебную комиссию пистолеты для замены находящихся там в качестве вещественных доказательств, объяснив, что были ошибочно изъяты пистолеты, принадлежащие Столыпину.

В действительности это было сделано по просьбе Столыпина, который захотел иметь их как память о своем лучшем друге Лермонтове. В последующем он повесил пистолет, из которого убили Лермонтова, у себя над кроватью вместе с изображением поэта.

Многие доказательства по этому делу невосполнимы, в связи с чем останутся невыясненными многие вопросы.

Порядок проведения следственных действий был установлен в книге 2 тома 15 Свода законов Российской империи в редакции 1832 года.

В ходе следствия был проведен осмотр места происшествия, судебно-медицинский осмотр тела погибшего, допрошены участники дуэли, приобщены письменные и вещественные доказательства.

На особенностях некоторых следственных действий хотелось бы остановиться ниже.

Осмотр места происшествия

При осмотре места происшествия, проведенном 16 июля 1841 года (на следующий день после дуэли) следователем плац-майором подполковником Ф.Ф. Унтиловым в присутствии секундантов Глебова и Васильчикова, было установлено точное место дуэли и расположение дуэлянтов. Как установлено следствием, это место находилось на скате дороги, ведущей из Пятигорска в Николаевскую колонию, в четырех верстах от Пятигорска у подошвы левого склона горы Машук. По правую сторону дороги образована впадина, простирающаяся с горы Машук до ее подошвы, а по левую – небольшая гора впереди. Мартынов находился от севера к югу лицом к Машуку а Лермонтов соответственно от юга к северу лицом к Бештау. На месте, где упал Лермонтов, обнаружены следы крови.

По результатам осмотра был составлен протокол, находящийся в материалах следственного дела.

Следственная комиссия, установив точное место дуэли, никак его не отметила. Схема места поединка также не составлялась.

Однако составление следователем схем, планов при осмотре места происшествия при расследовании преступлений было рекомендовано уже в то время.

Михаил Лермонтов. Вид Бештау около Железноводска. 1837

Рисунок

Государственный Литературный музей, Москва

А. Устимович пишет: «Главное условие всякого осмотра составляет самое подробное изложение всего, что при этом найдено, так, чтобы впоследствии суд посредством акта осмотра мог бы объяснить себе по возможности все обстоятельства происшествия. Для этого делается не только самое подробное описание всех предметов осмотра, места, следов человека или животных, зданий, повреждений в оных через взлом и проч., но для большей ясности, при возможности, прилагаются даже чертежи и планы»[16].

Никто тогда из следственной комиссии не задумывался над тем, что точное определение места дуэли с привязкой его к местности будет иметь значение не только для суда.

Необходимо пояснить, что памятник М.Ю. Лермонтову, установленный в 1915 году в Пятигорске, расположен не на истинном месте дуэли. В 1881 году была создана специальная комиссия по установлению места дуэли.

Однако в ходе работы комиссия ограничилась лишь опросом современников Лермонтова, имевших отношение к дуэли. Комиссии тогда не были известны многие документы, связанные с расследованием обстоятельств дуэли, в том числе не был проанализирован указанный выше протокол осмотра места происшествия. Описание и ориентиры места дуэли, указанные в акте осмотра следственной комиссии, не соответствуют месту, где расположен памятный обелиск. Представляется, что если бы комиссия в 1881 году была знакома с указанным протоколом осмотра, то обелиск, установленный «на месте дуэли», находился бы сейчас в другом месте.

В 1950 году научный сотрудник музея «Домик Лермонтова» С.И. Недумов установил, что подлинное место дуэли находится дальше от города Пятигорска у Перкальской скалы. В своей книге Лермонтовский Пятигорск он так описывает истинное место дуэли: «Для того, чтобы достичь места, соответствующего описанному в Заключении, надо пройти несколько более полукилометра от обелиска по дороге в северном направлении до небольшой горы, называемой обычно Перкальской скалой, отделившейся от Машука левее дороги. В этом месте справа от дороги у самой подошвы Машука начинается глубокая впадина (Первая Волчья балка), простирающаяся до самой вершины горы, где она видна на некотором расстоянии особенно отчетливо. Вся эта западная сторона Машука, включая и впадину, в настоящее время густо заросла деревьями и кустарником. Но и сейчас, несмотря на происшедшие за сто с лишним лет изменения, можно довольно отчетливо представить себе место дуэли на сохранившейся здесь и в наши дни дороге в бывшую Николаевскую колонию, имея по правую руку начинающуюся впадину на Машуке, а по левую впереди так называемую Перкальскую скалу. Расстояние от города (в границах 1841 года) до Перкальской скалы, или впадины, близко к четырем верстам»[17].

Судебно-медицинское заключение

Современные медицинские исследования подтвердили то обстоятельство, что даже при наличии своевременной (и даже современной) медицинской помощи шансов выжить у Лермонтова с учетом характера полученных ранений не было.

При медицинском осмотре тела Лермонтова, проведенном ординатором лекарем пятигорского военного госпиталя И.Е. Барклаем-де-Толли (дальний родственник знаменитого генерал-фельдмаршала) в присутствии следственной комиссии, было составлено медицинское заключение (Свидетельство № 35). В заключении указано: «При осмотре оказалось, что пистолетная пуля, попав в правый бок ниже последнего ребра при срастании ребер с хрящом, пробила правое и левое легкое, поднимаясь вверх, вышла между пятым и шестым ребром левой стороны и при выходе порезала мягкие части левого плеча».

Лермонтов стоял правым боком к Мартынову, при этом прикрывался согнутой в локте рукой и пистолетом.

В некоторых литературных источниках указываются сомнения в том, что при таком расположении пуля из пистолета Мартынова могла попасть в указанное место, а затем выйти у левого плеча. Согласно версии об убийстве

Лермонтова, выдвинутой директором музея Лермонтова в Пятигорске еще в 1930 году, выстрел был сделан из-за спины Лермонтова со скалистого выступа с кустарниками. Однако сложно предположить, что военный врач, к тому же проходящий службу на Кавказе, мог ошибиться в определении входного и выходного пулевых отверстий.

Кроме того, принимая эту версию за вероятную, нужно считать всех секундантов людьми либо совсем некомпетентными (между тем все участники дуэли, за исключением Васильчикова, были офицерами, имевшими боевой опыт), либо полностью лишенными нравственности.

Михаил Лермонтов. Тифлис. 1837

Государственный Литературный музей, Москва

Указанное расположение входного и выходного пулевых отверстий могло быть обусловлено рядом причин. Например, неплотное прилегание пули в канале ствола пистолета. В данном случае пуля при встрече с препятствием меняет свою траекторию. В момент попадания пули тело Лермонтова могло быть отклонено назад (как у Ленского на известной картине И.Е. Репина Дуэль Онегина и Ленского), что также могло оказать определенное влияние на расположение раневого канала.

Некоторые исследователи полагают, что если бы было произведено вскрытие тела, то установленные следствием обстоятельства дуэли являлись бы несостоятельными. Действительно, согласно медицинскому заключению, военный врач Барклай-де-Толли не вскрывал тела Лермонтова.

Петр I в Воинском уставе (1716) указывал на обязательность определения истинной причины смерти в случаях нанесения побоев и ранений. В статье 154 Воинского устава было сказано: «…..Того ради зело потребно есть, чтобы, коль скоро кто умрет, который в драке был бит, поколот или порублен, лекарей определить, которые бы тело мертвое взрезали и подлинно разыскали, что какая причина к смерти его была, и о том иметь свидетельство в суд на письме подать и оное присягою своею утвердить».

В рассматриваемое время при осмотре тела врачи руководствовались Наставлением врачам при судебном осмотре и вскрытии мертвых тел, утвержденным Медицинским советом в 1829 году. Параграф 1 Наставления, поименованный Важность вскрытия мертвых тел, гласит следующее: «Осмотр мертвых тел и заключение по оному о причине смерти есть одна из важнейших обязанностей судебного врача. На его мнении нередко основывается приговор, решающий честь, свободу и жизнь подсудимого». Согласно параграфу 24, осмотр мертвого тела делится на две части: осмотр наружный и внутренний, или анатомическое вскрытие тела.

Барклай-де-Толли ограничился лишь осмотром наружным, видимо, посчитав обстоятельства и причины смерти очевидными. В любом случае составленное Барклаем-де-Толли судебно-медицинское заключение о смерти М.Ю. Лермонтова (Свидетельство № 35) далеко не в полной мере соответствовало указанному Наставлению.

Само Наставление составлено почти на 200 страницах. Оно содержит особенности медицинского осмотра тела в зависимости от предполагаемых причин смерти (раны от холодного оружия, огнестрельные раны, отравление, ожог и т. д.), и в нем довольно подробно описаны этапы и порядок проведения судебно-медицинского исследования тела погибшего, в том числе и с применением различных химических средств и тестов.

Заключение о смерти, находящееся в материалах дела, не включает всех обязательных положений, предусмотренных Наставлением, и занимает лишь треть страницы. Однако в любом случае, исходя из содержания данного медицинского заключения, можно сделать вывод о существенных обстоятельствах состоявшейся дуэли.

Показания участников дуэли

Участникам дуэли – обвиняемым Мартынову, Глебову и Васильчикову – следственной комиссией были представлены вопросы в письменном виде. Это называлось допросом по допросным пунктам.

Такая форма допросов применялась к чиновникам, дворянам и другим лицам, которые способны правильно излагать ответы на поставленные вопросы.

Вызывает интерес форма письменного обращения следственной комиссии к обвиняемым: «Покорнейше просим Ваше Благородие… (для Глебова; для Мартынова – «Покорнейше просим Ваше Высокоблагородие.»; для князя Васильчикова – «Покорнейше просим Ваше Сиятельство») уведомить нас на сем же», и далее следует список вопросов.

Создается впечатление, что это не следователь, а подчиненный задает вопрос своему начальнику.

Суть показаний Мартынова, Глебова и Васильчикова сводится к следующему. Причиной дуэли были шутки и остроты Лермонтова в отношении Мартынова, которые закончились ссорой на вечере у Верзилиных; секундантами на дуэли были Глебов и Васильчиков; никого, кроме указанных лиц, на дуэли не было; барьер был отмерен в 15 шагов; Мартынов первый пришел к барьеру, ждал некоторое время выстрела Лермонтова, после чего произвел выстрел.

В период следствия Мартынов и секунданты общались и согласовывали показания, что в то время являлось обычным явлением. Одной из задач такого поведения, видимо, была необходимость скрыть присутствие на дуэли А.А. Столыпина, и С.В. Трубецкого. Столыпина могли сурово наказать за повторное участие в дуэли (он участвовал в дуэли Лермонтова с де Барантом), а Трубецкого – за нахождение в Пятигорске без разрешения. Кроме того, оба они находились у Николая I на плохом счету.

Владимир Гау

Алексей Аркадьевич Столыпин (Монго). 1845

Акварель

Государственная Третьяковская галерея, Москва

В записке Мартынову Глебов писал: «Я и Васильчиков не только по обязанности защищаем тебя везде

и во всем, но и потому, что не видим ничего дурного с твоей стороны в деле Лермонтова и приписываем этот выстрел несчастному случаю (все это знают, судьба так хотела, тем более, что ты третий раз в жизни стрелял из пистолета; второй, когда у тебя пистолеты рвало в руке, это в третий), а совсем не потому, что ты хотел пролить кровь, в доказательство чего приводим то, что ты сам не походил на себя, бросился к Лермонтову в ту секунду, как он упал, и простился с ним. Что же касается до правды, то мы отклоняемся только в отношении к Т и С. (Трубецкому и Столыпину. – В.З.), которых имена не должны быть упомянуты ни в коем случае». Такое решение повлекло за собой изменения в показаниях, например, об обстоятельствах кто с кем и на чем приехал к месту поединка. Из показаний Мартынова следует, что Глебов был его секундантом, а Васильчиков – Лермонтова.

Косвенным доказательством того, что показания Мартынова и секундантов неправдивы, является то обстоятельство, что Мартынов в своих показаниях указывает, что Глебов и Васильчиков прибыли на дуэль в одних дрожках. Однако согласно дуэльным правилам не допускалось, чтобы секунданты противоборствующих сторон ездили на дуэль совместно – иначе их могли обвинить в сговоре.

Петр Соколов Сергей Васильевич Трубецкой. 1835 (?)

Акварель

Государственная Третьяковская галерея, Москва

В своей записке Глебов напишет Мартынову: «Прочие ответы твои совершенно согласуются с нашими, исключая того, что Васильчиков поехал верхом на своей лошади, а не на беговых дрожках со мной…». Он понимает, что по дуэльным правилам совместная езда противостоящих секундантов на место дуэли недопустима.

В ходе следствия были допрошены хозяйка дома, где произошла ссора Лермонтова и Мартынова, М.И. Верзилина, крепостной дворовый Иван Соколов, крестьянин Илья Козлов, дворовый человек Иван Смирнов, крепостной дворовый Иван Вертюков, однако их показания не имели никакого значения.

Вместе с тем не были допрошены Трубецкой, входивший в близкое окружение Лермонтова, и Столыпин, бывший самым близким другом Лермонтова, а также его родственником – двоюродным дядей.

Вместе со Столыпиным Лермонтов приехал в Пятигорск, где они проживали в соседних комнатах. В момент вызова на дуэль Столыпин находился рядом. Даже если бы Столыпин не был секундантом, он не мог не знать о причинах дуэли, обстоятельствах вызова на дуэль, попытках или, наоборот, об отсутствии попыток секундантов примирить противников, об условиях дуэли, то есть о существенных обстоятельствах, которые должно было установить следствие.

Можно предположить, что Столыпина и Трубецкого не стали допрашивать по следующей причине. Согласно действующим правилам, перед проведением допроса свидетели приводились к присяге, «каждый по своей вере». Обвиняемые и подсудимые к присяге не приводились. Именно поэтому к письменной присяге приводились лишь свидетели: М.И. Верзилина, И. Соколов, И. Козлов, И. Смирнов, И. Вертюков.

Мартынов, Глебов, Васильчиков к присяге не приводились, а значит, могли утаить некоторые обстоятельства по расследуемому делу.

Законодательством гарантировалась определенная защита прав обвиняемых и подсудимых. В целях своей защиты они могли давать любые показания, в том числе и не правдивые, без приведения к присяге, а задача следствия и суда состояла в их проверке и оценке.

Присяга являлась сильнейшим гарантом того, что свидетель будет давать правдивые показания. Как указывает Устимович, «обряд присяги, в коем признание имени Божия, сильно действует на умы большинства людей, а особенно простых и набожных, как религиозная гарантия; вместе с гражданскою, состоящею в наказаниях за лжеприсягу, склоняет к показанию истины; потому-то закон присяжным показаниям придает безусловную веру, а бесприсяжным ставить не во что. Присяжное показание верный, а иногда и единственный путь установить достоверность преступления и открыть преступника, а потому следователь обязан всех, которые способны свидетельствовать под присягой, привести к ней»[18].

Текст присяги в рассматриваемое время для православных верующих был установлен следующий: «Я, нижепоименованный, обещаю и клянусь Всемогущим Богом и пред Святым его Евангелием Честным и Животворящим Крестом в том, что по делу, по которому я ныне во свидетельство призван и спрашиваем буду, имея показать самую сущую правду, не норовя ни на какую, ни для дружбы, вражды и корысти ниже страха ради сильных лиц, а так как перед Богом и судом его страшным в том ответ дать могу.

В чем да поможет мне Господь Бог душевно и телесно в сем и будущем веке. В заключение же сей моей клятвы целую Слова и Крест Спасителя моего. Аминь».

После такой присяги сомнительно, чтобы допрошенные в качестве свидетелей Столыпин и Трубецкой могли дать показания, не соответствующие действительности, то есть отрицать свое участие в дуэли.

Таким образом, поскольку никто не был заинтересован в установлении факта участия Столыпина и Трубецкого в дуэли – ни командование, а соответственно и следствие, ни обвиняемые Мартынов, Глебов и Васильчиков, ни сами Столыпин и Трубецкой, – в ходе следствия они допрошены не были.

В исследованиях, посвященных дуэли Лермонтова и Мартынова, в вину участникам дуэли вменяется то обстоятельство, что Мартынов, Глебов и Васильчиков ввели следствие в заблуждение, указав на то, что расстояние между барьерами составляло пятнадцать шагов, в то время как в действительности это были десять шагов.

Также ими было скрыто от следствия условие трех выстрелов, по которому Мартынов имел возможность с трех попыток с близкого расстояния поразить Лермонтова.

Однако эти обстоятельства не являлись определяющими в оценке действий Мартынова и секундантов и не могли оказать решающего влияния на степень наказания виновных.

Некоторыми исследователями дуэли Лермонтова с Мартыновым также утверждается, что Лермонтов к моменту выстрела Мартынова уже разрядил свой пистолет в воздух и Мартынов стрелял в безоружного человека, чем фактически совершил обыкновенное убийство. В обоснование данных выводов приводятся следующие доказательства. На вопрос следственной комиссии: «Не заметили ли вы у лермонтовского пистолета осечки или он выжидал вами произведенного выстрела…», Мартынов ответил: «…..Хотя и было положено между нами считать осечку за выстрел, но у его пистолета осечки не было…». Однако ответ Мартынова о том, что у Лермонтова не было осечки, еще не свидетельствует о том, что выстрел Лермонтовым был действительно произведен. Э.Г. Герштейн полагает, что показания Васильчикова не являются достоверными. Она пишет: «Это обстоятельство должно было привлечь внимание следственной комиссии. Но, как ни странно, заявление Васильчикова не подверглось проверке. Вопросы о том, когда и при каких обстоятельствах Васильчиков разрядил пистолет убитого, Мартынову и Глебову не задавались»[19].

Вместе с тем каких-либо оснований не верить Васильчикову нет, а просчеты следствия не могут быть положены в основу выводов об обстоятельствах дуэли.

В соответствии с требованиями безопасности после стрельбы оружие должно быть разряжено. Это общепринятое правило.

Кроме того, в опровержение указанных утверждений о выстреле Лермонтова в воздух можно привести также следующие доводы.

Согласно дуэльным правилам, стрелять в воздух имел право только противник, стреляющий первым. Противник, стреляющий вторым, имеет полное право ответить на первый выстрел противника, обращенный в воздух, действительным выстрелом, причем в таком случае дуэль считается состоявшейся по дуэльным законам.

Правило это связано с тем, что вы из противников морально обязывает другого к подобному поступку.

На дуэли с Э. де Барантом Лермонтов дождался выстрела противника и только после этого разрядил свой пистолет в сторону. Даже в этом случае выстрел Лермонтова в воздух едва не послужил поводом для повторной дуэли с де Барантом.

Вероятнее всего, на дуэли с Мартыновым Лермонтов планировал, как и на дуэли с де Барантом, выстрелить в воздух. Какие-либо достоверные доказательства, подтверждающие, что Лермонтов выстрелил в воздух до выстрела Мартынова, отсутствуют. Кроме того, как уже упоминалось, со слов Лермонтова всем было ясно, что он стрелять в Мартынова не будет. Таким образом, стрелял Лермонтов в воздух или не стрелял, для оценки последующих действий Мартынова принципиального значения не имеет.

Вместе с тем действительно решающее значение имели обстоятельства, которые не нашли отражения в протоколах допросов.

Почему секунданты не остановили дуэли при счете «три», после которого стрелять было уже нельзя, и чем руководствовался секундант Столыпин, когда в нарушение правил дуэли после счета «три» объявил противникам, что если они не будут стрелять, то остановит дуэль?

Следует указать, что требования ко всем командам на дуэли должны были быть строго регламентированы и согласованы секундантами. В ситуации, когда в процессе дуэли нервы противников накалены до предела, любое неосторожное слово может вызвать непроизвольный выстрел и привести к нарушению правил и условий дуэли. Если секундантами были установлены четкие команды «раз», «два», «три», никакие другие команды (например, «и-два» или «и-три») для определения времени, когда соперники могут открыть огонь и когда дуэль должна быть прекращена, существовать не могут.

Таким образом, после счета «три» дуэль должна была быть секундантами остановлена.