Тень змея

– Я повсюду, – произнес голос Змея устами павиана. – Я могу разрушить все, что тебе дорого… и всех, кто тебе дорог.

Хуфу негодующе заверещал и бросился прямо на золотого павиана, сбив его на пол. Тот немедленно растекся дымящейся лужей расплавленного золота.

Зато тут же ожила другая статуя – позолоченный деревянный фараон с охотничьим копьем в руках. Его глаза покраснели, словно налившись кровью, а деревянные губы скривились в злой усмешке.

– Твоя магия слаба, Сейди Кейн. Человеческая цивилизация одряхлела и прогнила насквозь. Я проглочу солнце и погружу ваш мир в вечную тьму. Море Хаоса поглотит вас без остатка.

Словно не сдержав напора злой энергии, статуя фараона лопнула, разлетевшись в щепки. Ее постамент тоже развалился, и по залу зазмеилась еще одна полоса разрушений: мраморная плитка на полу вспучивалась, трескалась и проседала, словно за нее снова принялся невидимый отбойный молоток. Полоса все удлинялась и удлинялась, направляясь к витрине у восточной стены, где был выставлен изящный золотой ларец.

«Сбереги его», – сказал голос у меня в голове. Не то мое подсознание прорезалось, не то Исида – моя богиня-покровительница. Мы так часто обменивались с ней мыслями, что я уже не всегда могла разобрать, моя это идея или ее.

И тут я вспомнила, что сказало мне то лицо на стене… «Займись золотым ларцом. Он даст ключ к тому, что вам нужно».

– Тот ящик… Остановите его! – завизжала я.

Друзья растерянно воззрились на меня. Где-то снаружи грянул очередной взрыв, сотрясая здание. С потолка посыпались куски штукатурки.

– Неужели тебе нечего противопоставить мне, кроме этих детей? – заговорил Апоп устами статуэтки из слоновой кости, которая стояла в ближайшей витрине: миниатюрная фигурка в резной игрушечной лодочке. – А ты, Уолт Стоун, настоящий счастливчик. Даже если ты переживешь эту ночь, твой недуг убьет тебя прежде, чем я одержу свою великую победу. Ты не увидишь, как я разрушу твой мир.

Уолт пошатнулся, и вдруг оказалось, что не он меня поддерживает, а я его. От жуткой боли в обожженных руках меня замутило.

Полоса разрушений быстро продвигалась зигзагами, определенно нацелившись на золотой ларец. Элисса ударила посохом оземь и выкрикнула магический приказ.

Пол тут же затвердел, превратившись в гладкую плиту из серого камня. К сожалению, всего на несколько секунд. Потом плита покрылась трещинами, и сила Хаоса продолжила свой разрушительный путь.

– Молодец, Элисса, очень храбро, – проговорила статуэтка голосом Апопа. – Но земля, которую ты так любишь, тоже растворится в Хаосе. Тебе не на чем будет устоять!

Посох Элиссы тут же вспыхнул огнем; она вскрикнула и отбросила его в сторону.

– Перестань сейчас же! – завопил Феликс и со всей силы хрястнул по витрине собственным посохом, расколотив фигурку вместе с лодочкой и добрым десятком других шабти.

Голос Апопа просто переместился: теперь он раздавался из нефритового амулета – фигурки Исиды, висящей на манекене поблизости.

– Ах, малыш Феликс, ты такой забавный. Возможно, я оставлю тебя в живых и буду держать при себе как потешную зверушку, вроде тех неуклюжих птиц, которые тебе так нравятся. Интересно, сколько ты продержишься, пока не тронешься рассудком?

Феликс с отчаяния запустил в манекен жезлом и сбил его на пол.

Извивающаяся вспаханная полоса на полу уже достигла половины пути до золотого ларца.

– Он охотится за тем ящиком! – выпалила я, стараясь говорить более связно. – Спасайте ящик!

Согласна, не самый лучший в истории боевой клич, но Картер, кажется, меня понял. Одним прыжком он оказался прямо перед продвигающимся вперед Хаосом и вонзил в пол свой меч. Магический клинок вошел в мрамор, как горячий нож в мороженое. В обе стороны от него протянулась сияющая голубая линия – защитное силовое поле в исполнении Картера. Полоса разрушения врезалась в световой барьер и замерла.

«Бедный Картер Кейн. – Теперь голос Змея доносился отовсюду сразу. Экспонаты вокруг нас взрывались один за другим, не выдерживая переполняющей их энергии Хаоса. – Все еще мнишь себя предводителем… Но то, что ты пытаешься построить, я сотру в порошок. Ты потеряешь всех, кто тебе дорог».

Голубая защитная линия Картера замигала, готовясь сдаться под напором разрушительной магии. И если я не помогу ему прямо сейчас…

– Эй, Апоп! – заорала я. – Что же ты меня не уничтожишь? Только грозиться можешь? Давай же, ты, уж-переросток!

Зал наполнился злобным змеиным шипением. Кажется, мне стоит упомянуть, что среди моих многочисленных талантов не последний – умение выводить людей из себя. Похоже, со змеями у меня тоже отлично получалось.

Пол перестал крошиться и выровнялся. Картер снял магический щит и едва не рухнул от изнеможения. Хуфу, светлая голова, тут же метнулся к золотому ларцу, схватил его и дал деру.

Когда Апоп заговорил снова, в его голосе ясно слышалась неприкрытая злоба: «Ладно же, Сейди Кейн. Настало время умереть».

Бараноголовые сфинксы ожили и зашевелились. Их пасти полыхнули огнем, и они ринулись прямо на меня.

К счастью, один из них на всем скаку поскользнулся на луже, оставшейся от пингвина, так что его сильно занесло влево. Второй, без сомнения, вцепился бы мне в горло, если бы на его пути не оказался очень своевременно появившийся верблюд.

Да-да, самый настоящий верблюд. Уж если даже вы от этой новости растерялись, то представьте, каково пришлось бедняге криосфинксу, который определенно не был готов к такому неожиданному препятствию.

Откуда в музее взялся верблюд, спросите вы? Возможно, я уже упоминала о коллекции амулетов, которые повсюду таскал с собой Уолт. Два из них, в частности, служили для того, чтобы в случае надобности превратиться в живых – и крайне неприятных – верблюдов. Мне уже приходилось иметь с ними дело, так что я не испытала особого восторга при виде здоровенного косматого дромадера, который вдруг оказался в двух шагах от меня. Правда, выступил он достойно: понесся прямиком на криосфинкса, опрокинул его и сам навалился сверху. Сфинкс взвыл от досады и попытался освободиться от придавившей его туши, но верблюд только фыркнул и звучно пустил газы.

– Гинденбург, – догадалась я. Поверьте, только один верблюд на свете умеет портить воздух с такой невыносимой эффективностью. – Уолт, ради всего святого, зачем…

– Прости! – В его голосе прозвучали панические нотки. – Не тот амулет!

Но, как бы то ни было, метод сработал. Может, верблюды не очень одаренные бойцы, зато они тяжелые и неуклюжие, а в драке это тоже бывает полезно. Криосфинкс рычал и бился, царапая когтями пол, но спихнуть с себя верблюда не мог. Гинденбург только шире растопырил длинные ноги, встревоженно зафырчал и снова раскатисто пустил газы.

Я отступила поближе к Уолту и попыталась собраться с мыслями.

В зале царил настоящий хаос – в буквальном смысле. Среди экспонатов шныряли злые красные молнии. Пол крошился, стены дрожали и трескались. Экспонаты оживали, выскакивали из витрин и нападали на моих друзей.

Картеру пока удавалось сдерживать второго криосфинкса, однако чудовище ловко отражало удары его меча своими рогами и вдобавок пыхало в него огнем из пасти.

Феликс топтался в окружении целого летучего хоровода из кувшинов-каноп, которые подло лупили его со всех сторон, как бы он ни отбивался от них посохом. Целая армия маленьких статуэток-шабти атаковала Элиссу, которая все еще пыталась читать заклинание, сдерживающее окружающие разрушения. Хуфу, героически не выпуская из объятий золотого ларца, метался по всему залу в попытке удрать от ожившей статуи Анубиса, которая в гневе крушила кулаками все на своем пути.

Сила Хаоса вокруг нас неуклонно нарастала. Я чувствовала это, как по нарастающему гулу чувствуешь приближение бури. Само присутствие Апопа грозило разнести музей по кирпичику.

И как, скажите на милость, я должна была одновременно помогать друзьям, спасать этот чертов золотой ларец, да еще не давать музейному зданию рухнуть нам на головы?

– Сейди! – окликнул меня Уолт. – Какой у нас план?

Первый криосфинкс наконец спихнул с себя Гинденбурга и поднялся на ноги, после чего мстительно выдохнул в его сторону струю пламени. Верблюд в последний раз отравил воздух и превратился обратно в безобидный золотой амулет. Криосфинкс повернулся ко мне. Вид у него был очень недовольный.

– Уолт, – сказала я, – прикрой меня.

– Конечно, – с готовностью отозвался он, неуверенно покосившись на криосфинкса. – А что ты собираешься делать?

Хороший вопрос, подумала я. Своевременный.

– Нужно спасти от Апопа тот золотой ларец, – сказала я. – Это что-то вроде ключа. И нужно восстановить Маат, иначе все здание обрушится, и мы погибнем.

– И как же мы восстановим Маат?

Вместо ответа я как следует сосредоточилась, фокусируя зрение на другой слой реальности, и заглянула в Дуат.

Трудно описать, на что это похоже – когда видишь мир сразу на нескольких уровнях. Сходные ощущения испытываешь, когда надеваешь 3D-очки: контуры предметов смещаются, вокруг них появляются размытые многоцветные ауры… вот только эти ауры не всегда совпадают с очертаниями предметов, и к тому же детали изображения постоянно смещаются. Магам, которые решили заглянуть в Дуат, нужно соблюдать большую осторожность. В лучшем случае они могут заработать приступ тошноты. Ну а в худшем – их мозги могут попросту взорваться.

В Дуате весь зал оказался заполнен свивающимися кольцами исполинской красной змеи. Магия Апопа медленно, но верно распространялась все шире, окружая и захватывая моих друзей. При виде этой жуткой картины я чуть не потеряла концентрацию… и заодно чуть не рассталась со съеденным обедом.

«Исида, – позвала я. – Поможешь немножко?»

Сила богини хлынула в меня могучим потоком. Я снова огляделась вокруг и увидела своего брата, который сражался с криосфинксом. Только теперь на месте Картера был бог-воитель Гор, и его клинок сиял ослепительным светом.

Каждая из кружащих вокруг Феликса свирепым вихрем каноп являлась сердцем злого духа – сумрачные зловещие силуэты, словно сотканные из тени, злобно хлестали отважного малыша когтистыми лапами. Я подивилась, до чего у Феликса в Дуате мощная аура. Ее яркое пурпурное сияние сдерживало духов, не давая им развернуться во всю силу.

Элисса стояла в окружении пыльного смерча, смутно напоминающего очертаниями человека. Она пропела новое заклинание, и Геб, бог земли, поднял могучие руки, удерживая потолок. Обступившая ее армия маленьких шабти светилась багровым пламенем, как пожар.

Хуфу в Дуате выглядел так же, как и в смертном мире, и так же скакал по всему залу, спасаясь от разбушевавшейся статуи Анубиса, но крышка золотого ларца в его лапах почему-то оказалась открытой. Внутри я не увидела ничего, кроме непроницаемой тьмы – как будто осьминог напустил в него чернил.

Не успев даже задуматься, что бы это значило, я перевела взгляд на Уолта и ахнула.

В Дуате он был окутан мерцающим серым саваном, в какой обычно обряжают мумии. Его плоть была прозрачной, как у призрака, а кости тускло светились, как под рентгеновскими лучами.

«Это его проклятие, – догадалась я. – Он отмечен смертью».

Но что еще хуже, криосфинкс, который стоял напротив него, находился в самом центре магического смерча, порожденного Хаосом. Тело чудовища искрило алыми молниями, рогатая голова постепенно превращалась в голову Апопа, с желтыми змеиными глазами и ядовитыми клыками.

Он прянул на Уолта, но нанести удар не успел: Уолт уже выхватил амулет и бросил его прямо в морду жуткой твари. Тонкие, но прочные золотые цепи стянули клыкастые челюсти. Криосфинкс остановился и яростно замотал головой, как пес в наморднике.

– Порядок, Сейди. – В Дуате голос Уолта звучал ниже и как-то увереннее, как будто в магическом мире он становился старше своего возраста. – Начинай свое заклинание. И поторопись.

Криосфинкс дергал челюстями, пытаясь освободиться. Цепи скрипели и потрескивали, готовые в любой момент лопнуть. Второй криосфинкс уже загнал Картера в угол и продолжал теснить его все более угрожающе. Обессилевший Феликс уже упал на колени, и его пурпурная аура начала меркнуть под натиском темных духов. Элисса тоже проигрывала битву за удержание здания в целости: вокруг нее с грохотом сыпались обломки камня с потолка. Статуя Анубиса сцапала Хуфу за хвост и теперь держала его на весу вниз головой. Павиан отчаянно вопил, но ларца из лап не выпускал.

Значит, надо срочно восстанавливать порядок. Сейчас или никогда.

Я впустила в себя силу Исиды, мобилизовав свой собственный магический резерв на полную силу – так, что моя душа начала гореть от напряжения. А потом полностью сосредоточилась и произнесла самое могущественное слово Божественной Речи: «Маат».

Прямо передо мной в воздухе вспыхнул иероглиф – яркий, как маленькое солнце:

– Хорошо! – сказал Уолт. – Удерживай его!

Сам он каким-то образом сумел ухватить криосфинкса за цепи на морде и притянуть его к себе. Тварь навалилась на него всей каменной тушей, но тут странная серая аура Уолта, которая была видна вокруг него в Дуате, вдруг перекинулась на монстра и стала распространяться по нему, как инфекция. Криосфинкс шипел и корчился, пытаясь освободиться, но тщетно. На меня пахнуло могильным запахом разложения – таким густым, что я опять чуть не потеряла концентрацию.

– Сейди, – предостерегающе крикнул Уолт, – удерживай заклинание!

Я снова сосредоточилась на сияющем иероглифе, направляя на символ порядка и созидания всю свою энергию. Божественное слово засияло еще ярче. Змеиные кольца, опутавшие зал, начали постепенно развеиваться, как туман под солнцем. Оба криосфинкса дрогнули и рассыпались в пыль. Кружащие канопы посыпались на пол, разлетаясь в черепки. Статуя Анубиса выпустила хвост Хуфу, который тут же брякнулся головой об пол. Армия шабти, обступившая Элиссу, замерла, и могучая магия земли волной распространилась по всему залу, запечатывая трещины и восстанавливая пошатнувшиеся стены.

Я почувствовала, как Апоп, шипя от досады и ярости, убрался глубоко-глубоко в Дуат.

А потом грохнулась в обморок.

– Я ведь говорила тебе, что у нее получится, – произнес такой знакомый, милый голос.

Голос моей мамы… хотя, конечно, такого просто не могло быть. Она ведь давно умерла, так что поговорить с ней мне удавалось лишь изредка, и только в Нижнем мире.

Я открыла глаза, но мое зрение оказалось каким-то тусклым и словно размытым. Надо мной склонились две женщины. Одна из них действительно была моя мама – светлые волосы собраны на затылке, синие глаза сияют гордой радостью. Она была почти прозрачная, как и положено привидению, но голос ее звучал совсем как живой.

– Это еще не конец, Сейди. Тебе еще предстоит потрудиться.

Рядом с мамой стояла Исида в белом шелковом платье, с радужными мерцающими крыльями за плечами. В ее заплетенных в косы глянцевито-черных волосах сверкали бриллианты. Красотой лица она не уступала моей маме, но в нем было больше царственного достоинства и меньше тепла.

То есть поймите меня правильно: поскольку я частенько проникала в мысли Исиды, то не сомневалась, что по-своему она тоже ко мне привязана, но боги не испытывают тех чувств, что присущи нам, людям. Обычно мы значим для них не больше, чем полезные игрушки или в лучшем случае забавные питомцы. Ведь, с точки зрения богов, человеческая жизнь длится не дольше, чем жизнь какого-нибудь хомячка.

– Ни за что бы не поверила, если бы не увидела своими глазами, – отозвалась Исида. – Последним магом, который был способен призвать Маат, была сама Хатшепсут… да и то у нее получалось только тогда, когда она нацепляла ту свою фальшивую бороду.

Я не поняла, что она имела в виду, но решила, что тайна загадочной бороды вполне может оставаться тайной. Я как-нибудь переживу.

Я хотела пошевелиться, но не смогла. Странное это было чувство: как будто я плаваю в ванне с теплой водой, погрузившись на самое дно, а склонившиеся надо мной женские лица слегка расплываются, как будто смотрят на меня сквозь рябь на поверхности.

– Сейди, послушай меня внимательно, – сказала мама. – Не вини себя ни в чьей смерти. Когда ты изложишь отцу свой план, он будет возражать… Но ты должна убедить его. Скажи, что это единственный способ спасти души умерших. И еще скажи ему… – Ее лицо помрачнело. – Скажи ему, что это единственный способ сделать так, чтобы он мог увидеть меня снова. Ты должна справиться, моя девочка.

Я хотела спросить маму, о каком плане она говорит, но не смогла произнести ни слова.

Исида коснулась моего лба холодными, как лед, пальцами.

– Мы должны отпустить ее, – сказала она негромко. – Нельзя удерживать ее здесь дольше. До свиданья, Сейди. Уже близится время, когда нам с тобой снова придется соединиться. Ты такая сильная, Сейди. Даже сильнее своей матери. Вместе мы будем править всем миром.

– Ты хотела сказать «вместе мы одолеем Апопа», – строго поправила ее моя мама.

– Ну да, ну да, – кивнула Исида. – Именно это я и хотела сказать.

Их лица вдруг слились в одно, и единый голос произнес: «Я люблю тебя».

Перед глазами у меня завихрились белые точки, как будто я вдруг попала в снежную пургу. Что-то вокруг неуловимо изменилось, и в следующий миг я увидела, что стою посреди сумрачного кладбища рядом с Анубисом. Причем не тем хрестоматийным богом с древних рисунков, которому полагался зловещий вид и шакалья голова, а тем потрясающим парнем, которым он обычно представал передо мной, – с теплыми карими глазами, взлохмаченными черными волосами и возмутительно красивым лицом. В смысле, я хотела сказать, что это попросту нечестно: раз он бог, то может принимать тот облик, который захочет. Ну и зачем он все время принимает этот самый облик, от которого у меня все внутри закручивается кренделем?

– Замечательно, – сумела выдавить я. – Раз ты здесь, значит, я умерла.

– Нет, ты не умерла, – улыбнулся Анубис. – Хотя подошла к самой грани. Это был очень рискованный поступок.

Мое лицо вспыхнуло. Я чувствовала, как горячая волна распространяется, захватывая уши и шею. Я и сама не знала, отчего так вышло: не то от смущения, не то от гнева… не то от радости, что наконец его вижу.

– Ну и где ты был? – накинулась я на него. – За целых полгода – ни словечка!

Его улыбка увяла.

– Они не позволяли мне с тобой видеться.

– Кто не позволял?