Француженки не любят сказки

– Я сыта, – твердо сказала Джейми. – Я бродила по городу и весь день жевала какую-то выпечку. – Прогулки и посещение гимнастического зала, расположенного возле ее новой съемной квартиры, были ее главными занятиями.

– Чью? – в один голос с негодованием воскликнули Сильван с Филиппом.

О-о!

– Ну… я люблю бродить по городу. Была в Лувре и в разных кварталах. И всюду мне попадались заманчивые булочные.

– А-а – булочные… – Сильван немного смягчился. Хлеб он не пек. Джейми спрятала усмешку. Ого, если бы сюда явился герой ее фантазий, они с Сильваном вцепились бы друг другу в глотки.

– Хорошо ли, что ты ходишь всюду одна? – спросила Кэйд. Джейми рассердилась. Последние несколько лет она провела в самых диких и опасных местах планеты, реформируя условия работы на какао-фермах и меняя жизнь людей к лучшему. Да, верно, в конце концов она оказалась беспомощной, и это доказывают ее шрамы, но и любой другой человек не смог бы выпутаться из той ситуации.

Ее не устраивало, что пережитое теперь надолго окрасит ее жизнь. После больницы ей был назначен курс физиотерапии. Сначала она занимала свободную комнату в апартаментах Сильвана, где теперь вместе с ним жила Кэйд. Но хотя жилище Сильвана было по парижским меркам просторным, Джейми оно казалось слишком тесным из-за навязчивой заботы старшей сестры.

Около недели назад она сняла себе маленькую квартирку в северной части квартала Маре, возле салона Доминика Ришара. Она вполне могла бы жить в роскошных апартаментах, которые их отец купил в Шестом округе, когда Кэйд сообщила о своем намерении остаться в Париже. Но она отвыкла от жизни в семье. Во время учебы в колледже Джейми ездила каждое лето на практику в удаленные уголки мира, а последние три года провела там уже самостоятельно. Она намеренно держалась подальше от семейства Кори и всего, что с ним связано. Ей это нравилось. Возможно, теперь она живет уже не так далеко, как раньше, но… ей хотелось иметь собственное жилье, где она могла бы расслабиться, не опасаясь, что кто-то повернет ключ в замке и неожиданно к ней нагрянет.

Квартирка находилась в двадцати минутах ходьбы от Кэйд, но сестра все равно беспокоилась и опекала ее. Джейми это выводило из себя.

– На площади Республики, кажется, опять шумновато? – спросила Кэйд. – Ты была осторожна?

Джейми смерила сестру ироничным взглядом, хотя в эту минуту ей хотелось ее придушить. Во-первых, «шумновато» было на северо-востоке площади Республики, в квартале, где преобладал рабочий класс, а этнический состав был более разнородным, чем в Шестом округе, где жила Кэйд. Во-вторых, Джейми снимала квартиру хоть и недалеко от площади, всего в паре кварталов, но зато в аристократическом Маре. И, наконец, «шумновато» – по сравнению с чем? С Мадагаскаром? С Кот-д’Ивуаром? С Папуа – Новой Гвинеей? Или, может быть, с Камеруном? Кэйд даже не очень представляла себе, чем еще недавно занималась ее младшая сестра.

Кэйд чуточку смутилась под взглядом Джейми и упрямо выдвинула челюсть.

– Да, Париж очень романтический, но все равно это каменные джунгли. Ты все-таки будь осторожнее. Не броди среди ночи по пустым улицам. Когда ночью набираешь код подъезда, следи, чтобы рядом никого не оказалось. – Тут она бросила странный взгляд на Сильвана и прикусила губу. Сильван почему-то усмехнулся.

Джейми скрипнула зубами и переключила внимание на Филиппа, сидевшего напротив нее рядом с Магали, такой стильной и уверенной в себе, что Джейми почувствовала себя дурнушкой. Еще Магали носила такие высокие каблуки, что всегда выглядела выше, чем Джейми, и это было нечестно. Если бы они разулись и встали рядом, Джейми была бы на пару дюймов выше.

– Я слышала, – весело сказала Джейми, обращаясь к Филиппу, – что ты делаешь к свадьбе Кэйд твой фирменный свадебный торт. Я уверена, он получится изумительным.

Филипп небрежно кивнул рыжеватой головой, явно не сомневаясь в этом и не вспомнив, что он должен изображать скромность.

– Но сначала у нас пройдет на следующей неделе выставка. – Он мотнул головой на Сильвана.

Тот кивнул:

– Если только Ришар ничего не испортит. Наши стенды опять будут соседними. Нам срочно нужен шоколатье с фамилией на «П», чтобы он стоял между нами.

Филипп пожал плечами.

– Он не сделает ничего, что повредило бы его работе. Ты просто не обращай на него внимания, если он попытается затеять драку.

Брови Джейми сами собой поползли на лоб. Если он попытается затеять драку? Ну да, Доминик Ришар был готов подраться с ее обидчиками… Но тогда была особая ситуация! А с ней он держал себя так любезно!

– По-моему, он способен на все и может разрушить чужую работу, – задумчиво протянул Сильван. – Допустим, подставит подножку человеку, несущему шоколадную скульптуру.

Филипп слушал его, подперев кулаком квадратный подбородок.

– Но до сих пор он как-то сдерживал себя и не допускал таких выходок, – неуверенно возразил он.

– Верно. Но всегда чувствовалось, что он себя сдерживал.

– Слушай, я не собираюсь защищать Доминика Ришара. – Филипп почему-то посмотрел на Магали и отвернулся, поджав губы. – Он высокомерный ублюдок. Но знаешь, Сильван, ты тоже такой.

– Я не ублюдок, – запротестовал Сильван. – И я не высокомерный. Просто я реалист. А вот Ришар ублюдок.

– Это правда, – неожиданно вмешалась Магали с веселой усмешкой. – Сильван лапушка по сравнению с Домом. Просто вы не сомневаетесь, что все упадут к вашим ногам, когда вы пройдете мимо; ведь вы реалисты. – Она бросила мрачный взгляд на своего жениха. – А Дом – тот знает, что ему, возможно, придется заставить людей поклониться ему. И он готов взять в руки дубинку.

Дубинку… Это слово вызвало у Джейми неприятную внутреннюю реакцию – среагировали все ее внутренние органы. Но тут ей вспомнилось знакомое суровое лицо, которое смягчила озорная мальчишеская усмешка. Нет, Магали не в буквальном смысле говорит про дубинку.

– С каких это пор ты называешь его Дом? – резко спросил Филипп у Магали. – Ты так хорошо его знаешь?

– Ну, Доминик. Какая разница? – отмахнулась невеста. – Не позволяй ему разозлить тебя. Именно это он и пытается делать.

Филипп, все еще злясь, обнял Магали за талию. Она повернулась и что-то прошептала ему на ухо. Его губы растянулись в улыбке.

Может быть, Доминик Ришар влюблен в Магали?.. Джейми крутила в пальцах вилку. А что? Магали очень живая и остроумная… Это было нечто вроде флирта кинозвезды со знакомым тебе человеком – когда узнаешь об этом, на душе делается… тоскливо.

Впрочем, чего она ожидала? Хоть она и не такая привлекательная, как Магали и Кэйд, все равно она никогда не уделяла внимания своей внешности, не пыталась ее улучшить. Она меняла чужие жизни. Спасала детей. Обнаруживала непорядок в этом мире и исправляла его. Была такой, какую полюбил бы даже такой мужчина, как Доминик Ришар, если бы мог не обращать внимания на ее веснушки. Но вот теперь, после травмы… ну что она могла ему предложить?

Эй, послушай! Знаешь, я не красавица, но прежде я знала, как сделать мир лучше. А теперь… он страшит меня, этот мир.

Она вздохнула и прогнала прочь тоску. Если Доминику Ришару нравится Магали, что ж, значит, нравится. И не ее это дело.

А если соперники считали его ублюдком, разве это важно? Скорее всего они думают так и друг о друге, и обо всех остальных конкурентах.

Она не сомневалась, что многие из кинозвезд, которых она когда-то боготворила, при близком знакомстве тоже оказались бы ублюдками. А Доминик скорее всего страшно удивился бы, узнав про ее мечты о нем. Нет, уж лучше она будет тайком от него наслаждаться своей влюбленностью.

Ублюдок он там или нет.

Глава 6

– Это невыносимо. Ну не могу я бриться каждый день! – ворчал на следующее утро Доминик, глядя в зеркало, висевшее над раковиной в углу лаборатории, возле туалетов. – У меня кожа воспаляется. – Он потрогал пальцами дорожку из крошечных прыщиков, высыпавших на челюсти. Вероятно, человек с такой сыпью выглядит менее отталкивающе, чем мужик с черной четырехдневной щетиной, но сексуальность при этом явно страдает.

Сколько времени нужно, чтобы заинтересовать женщину, и она согласилась бы на секс с тобой? Вчера у него были призрачные надежды, но потом она отказалась звать его по имени и отказалась назвать ему свое. Тогда он понял, что ему придется снова сделать шаг назад, иначе он ее потеряет. А потом он не осмелился шагнуть вперед – нельзя было торопиться, после того как она увидела его истинное, грубое нутро. Да пусть он весь искупается в шоколаде, никто из раскусивших шоколадную оболочку все равно не обнаружит внутри нежный, сладкий ганаш! Даже после многолетней терапии он был готов при первой же провокации пустить в ход кулаки. Вроде она не очень ужаснулась, но ведь ясно, что она не чувствует опасности. Он ужаснулся вместо нее.

Черт, как все сложно. Сначала он пытался смотреть на нее как на шоколад, – в шоколаде он разбирался и знал, что спешкой его можно только испортить. Но теперь все больше и больше видел в ней женщину, и ему было трудно представлять ее как нечто, что можно перемешать ложкой.

К сожалению.

Да-а, он бы охотно перемешал ее своей «ложкой», подумал он, поймал в зеркале свою сальную ухмылку и вздохнул. Нет, никогда он не научится быть джентльменом, это точно. Ему хотелось часами заниматься с ней любовью, чтобы она поглощала его так же, как в его салоне. Интересно, позволит ли она? Она брала его шоколад домой и ела там долго-долго. Вот и его самого она будет есть всю ночь.

Нет, он доведет себя до помешательства, думая о таких вещах.

– Я не могу так часто бриться, – пробормотал он и пошел на кухню, потирая подбородок тыльной стороной ладони.

– Какой же ты тонкокожий, – сухо заметила Селия; она только что вылила ганаш в форму и теперь разравнивала его между двумя металлическими рамками. Ей, при ее небольшом росте, приходилось тянуться изо всех сил. Она пришла к нему ученицей в восемнадцать лет, выбравшись из скверной жизненной ситуации. Ему тогда было двадцать четыре, и он после шести лет обучения в других кухнях, ни одна из которых не специализировалась на шоколаде, только-только открыл свое дело – поступок, надо сказать, абсолютно безумный.

– Чувствительный мужчина, – насмешливо добавил его карамельщик Аманд, вынимая кастрюлю из длинной раковины, висевшую на стене в ряду множества других таких же.

– Он этим славится, – подхватила его заход Селия.

Вот так, теперь они весь день будут скалить зубы по поводу его бритья.

– Ты перед бритьем намажься за несколько минут кремом, – сочувственно посоветовал Аманд. – Тогда увидишь разницу.

Доминик смерил его колючим взглядом. У его молодого карамельщика тонкие светло-русые волосы. Он может по три дня не бриться, и никто бы этого не заметил. Какого черта он лезет с советами?

– У меня есть шикарный крем, которым я мажу ноги, когда их побрею, – доверительно сообщила Селия. – Хочешь, принесу? Попробуешь.

Ну есть ли в Париже еще один такой шеф, который позволяет сотрудникам подобную развязность? Они до мельчайших деталей, скрупулезно выполняют его инструкции, когда дело касается кулинарии, которой он славится, зато в остальном ведут себя как мерзавцы. И он, сам по натуре бунтарь, и тут бессилен проявить волю. Надо ли говорить, что ни у Сильвана, ни у Филиппа такого не могло быть и в заводе!

– Я просто пытаюсь тебе помочь. – Селия усмехнулась и стала выравнивать очередную рамку ганаша.

По пути в «горячую» комнату, где нагревались сливки, варились карамели и растапливался шоколад, он остановился возле нее.

– А у твоего крема не слишком женский запах? – смущенно спросил он вполголоса.

– Он пахнет гарденией, – ответила Селия. – Так что проблем не будет.

Ну, дела… Он говорил о дневном плане со своими кондитерами, и каждый давал ему какой-нибудь совет, как правильно бриться. Он даже подумал с тоской, а не уволить ли ему Аманда за дерзость, но, увы, парень был ему по душе. Аманд был предан ему с первого дня, с веселым нравом, он мог работать как черт в сезон Рождества. Ладно, лучше подавиться своей досадой…

Гийеметта тем временем поднялась наверх и делала ему оттуда знаки бровями. Определенно он должен повысить девчонке жалованье. Она-то, по крайней мере, ведет себя корректно.

С бешено бьющимся сердцем он сбежал по лестнице.

Увидев, что ожидало его внизу, он едва не вернулся тут же наверх и не уволил Гийеметту. Оказалось, ее знаки бровями были чертовски слабым сигналом.

Джейми подняла глаза, услыхав стук ног по металлическим ступенькам. В эти дни она невольно отслеживала все перемещения в салоне, но ни разу в ее сердце не шевельнулась надежда.

Она вспомнила, как втрескалась в школе в старшеклассника. Под любыми предлогами болталась она с подружками в тех местах, где он мог проходить, хихикала, придумывала по ночам любовные истории и даже не испытывала никакой ревности к его смазливой подружке. Ее любовь была безответная, и это нормально, что его не интересовала какая-то там малявка из младшего класса. В отличие от ее влюбленностей в кинозвезд интерес к тому мальчишке был самым забавным и невинным в ее жизни.

Доминик сбежал вниз стремительно и грациозно, как атлет, который знает свою территорию настолько, что может уверенно сбежать по спирали ступеней, не глядя на них, а глядя… прямо на ее столик.

При виде ее он улыбнулся, и сердце ее учащенно забилось. Как вообще мужчина, не озабоченный собственной внешностью, может быть столь сексуален? Эти упрямые черные волосы, по ним плачут ножницы парикмахера, его мощная фигура, его походка. Внимательные, в черноту, глаза, квадратная выбритая челюсть, большие ладони, заставлявшие все ее тело дрожать от желания, словно они могли вобрать ее, как маленького цыпленка, защитить и согреть. Его грубый и нежный голос, когда он говорил о вкусовых сочетаниях – так проникновенно, что ей хотелось стать тоже одним из оттенков его вкуса.

В этот момент она готова была отдать что угодно, лишь бы выглядеть как та высокая, элегантная, красивая брюнетка, стоящая возле кассы. Тогда у нее был бы шанс зацапать его хоть ненадолго.

Доминик заметил брюнетку, когда был на нижних ступеньках. Его темп сбился, рука ухватилась за перила, он едва сохранил равновесие.

У Джейми душа ушла в пятки. Черт. Она уже сделала заказ. Теперь ей придется сидеть и наблюдать эту сцену. Она потянулась к сумочке, где лежал айпад с загруженными в него книгами. Она еще ни разу не включала его в этом салоне.

Красивая брюнетка отвернулась от кассы и глядела на Доминика Ришара, словно ожидала его безраздельного внимания.

И она его получила. Доминик посмотрел на Джейми, потом перевел взгляд на брюнетку. Нежность пропала с его лица, оно сделалось хмурым, почти неприязненным. Такое лицо заставляет и более гордых женщин, чем Джейми, подойти к нему и сесть за его спиной на мотоцикл. А у Доминика наверняка есть мотоцикл, она видела его недавно в кожаном прикиде. Вероятно, с оглушительным ревом носился по городу.

Джейми включила айпад. На душе было скверно, словно на ее глазах поезд подмял под колесами что-то ей дорогое, и она не могла этому помешать.

– Доминик, – проговорила брюнетка звучным, сексуальным голосом. Как это французские женщины умеют говорить с легкой хрипотцой и призывом? Словно они все время балансируют на грани оргазма. В ее голосе слышался и шелк – намек, что они с Домиником неплохо проводили время на шелковых простынях.

Незрячим взором Джейми уставилась на список книг, высветившийся на экране.

– Бон… жур… – услышала она голос Доминика.

Против воли она взглянула в их сторону. Женщина улыбалась – томно, интимно… Господи. Как сейчас Джейми хотелось, чтобы она была француженкой! Разве другие женщины могут одной лишь улыбкой пообещать партнеру оргазм пятьдесят миллионов раз?

Это было гораздо хуже, чем увидеть, как тот старшеклассник целовался с подружкой. Но так же неприятно, как в тот раз, когда она обнаружила, что ее реальный бойфренд из колледжа обжимался с другой девчонкой, потому что его привлекало ее тело, а не деньги.

Пожалуй, ей пора встать и уйти, прежде чем она получит такой удар, какого уже не выдержит.

Глава 7

Доминик был в панике. При виде женщины у кассы он лишь слегка встревожился, но потом Незнакомка (ему только и оставалось, что так ее называть…) достала айпад, и все полетело к черту. Прежде она никогда не делала этого, всегда уделяла все свое внимание только ему. И всему самому лучшему, что он предлагал миру.

Разумеется, предлагал по цене сто евро за килограмм. Что ж… его изделия были такого качества!

Он хмуро посмотрел на Гийеметту. Знать бы, кто поджидает его внизу, он остался бы наверху и пригласил брюнетку к себе, туда, где их не увидела бы его маленькая, веснушчатая Незнакомка.

Каждый изгиб тела брюнетки ясно свидетельствовал, что она приглашает его к сексу. Конечно, это было лестно и слегка возбуждало, что он так ей понравился в прошлый раз. Но он не мог вспомнить ее имени и… он не собирался терять из-за этого свою веснушчатую посетительницу. Кажется, она наконец клюнула на наживку, которую он держал перед ней на крючке. Но теперь появление этой красивой акулы прогонит ее из его вод.

Краем глаза он видел, как Незнакомка, подперев рукой щеку, смотрит на экран айпада. Сегодня она была без капюшона. Если он подойдет ближе, он сможет увидеть цвет ее волос. Они цвета красноватой карамели?

– Доминик, – томно простонала брюнетка, явно уверенная, что одного ее тона достаточно, чтобы вскружить голову этому альфа-самцу.