Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Жажда - Татия Суботина на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Сережа наваливался на меня всем телом и от его тяжести спирало дыхание. Он брал меня в разных позах, то закидывал ноги себе на плечи, делая проникновение еще глубже и больнее, то переворачивал скулящую меня, пристраиваясь сзади.

– Какая ты хорошая, Марта, – прошептал он, в первый раз откидываясь на подушки. – Дождалась. Я люблю тебя.

Я пыталась утешиться признанием в любви, но оно не могло унять тупую боль, которая разлилась внизу живота. Сережа сграбастал меня в объятья, по-хозяйски пристроив мою голову у себя на груди. А через несколько десятков минут все повторилось заново. Он брал меня раз за разом той ночью. И мысль, что это будет тянуться бесконечно, навязчиво поселилась в моей голове.

– В следующий раз не будет больно, – обещал Сережа. – Надо только разработать и тебе будет хорошо. Тебе же хорошо? Признайся, девочка моя.

Я молчала. И это молчание подталкивало Сережу на еще большую активность. Он лгал – каждый последующий раз мне было больно. Никакого удовольствия я не ощутила. Одна жгучая, острая боль, обида и стыд.

Забылась я под утро, в слезах и крепких объятьях парня, к которому больше не знала, что чувствую.

– Прости меня, что не сдержался и не сделал это медленно, – сказал Сережа утром, целуя меня в макушку. – Просто вчера ты так серьезно заявила, что уедешь в город и… и… в общем, я не смог тебя отпустить. Осенью сыграем свадьбу.

Я не стала ему ничего отвечать. Горло пересохло, а все тело саднило и ныло от ночных «ласк». Сережа еще что-то говорил, но я его не слышала. Когда он ушел, вымылась, оделась и принялась оттирать в тазике простынь от красных пятен.

Простынь пришлось выкинуть.

Не отстиралась.

Сейчас мне казалось, что эта разрывающая боль вернулась. Я кричала и вздрагивала от каждого холодного движения внутри. Боль смешивалась с противным чавкающим звуком.

– Хватит! Пожалуйста! Хватит!

Никто не слышал. Или не хотел слышать.

– Ты даже не почувствуешь. Не волнуйся. – Напомнила память.

Доктор соврал мне так же, как и Сережа – я чувствовала все.

Чавкающий звук перекрывал мои крики. А внутри горело пламя. Казалось, что из меня тянут жилы, а не ребенка, которого я же и согласилась убить.

Я поняла, что беременна уже в университете. Еще в августе выждала момент, когда Сережа был на работе и не мог за мной проследить и под предлогом, что поехала в больницу к матери, прошла экзамены в университет искусств. Поступила.

Когда сбежала учиться – Сережа рвал и метал. Несколько раз приезжал меня забирать домой, но силком из общежития вывести не смог. Наверное, постеснялся народу, что собрался поглазеть на нашу псевдосемейную ссору. Или же действительно стал интересоваться моими желаниями. Вскоре, со скрипом, смирился. И дал добро стать художником. Он не отступил от своего желания жениться, но я твердо ответила, что только после окончания учебы. Сережа согласился потерпеть меня в статусе просто девушки еще четыре года, конечно же, взамен на регулярный секс.

Гинеколог подтвердил мои подозрения в конце сентября. Срок еще был не слишком большим и внешне я никак не изменилась.

Соседка по комнате – Ларка подсказала адрес клиники, где могли помочь с моей, как она выразилась, маленькой проблемкой. Оцепенение спало, когда я решилась пойти по указанному адресу на консультацию. Клиника занималась частной медицинской практикой в дневное время, а в ночное, как оказалось, успешно приторговывала стволовыми клетками и расходным материалом для опытов или разработки незаконных препаратов.

Сумма, которую они готовы были заплатить за ребенка – как раз совпадала с той, что мы собирали на мамину операцию. От меня требовалось только взрастить эмбрион до необходимых размеров и дать извлечь из себя. Подумать только: взрастить! Как зерно или кукурузу!

Я не могла позволить матери умереть и оставить нас с Машкой на произвол судьбы.

Подписала контракт и уже на следующий день внесла половину суммы для шунтирования. Маму стали готовить к операции.

А я верила, что смогу сделать это безболезненно и легко. Ведь то, что росло внутри меня, было еще совсем незнакомым и маленьким, чтобы успеть его полюбить.

Первый срыв был на третий день после подписания контракта. Я ушла с пар и уехала в поселок. Думала, что дома смогу набраться необходимой решимости и твердости.

Ошиблась.

Как только увидела Машку – разревелась и… рассказала ей все. К моему удивлению сестра не стала меня осуждать, наоборот поддержала и взяла опеку и заботу обо мне, о нас – на себя.

С каждой проходящей неделей было все страшнее осознавать мысль, что я должна убить своего ребенка. Живот стал округляться. Но из-за моей худобы, оставался почти незаметным. А широкие кофты, что я любила носить и до беременности, так и вовсе выгодно скрывали все: не только живот, но и фигуру.

Единственное, что давалось с трудом – избегать сексуальной близости с Сережей. Ведь он мог увидеть округлившиеся формы и догадаться о беременности. Последний месяц это получалось все сложнее и сложнее. А потом Машка придумала мне некую «женскую» болезнь и пыл Сережи сменился пониманием, которое, конечно, могло лопнуть в любой момент. Машка сказала, что я «застудилась» в городе и мне надо повременить с близостью, Сережа поверил.

Я даже удивилась, как легко все получалось.

И расстроилась, что жених не настоял, не раскрыл мой обман и не защитил от глупостей.

Когда пришел срок операции по извлечению плода – истерика подступила к горлу. Ребенок уже давно не был для меня маленьким, далеким и чужим существом, росшим внутри. Он был моим. А совсем недавно я стала чувствовать его движения.

Я уже не была уверена, что поступаю правильно. Даже ради мамы.

Если бы не Машка…

После операции я проснулась, когда за окном уже стояло солнце. В холодной, зеленой палате. Рядом, на жесткой койке спала Машка. Она подтянула ноги к груди, подложила ладошки под голову и накрылась собственным пальто.

Моя маленькая, беззащитная девочка.

Говорить не хотелось.

Хотелось выть и перестать дышать.

Опустошенность, что родилась внутри – съедала.

Я так и не сказала Сереже, что убила нашего сына.

***

Короткая. Все еще находясь в неком оцепенении, я подняла голову и всмотрелась в безоблачное ночное небо. Желтый диск луны подозрительно прищурился и будто подмигнул. Я нахмурилась.

Короткая.

Громкие удары пульса отозвались в висках.

Короткая.

Расплата за грехи.

Короткая.

Смерть.

Моя смерть.

Глава 2

– Хватит нести всякую ерунду! – взвизгнула я, теряя остатки терпения. – Ты же прекрасно знаешь, у нас с ним ничего не было!

Вот уже битых полчаса я судорожно сжимала кулаки, расхаживая перед серым зданием университета. На меня косились. Студенты, преподаватели, просто прохожие. Разговор по телефону непозволительно затянулся. Да и вскоре перестал даже отдаленно напоминать разговор, а перерос в брань и взаимные упреки.

Впрочем, как и всегда в последние полгода.

– Я знаю – ты мне изменяешь! – прорычал в ответ Сергей.

Он уже давно перестал для меня быть просто Сережей, превратившись в дикого, вечно возбужденного монстра.

До боли закусив губу, я взвыла. Снова – здорово! Кажется, он меня совершенно не слышит.

До окончания университета осталось чуть меньше года. Я как раз перешла на четвертый курс. Дата свадьбы, которую откровенно побаивалась, неумолимо приближалась. Я уже давно не была уверена, что хочу возвращаться в поселок, а чтобы стать женой Сергея – и подавно. Мой жених, будто чувствовал внутренний настрой, и последний год, словно с цепи сорвался.

Он ревновал ко всем.

Одногруппникам, знакомым, преподавателям, просто прохожим, которые посмели окинуть меня взглядом. Я перестала этому удивляться уже после третьего бурного скандала. Любовь Сергея была сродни одержимости. Когда он смотрел на меня, в глазах вспыхивало нечто такое, что наука назвала бы наваждением.

Нет страшнее недуга, чем больная любовь. Сродни бронхиальной астме, она перекрывала Сергею дыхание. А он, в свою очередь, перекрывал воздух мне. Я задыхалась в его близости. А он задыхался вдали от меня. Ведь астматик не может прожить без баллончика с лекарством.

Губительная зависимость для нас обоих.

Я давно стала осознавать, что рядом с Сергеем не выживу. Зачахну. Но разорвать наваждение не хватало сил. Да и как? Он скорее убил бы меня, чем отпустил.

А умирать мне не хотелось.

Вокруг открывалось столько возможностей! Успеваемость в университете у меня была отличная, и профессор Лохматов обещал после ГОСов пристроить на кафедру. Лаборантом. А там и практика, и связи совершенно другие! Я не сомневалась, что смогу быть замеченной и удача мне улыбнется. Да и картины мои нравились. Я даже втайне подумывала над тем, чтобы организовать выставку работ. Благо материала для показа хватало. А вот смелости нет. Постоянно что-то тормозило, то учеба, то семья, то Сергей… Главным, конечно, была патологическая неуверенность в своем таланте. Да и есть ли он вообще? Может это всего лишь очередной миф, как и вдохновение?

Ответить на эти вопросы было некому. Мнения великих художников были недоступны из-за смертности первых, а мнения тех, кто доступен – не удовлетворяли личные запросы.

Мама во весь голос заявляла, что я талантлива. Но какая мать может быть иного мнения о своем ребенке? Родное чадо априори красивее, добрее, талантливее остальных. Поэтому я отложила вопрос с выставкой до лучших времен.

Да и совсем не вовремя оказались эти мысли. Машка как раз поступила в кулинарный техникум, и за ней нужен был глаз да глаз. Слишком пьяно действовала на сестру личная свобода. Мама переживала. А ей после сложной операции на сердце – нервные нагрузки были противопоказаны.

Я слишком многим пожертвовала, чтобы сейчас махнуть рукой и пустить мамино здоровье на самотек.

***

– Машка, завязывай, слышишь?

– Чего?– икнула она и прикрыла рот, хихикая.

Машка нетвердо стояла на ногах, покачиваясь на тонких шпильках. Ее коса растрепалась, а платье примялось. Уже четвертый раз за месяц сестра ночевала у меня в общаге. В свою опаздывала с поздних гулянок, а комендант у них строгий – после одиннадцати не пускал никого. Никакие уговоры не действовали. Мне же удавалось незаметно провести сестру к себе в комнату. Тетя Валя часто засыпала прямо за столом. Со временем студенты уяснили – спала тетя Валя крепко, ее храп, похожий на гул трактора, разносился далеко по коридорам общаги. Поэтому студенты не боялись быть пойманными за нарушение правил.

– Чего? Да я о твоих вечных пьянках и гулянках! – зашипела я.

Ларка недовольно заворчала в кровати и натянула одеяло на голову. Только черный ворох волос остался выглядывать, как грязное пятно на белоснежной наволочке. Я покосилась на соседку и понизила тон.

Стало неловко. У Ларки завтра должен быть зачет, она и так подготовиться не смогла, а тут еще и я выспаться не даю. Но когда уже потянул за ниточку, не можешь остановиться, пока не распутаешь весь клубок до конца.

– Ты же знаешь, что матери нервничать нельзя! Хочешь, чтобы у нее повторный инфаркт был? Учти, Мария, – я взяла сестру под руку и потащила к кровати, – этот инфаркт наверняка станет последним. И он будет на твоей совести!

Машка рухнула на кровать, как скошенная поутру трава. Платье задралось, и я заметила разорванные на бедрах колготки.

Сердце пропустило удар. Или, наоборот, поскакало галопом, что я не успела сосчитать?

– Не учите меня жить, – возмутилась Машка и сдула прядку, что упала на щеку.

– Вот-вот! – заворчала Ларка. – Девки, кончайте болтовню – я спать хочу!

– Что это? – прошипела я.

Машка скривилась, закрыла глаза рукой и сделала вид, что не слышит.

– Что это? Я тебя спросила, Мария!

– Отстань, – прохныкала сестра, будто каждый мой вопрос давил ей на голову булыжником. – Я спать хочу.

– Я тоже, – пробурчала Ларка.

Ее голос из-под одеяла прозвучал глухо и недовольно, словно соседка набила рот тканью и прожевывает ее между вдохами.

Я схватилась за голову. Нервными шагами измерила комнату. Десять на пять. Споткнулась о груду глянцевых журналов, что Ларка читала запоем и всегда забывала аккуратно убрать в тумбочку. Выругалась.

Машка навзничь раскинулась на кровати: одетая, растрепанная, чужая. Коса распустилась, броский макияж потек, оставив глубокие тени под глазами, рот приоткрылся и выпустил по подбородку тонкую струйку слюны.

Я поежилась. Когда же успела упустить Машку?! Может быть после того, как настояла на учебе в городе, рядом со мной? Или же в тот момент, когда отговорила от безумной идеи стать актрисой? А может именно тогда, когда нырнула с головой в учебу, оставив послеоперационную маму на Машкины плечи?

Я подскочила к сестре, не сумев сдержать порыв. Сильно встряхнула ее за плечи. Машка клацнула зубами, застонала. Я задрала подол ее платья и провела руками по бедрам. Колготки зияли дырами. Будто их рвали зубами. Может, так и было?

– Перестань меня лапать! – взвилась вдруг Машка.

Она дала мне по рукам – кожу обожгло болью. Вместо бледного покрова под разорванной тканью колгот виднелись красные ссадины, неглубокие царапины.

– Да, я вижу, тут уже до меня постарались!

– Что-о?!

Машка вывернулась ужом на кровати, резко села и скривилась. Ее лицо пылало ярким румянцем. На миг даже показалось – сестра трезвее любого аскета.

Я перехватила ее руку в последний момент, всего за несколько сантиметров от собственного лица. Машка тряслась в злобе, скалила зубы. Сладковато-приторный запах ликера, что бил в нос от ее близости, всколыхнул тошнотворную волну. Желудок взбунтовался. Я прикрыла свободной рукой нос и рот, чтобы переждать приступ. Ела часов восемь назад, в перерыве между факультативом и сдачей курсовой, но рисковать не стоило.

– Кто бы мог подумать, что моя младшая сестренка, – взвилась я, неотрывно глядя в обезобразившееся яростной гримасой лицо, – шлюха!

Я отшвырнула ее от себя настолько сильно, что даже удивилась. Машка кубарем скатилась с кровати. Заскулила. Размазала сопли вперемешку со слезами и на четвереньках отползла в туалет.



Поделиться книгой:

На главную
Назад