Помоги проекту - поделись книгой:
— Тихую, — нашёлся Женька, и все девчонки негромко хохотнули. Лица мальчишек были урюмо-непроницаемы.
— Ты откуда приехал? — не унималась учительница.
— Из Хивы. — отрапортовал Женька.
— Это в Казахстане? — проявила полную географическую тупость учительница.
— В Узбекистане. — вежливо поправил её Женька.
— Узбек, значит! — крикнул плюгавый мальчишка и класс расхохотался, словно это была удачная шутка.
— Тихо, тихо, уркаганы! — рявкнула учительница. — Какой у тебя голос, Евгений?
— Голос? — не понял вопроса Женька. — Человеческий.
— Узбецкий! — не унимался плюгавый.
До плюгавого было два шага.
Ростом Женёк был мелковат, но жизнь в Хиве научила его драться беспощадно. Он сделал два шага и влепил плюгавому кулаком в нос.
— А-а! — заорал плюгавый и кровь полилась на его клетчатую рубашку.
— Бей узбека! — заорал толстый переросток и толпа мальчишек накинулась на Женьку, как свора собак.
— Стоять! Стоять! — пыталась остановить драку учительница пения. Нападавших было много и они просто смяли Женьку. Его давили и топтали ногами, но он умудрялся и в таком положении укусить противника за ногу, либо пнуть куда-попало ногой.
В кабинете директора школы Женька вёл себя спокойно, с достоинством. Он всё больше молчал и слушал, как ябедничали жалобными голосами плюгавый и толстый.
— Хватит травить! — вмешалась учительница пения. — Вы зачем на пацана наехали? Кто его узбеком обозвал? Уркаганы!
— Спокойнее, спокойнее, Маша, — урезонил уительницу директор, — разберёмся. Идите — ка все, а ты, Евгений, останься.
Учительница пения пнула толстого так, что он вылетел из кабинета, плюгавый трусливо засуетился вслед.
Директор помолчал, а потом спросил Женьку:- И на что же ты так обиделся? Ты же русский?
— Я не за себя, — вздохнул Женька, — за друзей. Чего им плохого узбеки сделали?
— А! — вдруг засмеялся директор. — Я же забыл! Ты ведь у нас воин-интернационалист! Ну, тогда, так им и надо…А не боишься, что тебе накостыляют после уроков?
— Не боюсь, — соврал Женька.
— Это хорошо, — постучал карандашиком по столу директор, — трус не играет в хоккей. Только давай так договоримся: — больше ты не дерёшься. У нас тут с этим строго. Можешь и на «зону» загреметь. Ты лучше приходи ко мне после уроков в секцию.
— Какую секцию? — не понял этого слова Женька.
— Спортивную. — записал что-то на бумажке директор. — Будешь заниматься в секции борьбы «самбо». У меня там парни хорошие. Интернационалисты.
— Ладно, — обрадовался Женька, — прийду.
Женька вышел из кабинета директора и выглянул в окно. Темнело в августе рано, и в лёгких, ещё дневных сумереках, полуголые, кривые сосны напротив школы вдруг вытянулись, засветились отблесками уходящего солнца и Женька отчётливо услышал крик муэдзина, собирающего паству к вечерней молитве.
Весна затягивала свой приход и в июне было холодно.
— Ну, что могу сказать, — нормально. — отец покрутил в руках табель с пятёрками. — Так держать. Чтобы в девятом классе было ещё лучше. И чтобы в следующем году в финале ты выиграл, а не этот — «жир-пром»!
— Батя, — басовито заметил заметно подросший, повзрослевший Женька, — он же на десять килограмм больше меня весит!
— А ты не ломись в лоб! — азартно продолжил отец. — Ты его гоняй по кругу, он под своими килограммами и загнётся!
— Ладно, — примирительно согласился Женька, — сделаю.
— Держи фасон, Женька. — Пусть другие ползают, сынок, а тебе-владеть небом.
Ровно через неделю отец разрешил Женьке самостоятельно поднять вертолёт в воздух! У машины их встретил Андрианов, друг и второй пилот отцовского экипажа. Заметный мужик с лицом не стареющего бабника.
— Салют мальчишам! — откозырял лихой пилот.
— Всё, Володя, — усмехнулся отец. — Собирайся на пенсию. Я смену привёл.
— Правильно! — обрадовался Володя, — Пилотов на Севере не хватает, нам такая смена нужна! Но — вторая смена!
— Хватит тебе, старый кобель, медиков дурить! — усадил отец Женьку в кресло второго пилота. — Говорят, что на последней комиссии ты снова на два года стал моложе по документам? Так мы и не дождёмся твоего юбилея!
Андрианов хитро подмигнул и громко пропел:
— Мать-природу не обманешь и судьбу не об…бёшь,
На год ты моложе станешь, если тёлку з…бёшь! На взлёт, мальчиши!
Левая рука отца страховала правую руку сына, но рычаг управления был у Женьки! Голос отца звучал ровно и уважительно, он коротко отдавал команды и немногословно комментировал действия юного пилота.
Неба Женька не боялся — там было просторно!
Частокол тайги и проплешины болот оставались где-то далеко внизу, а Женькина душа была в этот момент рядом с отцовской. Сладкое чувство счастья накрепко впитывалось в каждую клетку его мозга. Отец с удивлением поглядывал в сторону сына, который вёл себя в кресле пилота как заправский асс:
— Как увидишь большую воду — будь начеку. В любой момент может может затянуть в нисходящий….
— А мы её — по краю! — прокричал Женька и заложил крутой Вираж. — Гюрза пошёл!
— Не выпендривайся, — строго сказал отец, но посмотрел на сына с любовью и гордостью.
Как-то летом, после очередного полёта, Женька решился и спросил отца о маме.
— Слушай, батя. Может я бы написал бабушке…То есть — маме.
Он так и не понял, почему отец так разозлился и стал орать:
— Захочет тебя увидеть — сама напишет!
Женька понял, что отец не хочет будоражить этими разговорами Ирину, и решил действовать самостоятельно. Он послал письмо точь-в-точь, как Ванька Жуков дедушке: «УССР, г. Житомир. Шияновой Галине».
Осенью его вызвали к директору школы. Кроме самого директора, в кабинете сидело несколько крепких, явно приезжих, дядек и начальник Горотдела милиции, не раз бывавший дома у Женьки.
— Тебе сколько лет, Женёк? — поинтересовался один из чужаков, состроив доброжелательную мину.
— Пятнадцать, — вежливо ответил Женька и ощутил, как нехорошее предчувствие надулось пузырем в его груди.
— Да ты уже взрослый мужик! — похлопал его по плечу другой дядька и закурил.
— Ты что же это по такому адресу странному письма пишешь? — первый протянул ему знакомый конверт. — Не знаешь бабушкиного адреса?
— Не знаю, — виновато опустил голову Женька, — я её никогда не видел…
— Понятное дело, — поспешил первый, — это я так, пошутил. Бабушка тебя больше года разыскивала. А что, разве у отца ты не мог точный адрес узнать?
— Так он, — начал фразу Женька и осёкся. Он увидел, как внимательно уставились на него все присутствующие в кабинете, и понял, что происходит нечто очень серьезное, — он тоже её никогда не видел, — пробомотал Женька, и ему показалось, что в глазах у дядек промелькнула злоба.
— Это ты мне брось, — наклонился к самому его лицу второй, — сам знаешь, до появления детишек на свет у родителей свадьбы бывают, а на свадьбах молодые пьют-закусывают вместе с родителями.
Первый остановил второго достаточно резко:
— Оставь парня в покое! При чём здесь он? Что он может помнить о свадьбе?
— Мало ли что, — буркнул второй и закурил.
— А бабушка? — встрепенулся Женька. — Она нашлась? То есть, я понимаю, вы нашли её!
— Мы-то нашли, — погасил сигарету второй, — только бабушка твоя не дождалась встречи. Померла твоя бабуля.
Женьку качнуло из стороны в сторону, и его подхватил под руку начальник Горотдела.
— Ну, что ты за козел такой? — неожиданно взвился первый. — Что же ты так, с плеча?
— Так здоровый мужик уже! — растерянно пробормотал второй. — Зачем ему мозги пудрить? Умерла бабушка — и точка.
Женьке стало жалко бабушку, но не так, чтобы до слёз. Бабушка была существом нереальным, фантастическим, и её смерть не имела для Женьки физических ощущений.
— Мама об этом знает? — как-то очень хитро построил фразу Женька, надеясь, что это поможет получить мгновенную информацию.
— Иди-ка ты на свою физику, — грустно подмигнул первый, — а то двойку схлопочешь.
— Это точно! — директор подошел и обнял парня за плечи. — Я тебя сегодня домой на машине отвезу, хорошо?
— Зачем? — пересохшими губами пробормотал Женька.
— Не «зачем», а «почему»! — строго поднял палец вверх директор. — Пора тебе уже овладеть русским языком.
— Да, вот ещё, — встал и похлопал Женьку по плечу первый, — отца твоего срочно вызвали. По службе. Так что ты, парень, должен проявить сознательность и самостоятельность. Ты комсомолец?
— Ещё нет, — тупо отчеканил Женька. — А когда отец вернется?
— Не скоро, — ухмыльнулся второй, — так что у тебя теперь полная свобода, парень!
Директор вывел Женьку из кабинета и отправил в класс, наказав после уроков обязательно зайти к нему вновь. Женька послушно мотнул головой и двинулся по длинному коридору в сторону класса.
Бабушка умерла.
Порыв ветра хлопнул рамой приоткрытого окна. Не раздумывая Женька отворил его и сиганул на бетонные плиты двора прямо со второго этажа.
Шёл он быстро, но старался себя сдерживать и не бежать, чтобы не привлекать лишнего внимания. Он шёл по главной улице города, а машины неслись навстречу — движение по кольцевой трассе было односторонним. Тяжёлые, как танки, «Камазы», шустрые «Татры», с кривоногими задними колесами, канадские «Катерпиллеры» и отечественные «Газоны» ползли по бетонке, обдавая Женьку жаром, душным запахом солярки и клубами пыли.
Двери в квартиру были распахнуты настежь.
Заплаканная Ирина собирала разбросанные по комнате вещи, книги и бумаги. При виде Женьки она взвыла нехорошим голосом и села на пол там, где стояла.
Он не знал, что делать — Женька не мог себе представить, что Ирина будет так переживать по поводу смерти бабушки. Ирина плакала навзрыд, и нос её становился все краснее и больше, она размазывала слезы по щекам и кашляла затяжными сериями. Наконец она сумела взять себя в руки и выдавить из себя несколько слов:
— Тебе уже сказали?
— Да, — пробормотал Женька, — вызвали к директору и сказали…
— Суки! И тебя не пожалели!
Логичного понимания происходящего у Женьки в голове не складывалось. Он попытался погладить Ирину по плечу, но та отпрянула от него, как от прокаженного.
— Я не знала! Богом клянусь, — не знала! Думала, что он отправил её в Житомир, что она там молится со своими братьями и сестрами… Я не верю, не верю, что он её мог убить! За что, за что мне всё это?
Гнусная боль резанула Женьку по животу.
Он ясно понял, что речь идет о матери, что суровые дядьки не случайно приехали в Нижневартовск и что Ирина говорит не об умершей бабушке. Не получалось только соединить слово «убить» и слово «мама».
Поделиться книгой: