Синее пламя

Умом она понимала, что это, скорее всего, еще один из тех, кто пересекал горы и в силу каких-то обстоятельств оказался в сердце Тропы Любви. Но, памятуя о Талорисе и своем «друге» шаутте, не горела особым желанием встречаться с неизвестным. Пускай даже это будут Шестеро с сотней куриных яиц в качестве божественного дара.

Она преодолела двенадцать первых ступеней, обернулась назад и, не сдержавшись, сказала громко, с чувством:

– Ох ты ж рыба полосатая! Тьма вам всем в печенку!

Мильвио, поднимавшийся сразу за ней, остановился и тоже посмотрел вниз.

Человек, вышедший на свет, оказался очень высок. В два раза выше Лавиани. Настоящий великан. Его доспех – рваная кольчуга, мягко звенящая кольчужная юбка, стальные шипастые наплечники, наголенники и составные пластины, закрывающие предплечья, – выглядел тускло и неряшливо. Шлем с забралом в виде орлиной маски, защищавшим лицо, делал воина похожим на чудовище с той стороны.

– Забери меня шаутт, – потрясенно прошептала Лавиани, чувствуя, как волосы на голове встают дыбом от суеверного ужаса.

Ей самой стало стыдно за свой мимолетный страх, но сойка ничего не могла поделать. Она увидела золотую цепь с горящим орлом, сильно потускневшую, но знакомую. А также тяжелую алебарду, лежащую на правом плече воина. И поняла, кто перед ней.

Кам.

Хозяин Тропы Любви. Один из учеников Скованного. Великий волшебник.

– Не останавливайся! – Голос у Мильвио был точно у мертвого – пустой, ничего не выражающий.

И в тот же момент мертвец прыгнул, приземлился перед ними, закрывая дорогу. Алебарда, новенькая, блестящая, словно и не было всех этих лет забвения, рухнула на голову Мильвио и с гулким звоном встретилась с полуторником, выставленным плашмя.

Южанин подсел под ударом, двинул запястьями, отводя от себя кривой крюк обуха, и скользнул назад, разрывая дистанцию. Вновь оказавшись на полу.

Лавиани сделала то же самое, чувствуя, как бешено колотится у нее сердце.

– Уходим в коридоры!

– Нет! – возразил южанин. – Выход только здесь. Станем убегать, он загонит нас в какой-нибудь тупик, и тогда мы пропали. В узком пространстве против алебарды я ничего не смогу сделать.

Кам покрутил головой из стороны в сторону, развернулся и стал неспешно спускаться по ступеням к ним, держа алебарду обеими руками. Он походил на медведя, вырубленного из цельного куска базальта, столь несокрушимого, что становилось неуютно.

– Я отвлеку его, сиора. Заманю подальше. А ты уходи. Лестница станет свободна. – Мильвио медленно отступал, и его лицо, казалось, сковал холод, а голос стал хриплым и низким, потусторонним, словно шепот призрака.

– Я что, похожа на юную герцогиню, которую надо спасать? – огрызнулась та, стараясь взять себя в руки, прогнать дрожь. Она следила за приближением высоченного противника. – Завалим эту гадину. Видишь? Ты не прав. Я бываю полна оптимизма.

Парень улыбнулся краешком рта, повел мечом, и тот оставил за собой в воздухе тусклый желтый свет.

– Хорошо. Тогда следи за его оружием. Он может быть очень быстр.

Сойка уже поняла это по тому, как Кам оказался на лестнице. Эта обманчивая медлительность могла закончиться в мгновение ока.

Так и случилось.

Он прыгнул. Подлетел. Взмыл в воздух.

Мгновенно. С места. Даже не напрягая ноги. Со скоростью, невероятной для такого роста и комплекции. Словно сойка, использовавшая свой талант.

Лавиани откатилась вправо, Мильвио сделал точно такой же кувырок влево, и Кам, гремя доспехом, приземлился на том месте, где они только что стояли. Алебарда вылетела вперед, шестигранный наконечник острия едва не пронзил мечника, словно вертел кабана.

– Ах ты, тварь! – Лавиани попыталась атаковать ножом.

Неудачно.

Ей пришлось выгнуться дугой, избегая удара в ребра пяткой древка.

Мечник вступил в схватку, отвлекая на себя, ударил из низкой стойки. Первая же атака удалась – полуторник сбил наплечник, оставив на нем глубокую вмятину.

Впрочем, треттинцу сразу же пришлось уйти в оборону. Ученик Скованного едва не подцепил его ногу крюком на обухе в обратном движении.

Среди костей Лавиани увидела копье. Дерево было хрупким, растрескавшимся, широкий наконечник потускнел. Но это было лучше, чем ничего. Она с силой швырнула его, благо расстояние до противника было всего шестнадцать шагов.

Крутясь вокруг своей оси, точно выпущенное из баллисты, оно врезалось в бок Кама, смяв звенья кольчуги, и тот пошатнулся от удара, упав на одно колено. Мильвио снова атаковал, еще раз обрушив меч на наплечник, оставляя вторую вмятину.

Следующий удар Кам принял на древко алебарды, выставив ее перед собой двумя руками, и тут же, не вставая с колена, попытался проткнуть южанину сердце. Мильвио не успел парировать, отшагнул в сторону, и это дало Каму возможность встать. Он попробовал вырвать из своего бока копье, но лишь сломал древко, лопнувшее под его костлявыми пальцами.

Алебарда взмыла вверх, распоров воздух, и Лавиани выругалась, когда увидела, что громила легко бежит к ней. Мильвио устремился следом, но было понятно, что он не успевает.

Бабочка на левом плече выгорела, и ладони, на миг ставшие прочнее любого металла, встретили лезвие. От силы удара она отшатнулась, тут же прыгнула вперед, юркнув под длинным древком, ножом нанесла два быстрых пореза.

Первый пропал втуне, его остановила кольчужная юбка, зато второй прошел, и она почувствовала, что достала. Сделала кувырок. Обух-крюк врезался в каменный пол так, что зал загудел, а осколки раздробленных человеческих костей брызнули во все стороны.

Древко алебарды описало круг в почерневших, истлевших руках, и длинный выпад вновь был направлен на Мильвио. Кам легко сдерживал атаки сразу двоих, больше уже не подпуская к себе.

– Найди себе что-нибудь потяжелее ножа, сиора! – крикнул южанин и снова начал отступать под силой ударов вражеского оружия.

Лавиани, ругаясь, кинулась прочь, слыша, как за спиной громко звенит сталь. Она наклонялась над мертвыми, двумя руками отбрасывая в сторону иссохшие костяки, переворачивая тяжелые доспехи, то и дело оборачиваясь, чтобы проверить, как там Мильвио.

Тот держался и действовал из предельно закрытых высоких стоек, полностью уйдя в защиту, содрогаясь от напора и пережидая сотканную из металла вьюгу, обрушивающуюся на него, точно стая воронья на брошенный в поле труп.

Кам, забыв о Лавиани, все так же не произнося ни звука, напирал, и мечнику приходилось нелегко. Алебарда была не только длиннее, но и тяжелее полуторника. Лавиани не сомневалась, если бы Мильвио противостоял обычный противник, тот бы справился, но когда сражаешься с мертвым…

Бывший великий волшебник не знал усталости и обладал бычьей силой. Алебарда в его руках порхала точно перышко. Подернутые тлением руки постоянно меняли хваты на древке, и оружие то падало сверху, то змеей скользило снизу, а стремительные уколы чередовались с сокрушительными ударами. Он наступал с тем же напором, что и камнепад, летящий по склону.

Эта смертельная пляска с чудовищем, которое сотни лет должно быть мертво, затягивалась. Лавиани нашла меч, отбросила в сторону, подняла топор с изломанной кромкой по лезвию, выкинула. Копья, кинжалы, секиры – вся эта старая рухлядь была ни на что не годна. Простого человека конечно же можно было убить куском ржавого металла, но их противника нельзя было назвать простым.

Наконец Каму удалось провести удачную атаку. Меч Мильвио попал между древком и крюком секиры. Ученик Скованного рванул оружие на себя, и сила этого рывка была такова, что Фэнико вырвался из пальцев, отлетел на добрый десяток ярдов, а алебарда начала свой последний замах.

Предпоследняя бабочка покинула плечо Лавиани. Мир застыл, и она бросилась назад, через весь зал, к Мильвио. На на бегу она подхватила тяжеленный осадный прямоугольный щит. У него не было кожаных ремней, лишь две рукояти и подпорка, чтобы скрываться за ним во время стрельбы из арбалета. Но сейчас это было совсем не важно.

Она успела. Ее таланта как раз хватило, чтобы встать перед Мильвио, загородить его. Удар был такой силы, что ее зубы клацнули, а в глазах троилось – так громко гудело в голове.

Она дрогнула под этой мощью, выглянула из-за защиты лишь для того, чтобы увидеть направление следующей атаки и вновь выставить щит. На этот раз отшатнулась, удивляясь, как выдержали руки.

Из-под орлиной маски на нее смотрела сама тьма.

– Открой рот! – рявкнула она поднимающемуся на ноги Мильвио. – Лежи!

Сойка не стала проверять, выполнил ли он ее приказ. Им обоим нужна была передышка, а проклятый Кам не собирался ее давать. Последняя бабочка исчезла с ее плеча, и во все стороны от Лавиани ударила невидимая, оглушающая, беззвучная волна.

Кама снесло несуществующим молотом, как и останки, разбросанные по полу. Южанина тоже оглушило. Пытаясь встать, двигался он неловко, замедленно, точно жук, попавший в патоку.

Лавиани отбросила от себя тяжеленный щит, кинулась к валявшемуся Фэнико. Взяла его обратным хватом, держа за собой, точно стальной хвост, в четыре удара сердца оказалась перед нашарившим алебарду Камом.

И обрушила на него смертельный град, рубя, вкладывая в движение весь свой вес и силу инерции. Первый удар легко прошел, врезался в многострадальный наплечник и наконец-то сорвал его. Второй разрубил звенья кольчуги и ключицу. Третий Кам встретил, подставив под него бронированный щиток на предплечье левой руки.

Лавиани тут же ушла ему за спину, избегая костлявых пальцев, пытавшихся схватить ее за шею, но он проворно повернулся следом, алебарда метнулась параллельно земле, намереваясь подрубить ноги. Сойка подлетела над ней и обрушила полуторник прямо на голову.

Полотно врезалось в орлиную маску и сорвало крепления, удерживающие ее на шлеме. Женщине пришлось броситься прочь и в сторону от длинного выпада. Алебарда прошуршала совсем рядом.

Кам грозно поднялся, взяв оружие широким хватом. Отступать мертвый не собирался.

– У тебя еще есть чудесные фокусы в кармане, о полная сюрпризов сиора? – подбежал южанин.

– Нет, – с сожалением ответила та. – Кончились.

– Тогда верни мой меч. – Голос у Мильвио был таким же спокойным, как прежде.

Он, как и Лавиани, не спускал глаз с ученика Скованного. Под маской оказался череп, обтянутой темно-коричневой кожей, с провалившимся носом, пустыми глазницами и деформированной, полуоткрытой челюстью. Но, несмотря на столь неприглядный вид, Лавиани легко узнавала черты, которые совсем недавно видела на фреске.

Она отдала клинок Мильвио, вновь взяла в руки тяжелый, почти ростом с нее щит.

– У меня есть план. Знаешь о водомерке и черепахе?

– Слышала, Фламинго. Только безумные треттинцы могли придумать ставить в парные схватки тяжелого латника и подвижного воина. Я не знаю техники, но подсоблю, чем смогу.

– Тогда двинемся.

Это был безумный, сумасшедший бой. Они действовали сообща, сдерживая сокрушительные атаки гиганта. Треттинец плел сложное кружево мечом, стараясь уйти с боя на длинной дистанции – на среднюю, достать ноги Кама, лишить его невероятной подвижности.

Ученик Скованного каждый раз препятствовал этому, взламывал защиту, вклиниваясь в атаки мечника, и напирал. В такие моменты Лавиани останавливала его напор, сбивала атаку и темп боя, подставляя под алебарду крепкий щит, отшатываясь от ударов назад, постанывая от натуги, но давая Мильвио краткую передышку.

Кам без труда сражался с ними двумя, оттесняя все дальше от лестницы. Несколько раз он стремительно взлетал в воздух, и им приходилось отбегать и тут же уходить в глухую оборону, спасаясь от ловких змеиных выпадов.

Один раз крюк алебарды уцепился за край щита, но вырвать его из рук сойки не вышло, ей удалось избавиться от хвата.

Но все же Лавиани начала чувствовать усталость. С каждой минутой осадный щит становился все более неподъемным и громоздким. Принимая последние удары, она была вынуждена приседать, упирая его в пол.

– Держи крепко! – внезапно крикнул Мильвио.

Он прыгнул за ее спиной, приземляясь на верхнюю часть щита, тут же оттолкнулся от него, точно от трамплина, а Лавиани, предугадывая это движение, толкнула щит от себя, придавая напарнику еще большую скорость.

Южанин легко взмыл в воздух, занося меч над головой. Кам попытался парировать удар обратным движением древка, но не успел, и Фламинго проник в узкую брешь, разрубив нижнюю челюсть мертвеца.

Она, вместе с разрушенными зубами, разлетелась в разные стороны.

Кам зашатался, и Лавиани швырнула ему в колени щит, заставляя потерять равновесие. Ученик Скованного отклонился назад, и Мильвио, приземлившемуся за его спиной, представился великолепный шанс.

Он вложил в этот удар все свои силы, полуторник прошел в четверти дюйма над латным воротником, перерубая высохшие мышцы и шейные позвонки.

Голова в шлеме откатилась в сторону, а Кам, еще несколько секунд простояв на ногах, звеня кольчужной юбкой, рухнул на колени, да так и остался сидеть, опираясь руками на алебарду, теперь служившую подпоркой мертвецу, не давая тому упасть.

Лавиани, чувствуя боль во всем теле, села прямо на человеческие останки, думая о том, что много бы отдала за флягу, полную воды. Пить хотелось невыносимо, пот ручьем тек по спине, охлаждая тело, сердце стучало, точно бешеное, руки дрожали.

– Ублюдочный Тион! – с чувством произнесла она, сплюнув кровь, – она сама не заметила, как прикусила язык. – Криворукий урод! Мало того что устроил Катаклизм, так еще и убить приятеля не смог нормально. Какого шаутта мы с тобой, парень, должны были приканчивать то, что и так давно обязано было быть мертво?

Мильвио задумчиво глянул на голову и внезапно рассмеялся.

– Что смешного? – спросила сойка.

– Ничего, сиора. Совсем ничего. Но я так долго искал интересное приключение и в итоге получил. Теперь сам не рад. – Он посмотрел на несколько зазубрин на мече, которые придется править, и убрал клинок в ножны. Сел рядом с ней, дыша так же тяжело. – Убил самого Кама. Точнее, то, что от него осталось. И самое смешное, что, если я начну рассказывать об этом, мне никто не поверит. Даже барды не споют песню.

Треттинец говорил весело и непринужденно, но по лицу его было видно, каким нелегким был для него бой.

– Дались тебе певцы, мальчик. Я постараюсь забыть о нем и его алебарде, как о страшном сне. Будь Кам живым человеком, ему хватило бы пары тычков моим ножом.

– Не сомневаюсь. Способности сойки – хорошая вещь.

Лавиани мрачно посмотрела на него, но ничего не сказала.

– Мудрое молчание, сиора. Я слышал о людях, умеющих останавливать падающий меч голой рукой и двигаться быстрее ветра. Таувинов давно нет, но вот сойки вполне себе существуют. Хотя в них почти никто не верит.

– Ну и не верь дальше, мальчик.

– Шерон и Тэо, как я понимаю, знают?

– Да, – неохотно ответила та.

– Ты спасла меня. Спасибо. И за помощь в бою тоже. Будь ты юной девой, мне пришлось бы на тебе жениться. Во всяком случае, именно так случается в сказках, которые рассказывают на юге.

Она фыркнула:

– Выходит, мне повезло. Что я не юна и мы не в сказке. Надеюсь, законы дворян Треттини не требуют, чтобы спасшая твою шею пожилая женщина тебя усыновила?

– Не помню ничего подобного.

– Ну вот и славно. А насчет юных дев ты никого не обманешь.

– В смысле?

– Я не первый день живу и вижу, как ты смотришь на Шерон. Рыба полосатая! – Она уже была на ногах, заметив, как шевельнулись руки Кама.

В зловещей тишине, опираясь на алебарду, он встал с колен, покачнулся и сделал неловкий шаг в их сторону. Судя по всему, отсутствие головы его совершенно не смущало.

– Что за мерзкий день! – сказала Лавиани. Она понимала, что единственный способ остановить его – это расчленить, отрубить и руки и ноги, но здраво опасалась, что скорее, чем это случится, у них закончатся силы, и тогда он точно их прикончит.

– Уходи, сиора. – Фэнико снова покинул ножны.

– Только вместе. Лестница свободна.