Марсианские истории

Он взошел на корабль, обмениваясь случайными репликами с провожающими, открыл ключом механизм компаса и установил указатель на столицу Птарса.

Со словами прощания он нажал кнопку, контролирующую поступление отталкивающих лучей, и корабль легко поднялся в воздух, заработал мотор в ответ на его прикосновение ко второй кнопке, зашумели пропеллеры, и корабль Карториса, принца Гелиума, устремился в величественную марсианскую ночь под движущимися лунами и миллионами звезд.

Не успел корабль набрать скорость, как Карторис, завернувшись в шелка и меха, вытянулся во весь рост на палубе судна.

Но сон не шел к нему. Мысли его взбунтовались, отгоняя сон. Он воскрешал в памяти слова Тувии из Птарса, слова, наполовину уверившие его в ее любви, так как, когда он спросил, любит ли она Кулан Тита, Тувия лишь ответила, что обещана ему. Этот уклончивый ответ давал ему надежду, но какую — он сам еще не знал.

Теперь он понял, что ответ ее можно истолковать по-разному. Это, конечно, могло означать, что Тувия не любит Кулан Тита, а можно было предположить, что она любит другого.

Но кто мог гарантировать, что тем, другим, был Карторис из Гелиума?

Чем больше он думал об этом, тем более убеждался, что ни ее слова, ни ее поступок не давали ему уверенности в ее любви. Она любит другого! Ее не похитили — она бежала по своей воле вместе с любимым.

С такими "приятными" мыслями, наполняющими его то отчаянием, то жаждой мести, Карторис, наконец, погрузился в сон после полного умственного истощения и нервного потрясения.

Внезапный рассвет застал Карториса все еще спящим. Его судно бесшумно проносилось над бесплодной коричнево-желтой равниной — старому, как мир, дну давно уже мертвого марсианского моря.

Вдалеке поднимались невысокие холмы. Когда судно приближалось к холмам, с его палубы можно было увидеть большой мол, простиравшийся туда, где когда-то был могучий океан, и огораживающий обмелевшую гавань забытого города, который все еще тянется от пустынных набережных внушительной громадой чудесных архитектурных сооружений давно умершего прошлого.

Бесчисленные мрачные проемы окон, бессмысленные и одинокие, уставились невидящим взором из мраморных стен, и весь этот печальный город имел вид рассыпанных могильных холмов мертвых, отбеленных солнцем человеческих черепов — окна имели вид пустых глазниц, а порталы были похожи на оскаленные в усмешке пасти чудовищных животных.

Все ближе и ближе забытый город. Скорость корабля уменьшалась. Это был не Птарс!

Над центральной площадью судно затормозило и стало медленно опускаться на поверхность Марса. В сотне ярдов от поверхности оно остановилось, паря в сухом воздухе пустыни, и в это же мгновение сигнал тревоги прозвучал над ухом спящего.

Карторис вскочил на ноги. Под собой ожидал увидеть оживленную столицу Птарса. Около него должен был находиться воздушный патруль.

Он оглянулся вокруг в недоумении. Под ним действительно лежал большой город, но это был не Птарс. Не было видно взволнованной толпы на ее широких проспектах. Ни один живой звук не нарушал мертвой тишины его пустынных крыш. Ни великолепные шелка, ни бесценные меха не придавали жизни холодному мрамору и блестящему эрепту.

Ни одной патрульной лодки не было поблизости, никто его не приветствовал. Молчаливый и безлюдный лежал перед ним большой город, таким же молчаливым и пустынным был и окружающий его воздух. Что же случилось?

Карторис проверил циферблат своего компаса. Циферблат был установлен на Птарс. Неужели его изобретение могло его так подвести? В это он ни за что не мог поверить!

Он быстро открыл крышку, откинув ее на петлях. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, в чем дело — стальной провод, соединяющий указатель на циферблате с механизмом под ним, был перерезан.

Кто мог сделать это и зачем?

Карторис не отважился сделать даже малейшего предположения. Теперь перед ним стояла задача: определить, в какой части планеты он находится, и затем возобновить прерванное путешествие.

Если целью какого-то врага было задержать его, то он преуспел в этом, думал Карторис, открывая крышку второго циферблата, так как первый указатель, как выяснилось, вообще не был установлен.

Под вторым циферблатом, как и под первым, он нашел перерезанный провод, но механизм управления вначале был установлен на точку в западном направлении.

Он грубо прикинул свое местонахождение: приблизительно, к юго-западу от Гелиума. Он находился на значительном расстоянии от городов-близнецов, когда женский крик заставил его вздрогнуть.

Перегнувшись через борт корабля, он увидел красную женщину, которую тащил через площадь громадный зеленый воин — один из тех свирепых и жестоких обитателей мертвого морского дна в пустынных городах умирающего Марса.

Карторис не медлил ни минуты. Дотронувшись до пульта управления, он послал свой корабль, как камень, к земле.

Зеленый человек спешил со своей ношей к огромному тоту, пасшемуся на ярко-красной великолепной площади, покрытой чахлой растительностью. В это же время дюжина красных воинов выскочила из входа, расположенного поблизости дворца, преследуя похитителя с обнаженными мечами и криками гнева.

Женщина подняла лицо вверх к падающему кораблю, и на короткий миг Карторис увидел лицо Тувии из Птарса.

IV. Пленница зеленого человека

Когда дневной свет упал на палубу маленького корабля, куда принцессу Птарса перенесли из сада ее отца, Тувия увидела, что за ночь во внешнем облике ее похитителей произошли изменения.

Их доспехи не блестели, как блестят доспехи Дузара: вместо них воины были облачены в доспехи со знаками различия принца Гелиума.

Девушка вновь почувствовала надежду, но она не могла и подумать, что Карторис мог причинить ей неприятности.

Она заговорила с воином, сидящим на корточках перед пультом управления.

— Прошлой ночью на вас была форма воинов Дузара, — призналась она. — Сейчас — воинов Гелиума. Что это значит?

Человек посмотрел на нее с усмешкой.

— Принц Гелиума не глуп, — сказал он с усмешкой.

В этот момент из крошечной кабины появился офицер. Он сделал замечание воину за то, что тот разговаривает с пленницей, сам же он не ответил ни на один ее вопрос.

Никто не причинил ей вреда во время путешествия и, когда они, наконец, достигли места назначения, девушка по-прежнему не знала, кто ее похитители, и какая у них цель.

Но вот корабль медленно опустился на главную площадь одного из безмолвных памятников марсианского забытого прошлого — пустынного города, окруженного печальными, с редкой растительностью, бывшими морскими пространствами, по которым когда-то катились могучие волны, по поверхности которых двигались морские торговые суда людей, ушедших навсегда.

Для Тувии из Птарса такие места не были незнакомы. Во время ее путешествия в поисках реки Исс, когда она намеревалась совершить то, что многие века называлось последним, долгим паломничеством марсиан в долину Дор, где лежит мертвое озеро Корус, она сталкивалась несколько раз с этими печальными воспоминаниями величия и славы старого Барсума.

И опять, во время ее полета от соборов Холи Терис с Тарс Таркасом, джеддаком Тарка, она видела их таинственных обитателей — больших белых обезьян.

Она знала и то, что многие из покинутых городов используются кочевыми племенами зеленых людей, но что среди них не было города, которого не избегал бы красный человек, так как все они без исключения находились среди обширных безводных пространств, неподходящих для продолжительного существования представителей преобладающей расы марсиан.

Зачем же им привозить ее в такое место? На этот вопрос был один ответ: такова природа их занятий, им нужно было уединение, которое и давал мертвый город. Девушка вздрогнула при мысли о своем положении.

Уже два дня люди, захватившие ее в плен, держали Тувию в огромном дворце, который, даже будучи разрушенным, отражал великолепие прошедших веков.

Перед рассветом на третий день она была разбужена голосами двух ее похитителей.

— Он должен быть здесь к рассвету, — говорил один, — держи ее в готовности на площади — иначе он никогда не приземлится. В тот момент, когда он поймет, что находится в чужой стране, он сразу же повернет назад — я думаю, что план принца слаб в этом месте.

— Не было другого выхода, — ответил другой.

— Это удивительное дело — оба будут здесь и, если даже нам не удастся заманить его на землю, мы и так многого достигнем.

В эту минуту говорящий поймал на себе взгляд Тувии, на короткий миг освещенный быстро движущимся лучом от ближней луны.

Поспешно он сделал знак своему собеседнику, прекратил разговор и, подойдя к девушке, жестом приказал ей встать. Затем он вывел ее в ночь к центру большой площади.

— Стой здесь, — приказал он, — до тех пор, пока мы не придем за тобой. Мы будем наблюдать и, если ты попытаешься бежать, тебе придется худо — хуже, чем если бы ты умерла. Таков приказ принца.

Затем он повернулся и направился обратно к дворцу, оставив ее одну посреди невидимых ужасов, в месте, посещаемом белыми обезьянами, так как эти места, по поверию марсиан, посещались обезьянами. Некоторые все еще держатся за старое суеверие, которое гласит, что духи Хола Терис — людей, умерших более тысячи лет назад — переходят в тела больших белых обезьян.

В положении Тувии была опасность нападения одного из этих свирепых человекоподобных животных. Она больше не верила в переселение таинственной души, как учили жрецы до того, как она была спасена из их лап Джоном Картером; но она хорошо знала страшную судьбу, которая ожидала ее, заметь ее хоть одно из этих ужасных животных во время ее ночного пребывания на площади.

Но что это?

Конечно же, она не могла ошибиться! Кто-то тихонько зашевелился в тени одного из домов-монолитов, выстроившихся в ряд на проспекте в том месте напротив нее, где дом окнами выходил на площадь.

Тар Ван, джед в ордах Торкуза, медленно ехал к руинам древнего Аантора по мертвому морскому дну, покрытому бледной желто-коричневой растительностью.

Он долго скакал этой ночью, так как возвращался после разрушительного набега на инкубатор соседнего племени зеленых людей, которые были постоянно в состоянии войны с ордами Торкуза.

Его гигантский тот был еще не измучен, и все же было бы хорошо, — думал Тар Ван, — дать ему попастись на бледно-желтом мху, растущем здесь возле стен пустынного города, где почва богаче, чем на морском дне, и растения часто хорошо разрастаются под солнечными лучами безоблачного марсианского дня.

В крошечных корешках этого кажущегося сухим растения достаточно влаги для того, чтобы утолить потребность в воде громадных тел могучих тотов, которые могут существовать в течение месяца без воды и многие дни даже без того количества влаги, которое содержится в бледно-коричневом мху.

В то время, как Тар Ван бесшумно ехал по широкому проспекту, ведущему от набережных Аантора к большой центральной площади, его и тота можно было принять за привидение из мира снов, так нелепо выглядели человек и животное, так бесшумно шагал большой тот, ступая ногами без копыт по покрытому мхом тротуару древней мостовой.

Человек был замечательным представителем своей расы. Полных пятнадцать футов был его рост с головы до ног. Его лоснящаяся зеленая шкура блестела при свете луны. Луна освещала его доспехи, искрилась в драгоценных камнях тяжелого снаряжения, оттягивающего четыре его мускулистые руки, а загнутые вверх клыки торчали из нижней челюсти и мерцали бледно и угрожающе.

На боку его тота висело длинное ружье, действующее при помощи радия, и большое, обитое металлом копье, а на его боку, дополняя его амуницию, свисала длинная сабля, короткая сабля и другая мелкая амуниция.

Его выпуклые глаза и антенноподобные уши постоянно поворачивались в различных направлениях, так как Тар Ван был все еще в стране врагов, к тому же все время сохранялась угроза нападения больших белых обезьян, которые, как обыкновенно говорил Джон Картер, являются единственными созданиями, могущими даже вызвать в душе этих свирепых обитателей мертвых морей некоторую видимость страха.

Приблизившись к площади, он вдруг сдержал тота. Его тонкие цилиндрические уши были неподвижно направлены вперед. Он услышал необычный звук. Голоса! И там, откуда доносились голоса, за пределами видимости, тоже были враги Тар Вана. На большом Барсуме для свирепых обитателей Торкуза все были врагами.

Тар Ван спешился. Держась в тени больших зданий, выстроенных вдоль улицы Аантора, он приблизился к площади. Прямо позади него, как собака на поводке, шел серо-голубой тот, на его белый живот падала тень от туловища, его ярко-желтые ноги погружались в пышный мох.

В центре площади Тар Ван увидел фигуру красивой женщины. С ней разговаривал красный воин. Но вот человек повернулся и направился ко дворцу на противоположной стороне площади.

Тар Ван наблюдал, пока человек не скрылся. Вот пленница, которую стоит захватить! Редко попадала женщина среди бесчисленных врагов на землю зеленого человека. Тар Ван облизал свои тонкие губы.

Тувия из Птарса наблюдала за тенью на монолите в начале проспекта на противоположной стороне. Она надеялась, что это только плод ее воображения.

Но нет! Теперь ясно и четко Тувия видела, тень движется. Она вышла из-за укрытия колонны из эрепта.

Внезапно появившееся солнце осветило Тар Вана. Девушка вздрогнула: перед ней был огромный зеленый воин!

Он быстро прыгнул к ней. Девушка закричала и попыталась спастись бегством, но едва она повернулась в направлении дворца, как гигантская рука схватила ее руку. Тувия была в смятении, ее дотащили до огромного тота, медленно бредущего к площади, поросшей бледно-зеленым мхом.

В это мгновение она подняла лицо вверх, привлеченная шумом мотора, и увидела быстро приближающийся корабль, голова и плечи человека были в тени, и она не могла рассмотреть его черт.

Теперь позади нее раздавались крики ее красных похитителей. Они с бешеной скоростью неслись за человеком, укравшим у них то, что они уже окончательно присвоили и считали своим.

Как только Тар Ван достиг своего тота, он выхватил из чехла длинное ружье, заряженное радием и, обернувшись, выстрелил три раза в приближавшихся красных людей.

И таково умение этих марсианских дикарей стрелять, что три красных воина свалились замертво, когда три заряда разорвались у них во внутренностях. Остальные остановились, они не решались вести ответный огонь из боязни ранить девушку.

Затем Тар Ван забрался на спину своего тота, все еще держа Тувию в своих руках, и с диким криком торжества исчез в темном каньоне проспекта между мрачных дворцов забытого Аантора.

Корабль Карториса еще не спустился на землю, как он уже спрыгнул с его палубы, устремившись за быстроногим тотом, длинные ноги несли его по широкой улице со скоростью экспресса, но люди из Дузара, оставшиеся в живых, не допускали и мысли о том, чтобы упустить такого ценного пленника.

Они потеряли девушку. Трудно будет все это объяснить Астоку, но если они захватят принца Гелиума, они смогут ожидать снисходительности от своего хозяина.

Поэтому трое оставшихся в живых набросились на Карториса со своими длинными саблями, крича ему "Сдавайся", но с таким же успехом они могли кричать луне прекратить ее сумасшедший полет по барсумскому небу, так как Карторис из Гелиума был настоящим сыном военачальника Марса и его жены, несравненной Деи Торис.

Длинный меч Карториса был уже у него в руках, когда он спрыгнул с палубы корабля, и поэтому в тот момент, когда он почувствовал угрозу нападения со стороны трех красных воинов, он повернулся лицом к ним, встречая их бешеную атаку так, как это мог бы сделать сам Джон Картер.

Tax быстр был его меч, так могучи и проворны его полуземные мускулы, что один из противников упал, окрашивая кровью бледно-коричневый мох, не успев сделать ни одного выпада в сторону Карториса.

Двое оставшихся в живых жителя Дузара одновременно бросились на принца из Гелиума. Три меча зазвенели и засверкали в солнечном свете, так что большие белые обезьяны, разбуженные ото сна, подползли к узким окнам мертвого города посмотреть на кровавую сцену.

Трижды касался Карториса меч противника, и красная кровь текла по лицу, ослепляя его и орошая широкую грудь. Свободной рукой он вытирал ее с глаз и с боевой улыбкой, светящейся на губах, бросался на своих врагов с новой яростью.

Одним прикосновением своего тяжелого меча он отрубил голову одному из них, затем другой, избегая неминуемой смерти, повернулся и побежал во дворец.

Карторис не сделал ни шага для преследования. У него была более важная работа, чем вполне заслуженное наказание этих чужестранцев, одевших форму его собственного дома, так как он видел, что эти люди были искусно одеты в форму, отличавшую его личный персонал.

Быстро повернувшись к своему кораблю, он вскоре уже поднимался с площади в погоне за Тар Ваном. Красный воин, которого он обратил в бегство, повернулся у входа во дворец и, угадав намерение Карториса, схватил ружье из тех, что он и его товарищи оставили у стены, кинувшись с обнаженными мечами, чтобы помешать похищению пленницы.

Только некоторые из красных людей являются хорошими стрелками, их основным оружием является меч, и поэтому, когда воин Дузара прицелился в поднимающийся корабль и нажал на кнопку на стволе ружья, скорее случай, чем умение стрелять помогли ему частично добиться успеха, Пуля слегка задела борт корабля, но темная обшивка надорвалась достаточно, чтобы пропустить дневной свет в носовую часть корабля.

Последовал резкий взрыв. Карторис почувствовал, как корабль покачнулся под ним и остановился. Некоторое время корабль двигался по инерции по направлению к городу.

Красный воин на площади выстрелил еще несколько раз, но неудачно. Затем величественная башня закрыла от него движущуюся жертву.

На некотором расстоянии впереди себя Карторис мог видеть зеленого воина, уносящего Тувию из Птарса прочь на своем могучем тоте. Он направлялся на северо-запад от Аантора, где лежала горная страна, малоизвестная красным людям.

Принц Гелиума все свое внимание обратил на обследование повреждений корабля. Доскональная проверка обнаружила, что один из баков, поддерживающий корабль в воздухе, получил пробоину, но сам мотор поврежден не был.

Осколок от пули повредил рычаги управления, и их можно было починить только в мастерской, но после некоторых попыток кое-что удалось исправить, и Карторис привел в движение корабль, хотя и на малой скорости, которая не могла сравняться с быстрым аллюром тота, чьи восемь сильных ног несли его по бледно-коричневой растительности мертвого моря с ужасающей скоростью.

Принц Гелиума нервничал и мучился из-за медлительности своего преследования, и осе же он был доволен, что ущерб, нанесенный кораблю, был не так уж и велик, теперь он, по крайней мере, мог двигаться быстрее, чем пешком.

Но даже в этой малой радости ему было отказано, так как через некоторое время корабль начал опускаться вниз к крениться на левый борт. Повреждение поддерживающих баков было, очевидно, более серьезным, чем он вначале предполагал.

Напряжение этого долгого дня вымотало его. Корабль опускался все ниже и ниже. Крен левого борта становился все более и более угрожающим, пока, наконец, перед самым наступлением ночи Карторис не пристегнул свою одежду к тяжелому кольцу на палубе, чтобы удержаться от стремительного падения на землю.

Его движение вперед сводилось теперь к медленному дрейфу по ветру, дующему с юго-востока, но когда он прекратился с заходом солнца, Карторис мягко опустил корабль на ковер из мха.

Далеко впереди неясно вырисовывались горы, к которым и двигался зеленый воин, когда Карторис видел его в последний раз, и с упрямой решительностью сын Джона Картера, наделенный неукротимой силой воли его всемогущего предка, продолжал преследование пешком.

Всю эту ночь он продвигался вперед, пока с приходом нового дня не вошел в низкие предгорья, охранявшие подступы к горам Торказа.

Шершавые гранитные стены возвышались перед ним. Нигде не мог он разглядеть прохода через внушительный скалистый барьер, и все же зеленый воин пронес его любимую девушку в этот негостеприимный мир камня.

На мягком мху морского дна не было никаких следов. Мох был настолько упругим, что, сминаясь под мягкими ногами тотов, распрямлялся после их удаления, не оставляя следов.

Но здесь, в горах, где дорога была усыпана мелкими камешками, где черная плодородная земля и дикие цветы частично скрадывали угрюмую монотонность пустынных пространств низменностей, Карторис надеялся найти хоть какие-нибудь следы, которые указывали бы нужное направление.