Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Гештальт: искусство контакта. Новый оптимистический подход к человеческим отношениям - Серж Гингер на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

В Гештальте каждый отвечает за свой выбор и свои избегания. Каждый работает в удобном для него ритме и на подобающем уровне, в зависимости от того, что вдруг обнаружилось – касается ли это восприятия, эмоции или навязчивой идеи, актуальной в настоящий момент, или же это касается возрождения давно минувшей ситуации, которая осталась неразрешенной и «незавершенной», или же речь идет о перспективах неясного и неопределенного будущего. Работа, как правило, является индивидуализированной, даже если она происходит в группе. Последняя тогда используется в качестве свидетеля, как поддержка или как «эхо»-усилитель.

Гештальт интегрирует и своеобразно объединяет множество разнообразных методов и технических приемов (вербальных и невербальных), таких как: сенсорное бодрствование, работа с энергией, дыхание, тело и голос, эмоциональная экспрессия, работа со снами или мечтами, психодрама, творчество, (рисунки, лепка, музыка, танцы, и т. д.).

Короче говоря, речь идет не о понимании, анализе и интерпретации событий, поведения и чувств, а скорее о содействии глобальному осознаванию того способа, каким мы действуем: наших процессов творческого приспособления к окружению, интеграции актуального в настоящий момент опыта, наших уходов и наших механизмов защиты (получивших название «устойчивые» в гештальтистком смысле слова).

Третий путь

В данном случае речь идет о базовой установке (которая отличается от таковой как в психоанализе, так и в бихевиоризме), образующей оригинальный «третий путь». Ни понимание, ни обучение, а экспериментирование с целью максимального расширения нашего переживаемого поля и нашей свободы выбора; это попытка избежать как детерминизма, отчуждающего от прошлого и от окружения, так и зависимости от нашей «исторической» или «географической» обусловленности, берущей начало в нашем детстве или в нашей среде – и все это ради открытия страны свободы и ответственности:

«Важно не то, что сделали из меня, а то, что я сам сделал из того, что сделали из меня»

Жан-Поль Сартр

Впрочем, речь не идет о том, чтобы наивно отрицать как значение биологической наследственности, так и опыт раннего детства, и тем более не стоит преуменьшать культурное давление социальной среды. Проблема состоит в том, чтобы изучить внутреннюю связанность моего целостного бытия в мире с тем, чтобы раскрыть и развить мой собственный стиль жизни, в его специфичности и оригинальности.

Прежде всего Гештальт предписывает как можно лучше узнать себя и принять себя таким, каков ты есть, а не пытаться измениться в угоду какому-то реальному или идеализированному эталону, каким бы он ни был: индивидуальным или социальным, внутренним или внешним, философски-моральным или религиозным.

Быть тем, кто я есть, прежде чем стать чем-то другим – именно в этом состоит «парадоксальная теория изменения» (Бейссер, 1970).

На практике эти принципы сводятся к особому методу работы в феноменологическом стиле, методу, опирающемуся на некоторые технические приемы. Феноменология, породившая экзистенциализм, подчеркивает важность непосредственного и субъективного переживания каждого человека, делает упор на персональном описании феномена (без интерпретации), на живом и конкретном ощущение «здесь и теперь»; следовательно, она противопоставляет себя «объективистским» намерениям бихевиоризма.

Очень часто, однако, эти технические приемы (некоторые из которых заимствованы из психодрамы, а многие, в свою очередь, использовались в других подходах, например, в транзактном анализе) смешиваются с самим Гештальтом. Так, люди, почти полностью пренебрегающие всеми фундаментальными принципами Гештальта, иногда говорят: «я работаю в Гештальте». При этом они просто исходят из того, что в работе используется «пустой стул» или клиента заставляют говорить в подушку! Словно для того, чтобы создать психодраму, достаточно было бы просто сыграть комедию, а для того, чтобы «работать в психоанализе», достаточно было бы просто улечься на диване!

Сущность Гештальта состоит не в его технических приемах, а общем духе, которому он следует и который оправдывает их применение.

В Гештальте симптом рассматривается как своеобразный «призыв» личности: это язык, который она «выбрала». К нему внимательно и уважительно прислушаются, а иногда даже побуждают к максимальной экспрессии с помощью техник амплификации, последние обычно усиливают симптом, чтобы его лучше «услышать»: мое больное горло, что оно мне этим намерено сказать? о чем оно говорит? Именно телесный симптом нередко рассматривается как канал, позволяющий осуществить непосредственный контакт с глубокими подкорковыми областями мозга (см. гл. 6).

При такой работе гештальт-практик (или гештальт-терапевт) обычно становится активным участником события-встречи, но при этом отнюдь не направляет его директивно: он действует и заставляет реагировать других (например, инсценировка), это означает, что он взаимодействует. Он не принимает единоличного решения о направлении работы. Он ведет себя словно гид в горах или спелеолог: он предоставлен со всеми своими знаниями и умениями в распоряжение «клиента»[4]для того, чтобы внимательно сопровождать последнего в изучении того, что тот выбрал сам. Иными словами, его роль скорее состоит в том, чтобы дать возможность и способствовать, а не в том, чтобы понимать или побуждать к действию.

Следовательно, практикующий гештальтист и его клиент являются партнерами, включенными во взаимную аутентичную связь – и, конечно же, именно это является основной характеристикой Гештальта.

Пентаграмма Гингера

Для иллюстрации этого многомерного подхода я часто прибегаю к символическому[5] изображению с помощью пятиконечной звезды, «пентаграммы», традиционного образа человека: – с головой, двумя руками и двумя ногами.

Как мне кажется, пять углов звезды представляют собой то, что можно рассматривать как пять основных измерений человеческой деятельности:

1. физическое измерение: тело, сенсорика, моторика, физическая сексуальность…

2. аффективное измерение: «сердце», чувства, отношения любви, значимый другой…

3. рациональное измерение: «голова» (с двумя полушариями!): идеи и творческие фантазии…

4. социальное измерение: другие люди, человеческое окружение и культурная среда…

5. духовное измерение: место и смысл человека в космическом окружении и в глобальной экосистеме…

Следует указать, что две руки указывают на отношение (к другому человеку и другим людям), тогда как две ноги символизируют наши корни, позволяющие сохранять равновесие между физическим и метафизическим, между материей и духом (или энергией). Бестелесная духовность сомнительна и недолговечна.

Пентаграмма Гингера


Гештальт всеми силами старается придерживаться многомерного подхода и эффективен своей «полисемией»[6]. Он учитывает одновременно все 5 измерений. Гештальт не только рассматривает все эти аспекты по отдельности, но концентрирует внимание на систематических взаимодействиях каждого из них с четырьмя другими – и в этом, по нашему мнению, состоит одно из его главных достоинств. Можно было бы также сказать (пусть несколько упрощенно, зато более образно), что Гештальт реабилитирует всеохватывающие, обобщающие функции правого полушария мозга, тогда как наша французская культура очень часто делает из нас больных, страдающих гемиплегией (односторонним параличом), используя преимущественно наше левое полушарие (аналитическое и рациональное). Посмотрите, какое незначительное место уделяется в национальном образовании физическим упражнениям и художественной деятельности по сравнению с англосаксонскими странами.

Само собой разумеется, этот подход, разработанный для индивида, можно экстраполировать на супружескую пару, семью, организацию или предприятие, и его схема будет иметь то же самое диагностическое и эвристическое (способствующее обнаружению) значение для локализации нарушений и для разработки стратегии интегрирующего вмешательства[7].

Я называю социо-гештальтом не приложение Гештальта внутри организации (такой, как школа или больница) или предприятия, а скорее приложение некоторых гештальтистских принципов ко всему учреждению в целом, рассматриваемому как глобальный «организм», взаимодействующий со своим окружением[8].

Некоторые технические приемы

Чтобы дать самое беглое представление о Гештальте тому, кто не имеет никакого практического опыта, следует, пожалуй, вкратце перечислить (в качестве примера) некоторые из технических приемов, наиболее распространенные и чаще всего использующиеся в гештальт-терапии.

Амплификация

Одна из основных задач Гештальта состоит в том, чтобы как можно более эксплицитно выразить то, что является имплицитным, путем проецирования на внешнюю сцену того, что проигрывается на внутренней сцене. Это позволяет каждому человеку лучше понять и осознать тот способ, каким он «функционирует» здесь-и-теперь, на «границе-контакт» между самим собой и своим окружением.

Таким образом, речь идет о том, чтобы постоянно следить за ходом процесса, внимательно наблюдая и фиксируя при этом «поверхностные феномены» и не погружаясь в темные и гипотетические глубины бессознательного – которые можно обследовать только при условии искусственного освещения с помощью интерпретации.

Так, например, феномены расширения сосудов лица и шеи ясно свидетельствуют о скрытых и подспудных эмоциональных реакциях, точно так же, как и едва заметные судороги и напряжения челюстей, изменение ритма дыхания или глотания, и разумеется, автоматические микродвижения рук и ног. Часто терапевт предлагает амплифицировать (усилить) эти бессознательные жесты, рассматриваемые в некотором роде как «ляпсусы тела», индикаторы текущих процессов, незаметных для самого клиента.

Следовательно, гештальт-терапевт идет от поверхности в глубину, к основам – между тем, однако, это не означает, что он обитает на поверхности! Реальный опыт подтверждает, что Гештальт намного легче, чем другие подходы, опирающиеся только на словесные техники (например, психоанализ), достигает глубинных, «архаических» залежей личности – возникших, кстати, в очень ранний период развития индивида, когда он еще не мог свободно говорить.

«Монодрама»

В данном случае речь идет о варианте психодрамы, в которой протагонист поочередно сам играет разные роли из ситуации, предложенной им самим. Например, он может последовательно представлять самого себя и свою собственную жену, или же свою суровую и отвергающую его мать – и наряду с этим ту же мать, но доступную и любящую; он может заставить говорить свою собственную голову, которая спорит с его сексуальностью («не стоит соблазнять мою коллегу»),… но «мне это так сильно хочется»), и попеременно воплощать эти две инстанции, пребывающие в предсознательном противоборстве…

Монодрама позволяет также, используя самые разные способы, исследовать, признать и наилучшим образом интегрировать противоположные «полярности» какого-то отношения, не пытаясь их произвольно свести к искусственной, обманчивой и убогой «серединке»: ведь в действительности я могу испытывать одновременно и дикую агрессию по отношению к кому-то и в то же время страстную любовь. Каждое из этих чувств заслуживает того, чтобы быть максимально проясненным, а не «нейтрализованным» (с помощью компромиссной установки об относительной любви) и не редуцированным к «пейзажу в серых тонах» путем произвольного алгебраического суммирования этих двух неистовых и противоположных чувств (которые на самом деле усиливают друг друга, а не ослабляют).

Вместо того чтобы добиваться традиционного статического и ограниченного равновесия, где-то «посерединке», Гештальт предпочитает овладеть динамическим равновесием. Следуя примеру канатоходца, который поддерживает равновесие, удлиняя шест, Гештальт побуждает нас к тому, чтобы мы расправили свои крылья во весь размах. Он нам предлагает заменить «серость» компромисса на веер радуги.

Гештальтистская драматизация

Она состоит в символическом проигрывании сцены, реальной или воображаемой, без особенной детализации обстановки. Драматизация способствует именно экспрессии, отреагированию (эмоциональной разрядке, позволяющей освободиться от травматизирующего события) и завершению некоторых «незаконченных ситуаций», в противном случае порождающих повторяющееся невротическое поведение, неприемлемые или устаревшие «сценарии жизни» (например, сексуальные трудности как следствие изнасилования в детстве).

Стоит ли говорить, что всякое психотерапевтическое вмешательство направлено не на трансформацию внешней ситуации: изменение положения дел других людей или событий, а прежде всего на трансформацию внутреннего восприятия клиента: изменяя значения (полисемия), которые человек придает фактам и их взаимодействиям. Следовательно, работа направлена на то, чтобы человек получил новый личный опыт, способный изменить его восприятие и взгляды на мир.

Я хотел бы уточнить, что намеренная драматизация ситуаций (испытанных на самом деле или придуманных) – обычно проповедуемая в Гештальте – противопоставляется импульсивной и оборонительной «реализации подавленного желания», acting out, как это называется в психоанализе. В то время как acting out является избеганием, которое в некотором роде напоминает «короткое замыкание» акта осознавания (действие замещается вербальным анализом), намеренная драматизация, напротив, делает ударение на действии, которое способствует осознанию, так как предлагает клиенту нечто видимое и ощущаемое («воплощенное в жизнь»). Это мобилизует тело и эмоции, позволяя ему более интенсивно пережить ситуацию, «повторно ее представить» (в том смысле, что «сделать ее снова актуальной»), поэкспериментировать с ней и изучить недостаточно идентифицированные, отвергнутые, и может быть даже еще неизвестные чувства.

«Awareness»

«Awareness» или интегрирующее осознавание состоит в том, чтобы непрерывно находиться в сосредоточенности и бдительном внимании к постоянному потоку физических ощущений, чувств, идей, к череде сменяющих друг друга переживаний; какие-то из них становятся фигурой, другие уходят в фон. Смена фигуры и фона зависит от ситуации в целом (которую я переживаю) и персоны (которой я являюсь). Это происходит одновременно в телесном, эмоциональном, воображаемом, рациональном и поведенческом планах. Что касается терапевта, то он находится как в состоянии постоянного внутреннего осознавания своих собственных переживаний, так и состоянии внешнего осознавания, будучи внимательным ко всему тому, что происходит вокруг, и особенно, с его «клиентом».

Прямое обращение

В Гештальте избегают говорить о чем-то (будь то в настоящем или прошлом): этому «чему-то» непосредственно адресуют речь, что позволяет перейти от интериоризированной рефлексии (интеллектуального порядка) к отношенческому контакту (эмоционального порядка). Так, например, если я хочу нечто сказать о моем соседе, я не говорю: «я полагаю, что Жан немного …», но я открыто к нему обращаюсь. То же самое происходит в том случае, если я накопил претензии к умершему отцу: я его представляю сидящим напротив меня (например, на пустом стуле) и говорю ему «прямо в лицо»: «Папа, я никогда не осмеливался тебе сказать, что…». В случае групповой терапии участников могут попросить сопоставить их видение с видением заинтересованного лица, чтобы изгнать постоянную изощренную игру проекциями, которыми мы бессознательно себя окружаем. Такое сопоставление позволяет избежать того, что я упрекаю своего ближнего …за свои собственные проекции на него. Например: «У меня ощущение, что ты меня не слушаешь!»

Я остановился только не некоторых примерах, потому что в действительности каждый терапевт может постоянно придумывать новые техники, изобретать варианты и их оригинальные комбинации.

В этом смысле совершенно справедливо утверждение, что каждый гештальтист работает собой: тем, кем он является, а также тем, что он умеет, в своем собственном стиле сообразно со своей индивидуальной способностью к творчеству.

Гештальт – терапия нашего времени

Гештальт стал новой парадигмой (способом мышления, совокупностью верований), которая развеяла миф о всемогуществе мысли и науки.

«Идея о всецело рациональном человеке является совершенно иррациональной»

Эдгар Морэн

Холодная сциентистская объективность XIX века (породившая психоанализ) продемонстрировала свои пределы (включая науки, которые считаются «точными»).

Теория хаоса открыла бесконечно сложные миры фракталов, в которых все является вопросом шкалы. Характеристики объекта изменяются в зависимости от удаленности наблюдателя. Так, например, невозможно «объективно» измерить длину берегов Ла Манша: по мере нашего приближения … они оказываются все длиннее и длиннее вследствие того, что непрерывно появляются новые расщелины, и длина стремится к бесконечности! Как и предсказывал Гештальт: точка зрения моделирует формы.

У каждого своя правда. Субъективность позволяет субъекту «населять» объект, придавая ему жизнь. После отошедшей в прошлое объективности, наступает черед давным-давно минувшей субъективности!

На сегодняшний день совершенно ясно, что:

• интуитивный синтез нередко предшествует рациональному анализу,

• уяснение искомой цели разъясняет больше, чем понимание минувших причин,

• оптимистический финализм «для чего» одерживает победу над пессимистическим каузализмом «почему»,

• творческая поэзия жизни (от греческого poiein – «создавать») сменяет «математическую» и стереотипную жесткость материи (от греческого mathema – «что уже было написано»).

Итак, в противоположность психоанализу, Гештальт не претендует на статус науки, но он гордится тем, что остается искусством и помогает устремлениям современного научного поиска, затрагивающего физику, биологию и философию, отыскать единство материи и энергии, т. е. тела и духа.

Глава 2. Терапия в человеческом воплощении

Обязанность быть счастливым

Что же мы запомнили о гештальт-терапии после нашего беглого предварительного обзора?

Прежде всего, гештальт-терапия касается всех нас. Она может нам помочь выявить наши блокады и трудности, поэкспериментировать с новыми способами функционирования, смягчить наши страхи, сомнения и страдания. Ведь в эпоху превентивной медицины для того, чтобы вылечиться, вовсе не обязательно страдать. Мы видели, что прежде всего речь идет о постоянном поиске гармонии, наилучшего «качества жизни». Мы имеем полное право на счастье.

Наше образование приучило нас к мысли о том, что «надо заслужить свой рай». Никакого вознаграждения без усилия: «Ничего не бывает без горестей», «Чтобы быть красивой, надо пострадать»…«Ты порожден в страдании»… Основной путь к святости – быть «девственником и мучеником»! Духовная жизнь обычно окормляется аскезой.

Но если Вы хорошенько подумаете и посмотрите, то увидите, что это вовсе не так! «Многие пути ведут к Мудрости, – говорят восточные суфисты, – если Вы ищете, ищите в радости…»

Действительно ли лучше содрать всю кожу с пальцев, беспрестанно копаясь в своем саду ради извлечения оттуда всех булыжников? Во всяком случае это всего лишь пустая трата времени: чем больше копаешь, тем больше находишь! Несмотря на все мои усилия в земле всегда останутся камни! А не лучше ли мне сохранить силы и использовать их для орошения цветов? Или даже для их выращивания ….на щебне!

Каждый знает, что намного проще развить то, что уже имеется (музыкальные и спортивные таланты, способность к спонтанному контакту и т. д.), чем попусту бороться с «негативными» чертами (бросить курить, быть менее ленивым, менее заносчивым и т. д.). Конечно, никакая терапия не может предотвратить слезы и тревогу, но может быть следует сначала не задерживаться на трудных моментах своего прошлого, но параллельно заниматься также своим настоящим и максимально развивать свой потенциал счастья.

Клиенты гештальт-терапии обычно очень сильно удивляются, когда обнаруживают, что можно (в случае необходимости) «работать» по поводу какого-то успеха, удавшегося контакта или анализировать свое благополучие, а не вязнуть исключительно на преодолении проблем и травматизмов. На самом деле, для того, чтобы преодолеть горе, вызывающее страдание, вовсе не обязательно беспрерывно пережевывать несчастливый период или травматическое событие… Если постоянно бередить раны своего детства, то они всегда будут кровоточить и никогда не затянутся: после того, как рану как следует промыли (но не ранее!), ее надо оставить в покое и не травмировать, чтобы образовалась корка, которая затянет ее. Эта первая «помощь» часто бывает очень мучительной; но успокаивающий бальзам, нежность и юмор составляют непременную часть любого лечения.

Не избегайте ни страдания, ни радости. Психотерапия Гештальта направлена на расцвет бытия. Не культивируйте модный терапевтический мазохизм, который основывается на допущении, что чем дольше, дороже и мучительней терапия, тем она «глубже и ценнее»! «Дешево = плохо», «быстро = неглубоко», – гласят устойчивые мифы!

Мы знаем, что если на рынке один и тот же картофель (из одного и того же мешка) кладут в три разные посудины, которые, соответственно, стоят 5, 7 и 10 франков, то большинство людей бросается на самое дорогое! Современный анализ, проведенный 80-ю американскими студентами (специалистами в области статистики) по вопросу эффективности разных видов терапии, показал, что в действительности нет никакой значимой корреляции между продолжительностью, стоимостью и результатами (как краткосрочными, так и долгосрочными).

После того, как Вы очистили свой подвал от самых мешающих жить пережитков, самое время приступить к уборке первого этажа дома, чтобы можно было им воспользоваться. Именно здесь, по-видимому, можно восстановить силы, а потом всегда будет возможность вернуться и вылизывать пыль, сколько заблагорассудится.

«Самое большее, что можно сделать для тех, кого любишь, это прежде всего стать самому счастливым»

Алэн (Проповедь о Счастье)

Так что же, подарим нашим близким что-то сияющее, вместо того, чтобы подавлять их своей преданностью или своей жертвенностью. Наше солнце согреет их. Следовательно, речь идет уже не только о «праве на счастье», а скорее об «обязанности быть счастливым».

Контролируемая вовлеченность и симпатия

Гештальт рекомендует отпускание-удерживание и доверие, имея в виду сопровождение клиента в «цикле удовлетворения его потребностей» (см. гл. 4). Это может произойти, если поддерживается теплая и участливая атмосфера – способствующая любому росту – в которой не придается чрезмерного значения фрустрации в качестве панацеи любого прогресса.

Гештальт-терапевт не скрывается за холодным молчанием, не прячется за установкой постоянного нейтралитета, называемого «благожелательным»; напротив, он охотно демонстрирует свою симпатию, делится своими идеями и чувствами (в рамках «терапевтического использования своего контр-переноса»), и обращается со своим клиентом как с настоящим «партнером». Разумеется, его вовлеченность всегда остается контролируемой, и он не выражает всего того, что чувствует…, однако все то, что он выражает, это именно то, что он чувствует (установка фундаментальной аутентичности). Иными словами, он думает все то, что говорит, но он не говорит всего того, что думает…

Он совершенно не придерживается позиции «безусловного приятия» своего клиента: он может позволить себе не согласиться с некоторыми из утверждений своего клиента. В данном случае речь идет об оригинальной терапевтической установке, достаточно специфичной для Гештальта. Терапевт предоставлен в мое распоряжение, но не для того, чтобы делать все то, что взбредет мне в голову, а также не для того, чтобы сопровождать меня куда угодно! Если мне вдруг захочется в сотый раз выразить свои чувства по поводу суицида моей матери, он может мне также предложить апробировать другой способ: «А почему бы сегодня тебе не рассказать о какой-нибудь счастливой сцене из твоего детства с ней?». Слишком частое повторение может привести к кристаллизации: жевать и пережевывать, но не бродить бесконечно по одному и тому же кругу. Напротив, если я избегаю вспоминать какую-то мучительную ситуацию, терапевт постарается заставить меня осознать ее.

Перлз схематично изобразил три основные «позиции» терапевта:

• психоаналитическая «а-патия»: благожелательный нейтралитет с небольшой мерой включенности и минимальным вмешательством;

• роджерианская «эм-патия» (проповедываемая психотерапевтом Карлом Роджерсом): терапевт ставит себя на место клиента для того, чтобы лучше его понять, и вибрирует вместе с ним;

• гештальтистская «сим-патия»: клиенту предлагается подлинное партнерство (внимательное и компетентное) в истинном диалоге «Я – Ты» (Бубер). Если я в гневе, мой терапевт может оставаться спокойным; я могу быть печальным, а он – …нет.

Совместный поиск

В Гештальте не предполагается, что терапевту «известно» все, что касается меня. Моя личность является уникальной и оригинальной, и я отстаиваю свое право на свой собственный стиль функционирования. Мои потребности и мои недостатки отличаются от потребностей и недостатков моего ближнего, и я не сумел пережить отсутствие отца так, как это сделал мой брат…

Даже если мой гештальт-терапевт долго учился (продолжительность профессионального обучения Гештальту составляет примерно 10 лет, включая личную психотерапию, базовое подготовку и супервизированную практику), даже, если у него накоплен огромный опыт о человеческих проблемах, ему не ведомы глубины моего существа: он напоминает гида-спелеолога, привыкшего исследовать бездны… но впервые заглянувшего в мою пещеру.

Он мне гарантирует безопасность практики при помощи своей техники и инструментария, но он открывает – одновременно со мной – мои особенности и старается их принимать во внимание, точно так же, как он максимально соблюдает программу обследования, которую я определил на сегодня. Именно я определяю свой ежедневный маршрут; он может лишь сопровождать меня, не навязывая мне ни своего ритма, ни своего пути. Вместе с тем он обеспечивает безопасность и может отказаться от слишком рискованного и преждевременного путешествия. Он может также позволить себе делать комментарии по ходу движения и делать замечания о бесполезных поворотах или уходах (обходных путях). По завершению «экскурсии» такое открытие, сделанное сообща, поможет мне в случае необходимости наметить карту и подвести первые итоги. Проговаривание может также помочь поставить буйки на те эмоции, с которыми я сталкивался на протяжении долгого пути, и это будет способствовать лучшей ориентации в следующей экспедиции.

Воплощение Слова

В традиционных вербальных терапиях, как правило, именно припоминаемые слова порождают эмоции; в Гештальте же наоборот, чувства, образы и эмоции часто предшествуют проговариванию.

Я испытываю напряжение, у меня возникает образ тисков, сжимающих грудь; терапевт усиливает это ощущение, сжимая меня своими руками; и вдруг я с удивлением обнаруживаю, что отбиваясь кричу: «Отпусти меня! Ты меня душишь! Я задыхаюсь! …(молчание). Мне надо побыть немного… одному, всего несколько дней…отдохнуть…»

Как мы видим, гештальт-терапевт может вмешаться в исключительном случае – вербально или физически – если полагает, что это может усилить текущий процесс и позволить самому клиенту придать ситуации личностный смысл.

И лишь спустя некоторое время я проанализирую – перед моим терапевтом – смысл (или различные возможные значения) того, что спонтанно «сорвалось у меня с языка». И тогда я смогу наглядно воплотить, насколько моя нынешняя жизнь (брачная и профессиональная) воспроизводит и пробуждает назойливые чувства, запрятанные во мне в детстве и раздутые в отрочестве. Впрочем не только такое осознание избавит меня от них, но и экспериментирование – пусть даже символическое и предварительное – иной установки (например, я освободился от тисков моего терапевта). На самом деле любой опыт регистрируется, «записывается в виде энграммы» в глубоких слоях лимбических отделов мозга, прокладывая новые нейронные пути (см. гл. 6).

Как известно, Гештальт можно использовать также в терапевтических группах, но даже в этом случае он, как правило, ориентируется на «диадные» взаимодействия между терапевтом и клиентом, хотя в случае необходимости можно привлечь к участию и определенных членов группы. В этом случае говорят о гештальт-терапии в группе (каждый «работает», когда пожелает – перед группой, выступающей в роли свидетеля – некоторый промежуток времени, который может варьировать от нескольких минут до получаса, а иногда даже и до часа).

Впрочем, существует вариант, называемый групповым Гештальтом, который преимущественно направлен на актуальные взаимодействия между членами группы и который больше всего напоминает традиционную «групповую динамику». Этот вариант может быть особенно полезен при использовании Гештальта внутри устоявшейся группы – учреждения или предприятия – где взаимоотношения между людьми имеют бессознательную мотивацию, определяемую характером и индивидуальной историей как каждого члена, так и всего предприятия.

В этой главе мы показали, что гештальтистская психотерапия, в собственном смысле слова, представляет собой не «индивидуальную» или «групповую» терапию, а скорее «диадную» терапию, включающую одновременно и клиента, и терапевта[9]. Эта терапия постоянно находит богатую пищу в том, что происходит «здесь-и-теперь» между двумя партнерами[10], в непредвиденных обстоятельствах контакта и в их многочисленных глубинных значениях; она ориентирована на осознание текущего процесса и на эмоциональное апробирование (экспериментирование) новых установок (внутренних и внешних, приспособительных и креативных)[11].

Глава 3. Фриц Перлз – отец Гештальта

Наконец-то признание … в 75 лет!

«Я ничего не изобрел, – говорил Перлз, – я лишь открыл заново то, что было известно испокон веков». Действительно, суть гештальтистской «революции» в конечном счете состоит в том, что она открыла глаза на обыденные феномены, практические последствия которых не учитывались должным образом:

• все мы знаем, что «каждый смотрит со своей колокольни», но мы пускаемся в тщетные поиски объективности, называя ее иногда «научной»…

• мы также знаем, что «что у сердца свои причины, недоступные разуму», но мы настойчиво пытаемся вести себя так, как будто всем заправляет голова…



Поделиться книгой:

На главную
Назад