Божий дом

— С учетом ваших обстоятельств могу лишь предложить обратиться в Сомнительно, чтоб от этого была хоть какая-то польза, но попытка не пытка…

— Согласен попробовать. Как связаться с Божьим домом?

— Минуточку. Я вас переключу.

Щелчок, звук телефонного звонка, и следом женский голос:

— Говорит сестра Хельга.

— Мне необходимо побеседовать с богом, — прохрипел он: горло совсем осипло, слишком часто пришлось повторять одно и то же.

— Сожалею, сэр, но никто из проживающих здесь богов к телефону не подходит. Это ниже их достоинства.

— Но мне необходимо побеседовать с богом, — повторил Артур.

— Вы хотите побеседовать лично, здесь, в Божьем доме?

— А что, можно пожаловать к вам с визитом?

— Конечно, можно, — сказала сестра Хельга. — День у нас приемный, и в вашем распоряжении еще почти три часа. Вы могли бы прибыть прямо сейчас?

— Безусловно. Горе в том, что я не знаю, как до вас добраться.

— Ну это не проблема. Вы звоните с кнопочного телефона?

— Да.

— Тогда нажмите звездочку — звездочку — два — шесть — и еще раз звездочку.

— Только и всего?

— Только и всего. И держитесь поближе к трубке.

Абсолютное безумие, подумал Артур. Но нет худа без добра: когда за ним явятся федеральные агенты, пусть они лучше обнаружат, что он благополучно не в своем уме, чем в мрачном унынии и в твердой памяти. Он нажал указанные ему кнопки и поднес трубку к самому лицу.

Раздался свист, и последовало странное ощущение, что на лицо налип небольшой прозрачный осьминог. Артур поднял руки, пытаясь оторвать липкую тварь. Но и руки прилипли к невидимому нечто. Он хотел вскрикнуть и не успел: его всосало в телефон.

Глава 5

Мгновение, когда Артура втянуло в телефон, было необычным, но и непродолжительным. Секундой позже — или, возможно, секундой раньше — он очутился в незнакомом помещении. Впрочем, выглядело оно так же, как все приемные по всему свету: бежевые стены, на полу линолеум и непрямое потолочное освещение то и дело мигает.

— Когда у них только руки дойдут починить проводку! — произнес женский голос.

Оказалось, что Артур сидит на стуле с решетчатой спинкой, а напротив за столом расположилась крупная тетка в накрахмаленном белом халате. Скуластое суровое лицо, большая грудь — под халатом грудь выглядела выкованной из стали, — толстые ноги, волосы на руках, а над губой легкий намек на усики.

— Меня зовут сестра Хельга, — объявила тетка. — Вы выражали желание нанести нам визит?

— Да, выражал, — откликнулся Артур, с завидной быстротой приходя в себя. — Где я нахожусь, если точно? Как говорится, вопрос для протокола.

— Это Божий дом, — провозгласила Хельга. — Или, если официально, Всеобщий космический интернат для престарелых, обнищавших и одряхлевших божеств. Разве вы не сюда собирались попасть?

— Сюда, сюда! Просто хотелось убедиться, что я прибыл по назначению. А то телефонные линии иногда путаются и шутят скверные шутки… — Он обвел приемную взглядом, уловил чисто больничный запах вареной капусты и спросил с неопределенным жестом, который надеялся выдать за осведомленность:

— Значит, именно сюда попадают боги, когда заканчивают свои дела там, на Земле?

— Да, некоторые из них прибывают сюда, — подтвердила Хельга.

— По собственному желанию?

— Уясните себе ситуацию. Иные слонялись по свету так долго, что уже не способны заботиться о себе без посторонней помощи.

— Я думал, боги бессмертны! — воскликнул Артур.

— Разумеется, бессмертны. Но надо же понять, каково им самим. Земные люди воображают себе, что бессмертие означает вечную жизнь в одном и том же облике.

— А разве не так?

Хельга решительно затрясла головой.

— Так не получается. Физически — да, бог или богиня способны жить бесконечно. Это разумеется само собой. Но умственно, психологически, быть богом — тяжеленная ноша.

— Что, резвиться в небесах не легко и не просто? — кивнув, предположил Артур.

Хельга смерила его суровым взглядом.

— Все гораздо серьезнее. Если вы бог, на вас без передышки обрушиваются людские помыслы, надежды, мечты и страхи. Богам свойственно прямо воспринимать чувства своих почитателей, и это может стать утомительным.

— Я и не догадывался, — признался Артур.

— Спустя какое-то время все эти молитвы и прошения надоедают до отвращения. Поначалу-то хорошо: большинство богов, даже самые сострадательные, просто пропускают молитвы мимо ушей. Но в конце концов доходит даже до самых толстокожих. Становится тошно от каждодневной обязанности выслушивать отчаянные мольбы и, как правило, понимать, что ты не в силах ничего сделать.

— Это для меня новость, — сказал Артур. — Я полагал, что боги могут все.

— Теоретически да. А на практике сила любого бога ограничена компетенцией других богов и Соглашением о межбожественной справедливости, где оговорено, что любой бог, ведомый людям, должен уважать авторитет всех остальных божеств. К тому же божественная сила лимитирована изначальной сутью человеческого бытия.

— Что за изначальная суть бытия? — заинтересовался Артур.

Хельга вновь нахмурилась.

— Я считала, что это общеизвестно. Изначальная суть сводится к тому, что, за немногими исключениями, люди обязаны принимать все выпавшее им на долю, мириться со своей судьбой или погибать, если не могут смириться.

— Это и есть изначальная суть человеческого бытия?

— Именно так.

— Люди умирают все равно, так или эдак, — заявил Артур, не чувствуя в данный миг особой симпатии к богам.

— Да, умирают, и, с точки зрения бога, прискорбно быстро.

— Подумать только, как тяжко богу видеть, что его почитатели мрут у него на глазах…

Хельга не уловила сарказма.

— Боги живут другими представлениями о времени. И на то, чтобы что-нибудь сделать, у них уходит времени гораздо больше. К моменту, когда чья-то просьба коснется внимания бога и он решит что-то предпринять, проситель скорее всего будет уже мертв и похоронен. Боги очень разочарованы, что надо укладываться в столь короткий срок.

— Удивительно, как они вообще умудряются делать для людей что бы то ни было!

— В большинстве своем они стараются как могут. Но попомните, они могут делать исключения из правил лишь для очень немногих. У них на уме есть более серьезные заботы, чем нужды их почитателей. Правильно будет сказать, что большинство богов в конце концов начинают ненавидеть людей, потому что те вечно в чем-то нуждаются, вечно протягивают руку и повторяют: «Дай, дай!..»

— Понятно, — заявил Артур: ему было не по себе, но он по-прежнему помнил, что жаждет чудесного избавления от беды, и по-прежнему верил, что богу устроить это — раз плюнуть.

— В любом случае, — высказалась Хельга, — очень мило, что вы захотели навестить жильцов Божьего дома. Их собственная родня в этом смысле позорно забывчива. Вы найдете одного-двух жильцов на крылечке, а остальных на лужайке. Не стесняйтесь, обратитесь к любому, к кому пожелаете.

Они, в сущности, очень славные. Выйдете из этой двери — и прямо. Когда закончите, я отправлю вас обратно на Землю.

Из приемной Артур вышел, ощущая известную нерешительность, но и твердое желание довести свое предприятие до конца. Он миновал большой бальный зал со складными стульями, прислоненными к стене, и возвышением для оркестра — рядом была афишка: «Небесное трио Зигги Звездосвета выступит в девять вечера по универсальному звездному времени». Раздвижные двери вывели Артура на остекленную веранду. По ту сторону стекла он приметил зеленую лужайку, на которой весело скакало нечто похожее на коккер-спаниеля, а кое-где виднелись фигуры в инвалидных колясках. Однако его внимание сразу привлек закутанный в плед старик, сидящий на веранде всего-то футах в пяти; старик неспешно качался в огромном кресле и угрюмо взирал то ли вдаль, то ли чуть поближе.

Артур приблизился к креслу, борясь с сердцебиением. Еще бы, это же первый бог, которого довелось увидеть лицом к лицу.

В молодости бог был, вероятно, крупным мужчиной. Он и до сих пор не утратил самоуверенного выражения, присущего, скажем, римскому императору или актеру классического репертуара. Однако ныне он усох и сгорбился, подобно некогда величественному зданию, обрушившемуся от ветхости. Бог не поднял взгляда, когда Артур приблизился и кашлянул на пробу. Тут только Артур заметил, что бог вперился в экран маленького черно-белого телевизора — юные девицы с крылышками, в белой кисее, плавали по экрану в скучноватом воздушном балете.

— М-м, — произнес Артур, — прошу прощения…

Бог повернул величественную голову и насупился.

— Д-да? В чем дело?

Оказывается, на столике возле кресла-качалки стояла еще и большая темная бутыль с этикеткой «Сома[5] — принимать исключительно в медицинских целях». Возникло подозрение, что бог пьяненький. Тем не менее Артур прокашлялся и сделал первый ход.

— Я здесь новичок, — начал он довольно туманно, — и хотел бы осведомиться…

— Ты бог? — перебил бог жестко.

— Нет. Говоря по правде, я смертный.

— Так я и подумал. Я-то бог, понимаешь ли…

— Разумеется. Это видно сразу.

— А если точнее, я единственный бог во всем этом заведении. Остальные — всего лишь кучка выскочек-демонов. Мне здесь, знаешь ли, совсем не место.

— Да ну? — воскликнул Артур с улыбкой, как он надеялся, обаятельной.

— Вот тебе и ну! Я ведь гораздо больше, чем просто бог. Я властелин Вселенной. — Он уставил на Артура свирепый взгляд. — Как тебе это понравится?

— Впечатляет, — отозвался Артур.

— Но мои завистливые родственнички упекли меня сюда, чтобы самим беспрепятственно развлекаться с женщинами. А это как, на твой вкус?

— Отвратительно.

— В этом еще нет ничего отвратительного. Развлекаться с женщинами для божьих родственников — дело обычное. А вот что и впрямь отвратительно — они свергли меня с трона и загнали сюда прозябать с кучкой выскочек-демонов.

— Какая жалость! — заявил Артур. И вдруг увидел возможность продвинуться в своих собственных планах. — Однако я прибыл сюда как раз затем, чтобы предложить вам шанс вернуться к активной деятельности.

— А? Что такое? — Бог приставил ладонь к уху. — Слышу я, знаешь ли, нынче не так хорошо…

— Шанс вернуться к активной деятельности, — повторил Артур погромче.

— К деятельности? Что значит вернуться к деятельности?

— Вернуться в мир людей. Совершить доброе дело. Исполнить желание. Примерно в таком духе.

— Вернуться в мир? — переспросил старый бог. — Мой мальчик, ты, вероятно, еще глупее, чем выглядишь, если воображаешь, что я вновь соглашусь на роль активного бога. Там, на Земле, бог богу волк, и с меня довольно. Неужели старый бог не заслужил отдыха? Неужели не заслужил?

— Конечно, заслужили, — поспешил согласиться Артур. — Мне подумалось, что, поскольку вы сказали…

— Не обращай внимания, — потребовал старый бог, — я подвержен галлюцинациям. Разве не заметно?

— Если вы подвержены галлюцинациям, — возразил Артур, — то откуда вы это знаете? Я полагал, что подобное состояние, если так можно выразиться, сродни самообману.

— Не нахальничай, — буркнул старый бог.

— Извините.

— У меня, как и у всех, бывают моменты невыносимой ясности мысли.

— Не сомневаюсь.

— А теперь проваливай отсюда, мальчишка, пока я не переломил тебе хребет! Какая наглость обращаться ко мне, единственному настоящему богу в этом дурацком приюте, с просьбой вновь подставить себя под пращи и стрелы возмутительной… нелепой…

— Судьбы? — предположил Артур.

Бог уставился на него тяжелым взглядом, затем изрек:

— Убирайся, пока цел, умник. Можешь сунуться со своим предложением еще к кому-нибудь, хотя сильно сомневаюсь, что здесь найдется идиот, готовый уступить твоим эгоистичным притязаниям.

— Да, сэр, извините, сэр, я пройдусь немного, с вашего разрешения… — промямлил Артур, поспешно двинулся к двери, ведущей наружу, и, открыв ее, выскочил на зеленую траву.

Трава на лужайке была пышной и аккуратно подстриженной. Коккер-спаниель дважды резко тявкнул и убежал, скрывшись за углом здания. Артур ступил на дорожку, выложенную плитняком, которая вела сквозь строй дождевальных установок к веселенькой беседке. В беседке, откинувшись в шезлонге, расположился огромный бог в светло-зеленой больничной пижаме и шотландском берете. Из шеи у бога торчали пластиковые трубочки. Он приветствовал Артура легким вежливым кивком.

— Прекрасный денек, — рискнул Артур вступить в разговор.

— Точно такой же, как все остальные, — отрубил бог.

— Да-да. Но ведь это, должно быть, тоже прекрасно.

— Наверное, так, если бы хоть кому-нибудь здесь было не все равно, что прекрасно, а что нет.