Джереми Полдарк

— Перемежающаяся лихорадка. Ей следует оставаться в постели еще по меньшей мере два дня. А как вы? Мне кажется, у вас то же самое. Подойдите-ка сюда, к свету.

Когда он приблизился, Дуайт ощутил запах перегара. Так значит, Джака опять запил. Танцующей походкой приблизилась Парфезия с куском красной ткани, и Джака утер платком свои густые брови. Его пульс был быстрым и едва слышным. Лихорадка была уже на последней стадии, приведя к всепоглощающей жажде.

— Мне слегка поплохело. Но лучшее лекарство — гулять по округе, а не лениться промеж одеял. Чем быстрее двигаешься, тем быстрее отпустит.

— А теперь послушайте, Хоблин, я хочу, чтобы вы немедленно приняли вот это, а этот порошок растворите в воде, перед тем как ложиться спать. Ясно?

Джака провел рукой по торчащим во все стороны волосам и бросил на доктора сердитый взгляд.
— Не терплю я все эти снадобья.

— И тем не менее, вам следует это принять. Вам станет гораздо лучше.

Они уставились друг на друга, но престиж Дуайта был слишком велик, и он с определенным удовлетворением пронаблюдал, как в глотке Джаки исчезла приличная доза растворенного винного камня.

Ночной порошок, если Джака будет достаточно внимательным и его примет, содержал десять граммов ялапы, но это не имело особого значения. Дуайта больше заботило состояние здоровья трех женщин, чем Джаки.

Покидая дом, Энис увидел, как Розина хромает вверх по холму с кувшином молока. Ей было семнадцать, и она еще не испортила прекрасные глаза бесконечными часами шитья при плохом освещении. При встрече девушка улыбнулась и присела в реверансе.

— Твоей семье к завтрашнему дню станет лучше. Убедись, чтобы мать приняла порошок.

— Всенепременно. Спасибо, сэр.

— Отец доставляет неприятности, когда пьет?

Она вспыхнула.
— Становится немного не в духе, сэр, трудно с ним управиться, вы бы так сказали.

— И дерется?

— Ох, нет, сэр, это редко. А потом всегда за это винится.

Дуайт миновал низкие окна лавки тетушки Мэри Роджерс и добрался до сгрудившихся у подножия холма маленьких полуразрушенных коттеджей, известных под названием Гернси.

Здесь царила страшная нищета. Окна были заколочены и затянуты тряпьем, двери просто опирались на косяки, кругом открытые выгребные ямы, а крысы шныряли от одной к другой, крыши сломаны, а стены покосились, тем временем полуголые ребятишки ползали или играли рядом.

Приходя сюда, Дуайт всегда вспоминал о своем приличном платье — феномене из другого мира. Он постучал в первый коттедж, удивленный тем, что обе половинки двери оказались закрытыми, поскольку комнату освещал только свет, проходящий через дверь.

Неделю назад он помог Бетти Каркик с рождением первенца, когда напортачили и сдались две повитухи, рыбацкие жены.

Он услышал плач младенца внутри, и через минуту в дверях появилась Бетти, подозрительно приоткрыв верхнюю половинку всего на дюйм.

— Ах, это вы, сэр. Входите же.
Бетти Каркик, в девичестве Коуд, была не из тех, кто угасает при первых же проблесках болезни, но Дуайт вздохнул с облегчением, когда четвертый и пятый день прошел без родильной горячки. Теперь с ней всё должно быть в порядке.

Он прошел за ней в каменный дом, но так и застыл на пороге, наклонив голову, когда увидел сидящего у небольшого очага Теда Каркика, помешивающего на огне какой-то травяной отвар. Тед и Бетти были женаты всего месяц, но оставаться дома, когда имелась работа, работа, которую так сложно получить, было дрянным способом показать привязанность.

Он кивнул молодому человеку и направился осмотреть ребенка. Тед встал и двинулся к выходу, но Бетти его остановила, он фыркнул и вернулся обратно к своему вареву. Младенец простуженно сопел, дыхание было учащенным, и Дуайт подумал о том, что натворила неопытная девушка — ему вечно приходилось бороться с невежеством и пренебрежением.

— Твоей матушки здесь нет, Бетти?

— Нет, сэр. Она приболела.

— Ну, разумеется. Кемпторн упомянул Коудов. Лихорадка?

— Думаю, да.

Варево на огне забулькало, а пламя затрещало, когда на него закапала жидкость. От открытого очага вился дымок, вплетаясь в почерневшие балки потолка.

— А как ты?

— В порядке. Но у Теда не так всё хорошо.

— Рот закрой, — бросил Тед от очага.

Дуайт не обратил на него внимания.
— Ты слишком рано встала, — сказал он девушке. — Если Тед дома, то может о тебе позаботиться.

— Скорее уж мне о нем придется.

Тед снова сделал раздраженный жест, но она продолжала:
— Пусть доктор тебя осмотрит, Тед. Ничего не добьешься, просиживая штаны у огня. Он не какой-нибудь болтун, мы это знаем.

Тед угрюмо поднялся и подошел к освещенному пространству около двери.
— Я плечо поранил, вот и всё. Тяжкий труд не пойдет ему на пользу.

Дуайт стянул с плеча парнишки мешковину. Пуля скользнула по кости и вышла наружу, рана выглядела достаточно чистой. Но теперь началось воспаление, которое не уменьшилось из-за припарок вареного тысячелистника.

— У вас есть чистая вода? И что ты там варишь на огне?
Дуайт занялся очисткой раны, не сделав никаких замечаний относительно ее причины.

И поскольку он ни о чем не спросил, объяснение последовало, хотя уже и после того, как Энис перевязал рану и собрался уходить. Тед Каркик с четырьмя другими владел лодчонкой, на которой в ясную погоду они отваживались на долгое и опасное плавание во Францию, чтобы взять груз спиртного на продажу.

Это не было крупномасштабным предприятием, как у мистера Тренкрома, но за четыре-пять поездок в год они зарабатывали достаточно, чтобы как-то перебиваться. Они отплыли в прошлую субботу, а вернулись в среду, пристав в бухте Вона — у полоски песка, время от времени соединяющейся с бухтой Сола — и обнаружили там поджидающих их Верскоу и двух других таможенников, готовых их заграбастать.

Возникла стычка, лодка затонула, натолкнувшись во время неразберихи на скалы, а Теда Каркика подстрелили в плечо. Неприятное происшествие, которое может иметь последствия.

— Мы же ничего такого не делали, — негодующе заявил Тед. — Только пытались заработать немного деньжат, как и все остальные, и вот нате вам — придется начинать всё сызнова, и это еще если нас оставят в покое. Наверняка солдаты начнут обыскивать дома, как в Сент-Агнесс.

— Нам всем интересно, — сказала Бетти, — откуда чинуши пронюхали, где они собираются пристать. Что-то здесь не так. Кто-то проболтался.

Дуайт защелкнул замки на кожаном саквояже и бросил последний обеспокоенный взгляд на младенца. Он мало чем мог помочь такому малышу, в любом случае, миссис Коуд всё равно заставит дочь его не послушаться и даст ребенку какое-нибудь собственное колдовское зелье. Выживет малыш или нет — зависит только от его прирожденного здоровья.
— У чиновников везде уши. Твоему плечу нужен отдых, Тед, — сказал Дуайт.

— И это ж не впервой, — продолжил тот. — В апреле поймали старика Пендарва вместе с Фостером Пендарвом. С поличным. Что-то тут не так, помяните мое слово.

— И многие в деревне знали о вашем плавании?

— О... да, кажись. Трудно не догадаться, когда мы отсутствовали половину недели. Но только не место, куда мы пристанем с товаром. Об том знали только человек шесть или семь. Я бы лично придушил того, кто не мог удержать язык за зубами. А, может, выдал нас намеренно...

В комнате было темно и душно, и Дуайт вдруг ощутил желание поднять руки над головой к покосившимся балкам и отбросить их подальше. Эти люди жили словно в пещере, куда не проникает солнечный свет.

— А другие члены твоей семьи тоже больны, Бетти?

— Ну, не то чтобы больны. У Джоан и Нэнси тоже лихорадка, но они просто немного попотели и теперь идут на поправку.

— Они нянчились с твоим малышом?

Бетти уставилась на доктора, пытаясь ответить скорее правильно, чем правдиво.

— Нет, сэр, — наконец выдавила она.

Дуайт поднял саквояж.
— Что ж, и не стоит их к нему подпускать.

Он повернулся к выходу.
— Не слишком увлекайся подозрениями, Тед. Конечно, советы раздавать легко, но как только ты начнешь кого-то подозревать, уже не остановишься.

Покинув коттедж и пересекая площадь в сторону погребов с рыбой, где несколько семей пытались свести концы с концами, он нахмурился, осознав все проблемы, которые принесет эпидемия.

Всё лето Дуайт боролся с новым в этом сезоне заболеванием, не просто с тем, как страдала от него миссис Хоблин, но и с возникновением новых симптомов у людей, которые должны были бы уже выздоравливать.

У них прогрессировала бледность кожи, начинались отеки, а вслед за этим следовал упадок сил. Недавно умерли двое детей — очевидно, именно от этой болезни, а несколько взрослых были больны гораздо серьезнее, чем следовало бы. Даже дети, которые поправлялись, выглядели слабыми, а их кожа отливала желтизной, животы раздувались, и они едва держались на ногах.

Если начнется корь, все будут помирать, как мухи. Он пытался использовать всё свое излюбленное оружие, но, похоже, ни одно средство не возымело успеха. Иногда Дуайт подумывал, не стоит ли изобрести новую болезнь под названием истощение, чтобы обозначить этим словом все те заболевания, с которыми он сталкивался.

Глава третья

Росс поскакал в Труро в следующий понедельник. Демельза отправилась бы с ним, если бы не чувствовала, что он предпочитает одиночество. Таково сейчас было его настроение.

В городе он тотчас же зашел к мистеру Натаниэлю Пирсу.

В прошлом феврале Росс неожиданно и внезапно столкнулся с законом и до сих пор ощущал тяжелые последствия утрат и неудач, так что рассматривал правосудие через призму своих обид и гнева.

Ясно ему было лишь одно — он должен нанять адвоката, чтобы тот действовал в его интересах, а кто лучше мог сыграть эту роль, чем его собственный стряпчий, служивший еще его отцу. Нотариус Пирс также был партнером по Уил-Лежер и дал ему кредит на тысячу четыреста фунтов.

Уже несколько раз за последние месяцы ожидания Росс желал бы, чтобы одного его разума оказалось бы достаточно для необходимых изменений, прежде чем будет слишком поздно. Пирс хорошо умел вести переговоры и прекрасно изъяснялся, был достаточно проницательным и находчивым в финансовых вопросах, но для того, чтобы подготовиться к судебным слушаниям, существовали более молодые и способные люди.

Кроме того, в неприятном расколе, произошедшем между двумя местными группировками в последние несколько лет, Пирс был одним из немногих, умудряющихся сидеть на двух стульях. Он поддерживал дружеские отношения и с Россом, и с Уорлегганами.

Будучи акционером Уил-Лежер, Пирс, однако, пользовался услугами банка Уорлегганов, хотя иногда и оказывал юридические услуги Паско. Был близким другом доктора Чоука, но при этом ссужал деньги Дуайту Энису.

Если судить беспристрастно и непредвзято, то этим можно было лишь восхищаться. Но когда вслед за разгоревшимся соперничеством последовали разрушенные жизни и пришедшие в упадок дома, такую позицию больше нельзя было назвать нравственной.

Росс обнаружил Пирса в лучшем расположении духа, чем обычно. Хроническая подагра немного отступила, и он воспользовался этой вновь обретенной подвижностью, яростно набросившись на коробки со старыми юридическими бумагами, которыми была завалена комната. Его помощник и ученик помогали в этой оргии, поднося коробки к столу и оттаскивая обратно хрустящие пожелтевшие пергаменты, которые мистер Пирс бросал на пол.

Завидев Росса, он воскликнул:
— Капитан Полдарк, какой приятный сюрприз, садитесь же, если найдете стул. Очистите стул для капитана Полдарка. Я тут как раз немного разбирал старый хлам, ничего нового, и вы присоединяйтесь, выберите себе какое-нибудь старье. Вы в добром здравии, надеюсь, эта переменчивая погода не многим по нутру.

Он кинул на пол несколько поеденных молью писем и поправил завитой парик.

— Не далее как вчера моя дочь заявила: «Ноукс, заберите эти коробки, все эти дела Бассета и Тресайза должны храниться в целости и сохранности»... И в том нет ничего комичного, капитан Полдарк, для любого, знакомого с теми делами 1705 года... Старейшие семьи натуральным образом желают, чтобы их стряпчие хранили всю корреспонденцию относительно того дела, но она занимает много места, это помеха, нужно обзавестись погребом. Моя дочь утверждает, что сырое лето хорошо сказывается на здоровье, вы согласны насчет лета?

— Я не отвлеку вас надолго, — ответил Росс.

Пирс взглянул на него, отложил в сторону кипу бумаг и вздохнул.
— Нет. Разумеется, нет. Но у меня выдалось свободное утро. Просто пара дел. Ноукс, и вы, Биддл, можете идти. Оставьте коробки. Ну не на столе же, любезный. Вот так... А теперь, капитан Полдарк, мы устроились вполне сносно. Минуточку, только разожгу камин...

Итак, они вполне сносно устроились в душной, заваленной бумагами комнате, и мистер Пирс почесался и сообщил Россу, как идет подготовка к его гибели.

Официально слушания начнутся в субботу, четвертого числа, хотя до понедельника всё равно ничего не произойдет.

Росс должен лично предстать перед управляющим тюрьмы не позже четверга, второго числа. Слушания проведут достопочтенный мистер Уэнтворт Листер и достопочтенный мистер Х.С. Торнтон, двое королевских судей суда общей инстанции.

Вероятно, мистер Х.С. Торнтон займется гражданскими исками, а Уэнтворт Листер — государственными. Список дел весьма велик, поскольку зимняя сессия суда проходила в разгар лихорадки в Лонсестоне, так что адвокаты отказались явиться, и почти все дела отложили на лето.

Однако, скорее всего, слушания по делу Росса посчитают важными и поставят на вторник или среду.

— А кто будет выступать со стороны короны?

— Генри Булл, полагаю. Хотя я бы предпочел кого-нибудь другого, видите ли, я никогда с ним не встречался, не знаю его, разве что по репутации, а судя по репутации, он человек бескомпромиссный, надо сказать. Не великий юрист, ну вы понимаете, но готовый на всё, чтобы заполучить нужный вердикт. Но всё это лишь предположения. К вам настроены доброжелательно, капитан Полдарк, и это весьма поможет. Боже ты мой, да это важнее всего, когда дело касается присяжных.

Пирс наклонился вперед с палкой для портьер в руке и снова пошевелил угли в камине.

— Доброжелательно и наоборот, — сказал Росс, наблюдая за лицом собеседника.

— И правда, ходят такие слухи. Разумеется, могут быть и такие, у всех есть враги, трудно пройти по жизни без них. Но не за многих, привлеченных как и вы к суду, двое судей вносят залог. И... И после всего сказанного вами могу поручиться, что это весьма существенная сумма. Как я и предполагал, вы мыслили... ээээ... безрассудно.

— Я лишь сказал, что думаю.

— О, в этом я не сомневаюсь, разумеется. Но если позволите высказать одно суждение... это не всегда помогает, капитан Полдарк, говорить точно то, что вы думаете, не считаясь с обстоятельствами. Это если кто-то желает... ээээ... В этом деле лорд Деворан и мистер Боскойн вам сочувствуют, и какое-то... какое-то решение наверняка нашлось бы, если бы вы так рьяно не обвиняли самого себя. Надеюсь, когда вам доведется выступать в суде, вы приложите больше усилий к собственному спасению. По моему скромному мнению, в вашем отношении проскальзывает желание быть повешенным.

— Повешенным, вот вы это и сказали, — Росс встал и пробрался между бумагами к окну.

— Давайте надеяться, что этого не произойдет. Бог ты мой, конечно же, нет. Но помните, перед вами судьи, которые должны рассматривать дело, и они всегда очень чувствительны к хорошему и плохому впечатлению. Вы можете многое для себя сделать, уж поверьте. Разумеется, адвокат даст вам совет, когда вы с ним увидитесь, и я надеюсь, что вы последуете этому совету.

Росс посмотрел на крадущегося по своей паутине паука в углу оконной рамы. 
— Слушайте, Пирс, есть одна вещь, которую я не сделал, но должен был — не написал завещания. Можете вы этим заняться — написать его сейчас, будто оно подписано раньше?

— Что ж, в этом нет ничего невозможного, если условия завещания просты. Можно вызвать Ноукса, когда вам будет угодно.

— Совсем простые условия. Обычное завещание, по которому я оставляю все долги жене.

Пирс взял в руки книгу и толстым пальцем наугад пошарил в ее пыльных страницах.
— Не всё так плохо, уверен, ха-ха! Сейчас немного трудновато, но без сомнений, вскоре наступит облегчение.

— Облегчение наступит, если ему позволят наступить. Если в Бодмине дела пойдут плохо, вы едва ли получите обратно свои деньги. Так что добиться моего освобождения — в ваших личных интересах, а не только в интересах правосудия, — в глазах Росса блеснули ироничные искорки.

— Именно так. Именно так. И мы приложим все усилия, поверьте. Но многое зависит от присяжных. Признаюсь, я чувствовал бы себя спокойней относительно исхода, если бы не проблемы во Франции. Нам придется с этим столкнуться. Те беспорядки в Редрате осенью — десять лет назад это было бы делом для малой сессии, а теперь один повешен, а двое высланы, — мистер Пирс почесал под париком. — Так мне вызвать Ноукса?

— Будьте добры.

Стряпчий оттолкнулся от кресла и потянул за колокольчик.
— Нужно еще нужно закончить речь защиты. Это весьма существенно, если вы не признаете себя виновным и...

Росс обернулся от окна.
— Давайте оставим это пока. Сегодня я не в настроении. Когда впереди будет ждать тюрьма, я смогу получше настроить на это свой разум.

Паско пригласили его на обед, и, покинув кабинет мистера Пирса, а это было уже в два часа пополудни, Росс прогулочным шагом направился к банку на Пайдар-стрит. Еще один плохой день, август не желал смягчаться.

Холодный северо-западный ветер принес проливные дожди, а жаркому солнцу, проглядывающему в промежутках, не хватало времени, чтобы высушить улицы, перед тем как снова надвигались тучи с очередной грозой.