Слуги правосудия

— Не для того, чтобы убить тебя. Убийство бы все обессмыслило.

Она приподняла бровь и слегка наклонила голову.

— Неужели?

Словесная пикировка, все эти уловки — для меня сущее мучение.

— Я хочу пистолет.

— Какой пистолет? — Стриган не так глупа, чтобы признать, что вещь существует, что она знает, о каком пистолете я говорю. Но ее лицемерное незнание не убеждало. Она знала. Если у нее есть то, что я думала (и я готова была прозакладывать свою жизнь, что у нее это есть), дальнейшее уточнение не нужно. Она знала.

Отдаст ли она это — уже другой вопрос.

— Я заплачу тебе за него.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Гарседдиане делали все по пять. Пять верных деяний, пять главных грехов, пять зон по пять регионов. Двадцать пять представителей, чтобы капитулировать перед лордом Радча.

На три секунды Стриган замерла. Казалось, она даже перестала дышать. Затем она заговорила:

— Гарседд, так? Какое это имеет отношение ко мне?

— Я бы ни за что не догадалась, если бы ты оставалась на месте.

— Гарседд был тысячу лет назад и очень, очень далеко отсюда.

— Двадцать пять представителей, чтобы капитулировать перед лордом Радча, — повторила я. — И двадцать четыре пистолета, о местонахождении которых известно.

Она моргнула, втянула в себя воздух.

— Кто ты?

— Кто-то удрал. Кто-то бежал из системы до того, как прибыли радчааи. Может быть, он опасался, что пистолеты не будут действовать так, как об этом сообщалось. А может, понимал, что, даже если они действуют, это не поможет.

— А не наоборот? Не в том ли было дело? Никто не бросит вызова Анаандер Мианнаи. — В ее словах прозвучала горечь. — Если хочет жить.

Я промолчала.

Стриган все так же сжимала пистолет. Но безопасности он не гарантировал, реши я причинить ей вред, — думаю, она это понимала.

— Не знаю, почему ты думаешь, что у меня есть этот пистолет. Откуда?

— Ты собирала старинные вещи, диковины. У тебя уже была маленькая коллекция гарседдианских артефактов. Они каким-то образом попали на базу Драс-Анниа. И другие могли попасть туда точно так же. А однажды ты исчезла. Ты приняла меры, чтобы за тобой не проследили.

— Это слишком хилая основа для такого большого допущения.

— Тогда зачем все это? — Я осторожно махнула свободной рукой, другая по-прежнему оставалась под курткой, держа пистолет. — У тебя было прекрасное положение на Драс-Анниа, пациенты, куча денег, связи и репутация. Теперь ты в ледяной дыре, оказываешь первую помощь пастухам бовов.

— Личностный кризис, — сказала она, произнося слова тщательно и медленно.

— Конечно, — согласилась я. — Ты не смогла заставить себя уничтожить его или передать кому-то, кто не понял бы, какую опасность он представляет. Ты же, как только осознала, чем обладаешь, не сомневалась, что, если бы властям Радча даже просто померещилось, что он существует, они бы выследили и убили тебя и любого другого, кто мог его видеть.

В то время как власти Радча желали, чтобы все запомнили, что случилось с гарседдианами, они не хотели, чтобы кто-нибудь узнал, как именно гарседдианам удалось сделать то, что они сделали, — то, что никому не удавалось осуществить ни за тысячу лет до, ни еще за тысячу лет после этого, — уничтожить радчаайский корабль. Почти никто из живых этого не помнил. Я знала это, так же как и любой из кораблей, которые были там и существуют сейчас. Анаандер Мианнаи, безусловно, знала. И Сеиварден, сама видевшая ту невидимую броню и пистолет, пули которого без усилий пробили радчаайскую броню и тепловой щит ее корабля. А лорд Радча хотела, чтобы никто даже не думал, что такое возможно.

— Я хочу его, — сказала я Стриган. — Я заплачу тебе за него.

— Если бы у меня была такая вещь… если бы! Вполне возможно, что всех денег в мире не хватило бы.

— Все возможно, — согласилась я.

— Ты — радчааи. И ты военнослужащая.

— Была, — исправила я. А когда она усмехнулась, я добавила: — Иначе меня бы здесь не было. Или ты бы уже выдала мне всю нужную информацию и была бы мертва.

— Убирайся отсюда. — Голос Стриган был тихим, но яростным. — И забирай своего бродягу.

— Я не уйду, пока не получу то, за чем пришла. — В этом было бы мало смысла. — Тебе придется отдать его мне или застрелить меня из него.

Я все равно что признала, что у меня еще есть броня. Намекнула, что я — именно тот, кого она опасалась, радчаайский агент, явившийся, чтобы убить ее и забрать пистолет.

Несмотря на страх, который Стриган должна была испытывать, она не удержалась от любопытства:

— Почему ты так сильно его хочешь?

— Я хочу, — ответила я, — убить Анаандер Мианнаи.

— Что? — Пистолет в руке задрожал, слегка пошел в сторону, но затем снова застыл. Она подалась вперед на три миллиметра и наклонила голову, как будто не была уверена, что правильно меня расслышала.

— Я хочу убить Анаандер Мианнаи, — повторила я.

— Анаандер Мианнаи, — сказала она едко, — обладает тысячами тел в сотнях мест. Ты не сможешь убить всех. Точно не сможешь с одним пистолетом.

— Я все-таки хочу попытаться.

— Ты безумна. Да разве это вообще возможно? Разве не у всех радчааи промыты мозги?

Распространенное заблуждение.

— Перевоспитывают только преступников или людей, которые плохо функционируют. Никого на самом деле не заботит, что ты думаешь, пока делаешь то, что требуется.

Она смотрела на меня с сомнением.

— Что значит «плохо функционируют»?

Свободной рукой я сделала неопределенный жест, который должен был обозначать «не моя проблема». Хотя, возможно, это было моей проблемой. Наверное, этот вопрос действительно теперь касался меня в той же мере, как он мог очень даже касаться Сеиварден.

— Я собираюсь вытащить руку из-под куртки, — сказала я. — А потом я собираюсь поспать.

Стриган промолчала, только одна седая бровь дернулась.

— Если я нашла тебя, Анаандер Мианнаи, безусловно, сможет, — заявила я. Мы говорили на языке Стриган. Какой пол она определила лорду Радча? — Пока он этого не сделал — возможно, потому что занят другими вещами. По причинам, которые должны быть тебе ясны, он, скорее всего, не решается передать полномочия в этом вопросе.

— Тогда я в безопасности. — В этом заявлении прозвучало куда больше убежденности, чем она могла испытывать.

Сеиварден с шумом вышла из ванной комнаты и упала обратно на постель, руки дрожали, дыхание было учащенным и неглубоким.

— Я вытаскиваю руку из-под куртки, — сказала я и сделала это. Медленно. Пустую.

Стриган вздохнула и опустила свой пистолет.

— Я, наверное, все равно не смогла бы тебя застрелить.

Потому что она была уверена, что я радчаайская военнослужащая и потому — в броне. Конечно, если бы она застала меня врасплох или выстрелила прежде, чем я развернула броню, она действительно могла бы меня убить.

И конечно, у нее есть тот пистолет. Хотя он мог быть и не под рукой.

— Могу я получить назад свою икону?

Она нахмурилась, а затем вспомнила, что все еще держит ее.

— Твою икону.

— Она принадлежит мне, — прояснила я.

— А сходство есть, — отметила она, вновь посмотрев на нее. — Откуда она?

— Издалека. — Я протянула руку. Она вернула ее, я тронула пальцем той же руки защелку, фигурка опустилась, и основание ушло в золотой диск.

Стриган пристально посмотрела на Сеиварден и нахмурилась.

— Твой бродяга беспокоится.

— Да.

Стриган покачала головой, то ли с досадой, то ли с раздражением, и направилась в свой лазарет. Вернувшись, она подошла к Сеиварден, наклонилась и протянула к ней руку.

Сеиварден вздрогнула, откинулась и схватила Стриган за запястье с явным намерением его сломать. Но Сеиварден уже не та, какой была когда-то. Разгульный образ жизни и, как я подозревала, недостаточное питание сделали свое дело. Оставив руку в тисках ее хватки, Стриган другой рукой выхватила из своих пальцев белый ярлычок и прилепила на лоб Сеиварден.

— Мне не жаль тебя, — произнесла она на радчааи. — Просто я врач. — (Сеиварден смотрела на нее с необъяснимым ужасом.) — Отпусти меня.

— Отпусти ее, Сеиварден, и ляг, — резко сказала я. Она еще две секунды таращилась на Стриган, а затем сделала, как ей велели.

— Я не буду его лечить, — сказала мне Стриган, когда дыхание Сеиварден замедлилось и мышцы обмякли. — Это просто первая помощь. И я не хочу, чтобы он впал в панику и расколотил мои вещи.

— Я иду спать, — ответила я. — Мы можем продолжить разговор утром.

— Уже утро. — Но она больше не спорила.

Она не настолько глупа, чтобы обыскивать меня во сне. Она понимает, как это опасно.

И она не застрелит меня, пока я сплю, хотя это простой и действенный способ избавиться от меня. Во сне я была бы легкой мишенью для пули, если бы не развернула свою броню сейчас и не оставила ее в таком положении.

Но в этом не было необходимости. Стриган не станет в меня стрелять, по крайней мере пока не получит ответы на множество своих вопросов. Даже после этого не станет. Я — слишком хорошая загадка.

Когда я проснулась, Стриган не было в главной комнате, но дверь в ее спальню была закрыта, и я предположила, что она либо спит, либо пожелала уединиться. Сеиварден бодрствовала, уставившись на меня, ерзая, потирая руки и плечи. Неделей раньше мне приходилось силой удерживать ее, чтобы она не расцарапала себя до крови. Ей стало гораздо лучше.

Коробка с деньгами лежала там, где ее оставила Стриган. Я проверила (осталась нетронутой) и убрала ее, а потом защелкнула рюкзак, размышляя о том, что делать дальше.

— Гражданин, — сказала я Сеиварден, отрывисто и властно. — Завтрак.

— Что? — Она так удивилась, что на мгновение перестала шевелиться.

Я приподняла уголок губы, самую малость.

— Попросить доктора проверить твой слух? — Струнный инструмент лежал рядом со мной, там, где я положила его вечером накануне. Я взяла его и прикоснулась к пятой струне. — Завтрак.

— Я не слуга тебе, — возразила она. С возмущением.

Моя презрительная усмешка стала чуть-чуть шире.

— А кто ты?

Она замерла, лицо исказилось от гнева, а затем стало ясно, что она судорожно ищет ответ. Но этот вопрос оказался очень трудным для нее. Ее уверенность в собственном превосходстве, очевидно, получила слишком серьезный удар, чтобы разобраться с этим прямо сейчас. Казалось, она не в состоянии найти ответ.

Я склонилась над инструментом и стала подбирать мелодию. Я ожидала, что она так и будет сидеть на месте, насупившись, пока голод не заставит ее приготовить еду себе. Или может быть, с большой задержкой найдет что мне ответить. Я почти надеялась, что она на меня замахнется, чтобы ответить ей, но, возможно, она все еще была под воздействием того, что Стриган дала ей прошлой ночью, пусть и незначительным.

Дверь спальни Стриган отворилась, и она вошла в главную комнату, остановилась, сложив на груди руки, и приподняла бровь. Сеиварден не обращала на нее внимания. Никто из нас не произнес ни слова, и через пять секунд Стриган повернулась и пошла в кухню, где открыла шкаф.

Он был пуст. О чем я знала еще накануне вечером.

— Ты меня подчистила, Брэк из Джерентэйта, — сказала Стриган без всякого возмущения. Словно это показалось ей почти забавным. Голод нам практически не грозил: здесь даже летом снаружи будто в хорошем холодильнике и в неотапливаемом хранилище полным-полно еды. Нужно было лишь принести что-нибудь и разморозить.

— Сеиварден. — Я говорила небрежно-высокомерным тоном, который слышала от самой Сеиварден в далеком прошлом. — Принеси еды из хранилища.

Она застыла, а затем, пораженная, прищурилась.

— Да кого ты, блин, из себя корчишь?

— Следи за своей речью, гражданин, — осадила ее я. — Могу задать тебе тот же вопрос.

— Ты… ты невежественное ничтожество! — Вспышка ярости едва не заставила ее вновь разрыдаться. — Ты думаешь, что лучше меня? Да тебя едва ли можно считать человеком. — Она сказала это не потому, что я — вспомогательный компонент. Я совершенно уверена, что она еще не поняла. Она сказала это потому, что я не радчааи, и еще потому, что некоторые мои имплантаты, общепринятые кое-где за пределами пространства Радча, в глазах радчааи ставили под сомнение мою принадлежность к людям. — Меня не воспитывали как твоего слугу.

Я могу двигаться очень, очень быстро. Моя рука пролетела половину расстояния, прежде чем я осознала свое намерение тронуться с места. Ничтожная доля секунды, когда я, возможно, могла сдержаться, миновала, и мой кулак врезался в лицо Сеиварден слишком быстро, чтобы на нем успело отразиться удивление.

Она упала спиной на свою постель и лежала без движения, из носа хлынула кровь.

— Он мертв? — спросила Стриган с умеренным любопытством, все еще стоя на кухне.