Чтец Душ

Поездка не была запланированной, и это их спасло. Но не уберегло мать и дядю Вирия. В небе царствовал пар. Убивая каждого встреченного на пути, они ровным строем шли по дворцу. Звуков сражения практически не было слышно. Многие умерли так не проснувшись. Третий принц поднялся только благодаря своему аквилу. Он не тратил время на раздумья. Инстинкты кричали 'враг!', и Вирий поддался им без сомнений. Он просто уничтожал угрозу. Убивал не щадя. Большая часть нападающих легла под его рукой. Обычные двисуры. Что им было нужно? Кто направил? Но в тот момент Вирий не задавался такими вопросами. И не ставил себе цель. До сих пор он жалел о том, что не сообразил прийти на помощь родственникам. Его внимание занимал только враг и его смерть. Когда он добрался до комнаты матери, то увидел лишь трупы.

Дядя пытался защитить ее. Но тот не был воином, лишь Укрывателем[19]. Про мать и говорить нечего. Опустившись на колени перед телами, Вирий не смог сдержать поверженного воя. Он не успел. Отдался схватке. Слез не было. Наоборот, словно заледенело что-то в нем. В тот момент, когда Вирий поднялся на ноги, его лицо обожгло болью.

Аквил сработал вперед мысли, и кинжал улетел в напавшего. Когда подоспела подмога, и что происходило дальше, принц уже не видел. Сознание заволокло тьмой. Вирий не был непобедимым.

Как потенциал он имел физические преимущества, но это не защищало от ранений. В беспамятстве принц пребывал аставу. Дворец привели уже в порядок. Но не двисур. У всех были потери. А в глазах немой укор. И Вирию казалось, что винили именно его. Увидев свое лицо впервые после снятия повязки, Вирий счел это напоминание как нельзя ему подходящим. Чтобы избавить себя от неприязненных ему взглядов, принц, едва встав на ноги, отправился по военным походам. Он не давал себе отдыха. Ведь тогда вновь начинал переживать то сражение и понимать, что действительно мог спасти родных, если бы не заигрался. Уйт назад отец попросил его задержаться во дворце. Тогда же Вирий осознал, что клеймо на его лице не только напоминание о прошлом, но и напутствие в одинокое будущее. И если сам он мог забыть о нем, то окружающие не забывали никогда… В зале для этри собрались практически все. Не хватало лишь Сектората. Вирий коротко поздоровался с братьями, кивком обозначил приветствие придворным. Словил несколько брезгливых взглядов. Что ж, ничего в его жизни не изменилось. Этикет этри не допускал разговоров за столом. Исключения допускались исключительно для Сектората или с его разрешения. В этот раз такого позволения не поступало. Вирий непроизвольно осмотрел собравшихся, выискивая взглядом свою новообретенную невесту. Но никого в белом одеянии так и не увидел. О том, что она может сменить облачение, он даже и не подумал. Стараясь принять как можно более непринужденный вид, принц спешно закончил этри. Конрад тоже не стал задерживаться. А встав из-за стола, сообщил, что ждет всех в зале торжеств. Не поясняя причины собрания, Секторат вышел. Вирий никогда даже в мыслях не оспаривал приказ правителя. Но сейчас что-то внутри него сопротивлялось решению Сектората.

Слишком все неожиданно. И непонятно. Зачем сейчас? Без предупреждения? Почему именно он, Вирий понимал. Корнел, старший принц, обладал аквилом Охотника[20]. Если ему и будет суждено найти свою спутницу жизни, то это станет огромной удачей. Обычно такие, как он, одиночки. Слишком легкомысленными они кажутся на первый взгляд, и слишком внимательны к мелочам на самом деле. Найти женщину, что могла бы справиться со своей ревностью, при этом еще и умудряться оставаться интересной для Охотника, практически невозможно. В его отношении невозможно использовать ни право брака[21], ни право проживания[22]. Охотник никогда не оставлял потомства без своего ведома. Нисон, второй принц, имел аквил Правителя. А они всегда женились по любви. Это залог надежного тыла. Во всяком случае, так считали в Лукайе. Правило распространялось и на Предводителей[23]. Все восемнадцать государей, также, как и Секторат, не состояли в договорных браках. Вирий же ни под какие ограничения не попадал. Более того, как и любой другой двисур при дворе, он обязан получить дозволение Сектората на создание семьи. Вот только третий принц до недавнего времени и не задумывался об этом. А ведь его сын, возможно, будет следующим, после Нисона, Секторатом. Уже возле дверей своих апартаментов, Вирий тряхнул головой, чтобы выкинуть из нее размышления. Слишком много их. Секторат дал приказ — нужно выполнять. Если Воин не соблюдает субординацию, он не достоин своего аквила. Бесчестие искупается кровью. Посмертно. Права была Серафима. Нервно скидывая с себя одежду, Вирий то и дело поглядывал на диск. Успеет ли он посетить купальню? С нее станется и туда заявиться. А принц хотел быть уверенным, что никто его не увидит таким, каким он себя чувствовал: слабым, уставшим, уязвимым. Воин — потенциал. Он не может контролировать свои эмоции как интеллектуал. Но обязан. Оставшись в одних брюках, Вирий сел в кресло и устало потер лицо. Почувствовав шрам, усмехнулся сам себе от пришедшей догадки. Серафима не показывает свое лицо. Капюшон не должен скрывать нижнюю часть лица. Но его не видно. Отец решил подшутить, соединив узами двух уродов? Дворец посмеется, зато молодожены без претензий.

— Браво, Секторат! — воскликнул Вирий в тишину.

4

Оставив планы по расслаблению на более позднее время, третий принц ополоснулся и облачался в парадный костюм. Чем он отличался от обычной одежды, так это ненужными и неудобными деталями. Зачем карманы, в которые ничего не положишь? Или тесный ворот рубашки, застегнутый наглухо, когда прохлада в Лукайе существует лишь вблизи пограничных гор? За этим занятием и застала его Серафима.

— Мой принц, славного кина вам!

— Славного! — привычно отозвался Вирий. — Леди, вы опять без приглашения? — опомнился он.

— Снова, — невозмутимо ответила она. — Вы могли бы быть любезнее со своей невестой.

— С чего бы? — застегиваясь, спросил Вирий. — Этот брак — не более, чем необходимость. И моя любезность будет выражаться в той степени, в которой я посчитаю нужной. А вам бы наглости поубавить не мешало, — наставительно добавил принц.

— Мой принц, — Серафима подошла вплотную к мужчине, — прошу вас не говорить слов, о которых вы потом будете жалеть. Вирию казалось, девушка она достаточно близко, чтобы разглядеть хоть краешек ее лица, но он не мог. Как будто его прикрывала плотная дымка.

— Почему вы скрываете свою внешность? — перевел тему Вирий.

— А многим ли вы открываете свою душу? — протянув руку, она поправила ворот рубашки принца. — Сейчас Секторат объявит о вашей помолвке, но не скажет, кто невеста. Вирий хотел перебить, его больше волновал другой вопрос.

— Своим любовницам также ничего не поясняйте.

— То есть их наличие вас совершенно не смущает?

— Мы еще вернемся к этой теме, мой принц. Она отдалилась от него, и принц почувствовал сожаление.

— Возможно, в этот акъяб[24]. Вы не о том думаете сейчас, — продолжала поучать Серафима.

— Я уже и не знаю, что думать, — вздохнул Вирий. Он не был намерен показывать девушке свою усталость, но, расслабившись, не придал этому значения. Тем более, что Серафима снова незаметно пропала.

Зал торжеств получил свое название далеко не за внешний вид.

Это было самое большое помещение во дворце, что украшалось согласно поводу. Торжественным оно стало лишь потому, что вмещало в себя огромное количество двисуров. В этот кин повод собрания был неизвестен, поэтому зал встречал всех пустотой стен и отражаемым от них эхом. Девушки роптали, что им дали слишком мало времени для сборов. Мужчины обдумывали варианты причины собрания. Когда объявился Секторат, все стихли. Не только в знак почтения. Конрад всегда говорил тихо, что неволей приходилось прислушиваться.

— Славного кина! — без предисловий начал Секторат, — Наступил счастливый кин для меня! Как для Сектората, так и для отца, — выдержав небольшую паузу, он продолжал. — Мой младший сын, принц Вирий заключил помолвку, через уйт семья Герхард станет больше на одного члена!

— Кто же счастливица? — робко спросили из толпы.

— С ней вы познакомитесь позже. Она достойна своей чести, — Секторат дал понять, что дальнейшие обсуждения невозможны. — Можете расходиться. Двисуры были обескуражены. Собрание ради нескольких слов? Но предусмотрительно молчали. Кто они, чтобы обсуждать действия Сектората. Конрад и сам бы предпочитал не устраивать этого сборища. Но все необходимо было сделать так, чтобы недруги убедились в серьезности предстоящей свадьбы. Только так можно толкнуть их на решительные действия. А они обязательно будут. Использование Серафимы в этой авантюре не нравилась Конраду. Но лишь ей он мог всецело доверять. А ее аквил Чтеца Душ как никогда необходим Вирию. Если она вернет сыну былую силу духа и сможет притупить его чувство вины, то никто не сможет манипулировать им. Тогда врагам придется искать другие пути к нейтрализации Сектората. И это самый неблагоприятный прогноз правителя. В лучшем случае, они смогут вычислить и уничтожить врага до того, как он предпримет какие-либо действия. Конрад ни на кин не забывал об убитых жене и брате, но не тратил силы на бессмысленные чувства. Он обещал себе, что отомстит, и сдержит слово. А холодный расчёт в этом деле благоприятней самоистязаний. Боль потери притупилась, но не исчезла. Она была достаточной, чтобы Конрад упрямо выискивал ниточки, что приведут к виновникам событий давности четырех уйт.

— В кабинет, — кинул Секторат сыновьям, стоявшим чуть позади него.

Когда за последним закрылась дверь, Конрад поспешно сообщил:

— Вопросы после. Серафима? Внимание принцев сразу переключилось на облаченную в белое фигуру.

— Вы уверены? — уточнила Чтец.

— Абсолютно! — правитель устроился в кресле, — Сейчас я Секторат, а не Конрад! — фраза насторожила принцев, но просить пояснить фразу никто не стал.

— Заметно, — недовольно сообщила Серафима. — Что ж, усаживайтесь, прошу.

— Отец, я не понимаю, — Нисон чувствовал себя уверенней всех.

— Послушай Серафиму. Интерес присутствующих перешел на Чтеца.

— В соседнем секторе, Шиттаре[25], шепотом передается якобы легенда, что было ранее только четыре сектора, — она выдержала паузу, чтобы смысл дошел до каждого, — И многие двисуры, услышав это, желают справедливости.

— И какой именно? — уточнил Нисон.

— Вернуть Лукайю истинным хозяевам.

— А как же горы? Разве не они являются границей секторов?

— Шиттарцы уверены, когда истинный Секторат займет свое место, границы больше не будет.

— Это же бред! — не выдержал Вирий, — Чтобы не говорили там, они не пройдут горы и тем более не нападут через Перепутье!

— Брат, успокойся, — усадил его Корнел, — Ты думаешь слишком узко. Вера двисуров в легенду только подготавливает почву для дальнейших действий. Легенда запущена, чтобы народ благоприятно принял перемены. Я прав? — уточнил у отца.

— А ты что скажешь, Нисон? — не отвечая Корнелу, поинтересовался Конрад.

— Что у нас еще есть время, — задумчиво произнес второй принц.

— Серафима, в Лукайе слухи уже начали распространяться?

— Нет, мой принц. Но знаете, что странно: участились случаи волнения пограничных гор со стороны Шиттара.

— Когда ты сможешь попасть туда? — спросил Секторат.

— Не ранее, чем через аставу, мой Секторат.

— Хорошо. Вы поняли, с кем мы имеем дело? — он обвел сыновей тяжелым взглядом.

— С теми, кто приходил четыре уйта назад, — ответил Нисон за всех.

— Но почему сейчас? — негодовал Вирий. — Почему выжидали столько времени?

— Они не выжидали, а готовились. Обдуманно, просчитано. Если бы не Серафима, то мы бы так и оставались в неведение, — объяснил Секторат. — Но, Серафима, информацию нужно выкладывать сразу!

— Мой Секторат, не стоит повторятся. Раза достаточно, — отрезала Чтец. На тот момент она считала нужным выслушать Конрада, а не сваливать на него неприятные новости. Сообщила только после этри, что и взбесило Сектората. Хотя он признал, что события складывались как нельзя лучше, он не мог позволить себе ставить личное впереди существования сектора. Серафима же действовала по известным только ей убеждениям.

— Никому пока не распространятся, — распорядился Конрад. — На этом все. Далеко от дворца не убывать, — и погрузился в бумаги.

— А кто невеста? — вдруг спросил Корнел.

— Достойная девушка, — прошипел Вирий. Раз отец не рассказал им правду, и Серафима просила никому не пояснять, то третий принц посчитал возможным не отвечать. Но Чтец думала иначе.

— Мой Принц, эта честь выпала мне, — сообщила она.

— О! — удивился Корнел. — Поздравляю! — и, к подозрению Вирия, чересчур поспешно удалился. Братья отошли от двери кабинета, Серафима осталась с Секторатом. Пусть она больше не его Чтец, помочь просто обязана.

Новости о виновнике его бед разбередили душу. И нужно направить деятельность в правильное русло. Нельзя спешить.

Вирий обратился к Нисону:

— Ты знаешь, кто такая Серафима?

— Вир, может ты ее расспросишь или отца? — неуверенно отмахнулся Нисон.

— Ответь, — настоял третий принц.

— Хорошо, но только не принимай все за веру. Я истину никогда не выяснял.

— Нис, не тяни!

— Она появилась неожиданно. Всегда была с отцом. И никогда не снимала своего одеяния.

— Это я и без тебя знаю. Говори! — настаивал Вирий.

— Ну, многие считают, что она любовница отца. Видя, как перекосило лицо Вирия, Нисон добавил:

— Прости, Вир. Я никогда не уточнял этого. Есть и есть, — пожал плечами.

— Выслужилась до принцессы?! — третий принц был зол. Так его никогда не оскорбляли.

— Ты лучше спроси сам. Не всем слухам можно верить, — посоветовал брат. Похлопал участливо по плечу и ушел, оставив Вирия в его плохом настроении. Младший принц, естественно, не собирался уточнять, что связывает отца с Серафимой. Для Вирия это просто договорной брак. Там не может быть отношений, кроме деловых. Вот прочитать контракт стоило бы. Но потом. А сейчас Вирий решил размяться. И направился для этого на полигон для потенциалов.

5

Что он чувствовал в подобные моменты? Иллюзию счастья? Лишь когда закрывал глаза. И то, порой посещали не нужные мысли. Зачем необходимы веки в мире, где весь уйт, кроме двух астав, светло? Чтобы во тьме питать свою фантазию? Вирий резко распахнул глаза. Светлые волосы скрывали лицо девушки, которая сейчас находилась в районе его паха. Известие о его помолвке добавляло Илане энтузиазма. Вдруг потом жена не допустит интриг на стороне? А быть официальной фавориткой Вирия по своей воле не согласится никто из придворных обитательниц.

Даже его постоянные три любовницы. Он не тот, кем можно гордится. Тем более, что были холостые отец и братья. Вирий находился в состоянии, когда мысли перескакивают с одной на другую. Предвкушение скорого обнаружения заказчиков убийц его родных приводило его почти в восторг. Почти — потому, что он предпочел бы несостоявшееся убийство совершенному.

— А вы беспощадны, мой принц. Вирий даже не вздрогнул от неожиданности, лишь обернулся на голос. Серафима. В том же кресле.

— Меня видите и слышите только вы, — пояснила Чтец. — Леди уже четверть оборота старается. Вы, если не хотите быть активным, то предоставьте ей свободу действий. Поверьте, эта леди знает, что делать. Что мог почувствовать мужчина в подобной ситуации? Потерять настрой на хорошо проведенное время точно.

— Уходи! — коротко отозвался. И даже если адресовал Серафиме, что осталась неподвижной, Илана приняла это на свой счет.

— Что-то не так? — голос девушки был неуверенно-обиженный.

— Уйди просто, — чуть грубее посоветовал Вирий. Не рискнув навлечь на себя гнев принца, Илана покинула его спальню.

— И так будет каждый акъяб? — уточнил Вирий.

— Так — это как? — невозмутимо отозвалась Серафима.

— Вы будете появляться и портить мою жизнь! — рык непроизвольно вырвался из его груди.

— А если наоборот? — Вирий вопросительно поднял бровь. — Если я улучшаю?

— Как? — рассмеялся принц. — Отгоняя последних любовниц?

— Мой Принц, прошу заметить, что Илану сейчас вы выгнали сами.

А с началом кина я даже помогла вам, разведя ваших любовниц в разные стороны. И также сохранила ваши личные драгоценности.

Тала так спешила, что забыла, зачем приходила к вам. Мгновение понадобилось Вирию, чтобы понять сказанное. Он бы посмеялся, расскажи ему подобное кто-то другой.

— Я не понимаю вас, леди Серафима, — честно признался он.

— Пока и не нужно. У меня есть к вам предложение.

— Выкладывайте, леди, — Вирий перешел на снисходительный тон.

— Каждый акъяб я буду проводить в вашей спальне, видимой только для вас.

— Больше похоже на требование, нежели на предложение, — не согласился Вирий. — И зачем?

— Оцениваю будущего мужа?

— Наличие чувства юмора у вас присутствует, я рад. И что это даст мне?

— Мое мнение.

— А нужно ли мне оно? — принцу надоела его визитерша. Не поздно еще пригласить другую любовницу. По-другому сбрасывать эмоциональное напряжение он не умел.

— Мой принц, я все равно буду приходить. К чему снова споры?

— А может быть, вы сбросите свое одеяние и замените милых леди, дорогая невеста?

— Если понадобится, я так и сделаю, дорогой жених, — невозмутимость гостьи злила Вирия.

— Оставьте меня хотя бы в этот акъяб в покое! Ему безумно хотелось схватить нахалку и выкинуть из своей спальни. Так он никогда ни с кем не поступал. Даже мысли не приходило. Но сейчас неведомым ему образом одним своим присутствием он терял весь самоконтроль, что тренировал с того времени, как проявился его аквил. Вместо того, чтобы исполнить его просьбу, Серафима приблизилась к принцу, нависнув над ним. За время разговора Вирий не менял своего положения, даже не удосужился прикрыть свою наготу. Волнение, помимо его воли, овладело им. Чтец же, склонив голову, проговорила на ухо мужчине:

— Мой принц, зачем же вы каждый раз сдерживайтесь? Намного легче один раз накричать, чем постоянно сдерживать раздражение; ударить, а не утихомиривать свою злость; взять, а не спрашивать разрешения или ждать снисхождения, — слова проникали прямо в душу, находя там отклик. Действительно, почему он постоянно смиряет себя? Почему не дает выход своим чувствам? Ответ прост. Его так учили. Воин должен быть хладнокровен. У него должен быть контроль всегда и во всем. Если он не справляется, то он плохой Воин.

— Я обязан, — против воли ответил принц. Серафима вернулась в занимаемое ранее кресло.