Помоги проекту - поделись книгой:
И тут я рванула в спальню, надеясь отсидеться до ухода мамы и папы, а утром снова удрать на работу ни свет ни заря. И заночевать уже там. Совершенно не хотелось объясняться. Но мама успела схватить меня за руку раньше, чем я осуществила свой гениальный план.
— Дочка, рассказала бы хоть немного о нем, мы же волнуемся. Не понимаем, что происходит в твоей жизни. А ты вдруг о замужестве говоришь… — мягко и вкрадчиво начала она, словно и не было этого крика.
И вот тут я почувствовала себя совсем не в своей тарелке.
— А что я еще могу сказать? — беспомощно спросила я, понимая: еще немного — и разрыдаюсь в голос. — Я выхожу замуж. Мы встречаемся с ним больше года. Я люблю его. Он любит меня больше жизни. Детей пока не планируем и женимся не потому, что я скоро стану мамой.
— А нам почему никогда ничего не рассказывала? — задала вполне предсказуемый вопрос моя родительница, глядя то ли с пониманием, то ли даже с сочувствием.
Вздох мой был настолько трагичным, что мог бы украсить собой любую популярную мыльную оперу.
— Здравствуйте, мама и папа, я встречаюсь с иностранным певцом, он приезжает ко мне в Айнвар примерно раз в месяц, мы проводим вместе несколько часов, и он делает мне предложение при каждой встрече. Но я не решаюсь сказать ему «да», потому что он живет на другом конце света, он слишком богат для меня и его знает весь мир, а я — всего лишь секретарь.
Окончив свою пламенную речь, я с трудом перевела дух и посмотрела на родителей. Те, кажется, даже слегка устыдились своих подозрений.
— М-да, звучит не очень, — пробормотал отец, несколько озадаченно глядя на меня. Он все еще злился, но уже, кажется, не настолько сильно.
Мама со вздохом подошла ко мне и обняла.
— Ты не хочешь нас познакомить с будущим зятем или он слишком для этого занят? — тихо поинтересовалась она.
Тон у моей родительницы был очень мягкий, шелковый, но я нюхом чуяла: скажи я, что Такео сейчас безнадежно занят и не сможет явиться ко мне тут же, мамочка будет очень недовольна… А если она будет недовольна, с нее станется и свадьбу нам сорвать. Запросто.
— Хочу, — отозвалась я без особого энтузиазма. — Он готов хоть сейчас…
Собственно говоря, он уже год с лишним как готов… Это я была не готова.
— Ну так чего время тянуть? — решительно заявил отец с кислой гримасой. Похоже, надеялся, что знакомство с родителями живо отпугнет непонятного иностранца от любимой доченьки. — Звони своему ха…
Мама раздраженно посмотрела на папу, и тот мгновенно осекся. Все-таки вроде бы мягкая и милая мамочка пошла в мою бабку Верити, у которой характер был ой какой непростой.
— Звони жениху, милая, — нервно косясь на законную половину, велел мне папа. Отлично, его все-таки признали мои женихом, а это очень весомый плюс.
Я привычно набрала номер Ватанабэ и с ходу осчастливила музыканта новостью, что ему предстоит экстренное знакомство с семьей невесты. Именно осчастливила, безо всякого сарказма это говорю. Такео действительно обрадовался грядущей встрече с будущими тестем и тещей и клятвенно заверил, что прилетит в Айнвар завтра вечером. Выходит, опять наплюет на график и работу…
Айко меня точно убьет.
О скором визите будущего родственника я и сообщила родителям с нескрываемым облегчением. И ужасом одновременно.
— Даже не верится, — пробормотал под нос отец, глядя на меня словно на чудо какое-то. — Он что, правда хочет на тебе жениться?
Я устало закатила глаза. Ну да, это кажется невероятным. Как вообще кто-то может хотеть связаться со мной, верно? Надоело уже объяснять по двадцать пять раз одно и то же…
— Да, папа. Он хочет на мне жениться. Сильно. И рад предстоящему знакомству с вами и моими братьями. Привыкни к этой мысли. Такео вообще странный.
Мама с чуть всхлипывающим вздохом обняла меня так, что дышать стало трудно. Я чувствовала запах ее духов… Коричневый сахар, мате, вишня. Нижние ноты проверенной Natalie. Практически запах дома.
— Я так рада, солнышко, что нашелся твой человек. Это же твой человек? — немного неуверенно проговорила моя драгоценная мамочка, заглядывая мне в глаза, словно пытаясь что-то в них прочитать.
— Лучше его нет, — со счастливой улыбкой ответила я безо всяких раздумий. — Он… он как солнце.
Папа, кажется, едва у виска не начал крутить, а вот мама просто засветилась от радости, поверив мне сразу и безоговорочно. Ну и правильно. Сами убедятся, что мне достался самый лучший на свете мужчина. Он наверняка понравится моей семье, он же всем нравится, в конце концов.
— Милая, но, может, ты все-таки торопишься? — немного неуверенно начала опять мама, в которой всегда силен был здравый смысл. Как и во мне, собственно говоря. Иначе бы я не издевалась над любимым весь последний год. — Присмотрелись бы друг к другу хорошенько, о помолвке вы объявили совсем недавно, зачем спешить со свадьбой? Побудете женихом и невестой подольше.
Папа согласно закивал у нее из-за плеча. Вся эта затея с моим замужеством ему не слишком нравилась.
— Мам, я ему обещала… Он и без того долго терпел мои выкрутасы… Да и миз Коллинз взялась за устройство праздника, она не позволит мне так легко отказаться от своего слова…
Если я решу повернуть назад, то проще повеситься сразу…
— Девочка моя, это твоя жизнь! Ну так и управляй ею сама! А ты позволяешь всем этим людям собой командовать!
Ну вот. Кажется, меня неправильно поняли, теперь считают, будто любимую дочку принудили к замужеству шантажом и обманом.
Ну, в целом принудили. И именно шантажом и обманом… Но ведь все совсем не так, как родители думают…
— Мама, ну что ты! — возмущенно ахнула я.
В моей голове вообще не укладывалось, как можно плохо думать о Такео. Нет, на этот раз он действительно мной покомандовал, но… если вдуматься, было даже приятно, что он решил все сам, а я с легким сердцем приняла его выбор и больше не мучилась своими сомнениями. Если Ватанабэ хочет побыть «мужчиной в доме», то я вовсе не против.
— Я его люблю! Но у меня самой не хватило бы смелости согласиться, вот он и… Но ты не думай! Он же просто замечательный! Лучше его просто нет!
— Может, этот иностранец нашей девочке приворотное зелье подлил? — ошарашенно спросил маму папа, глядя на меня как на сумасшедшую.
— Глупости, — возмущенно ответила та. — Мы же не миллионеры какие… Просто дочка влюбилась. Такое иногда случается. Молодого человека, правда, она нашла себе… необычного. Ну да ладно. Все бывает.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Вечер следующего дня я провела в аэропорту, нервно глядя на часы и вслушиваясь в мелодичный, хорошо поставленный голос диктора. Я приехала заранее, а рейс из столицы Ямато задерживался уже на целый час, и я успела напридумывать себе все, что можно и нельзя. Люди вокруг нервно на меня косились, кто-то украдкой фотографировал, думая, будто я не замечаю. Торжественно выданные Лил черные очки, скрывающие половину лица, не помогли ни капли, все равно узнали и теперь пытались разглядеть как можно лучше, заснять, а если повезет, то и оторвать что-нибудь на память.
Чертова известность. Как Такео только терпит подобное?
Я мрачно косилась на любопытствующих под прикрытием темных стекол очков и желала им как минимум внезапной диареи. Особенно тому типу, что делал уже то ли десятый, то ли двенадцатый снимок с таким видом, словно нашел золотую жилу. Страшно было представить, куда он собирается продать свои фото…
Спустя час моего сидения понемногу подтянулись и неизбежные журналисты, которым кто-то явно слил, что «та самая» Джулия Беннет засела в аэропорту. А сложить два и два оказалось не так и сложно. Ну кого бы еще мне приспичило ждать в международном аэропорту, верно? Только любимого и единственного.
Любимый и единственный вышел из зоны прилета, когда мои нервы начали сдавать. Такео сиял лучезарной улыбкой, на плече у него болталась спортивная сумка. Он не скрывал, кто он.
Вспышки фотоаппаратов тут же засверкали со всех сторон. Пара особо чувствительных барышень, узревших в непосредственной близости кумира, восторженно ахнула и тут же метнулась было брать у звезды автограф, но Ватанабэ оказался быстрее. Он молнией кинулся ко мне, бросил сумку на пол и подхватил меня на руки, еще и покружив, тем самым разогнав совсем уж близко подобравшихся поклонников. Затем, запечатлев на губах невесты вполне целомудренный поцелуй, хитроумный сын Востока водрузил сумку обратно на плечо, взял меня за руку и целенаправленно пошел к выходу, упорно игнорируя все попытки посторонних завязать беседу.
— Хоть бы охрану взял, — недовольно проворчала я, не одобряя такой вот открытости. Он все-таки звезда, а сумасшедших на свете хватает. Особенно в столице. Это место просто создано для психопатов всех мастей.
— Только если она будет и у тебя тоже, — со смешком парировал он.
Порой его беззаботность просто выводила меня из себя. Я схватила его за шарф и слегка придушила Ватанабэ, чтобы хоть как-то донести до него мое недовольство. Любимый покладисто позволил поиздеваться над собой, но точку зрения не сменил.
— Мне-то охрана зачем? — недовольно спросила я, когда поняла, что бой проигран вчистую. — Это ты из нас двоих знаменитость.
Мы уже вышли на парковку, но труженики пера и объектива все никак не отставали, пытаясь выжать максимум пользы из сложившейся ситуации.
— Ну, ты теперь тоже личность не безызвестная, — легкомысленно рассмеялся Такео, на мгновение притянув меня ближе. Прилюдно. Неслыханная фамильярность, по его собственным меркам. Но после того, как я дала согласие на брак, Ватанабэ стал вести себя куда смелее, при каждом удобном случае заявляя на меня свои права. — А со мной не случится ничего плохого, пока ты меня любишь, — добавил музыкант.
Тон у него был тот самый, который я привыкла трактовать как «говори что хочешь, тебе меня все равно не переубедить, ведь я прав». Словом, мне довелось связаться с тем еще упрямцем. Он никогда не уступал, если считал, что прав. А так он считал практически всегда.
Ох уж эти мужчины…
— Возьмем такси — и сразу к твоим родителям, — излишне воодушевленно возвестил музыкант, когда мы вышли на парковку.
Нервничает.
И сильно.
Правильно делает.
Судя по обмолвкам родителей, братья на Ватанабэ зуб точат. Они у меня ревнивые страшно и терпеть не могут делиться. Особенно мной. Для Джастина и Брайана я всегда была любимицей, долгожданной сестренкой. Подозреваю, все дело в том, что уровень тестостерона у братьев зашкаливал еще с детства, и они мечтали иметь под рукой кого-то, кого могли бы защищать, холить и лелеять. Поэтому сестру просили у родителей хором на два голоса, хотя ни мама, ни папа вообще-то не планировали пополнение семейства. Родители сперва плохо представляли, что с двумя детьми делать, не говоря уж о третьем.
Когда я уехала учиться в столицу, Брай и Джае едва ли не в трауре были. Впрочем, потерю объекта внимания в целом они пережили неплохо и ездили ко мне во время моей учебы всего лишь раз в неделю. Оба тогда уже работали в полиции, что позволяло демонстрировать свою выдающуюся мужественность каждый божий день не только перед любимой сестрой. Но это не означало, будто они легко воспримут появление в моей жизни постороннего мужчины, который явно собирается задержаться рядом со мной надолго.
Таксист, увидев, кто решил воспользоваться его услугами, просто просиял.
— Такео и фея Джули! — радостно воскликнул вполне солидного возраста мужчина, вылетая со всей возможной прытью из машины, чтобы принять у нас багаж.
Вот она, всемирная известность. О моем существовании узнали не только фанатки будущего мужа, но даже и мужчины хорошо за пятьдесят.
Ватанабэ приветливо улыбнулся таксисту, хотя наверняка от подобного фамильярного обращения моего жениха покоробило, учитывая нравы Ямато и довольно традиционное воспитание самого Такео. Я улыбнулась вслед за любимым, но меня откровенно бесило, что посторонние люди заимели привычку называть меня рабочим прозвищем. Ужасно невежливо.
— А вы, мисс Джули, еще прекрасней, чем на фотографиях, — разглагольствовал таксист, засовывая наши сумки в багажник. — Вам повезло отхватить замечательную девушку, Такео. Редко найдешь такую красавицу.
На этом месте мне полагалось смущенно потупиться в стиле «хорошей девочки», а Ватанабэ — раздуться от гордости и сказать что-нибудь приятное в мой адрес.
Мы поступили согласно сценарию, нареченный пламенно заверил водителя: лучше меня на свете нет и быть не может, а мужчина, в свою очередь, удовлетворенно крякнул, заметив, что у нас все правильно, словно в старые времена. Похоже, всю дорогу до дома родителей, который находился в двух часах езды от столицы, нам предстояло слушать рассказы о том, как наш водитель в молодости ухаживал за будущей женой, а также об их семейной жизни, детях и, возможно, даже внуках.
Самое забавное, я оказалась совершенно права во всех своих предположениях, но вот сам рассказ ни капли не раздражал. Почему-то в последнее время меня вообще начали привлекать истории чужого семейного счастья. Должно быть, потому что я рассчитывала получить собственное. Такео вообще вовсю воодушевленно поддакивал, заодно поведав о своем детстве, двух старших братьях и строгом, но справедливом отце.
Когда таксист спросил о матери, Ватанабэ лишь счастливо вздохнул:
— Пока я не познакомился с Джули, считал, что самая прекрасная женщина на свете — это моя мать.
В тот момент мне, если честно, стало немного не по себе… Больше всего на свете в данный момент я боялась, пожалуй, будущую свекровь, госпожу Ватанабэ Кимико, женщину, с какой стороны ни посмотри, великих достоинств, если верить ее сыну. Лиллен по этому поводу тоже понемногу нагнетала обстановку, рассказывая поучительные истории из жизни восточных невесток, которых нахваталась из Сети… Казалось, что Адамс специально для меня эти ужасы выбирала, умалчивая обо всех историях со счастливым концом, будто таковых в природе не имелось вовсе.
Словом, я точно ничего не хотела заранее знать о матери своего жениха, а в идеале еще и видеть ее не хотела. Вообще. Никогда. Но вряд ли Такео на такое пойдет. Даже ради меня. Родителей он любил. И братьев. И невесток. И племянников. Словом, у моего будущего мужа оказалась чересчур большая семья…
Нареченный тем временем с восторгом продолжал повествование о родных, в подробностях описывая и внешность, и привычки, и увлечения… Как только речь зашла о детях братьев, то мне вообще подурнело. Потому что изначально было ясно: детей Ватанабэ любил и, хуже того, хотел, а уж тут… Такео говорил о племянниках с такой мечтательностью. Даже надеяться не стоило, будто он не желает завести собственных отпрысков. Выходит, после свадьбы мне с большой долей вероятности поставят ребром вопрос о потомстве… А мамой я себя пока не представляла… Да я себя и женой-то пока не представляла, какие дети?
Таксист, почувствовав интерес аудитории, стал соловьем заливаться о счастье отцовства и материнства. Жених поддакивал с пугающим энтузиазмом, так что я начала с ужасом представлять себя не просто матерью, а матерью многодетной…
Под мирную беседу двоих мужчин и рокот мотора я было задремала, но из полусна меня вырвал визг тормозов, жуткая тряска и удар о спинку переднего сиденья. Мы врезались во что-то… Кажется…
Я в испуге открыла глаза, пытаясь понять, что с нами вообще произошло.
— Такео, ты в порядке?!
В первую очередь я беспокоилась о Ватанабэ. Во вторую и третью — тоже.
Одновременно со мной мое несчастье испуганно спросило:
— Джули, ты как?!
Со своего места тихо и забористо ругался водитель, вцепившийся в рулевое колесо, словно утопающий — в спасательный круг.
— Я в порядке, — одновременно ответили мы с женихом друг другу и одновременно же облегченно выдохнули. Правда, Такео ответил мне: «Daijoubu»,[1] но для меня в тот момент был важней смысл, а не язык.
Живы. Целы. Все хорошо.
— Грузовик… На встречную вышел, — чуть подрагивающим голосом пояснил мне Ватанабэ, стискивая мою талию едва ли не до хруста.
Только теперь я поняла, что он был бледным как смерть.
— И какой… так водит?! — риторически вопросил таксист, не сумевший выпустить руль. Кажется, пальцы ему придется разгибать по одному. — Хорошо хоть насмерть не расшиблись и на дорогу сможем выехать… Вроде бы… Но мы теперь, ребятки, второй раз родились…
— Третий… — автоматически поправила водителя я.
Тот, разумеется, не понял.
— Что «третий»?
Всю дорогу меня трясло мелкой дрожью от осознания того, что я просто могла не проснуться. Мы могли никогда не доехать до дома моей семьи, так бы навсегда и остались на этой дороге вместе с болтливым водителем, у которого дома жена, теща, двое дочерей с мужьями, одна внучка и старый ризеншнауцер. Ведь случается порой, что в машине после аварии не остается ни единого живого человека. Или, хуже того, я бы могла уцелеть, а Такео — нет… И как бы я без него тогда, без своего солнца?
— Не волнуйся, — тихо бормотал мне на ухо Такео, ласково гладя мою руку, — ничего плохого не случится. Ничего плохого не может случиться, пока ты меня любишь.
Так мама разговаривала со мной, если мне снились кошмары. И только у нее и у Ватанабэ выходило настолько легко успокоить меня. В итоге, когда мы подъехали к воротам моего отчего дома, я могла легко улыбаться, как прежде, а все произошедшее казалось просто страшным сном, который не может сбыться, пока меня держит за руку Такео.
У ворот родительского дома мне стало страшно во второй раз. Теперь я боялась, что родные не примут моего любимого человека, а еще хуже — обидят… А у этих здоровенных платяных шкафов, которых я именую братьями, легко получится обидеть кого угодно… И отправить в больницу на пару-другую недель тоже получится.
Таксист уже давно уехал прочь, а мы все стояли, держа сумки, и я не находила в себе сил нажать на кнопку звонка. Было страшно. Ватанабэ терпел мою нерешительность целых пятнадцать минут.
— Так, Джули, соберись, это твоя семья, они тебя не укусят, — медленно и вкрадчиво, словно маленькому ребенку, втолковывал мне он. — Твои родные тебя любят, поэтому не трясись, как перепуганный заяц, пойдем уже наконец внутрь. Нас ждут.
— Они
Моя упорная личная жизнь с укоризненным вздохом закатила глаза, давая понять, что на самом деле думает о моих страхах по этому поводу. Раньше я считала ребенком его. Теперь он считает ребенком меня.
— Им еще не за что меня любить, я злобный и коварный непонятно кто, посягающий на их любимую дорогую девочку.
— Ты не злобный и коварный непонятно кто, — недовольно буркнула я. — Лучше тебя нет.
Поделиться книгой: