Возвращение домой

Видеть, как Уэллс целует не Кларк, а какую-то другую девушку, было ужасно непривычно. Когда Гласс в последний раз видела своего лучшего друга, тот еще был по уши влюблен в Кларк и не мог говорить ни о чем другом. Впрочем, если она и научилась чему-то за последнюю пару недель, так это тому, что люди порой могут здорово удивить. Она даже сама себя не так давно удивила.

От этих мыслей Гласс рассмеялась, а потом покраснела и оглянулась по сторонам – не заметил ли кто, как она хихикает сама с собой. Надо будет не забыть рассказать Уэллсу о том, как она в одиночку вышла в открытый космос и совершила долгое путешествие вдоль внешней обшивки космической станции. И о том, как несколько раз пробиралась по вентиляционным коридорам с Феникса на Уолден и обратно. «Уэллс ни за что мне не поверит, – подумала Гласс, а потом поправила себя: – Вернее, не поверил бы до недавнего времени, а сейчас мы оба готовы поверить во что угодно».

Вздохнув, Гласс еще раз обвела глазами поляну. Надо найти себе какое-нибудь занятие. Взгляд остановился на хижине, в которой размещался лазарет. Призвав всю свою отвагу, Гласс через поляну направилась к ней, стараясь держаться подальше от двух парней, которые вместе тащили что-то тяжелое. Вначале она подумала, что это, наверное, один из раненых, но потом до нее дошло: то, что она вначале приняла за две тощих руки и две длинных ноги, на самом деле оказалось четырьмя ногами. И эти ноги покрыты не кожей, а какими-то волосами. Гласс ахнула. Это было какое-то животное! Может быть, олень. Она вздрогнула, когда ее взгляд упал на огромные, безжизненные карие глаза, и почувствовала укол сожаления от того, что первый настоящий зверь, которого ей довелось увидеть, был мертв. Вообще, Земля оказалась совсем не такой, как ей представлялось. Тут было холодно и странно. Земля вовсе не ослепила Гласс своей красотой, казалось, что на этой планете безраздельно царит смерть.

Оторвав взгляд от мертвого животного, она подошла к лазарету, мгновение помедлила перед дверью, потом глубоко вздохнула и переступила порог. Ее сразу же ошеломило то, как разумно организована деятельность в столь маленьком пространстве. Жизнь била тут ключом: Феликс и Эрик то сновали туда-сюда с бинтами, то рылись в контейнере со всякими медицинскими банками-склянками. Октавия поила из бутылки лежащего на складной кровати парнишку примерно ее лет, к ноге которого крепился в качестве шины явно оставшийся после крушения кусок пластика. Раненые были повсюду, они лежали на койках, на полу и даже сидели возле стен. И в центре всего этого находилась Кларк, которая словно бы умудрялась оказаться в трех местах одновременно. Она инструктировала Октавию, даже не глядя в ее сторону, протягивала Эрику заостренный кусок металла, который использовался для того, чтобы резать бинты, помогала сесть пожилой женщине, щупала лоб маленькой девочки, и все это – без малейших признаков нервозности. Гласс никогда не видела такой Кларк. Та явно была тут на своем месте.

– Привет, Кларк, – сказала Гласс.

Такое приветствие, конечно, было смехотворно коротким, ведь они впервые встретились на Земле, но времени, чтобы сказать: «Привет, Кларк, надеюсь, что у тебя все хорошо, и ты не расстроена тем, что после тяжелого перелета порвала с Уэллсом. Кстати, я должна извиниться за то, что так по-скотски обращалась с тобой, когда мы были детьми», – у нее сейчас не было.

Кларк вскинула голову. На ее лице появился намек на настороженность, который тут же исчез, уступив место деловитости.

– Гласс, тебе что-нибудь нужно? Ты ранена?

Гласс постаралась не реагировать на холодный тон. Они никогда не были особенно дружны, потому что Кларк казалась ей какой-то слишком уж серьезной. Гласс чаще всего была озабочена тем, как раздобыть в Обменнике какую-нибудь симпатичную вещичку, а Кларк тем временем училась спасать жизни. Их роднили только нежная симпатия к Уэллсу и забота о его благополучии. Но сейчас любое знакомое лицо казалось Гласс лицом друга. К тому же ей нечего было терять.

– Ой, нет, прости. Со мной все в порядке. Я просто подумала, что, может, тебе нужна помощь, – запинаясь, пробормотала Гласс.

Кларк некоторое время смотрела на Гласс, словно пытаясь определить, насколько та серьезна. Наконец неловкое молчание прервалось, и Кларк сказала:

– Конечно, нужна. Чем больше рук, тем лучше.

– Отлично, – с облегчением выдохнула Гласс и принялась оглядываться по сторонам, чтобы найти себе дело. В глаза ей бросилась гора грязных металлических емкостей. – Я могу их перемыть.

Прежде чем снова повернуться к своей пациентке, Кларк кивнула и бросила через плечо:

– Это было бы здорово. Только мыть их нужно в южном ручье, а не в том, из которого мы берем питьевую воду. И не забудь вначале простерилизовать их на огне. Просто возьми палку, насади на нее посудину и сунь в костер минут на пять.

– Ясно. – Взяв из кучи несколько контейнеров и чаш, Гласс двинулась к выходу.

– Гласс, – крикнула ей вслед Кларк, – а ты знаешь, как найти южный ручей?

Гласс вспыхнула и покачала головой:

– К сожалению, нет. Я собираюсь у кого-нибудь спросить.

Кларк дала своей пациентке какие-то инструкции, тоже нагребла в охапку металлической посуды и двинулась следом за Гласс со словами:

– Я тебе покажу. Мне нужно немного проветриться.

Девушки вместе вышли наружу, щурясь от солнечного света и жадно вдыхая прохладный воздух, который так бодрил после духоты лазарета.

Идя вместе с Кларк к костру посреди лагеря, Гласс краем глаза заметила какое-то быстрое движение у кромки леса. Она вскинула голову и прищурилась. Под сенью деревьев, наполовину скрытый толстым стволом, стоял, глядя на них, высокий темноволосый парень. Слегка напуганная Гласс втянула в себя воздух и остановилась.

– Что такое? – спросила Кларк. Проследив за направлением взгляда Гласс, она тоже заметила парня.

– О нем надо кому-то сказать? – нервно поинтересовалась Гласс. – Это что, один из наземников, которые на нас охотятся?

Кларк покачала головой:

– Нет, это Беллами. Он один из нас, просто не должен сейчас тут находиться.

Гласс послышалось что-то странное в ее голосе. Может быть, беспокойство? Или страх? Сильно удивив Гласс, Кларк нахмурилась и адресовала Беллами непонятный, почти что угрожающий взгляд. Но парень лишь улыбнулся в ответ, нисколько не смущенный ее серьезным выражением лица, и сделал несколько пружинящих шагов, словно бы направляясь в лагерь. Кларк тут же отрицательно покачала головой. Беллами остановился, хотя выглядел очень недовольным. Кларк что-то произнесла одними губами и замахала рукой, словно гоня парня прочь. Тот пожал плечами, насмешливо отсалютовал ей и скрылся за деревьями.

Гласс обернулась и посмотрела на Кларк, которая слегка покраснела. Гласс уже знала, что Уэллс теперь встречается с Сашей, но ей не приходило в голову, что Кларк тоже могла так быстро обзавестись новым бойфрендом. Воистину, на Земле все происходит гораздо быстрее.

– А почему ты прогнала Беллами в лес? – поддразнила Гласс. – Хочешь, чтобы он был только твой, и поэтому держишь его там? – Она сказала это, только чтобы начать разговор и заодно намекнуть, что ей известно о разрыве Кларк и Уэллса. Однако, еще не успев договорить, Гласс поняла, что это неудачное начало.

– Я его вообще не держу, – отрезала Кларк и бросила на Гласс знакомый взгляд. Так, бывало, она смотрела во время уроков, когда Гласс выдавала какую-нибудь глупость.

Гласс отшатнулась:

– Извини. Я не имела в виду…

Кларк, должно быть, тут же пожалела об излишней резкости. Ее лицо смягчилось:

– Нет, это ты извини, – сказала она, вздохнув. – Я была неправа. Просто… слишком много всего случилось, о чем ты пока не знаешь.

Гласс издала смешок:

– Да уж, я начинаю это понимать.

– Значит, ты знаешь про Уэллса?

– Про Уэллса и… – Гласс запнулась, опасаясь нечаянно выдать секрет своего лучшего друга.

– …И Сашу, – закончила вместо нее Кларк.

Гласс кивнула, радуясь, что Кларк тоже в курсе.

– И как тебе это, нормально? – поколебавшись, спросила она.

Кларк не успела ответить, потому что перед ними возник веснушчатый рыжеволосый парень:

– Кларк, там один мужик из новых говорит, что задыхается, и ему нужно сделать укол или что-нибудь в этом духе.

Кларк не смогла сдержать вздох.

– Он что, все это сказал? – Парень кивнул. – Если разговаривает, значит, все в порядке. Может, у него легкая форма панической атаки. Скажи, что я скоро буду.

Парень снова кивнул и умчался.

– Да, я действительна рада за Уэллса и Сашу. А насчет нас с Беллами… в смысле я знаю, не так много времени прошло, но это почти…

– Все о’кей, – с улыбкой перебила ее Гласс.

Кларк может быть сколь угодно уверена в себе и хладнокровна, выступая в качестве доктора, но разговоры о парнях повергают ее в очаровательное смущение.

Кларк, казалось, взвешивала, продолжать ей этот разговор или нет.

– Уэллс уже рассказал тебе что-нибудь о Беллами? – Гласс покачала головой. – Тогда лучше бы тебе сперва поговорить с ним.

Гласс окинула взглядом шумный лагерь и снова повернулась к Кларк.

– Я думаю, Уэллс теперь не скоро найдет время на то, чтобы со мной посплетничать. Так что случилось?

Кларк колебалась, прикусив губу.

– Да ладно, Кларк, – настаивала Гласс, слегка позабавленная тем, что, хотя они с Кларк и знакомы всю жизнь, их первый настоящий разговор состоялся на Земле. – Думаю, Уэллс не расстроится, если ты поговоришь со мной о твоем собственном бойфренде.

– Тут все несколько сложнее. – Кларк осмотрелась по сторонам, чтобы убедиться, что рядом нет посторонних ушей, и с легкой улыбкой повернулась к Гласс. – В общем, это безумие, конечно, но, что бы ты сказала, если бы узнала, что второй парень, в которого я влюбилась, оказался единокровным братом моего первого парня?

Гласс уставилась на Кларк, уверенная, что чего-то недопонимает.

– У Уэллса есть брат? – медленно проговорила она, уверенная, что Кларк сейчас засмеется и внесет ясность.

Но, к ее удивлению, Кларк кивнула.

– Перед тем как Канцлер женился на матери Уэллса, у него был тайный роман с матерью Беллами.

За многие годы Гласс неоднократно слышала от Кларк Гриффин сбивающие с толку вещи (чаще всего это случалось на уроках математики), но на этот раз бывшая подруга Уэллса превзошла саму себя.

– Не могу поверить!

– Я тоже вначале не могла, но так оно и есть. И это только начало.

И Кларк неправдоподобно спокойным голосом поведала, что сделал Беллами, стремясь попасть на челнок вместе со своей сестрой Октавией, и как он взял в заложники Канцлера, не зная, что это его отец. Лицо Кларк стало еще серьезнее, чем обычно, когда она рассказала о своем самом большом страхе. Ее беспокоило, что станут делать охранники, когда узнают, что именно Беллами виноват в ранении Канцлера.

– Я уговариваю его уйти из лагеря, а он сопротивляется, – сказала она странным тоном, в котором разочарование смешивалось с гордостью.

Гласс постаралась все это переварить и сделала мысленную пометку – поговорить с Люком. Может быть, ему удастся сбить других охранников со следа Беллами.

– Вау, – сказала она, качая головой, – это даже покруче, чем моя прогулка по космосу.

– Прогулка по космосу? – изумленно округлила глаза Кларк.

– Да, я выходила в открытый космос, – сказала Гласс, и в ее голове прозвучал малюсенький намек на гордость. – Иначе я не попала бы на Феникс, и тогда погибла бы я, мой бойфренд Люк и еще куча народу на Уолдене.

Девушки помолчали секунду, переваривая новости. Потом дверь лазарета открылась, и вышла Октавия.

– Кларк, – крикнула она, – подойди на секундочку.

– Иду, – отозвалась Кларк и снова повернулась к Гласс. – Я рада, что ты тут.

– Я тоже, – с улыбкой сказала Гласс.

Ей действительно было приятно видеть Кларк. Рада ли она быть на Земле, это другой вопрос, но, во всяком случае, тут не так холодно и одиноко, как ей всегда казалось, когда она смотрела в иллюминатор корабля на затянутую толстым слоем серых облаков планету. Особенно это справедливо сейчас, когда у нее, кажется, появилась подруга.

Глава шестая

Беллами

– Да идет оно все на хрен, – проворчал сам себе Беллами, швырнув в белый свет ком грязи.

Тот пролетел несколько метров и плюхнулся на землю меж двух деревьев. Потом недалеко от его убежища, где он скрывался за высокими деревьями, лесную тишь нарушили чьи-то шаги. Посмотрев сквозь листву на поляну, Беллами увидел, что трое новичков, мужчина и две женщины, морщат носы на жарящегося над костром оленя. Оленя, которого Беллами собственноручно убил сегодня утром и отдал Антонио, чтобы тот отнес его в лагерь. Что ж, этим привередам придется научиться есть мясо либо умереть от голода. Или (и это лучше всего) пусть добывают пишу самостоятельно.

Когда на Землю прибыла сотня, никто не устраивал ее членам теплую встречу и не учил уму-разуму. Никто не объяснял Беллами, как выслеживать дичь, стрелять из лука или свежевать двуглавых оленей. Он дошел до всего этого сам, точно так же, как Кларк самостоятельно дошла до того, как лечить прежде неведомые ей раны и болезни, а Уэллс – как строить хижины. Даже Грэхем, каким бы бесполезным гадом он ни был, сам сообразил, как сделать копье. Если уж Грэхем до этого додумался, значит, на это способен любой идиот.

Беллами отдал бы свой лучший лук за возможность с высоко поднятой головой пройти в центр лагеря и послать подальше всех этих ублюдков, если те хотя бы попытаются его арестовать. Он знал, что, как только дым развеется, и головы вновь прибывших перестанут идти кругом, один из них опознает в нем парня, который на взлетной палубе взял в заложники Канцлера. И неважно, что не Беллами нажал на спусковой крючок, все равно Канцлера подстрелили из-за него. У него до сих пор не было возможности спросить Уэллса, есть ли новости о его отце… поправка: об их отце. Сможет ли он когда-нибудь к этому привыкнуть? И уж конечно, стоя посреди леса в одиночестве, он не сможет узнать, жив этот человек или мертв.

Лагерь был его домом. Беллами голыми руками строил его, и бок о бок с ним трудились остальные члены сотни. Он таскал из леса бревна и складывал фундаменты. Он в одиночку поддерживал жизнь всех ребят, охотясь на дичь. И он не собирается бросить все это по той лишь причине, что когда-то имел наглость попытаться защитить жизнь своей сестры. Не его вина, что в Колонии существуют дебильные правила, в соответствии с которыми Октавия считается ошибкой природы, а все остальные могут обращаться с ней как с преступницей.

Сзади треснула ветка, Беллами развернулся, занося кулак для удара, но тут же сконфуженно опустил руку: перед ним стоял маленький мальчик.

– Что ты тут делаешь? – спросил Беллами, озираясь, чтобы убедиться, что мальчик не притащил никого на хвосте. Видеть в лагере взрослых, конечно, странно, но то, что там есть и маленькие дети, куда странней.

– Я хотел посмотреть рыбок. – Последнее слово прозвучало как «лыбок».

Беллами присел на корточки, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами малыша, который выглядел года на три-четыре.

– Извини, приятель, но рыба живет в озере, а туда слишком долго идти. Но посмотри, – и он указал на деревья. – Там сидят птицы. Хочешь увидеть птиц?

Мальчишка кивнул, и Беллами поднялся.

– Вон там, – сказал он, показывая туда, где зашевелилась листва. – Видишь?

Мальчик покачал головой:

– Нет.

– Придется помочь вам познакомиться поближе. – Беллами наклонился, схватил мальчугана в охапку и посадил себе на плечи, от чего тот восторженно завизжал. – Тише, ладно? Никто не должен знать, что я здесь. А теперь смотри, вот она, птица. Видишь птичку? – Беллами не видел лица малыша и решил считать молчание положительным ответом. – А где твои родители? Они знают, куда ты пошел? – Беллами снова присел на корточки, чтобы мальчик мог слезть, и снова повернулся к нему лицом. – Как тебя зовут?

– Лео! – раздался девичий голосок. – Куда ты пошел?

– Срань, – буркнул себе под нос Беллами, но, прежде чем он успел пошевелиться, перед ним возникла девчушка с длинными темными волосами. Беллами облегченно вздохнул, потому что это была Октавия.

Она склонила голову набок и улыбнулась.

– Уже заманиваешь детей в лес, как настоящий сказочный злодей, да? Быстро же ты!

Беллами свирепо посмотрел на сестру, хотя сам втайне порадовался ее хорошему настроению. У Октавии выдалось несколько тяжелых недель, кроме того, стоило ей вернуться в лагерь, как неожиданно прибыли новые колонисты. Ну да ничего, сестренка всегда быстро осваивается. Первые пять лет она провела в шкафу (черт бы побрал этот шкаф!), а всю остальную жизнь ей пришлось доказывать, что она заслуживает того, чтобы жить.

– Ты знаешь этого мальца? – спросил Беллами.

– Это Лео.

– А где его родители?

Октавия выстрелила взглядом в Лео и печально покачала головой. Беллами тяжело вздохнул и посмотрел на малыша, который был занят тем, что отдирал от ближайшего дерева обвивавший его вьюнок.