Психосоматика

Некоторые принципы, способные служить адекватным введением в научное исследование, которое онтопсихология проводит в области психосоматики, могут быть найдены в трудах Ж. Б. Ламарка. Я считаю, что официальная наука современной и последующей ему эпохи не оценила по достоинству исследования Ламарка[37]. Кроме того, огрехи в поведении самого ученого дали повод к тому, чтобы не считать его утверждения серьезными. Принцип «организации живых тел», который творится и воспроизводится природой от простого к сложному, близок современному понятию психосоматики, выработанному Бергсоном и Гроддеком.

Принцип эволюции, согласно которому «функция создает орган», не следует понимать в обычном смысле. Онтопсихология не придерживается эволюционистских воззрений, не объясняющих точно принцип поведения материи. Прежде всего необходимо выяснить, какой смысл вкладывается в понятие «функции».

Как математическая, так и физическая функция представляют собой аспекты открытого еще в Древней Греции силлогизма, согласно которому объединение двух предпосылок неизбежно приводит к третьему специфическому положению. Функция – это связывание двух начал, приводящее к третьему, определяемому модусом связи предпосылок. Конечный результат узаконивает оба исходных положения. Функция распознается относительно результата.

Понятие функции необходимо присовокупить к представлениям о семантическом поле с его специфической векторностью символов. Следует пересмотреть тексты Ламарка, в которых содержится интуитивная догадка, не понятая рационально им самим. Открытие Ламарка могло привести к решающим инновациям научных поисков, послужить на пользу ряду научных дисциплин, и особенно медицине. Очень часто великие теории попадают в руки неподготовленных ученых мужей, отчего выхолащиваются и ограничиваются ролью поставщика импровизированной информации.

Принцип «функция создает орган» подразумевает специфическую функцию всякой психической интенциональности. Речь идет об интенциональности, чем бы она ни являлась: позитивным исполнением жизненного потенциала субъекта, импульсами вытесненного содержания, автономными действиями комплексов. Комплекс, будучи конденсатом психической энергии, не осознаваемой «Я», обычно способен «психовылепливать» органические образования (инфаркт, рак, нейроэндокринные нарушения и т. д.). Потребность вытесненной проблемы создает себе удовлетворяющий ответ, используя в этих целях энергию природного здоровья психоорганики. Комплекс проецирует себя в соматику: также и в этом случае болезнь предстает как точное слово психической интенциональности.

Функция – это связывание двух начал, приводящее к третьему, определяемому модусом связи предпосылок

Различие медицины и психологии доказывается следующим образом: онтопсихологический метод непосредственно устраняет определенные симптомы, в то время как медицине не удается с ними справиться. Я ставлю перед собой задачу научить применению онтопсихологического метода, приводящего к исчезновению симптомов согласно органическому закону жизни. Изучая ситуацию, мы отслеживаем ее причины и вмешиваемся в их определенность, что меняет внутренние предпосылки заболевания. В соответствии с исходными данными, мы получаем предусмотренный результат.

Некоторое время назад я консультировал супружескую пару. За трехмесячный курс психотерапии я вылечил мужа от новообразования в ободочной кишке. Выздоровев, мужчина стал спрашивать меня, как мне удалось это сделать. Он также выразил свою обеспокоенность родом своих занятий, сопряженных с риском заболеть СПИДом. Я объяснил этому человеку, что в его случае данная болезнь невозможна в силу отсутствия психологической предрасположенности к ней. Для того чтобы заболеть СПИДом, необходимо, по меньшей мере, заражение при одновременной психологической предрасположенности, то есть человек должен обладать психологической структурой, способной метаболизировать специфическое психоэмотивное взаимодействие[38].

При отсутствии заражения или предрасположенности к СПИДу заболеть им невозможно.

В зависимости от принятого, избранного, характерного стиля жизни, мы получаем соответствующие экзистенциальные результаты

Как же нам проводить различия? Чем можно подтвердить психический исток болезни? Отталкиваясь от глобального, пусть даже поверхностного, познания человеческого существа, мы должны признать, что человек со-ткан из ответственности, сознания, мышления, рефлексии, фантазии, искусства, сновидений, сомнений, тревоги, грусти. Мы не можем закрыть глаза на очевидное присутствие всех этих проявлений в человеке так же, как не можем вписать их в реализм телесности, материи, эмоциональных чувств, всех составляющих соматической данности. Телесный и психический пласт наблюдаются в их единстве, но даже в обыденном рассуждении мы способны отличить логику психологических категорий от логики категорий материальных. Первая предшествует всякому символу и способна формализовывать, изменять формализацию или же аннулировать ее. Вторая непреклонно следит за конкретикой внешней данности.

Ламарк писал, что не только органы, то есть природа и форма частей тела животного, определяют его привычки и способности, но, напротив, привычки, манера жить и обстоятельства, в которых животное встречает своих сородичей, со временем формируют его тело, число и положение органов и, наконец, способности. Перефразирую: человек заболевает не потому, что рак, СПИД, легочные заболевания, инфаркт, артроз, язва одолевают его, вторгаются в его жизненность и низводят психологически. Напротив, именно определенные ментальные модусы человека приводят к патологическим нарушениям в его теле.

Стереотип детерминирует симптом, характерность, структурные модусы, которые определяют субъекта. Стиль жизни порождает результат. Функция создает орган: стереотип жизни, поведения приводит к болезни, к краху предприятия, к беспросветной тоске. В зависимости от принятого, избранного, характерного стиля жизни, мы получаем соответствующие экзистенциальные результаты. И если мы недовольны этими следствиями и желаем получить другие результаты, то должны поменять стиль жизни, изменить частотный модуль или стереотип.

Комплекс и стереотип – это функции, ставшие определяющими, даже если и не осознаются субъектом. Заложив основы собственного способа рассуждения и жизни, субъект получает неизбежный результат: инфаркт, политический крах и т. д. Субъект неуспешен из-за нарушения правил игры, установленных свободным и всегда рациональным течением природных токов.

Например, человек споткнулся и ободрал коленку. Это внешний, соматический факт, который, как кажется, не имеет никакого отношения к психической логистике. Но логика психологического исследования предполагает вопрос: «Почему я упал?». Ободранная коленка – внешний, конкретный факт, но психология позволяет выяснить мотив падения: «Я споткнулся о камень, но почему я его не заметил?». Ссадины можно объяснить с точки зрения физических законов: произошел соскабливающий удар, повлекший отрыв эпидермических клеток и т. д. Но какова мотивация падения? Истинный исследователь не может довольствоваться гипотезой случайности. Случай существует только для невежд, но не для ученого. Тогда начинаются настоящие поиски: «Почему я упал? Мог ли я избежать падения?».

Этот пример помогает понять, что обнаружение болезни, предположим, остеомиелофиброза, происходит уже на «стадии падения», причина которого остается за рамками исследования. Согласно порядку природы, ничто не начинается случайно или в силу излишнего применения; природный ход может прекратиться, может замедлиться, может исчерпаться, как в случае счастливой, спокойной старости, может постепенно истончиться вплоть до исчезновения, подобно возвращению в нирвану, но не может стать причиной чего-то нового, не предусмотренного природой, – болезни. Болезнь – это перерождение, это рождение того, что не следует из изначального порядка органа. Для того, чтобы повысилось содержание холестерина в крови, чтобы возникла мигрень, необходима новизна, вмешательство ab extra[39] в орган, необходимо изменение природных структур и процессов.

2.3. Интенциональность и материя

В схоластике, представляющей собой первую крупную научную организацию (1200–1400 гг.), обсуждался вопрос о соотношении материи и формы. Может ли материя самостоятельно организовываться? Материя – это все то, что не обосновывает собой автономию движения, иными словами, то, что исключает всякую возможность самодвижения. Форма, напротив, есть то, что обосновывает модус или организацию материи[40]. Жизнь – это самополагание движения, генерирующего само себя. Поэтому мы отличаем живое существо от неживого на основании источника его движения: самоорганизуется ли оно или, как материя, не обладает собственным движением. Следовательно, форма – это интенция, идея, которая создает объект, то, что актуализирует объект таким, каким он дается.

Медицина наблюдает феноменологию следствий, пытаясь отыскать их причину

Возьмем определенный материальный субстрат – килограмм кукурузы. Допустим, кукурузу съедят человек, кролик и гусь; тогда идентичный материальный элемент примет структуру различных форм. Пища поглощается согласно метаболизирующей ее форме: в человеке пища станет человеческим телом, в гусе преобразится в гуся, а в кролике – в кролика. Каждое тело синтезирует энергию в соответствии с собственной формой.

Как объясняется этот процесс? Особенностями материального элемента? Химической реакцией? Процесс поглощения предварен различием форм и организаций, поэтому синтетический результат метаболизма идентичного объекта определяется свойствами формы, внутренне присущей тому, кто метаболизирует, – тому, кто ест.

Что обуславливает эти варианты синтетического процесса? Врожденная форма, которая организует и удостоверяет присутствие человека, гуся, кролика. Кроме того, попытавшись отыскать следы исходной кукурузы, мы обнаружим не ее, а типологию человека, гуся, кролика.

Научные изыскания, рассматривающие следствия, как это происходит в медицине, не позволяют установить причину происходящего

Если мы остановимся на анализе специфических особенностей химического состава кукурузы и связанных с ним процессов, то никогда не выйдем за пределы отдельного материального эле-мента, различным образом вступающего в реакцию со средой организма-человека, организма-гуся, организма-кролика. Нам не удастся проследить модальности соединения молекул и их компонентов в среде различных организмов. Мы не сможем объяснить принадлежность организма ни человеку, ни кролику или гусю. Действительно, это можно установить только исходя из формы: из формы, организующей структуры. Следовательно, мы должны обратиться к тому началу, которое не показывается в собственных следствиях.

Медицина наблюдает феноменологию следствий, пытаясь отыскать их причину. Онтопсихология, напротив, отслеживает формальные причины, беря за основу поиска логику мысли. Медицинская точка зрения никогда не приведет нас от кукурузы к съевшему ее человеку, гусю, кролику. Если же, напротив, мы будем опираться на очевидность логического восприятия мысли, то войдем в мир форм и удостоверимся, что в человеке, съевшем кукурузу, в итоге неизменно прослеживается формат человека (и точно так же в примере с гусем и кроликом). Исходя из причины, будь то человек, гусь или кролик, мы распознаем различие конечных ситуаций, уже известных в своей причине.

Другой пример. Я роняю книгу и вижу, что она падает рядом с моими ногами. Если я брошу книгу в определенном направлении, то обнаружу, что она упала, допустим, на расстоянии метра от меня. С научной точки зрения, что вмешивается в процесс и приводит к различным последствиям, документально очевидным? В первом случае книга падает рядом с моей ногой, во втором – на расстоянии метра от меня. Книга упала, «выпала в осадок» совершенного действия, являя собой физическое, весомое его доказательство. Подобно этому патологический процесс психосоматического заболевания доказывает уже свершившееся, исполнившееся.

Точное знание причины позволяет мне повторить эксперимент: владея причиной, я могу контролировать или предотвращать следствия. Причина заключена в моей интенции, в моем намерении либо уронить книжку рядом с собой, либо забросить ее подальше. Формальная интенция определяет и обозначает вытекающие из нее следствия. Обратимся к нашему, пусть и примитивному, примеру с книгой. Проанализировав ее падение с физической точки зрения (разложив его на импульс, контрудар, инертное поле, агломерат силовых точек и т. д.), мы не сможем уверенно утверждать, где окажется книга в следующий раз. Чтобы знать это, необходимо войти в ум того, кто действует, вступить в сферу формальных причин. Пребывая в ней, я буду знать все возможные следствия.

Научные изыскания, рассматривающие следствия, как это происходит в медицине, не позволяют установить причину происходящего. Напротив, исходя из сферы интенций, из мира психической деятельности, можно узнать причину, предвидеть ее, контролировать и изменять вытекающие из нее следствия.

Представим, что я упорно продолжаю бросать книгу, и необходимо выяснить, почему я совершаю это действие. Достаточно, чтобы кто-нибудь мне сказал: «Да когда ты перестанешь?». Будучи захваченным в причине, я осознаю свою ответственность за происходящее, и броски прекратятся. Книга больше не окажется на полу, если я, формализующий ее падение, изменю свою интенцию.

Тотальный квант психической деятельности, к сожалению, не укладывается в пределы понимаемого большинством людей. Бессознательное включает психическую энергию, организация которой недоступна логическому познаванию. Потенциал психической деятельности, прорывающийся на уровень сознания, в силу ситуативной необходимости должен быть сослан, запрятан в сферу, определяемую как бессознательное. К примеру, каждый из нас совершает множество движений, за каждым из которых стоит интенция. Неважно, замечает ли субъект движение, к примеру, своей ноги: если движение происходит, существует и его причина, которая и вызывает данный жест. Психолог прослеживает мотивацию, то есть форму, актуализирующую действие. В этом случае движение ноги можно приостановить, а потом возобновить, потому что схвачена интенция порядка субъекта.

Подобно тому, как я сознательно бросаю книгу, психическая деятельность может организовать собственный бросок или телодвижение, выбор, подкрепление, решение без ведома субъекта. Бессознательное обладает этой способностью. Например, лунатик может подвергнуть себя или других людей насилию во время сна. Или же внедрение неосознаваемой энергии может отразиться на нервной системе, отчего в дальнейшем субъект заболеет СПИДом или раком. Сама энергия, сам ум может породить формы, которые будут неумолимо манипулировать материей, внося в нее свои «поправки».

Нам неизвестна вся наша энергия. Мы сами несем ответственность за то, как и где существуем, даже не отдавая себе в этом отчета. Возможно, что религия, друг, любимый человек простят нас, но природа – точная наука о человеке – не простит никогда, потому что не предусматривает ошибки. То, как мы мыслим, фантазируем, любим, наш стиль культуры, ласки, поведение в кругу семьи может быть удобным, приятным, одобряемым в обществе определенного типа. Однако природа, то есть математически точная организация, предшествующая всем вещам, таким, какие они есть изначально, непреклонна.

Наша культура способна организовать только одну часть кванта нашей энергии. Другая часть, не организуемая нашими сознательными стереотипами, юридическими, моральными, теологическими, философскими, эстетическими формулами, представляет собой квант, который остается нейтральным и организуется либо по случаю, либо согласно стереотипу комплексов.

Энергетический излишек, которым мы располагаем, может быть непосредственно обнаружен и точно познан ответственным «Я». В противном случае, он формализует, соматизируясь, другие ситуации или усиливает матрицу базового комплекса субъекта[41].

Одна из наибольших опасностей психологической сферы состоит в том, что неиспользуемый, и потому «избыточный», природный потенциал поглощается несущей структурой комплекса, то есть метаболизируется наиболее организованным в данном контексте началом. Власть над вещами, будь то в психологии или экономике, захватывается наиболее организованным началом; менее организованное начало обречено на исчезновение. Поскольку комплекс субъекта организован лучше, чем мыслительная структура сознательно-логического «Я», природный «излишек» из-за лености субъекта подпадает под власть превалирующей констелляции базового комплекса. Например, если сорокалетний человек, каким бы образованным и развитым он ни был, не умеет обратить благоприятные возможности на собственный рост, весь «избыток» пойдет на воспроизведение инфантильной ситуации, которая организована лучше, чем историческая смекалка субъекта. Тем самым субъект определяет свой регресс, сам того не ведая.

Другой пример. Человек подвергся оскорблению и начинает думать об обиде, о нанесшем ее человеке, о произошедшей ситуации. В то время как он мыслит, его ум действует. Это может показаться невероятным, но со временем униженный человек неизбежно выместит свою фрустрацию на том, что ему близко. Нет ничего более близкого нам, чем собственное тело. Очень часто раковая опухоль представляет собой вещественное доказательство преступления, которое субъект хотел бы совершить в реальности. Болезнь может быть осадком интенции, которая действует тайком от самого субъекта. Непрерывно, с ненавистью размышляя об обидевшем его человеке, о случившемся, пребывая в положении пораженца, субъект затрачивает уйму энергии. Но будучи интровертной, избыточная энергия формализует новообразование, то есть воплощается в организме. Для устранения опухоли нужно будет вернуть субъекта к себе, воззвать к нему в его собственных мыслях, прослеживаемых в сновидениях, в фантазиях, в спонтанных проявлениях, в ляпсусах, в мнемическом следе новообразования, в его негативной или позитивной психологии, в модальности восприятия семантического поля. Многие болезни тела являются «осадками» ошибочных психических процессов, восстающих против природы, против константы «Н». Если субъект не санирует себя, не изменит ошибочную рациональную, интеллектуальную, формальную установку, все остальные усилия бесполезны. Более того, любое другое лечение будет лишь усиливать болезнь, принося еще больший ущерб субъекту.

Больному нужно придать ответственность в психологическом ключе: «Ты болен? В какой-то мере ты сам в этом виноват. Подобная провинность не носит юридический характер, поскольку в этом повинно твое собственное невежество, непонимание природы. Существует природный закон, и ты должен соответствовать ему. Факт твоего незнания природного порядка не интересует природу, точно так же, как математике не интересна твоя ошибка: если три плюс четыре, по-твоему, будет пять, то ты можешь отстаивать собственное мнение, но оно не в силах изменить правила природы. Ошибка твоих мыслей и действий запечатлевается в теле».

Точность научных исследований требует корректировки нашего способа мышления и согласования его с глубинными правилами существования, основанного на принципах жизни. Нашему организму – в биологическом, физиологическом и атомном смысле – присущи врожденные правила: он обладает определенным порогом терпимости, перешагнув который, разрушается. Многие психологические стили поведения субъекта могут выглядеть нейтральными на идеологическом уровне, но при сопоставлении с биологической природой человека предстают как дезорганизующие. Владеть стабильным здоровьем – значит приводить наши ментальные модусы и стиль социального поведения в соответствие с требованиями природы.

2.4. Опытное переживание психической деятельности

Главная трудность определения психосоматики состоит в том, что невозможно понять, каким образом мысль, психическая деятельность может стать телом, органом, материей, проблемой. Анализ социальной психологии выявляет только три категории экспертов, способных естественным образом, не выходя за рамки повседневности, понять переложение духа в материю[42]. Специалисты в области духа ясно осознают, что именно психическая деятельность творит историю, является автором добра и зла в существовании.

1) Мистики. Для этих людей существует только дух, иногда они даже слишком усердствуют в его восприятии. Я говорю о мистиках, а не о парапсихологах.

«Парапсихолог» – общий и весьма приблизительный термин. «Мистик» – неважно, верующий он или неверующий, религиозен или нет, – тот, кто способен уловить в экзистенциальной реальности исключительную интенциональность ума. Тем самым мистик упреждает феноменологию; для него реально только то, что задаваемо и изменяемо психической деятельностью. Мистик – эксперт в прочтении психической интенциональности, в том числе той интенциональности, которая специфицируется как семантическое поле.

В психическую интенциональностъ вписана программа следствий

2) Профессиональные маги. Им известна приоритетность психической деятельности, в любой момент способной преобразиться в материю, в плоть, в дело, в экономику, в физиологию, в добро или зло. Речь идет не о захудалых магах, колдунах, лекарях, а о высококлассных специалистах, отличающихся высокой культурой и чувствительностью, обладающих многолетним опытом, прошедших исторический и профессиональный отбор. Для них все есть дух, все есть психическая деятельность.

3) Крупные психотерапевты. Речь идет о тех, кто, наконец-то, пришел к рациональному, научному пониманию того факта, что каждый из нас конструирует собственный мир, собственное тело, свою эстетику и события своей жизни исключительно в координатах персональных доминирующих комплексов. Я сам принадлежу к этой категории специалистов. Встречаясь с человеком, я вижу его туфли, носки, брюки, часы, но все детали его облика являются лишь тенью, вторичным аспектом реальности. Корень реальности заключен в модусе присутствия данного субъекта, в модусе его психической структуры. Именно эта модель организует реальность, определяет добро и зло, притяжение или бегство, любовь или ненависть. Такой подход к субъекту требуется самой жизнью, уподобляясь принципам ведения военных действий: необходимо не взирать на стрелы, а обнаружить стрелка, того, «кто» действует, мыслит, разрабатывает стратегию, потому что, проанализировав стратега, я предвижу войну, стрелы, обман; прежде чем противник объявит войну, мне становятся известны его возможные шаги, вооружение и план военных действий.

Когда я говорю «дух», «душа», «онто Ин-се», то вкладываю в эти понятия один и тот же смысл, подразумевая единство действий исключительно формального свойства, но данная деятельность, порождающая формы и информирующая, остается невидимой и неуловимой для наших чувств. Если я брошу на землю какой-то предмет, то где причина данного факта? Звук удара, лежащий предмет не указывают на меня. Причина отсутствует. Мы можем досконально анализировать материю, но при этом останемся в области следствий и никогда не обнаружим их причину, потому что причина, будучи духом, не проявлена в порожденных ею следствиях. В самой опухоли нельзя обнаружить ее причину; мы можем наблюдать за течением процесса, но при этом не сумеем установить замысел его движителя, раскрываемый только в исследовании психической интенциональности. И тогда мы обнаружим: «Я хочу сделать вот это. Я хочу бросить на землю вот этот предмет». В психическую интенциональность вписана программа следствий. Но само по себе изучение следствий не выявляет их создателя, архитектора данного проекта. Онтопсихология анализирует психическую интенциональность, чтобы понимать программу вызываемых ею следствий.

2.5. Обратимость и необратимость психосоматических процессов

Изначально все есть психика, впоследствии становящаяся сомой, материей, фактом. Многие материальные факты необратимы, их нельзя изменить, поскольку телесная данность, над которой возобладала психическая информация, уже полностью опустошена и не подлежит восстановлению. Среди данных явлений выделяются два класса:

1) необратимые факты;

2) факты, которые единовременны психической деятельности.

Следствие приобретает хроническую форму, потому что причина продолжает его воспроизводить, поддерживает его, ему сопутствует

В первом случае психическая деятельность тотально утверждается только в одном мгновении; в событиях второго типа она постоянна, непрерывна, предстает не решительной, а мягко и неспешно настаивающей, протягиваясь подобно ниточке. В необратимых ситуациях онто Ин-се окончательно теряет инструмент своего существования, то есть лишается органа, необходимого для достижения успеха в экзистенции. Ин-се остается неповрежденным как психическая деятельность, как мысль, как ум, но не действует в истории, не располагает модулем экзистенциальных выгод, позволяющим ходить, видеть, слышать и т. д. Ограничиваются способности онто Ин-се, но не само Ин-се. Если я залезу на крышу и оступлюсь, то упаду и сверну себе шею. Но я сам решил взобраться на крышу, я оступился, и я же упал. Все это приводит к вредным для меня последствиям, которые я уже не в силах изменить. Или я сижу за рулем автомобиля, и другая машина наезжает на меня сзади. Я мог не оказаться в данном месте, я мог предвидеть столкновение, и точно так же другой водитель мог быть более внимательным. У истоков события стоит психическое поведение – мое и другого человека, которое определяется свободой, сознанием, решительностью, задающими направление психической деятельности данного субъекта.

Если прогресс медицинской науки откроет возможности восстановления утраченного органа, онто Ин-се тотчас же примет его при соответствии этого органа жизненному току крови. В некотором смысле кровь – первый универсальный посредник всех органов человеческого тела. Кровь ассимилирует, признает, идентифицирует то, что принимается структурой нашего онто Ин-се. Эта функция отводится крови еще в большей степени, чем нервному стимулу. Действительно, кровь – это единственный элемент, который циркулирует во всех, даже противоположно расположенных, органах нашего организма. Восстановленные рука, глаз, нога тотчас приживутся, если получат одобрение кровеносной системы. И вот еще что. Если бы мы добавили к телу еще пару рук или глаз, то онто Ин-се стало бы более могущественным в существовании: чем большим количеством внешних функций оно обладает, тем больше может сделать. К тому же наш головной мозг способен обслуживать в рамках жизненных функций не один, а несколько организмов.

Во всех случаях второго типа (обратимых) ущерб проявляется постоянно: предприятие не работает, опухоль не рассасывается, приступы мигрени повторяются, импотенция и наваждения не дают о себе забыть и т. д. К этому классу явлений относятся все формы анорексии – отсутствия аппетита. Следствие приобретает хроническую форму, потому что причина продолжает его воспроизводить, поддерживает его, ему сопутствует, что происходит изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. В таких случаях, то есть когда психическая деятельность, непрестанная и вялотекущая, приводит к нежелательным последствиям, бесполезно настаивать на внешнем «ремонте»: необходимо изменить интенциональность, совершить метанойю. Достаточно вмешаться в способ мысли, в поведение индивида, к которому он прибегает в определенной среде, в определенных обстоятельствах, то есть достаточно изменить стандарт поведения, или застывшую информацию субъекта, чтобы изменились последствия данного поведения, исчезли симптомы.

2.6. Психосоматика: от индивидуальности к социальности

Все мы пребываем в рамках репрессивной культуры, которая уравнивает и нивелирует, оболванивает и обобществляет. Такова, например психология русской идеи «товарищества», бразильской “tudo bem”[43], итальянских коммунистических установок. Но почему я не могу возглавить то или иное движение, почему я не могу быть Сталиным, Мао дзэ Дуном, если я на это способен? Почему я не могу обладать менталитетом лидера?

Всякий раз, когда человек подвергается лишениям, он должен исследовать самого себя, искать и анализировать исток невезения в себе самом

Анализируя личность человека, отыскивая причину возникновения его проблем, бедности, пытаясь понять, почему ему не хватает средств на покупку дома, несмотря на все труды, я обнаруживаю, что данный субъект инфантилен, ленив, не хочет развиваться, не использует ум во благо собственного роста. Субъект всегда бедствует, нищенствует или болеет не в силу отсутствия необходимых социальных средств, а потому, что ограничен стереотипами, то есть ментально обусловлен. Ментальные стереотипы зависят не от общества или системы, а скорее, от фундаментальной ориентации данного человека, от стиля внутренней жизни.

В индивидуальной жизни каждого из нас все являет собой психосоматику: то, как управляется предприятие, как выстраиваются отношения с любимым человеком, как возникает болезнь, как достигается успех, как зарабатывается повышение по службе, как сколачивается состояние. Индивидуальное психологическое поведение – отношение к жизни, к мужчинам, к женщинам, к друзьям, к тому, как и где питаешься, как говоришь по телефону, как одеваешься, – определяет всю последующую реальность, то, как обстоят дела с банком, с финансами, каковы дружеские отношения, тип культуры. Все исторически значимые личности обязаны своим величием собственной инициативе, при выборе друзей, игры, школы, преподавателя, хозяина, работы день за днем, момент за моментом. Ежеминутно они выбирали свое будущее, при этом рискуя. Мне ни разу не встречался человек, который бы постоянно попадал в неприятности по вине других людей: он сам принимал решение, он задавал цель. Всякий раз, когда человек подвергается лишениям, он должен исследовать самого себя, искать и анализировать исток невезения в себе самом.

Каждая болезнь, всякое несчастье разоблачают поведение страдающего субъекта, обличают его выбор, пусть и совершенный бессознательно, по незнанию. Мы живем в реальности как невежды, хотя сами хозяйничаем в ней, несем за себя ответственность. Мы должны открыть глаза на то, что невидимое, неуловимое присутствует «здесь и сейчас», является нами самими. Невидимое – это я, человек. Я, человек, представляю собой как невидимое, так и физическое – весомое и уловимое, причем все правила моего существования утверждаются в невидимом. Онто Ин-се – невидимо, комплексы – невидимы, мои привычки и потребности – невидимы.

Психосоматика – это экзистенциальная реальность, которую мы не в силах сдержать: либо у нас все хорошо, либо плохо, мы приходим либо к хорошим, либо к плохим результатам, но не можем оставаться неизменными, потому что существование не стоит на месте. «Никто не может дважды войти в одну и ту же реку» – именно таково наше положение в жизни, каждый миг. Мы постоянно являемся психосоматикой, мы являемся действием, которое разворачивается в данный миг. Мы погружены в невидимую энергию, живую и самодвижущуюся: мы или руководим, или руководимы, либо идем вперед, либо отступаем. И это движение отражается множеством способов и во множестве аспектов на физическом, конкретном уровне. Психосоматика внутренне свойственна нашему способу существования.

Онто Ин-се руководит экзистенциальной экономикой человека согласно иерархии ценностей, что отслеживается в сновидении[44]. На первое место Ин-се ставит здоровье, поскольку больной человек идет по пути исчезновения. Поэтому медицинские проблемы носят фундаментальный характер. Тело – это первый инструмент, первое слово души, первая структура того невидимого, которым я являюсь. Итак, первым делом необходимо существовать. Во вторую очередь, сновидение сигнализирует об успешности или невыгодности позиции логико-исторического «Я»: чего стоит человек, видящий сон, может ли он уважать самого себя, хороший ли он игрок на ристалище жизни. Таким образом, преодоление биологических ошибок подводит к анализу поведения субъекта. Сновидение показывает, хорошо или плохо играет субъект в собственной жизни. В случае, если оба первых аспекта не требуют корректировки, рассмотрению подлежит третья ценность: онто Ин-се указывает на действия, способные привести к успеху, к продвижению, заботится о предприятии субъекта, о его политической карьере, культурном развитии, о выборе партнера, банка, места для офиса, о мебели. Рак или СПИД свидетельствуют о том, что страдающий ими субъект находится во власти комплекса и потому не может претендовать на знание необходимых для своей исторической эволюции шагов. Человек болен, он не видит, и потому анализ предприятия невозможен до тех пор, пока субъект не решит биологическую проблему со здоровьем и не сдаст экзамен по правилам жизненной игры. Онто Ин-се расскажет о том, как вести выгодную сделку, только если субъект упорядочил первые два аспекта.

Если предприятие возглавляет больной, нефункциональный руководитель, прежде всего необходимо посоветовать передать бразды правления толковому администратору. Применение онтопсихологии к сфере лидерства[45] оправдано потому, что все есть психосоматика. Человек проигрывает только потому, что ошибается. Одним из фундаментальных свойств онто Ин-се человека является его безошибочность, подобная точности природы, и потому Ин-се выбирает только то, с чем идентифицирует самого себя, утверждая: я уже нахожусь там, в выбранном. Когда мы неприкаянно анализируем собственные проблемы, то есть рассматриваем проблему, исключая себя самих, мы глупы, потому что пренебрегаем главой, руководящим началом, первой причинностью. Желая быть успешными эгоистами, мы должны отыскивать причину полученных результатов в себе.

Невроз может проявиться и в экономической сфере. В биологическом смысле невроз возникает, когда орган, со структурной точки зрения вполне здоровый, не исполняет функцию успеха: например, органически здоровый желудок не переваривает пищу, не участвует в процессе метаболизма. Невроз – это нефункциональное движение, подобное работе органа, не исполняющего своей роли, своей функции, ради которой сотворен. Невроз возникает, если орган или индивид действует вхолостую, не работает на предусмотренный специфический результат. Действует, движется, но не достигает, не получает, не приходит.

Приведем пример из области политики. Крупный итальянский политик не может преодолеть средненький уровень, не достигает значительных результатов, не прогрессирует. Мой анализ показывает, что проблема заключена в его уме: сам политик нефункционален, впадает в невроз. Лидер прокладывает свою дорогу с оглядкой на исторические возможности. Вся итальянская политика уже более десяти лет невротична: она стабильна, но не развивается, не идет вперед. Дело не в особенностях рынка, не во вмешательстве иностранного капитала, не в идеологическом воздействии других народов. Другие народы, другие рынки, конкуренция и рыночная идеология существуют всегда, но лидер находит точку своего старта и пускается в путь. Реализовать свою успешность, поймать свою удачу несложно.

2.7. Индивид как сообщник своей болезни

Я был весьма удивлен, когда обнаружил, что каждый человек с легкостью может достичь удачи согласно собственной пропорции. Я убедился, что для выстраивания собственных ошибок и неприятностей от человека требуется масса усилий: необходимо постоянно ошибаться, желать, выбирать, повторять свою ошибку. Природа создает людей добрыми и эгоистичными, а они ведут себя как противники природного эгоизма, пренебрегают его разумностью. Люди утратили логику и специфичность врожденного эгоизма, которым в виде силы и лидерских способностей природа в изобилии наделяет каждого из нас.

Люди утратили логику и специфичность врожденного эгоизма

Человек, следующий норме природы, легко поймает «птицу удачи». Для достижения успеха и благополучия достаточно выйти на средний природный уровень существования, но не на средний уровень социальных требований к нормам жизни. А если человек пожелает быть лидером, то должен заплатить более высокую цену: необходимо не только располагать лидерским потенциалом, но и избрать определенную жизнь, наработать целый ряд неординарных умений и найти исторические возможности проявить себя.

Мой клинический опыт подтверждает, что человек не может заболеть или стать несчастным только по причине невезения. День за днем индивид самолично конструирует стереотип собственной фрустрации, того не осознавая. В этот процесс включены рефлективная матрица, тематический отбор: субъект живет по выбранному модусу собственных пределов, своей ошибки.

Наше существование неустранимо психосоматично, и физическая реальность создается либо в собственное благо, либо во вред. И невозможно не участвовать в данной игре. Когда, например, я анализировал жизнь религиозных деятелей – людей, готовых отдать свою жизнь за Господа своей религии, то заметил, что базовая система их жизни не работала. Это были несчастные человеческие создания, которые испытывали тоску, принося себя в жертву, а их мазохизм превозносился идеологией, восхвалялся идеями, почитаемыми за победные. От опасной игры психосоматики не может спасти ни одна религия, идея или философия, поскольку речь идет о физической реальности законов универсума.

Комплекс питается нашими ошибками, и его структура ежедневно укрепляется нашим стереотипным поведением

Например, когда индивид видит во сне место, где он когда-то жил, старых друзей, родителей, свое прошлое, это означает, что человек тащит вперед прежние, замшелые ментальные установки. И если человек невежествен по отношению к себе, то становится «болванчиком», глупым объектом себя самого, собственной реальности. В нас присутствует то, что действует без нашего ведома: бессознательное и комплексы. Комплекс питается нашими ошибками, и его структура ежедневно укрепляется нашим стереотипным поведением.

Для того чтобы суметь увидеть невидимое, необходимо стать подлинным, достигнув очевидности невидимого: совершить метанойю. Видеть и быть – это одно и то же. Ты не можешь видеть, если тебя нет, и если тебя нет, ты не видишь. Люди проявляют глупость, считая, что невидимое находится где-то далеко, в запредельном, утверждая: «А я-то здесь причем? Я делаю все необходимое, но жизнь плохо устроена, общество катится ко всем чертям, другие люди меня не понимают. Но я – безупречен». Мы всегда спасаем собственную глупость тем, что придаем ей статус гениальности. Но чем убежденнее мы анализируем собственные трудности извне, тем больше разрушаем себя. Онтопсихологическая методология пробивает дорогу к первоначалу, к психической причинности[46], что позволяет целиком видеть и регулировать любую ситуацию.

2.8. Волеизъявление и выздоровление

Применение онтопсихологической методологии позволяет полностью исцелить больного. Но это происходит, только если пациент не противодействует лечению, не выказывает сопротивления: от клиента требуется сознательная готовность к прохождению терапии. Я утверждаю, что 60 % индивидов, пребывающих на заключительном этапе болезни, предпочитают умереть вместо того, чтобы выздороветь. Устраняя симптом, мы неизбежно сталкиваемся с важнейшей проблемой ответственности и свободы человека.

Мы всегда спасаем собственную глупость тем, что придаем ей статус гениальности

Невозможно проводить лечение в противостоянии волюнтаристскому – моральному, глубинному – детерминизму психической деятельности, то есть вопреки волеизъявлению субъекта. Понятие «волеизъявление» не означает, что субъект хочет болеть; он просто не знает, что преследуемые им цели, его поведение приводят к патологическим результатам. Больной не хочет болеть, но с невероятным упорством отстаивает собственную точку зрения, даже не предполагая, что за свои священные идеи он расплачивается жизнью. Больной организует собственную ДНК, бессознательно ее создает и утверждает. Он сам рассылает требования болезни по всем составляющим своей органики, тем самым выстраивая «телесные» опоры для исполнения намеченного им проекта.

Возможность внедрения в истоки симптома совсем не означает устранения медицины или фармацевтики.

В этих сферах будут открываться новые средства, более точно попадающие в цель, атакуя патологические процессы в теле пациента. Современные медицина и фармацевтика страдают излишне общим подходом к больному, тогда как каждый человек избирает свою специфическую стратегию лучшей организации единственной отпущенной ему жизни. Необходима узкая специализация медиков, требуются фармацевты или химики, сведущие в том, как архитектура ДНК возводит новую протеиновую систему, отвечающую патодинамике.

В данном контексте под психикой я подразумеваю центральную нервную систему. Речь не идет о выявлении формы психической причинности, что входит в компетенцию философии и чистой психологии. Следовательно, мое терапевтическое вмешательство органично, изнутри согласовано с координатами клеточных синапсов, процессы в которых определяются образом жизни и мысли больного. Действительно, именно «модус вивенди» задает план, по которому органика равняется на форму интенциональности субъекта.

Интенциональность, стереотипы, комплексы человеческого существа являют собой определенную архитектуру. «Архитектура» означает: строить на основе принципа, или «архэ». Принцип, первоначало – и есть психика, но сама архитектура предстает перед нами благодаря процессам материализации, то есть посредством кирпичей, извести, несущих конструкций. Образ жизни субъекта, характерные фиксированные модули существования больного однозначно определяют цитохимическое строение патологического симптома или здоровья, соответствующее органическому состоянию человека.

Устранить психосоматические явления может каждый, но фактически на это способны только самые понимающие, проявляющие волю к жизни. Большинство всегда получит медицинское лечение, в то время как здоровье будет достигнуто только растущей личностью.

2.9. Планирование болезни

Применение онтопсихологической методологии в сфере психосоматики позволяет установить следующее.

1) Точный анализ симптома с точки зрения жизни субъекта в целом. Другими словами, мы получаем ответ на вопрос: при наличии данного симптома больной умрет или будет жить? Следовательно, мы не описываем медицинскую семиотику симптома, но точно определяем степень тяжести заболевания. Онтопсихологический диагноз показывает, насколько деталь (симптом) опасна для жизни человека, и дает краткие указания для последующей работы врача.

2) Идентификация координат излечения. При условии выполнения указаний, вытекающих из поставленного диагноза, симптом просто исчезает, лишаясь всех шансов для того, чтобы остаться.

3) Контроль и проверка неотвратимости смерти. Мы устанавливаем, обладает ли субъект возможностью и волей для того, чтобы изменить собственный стиль жизни. Поскольку болезнь – это соматика стиля жизни пациента, можно точно определить надвигающуюся смерть и ее мотивацию. Почти всегда смерть обязана своим приближением отсутствию должных действий субъекта, а не вирулентности симптома: субъект не ориентируется на универсальные законы, всегда определяющие физическую и биологическую данность. Человеческое существо не может изменить физическую систему универсальных законов мироздания. Наши культура и мировоззрение относительны, они не могут заместить трансцендентные категории универсальных законов существования материи самой по себе. Болезнь всегда является результатом неправильного вмешательства в архитектуру универсальных вселенских законов, пусть и обусловленного благими намерениями.

Болезни для возникновения требуется специфическая причинность, восходящая к бессознательной деятельности пациента

Хочу еще раз подчеркнуть: врач, медицина и фармацевтика, какими бы замечательными они ни были, не способны противостоять радикальному волюнтаризму, воплощенному в той архитектуре, которую больной выстраивает в собственном организме. Невозможно вылечить больного против его воли, против его психического детерминизма. Болезни для возникновения требуется специфическая причинность, восходящая к бессознательной деятельности пациента. Не существует болезни без программы. Онтопсихология открыла то, как планируется болезнь.

Приведу пример. Попробуем проанализировать поведение какого-то человека. Мы видим, что он выходит из дома, садится в машину, едет в определенном направлении. Заходит в здание, выходит, едет по направлению к морю, затем возвращается, заходит в другой дом, встречается с другим человеком и так далее, то есть занимается в течение дня самыми разными делами.

Невозможно вылечить больного против его воли, против его психического детерминизма

На следующий день мы видим, что этот человек совершает все тот же моцион, пусть и с небольшими вариациями. То же самое происходит и в последующие дни. Допустим, мы решили, что анализируемый субъект не должен ехать по определенной дороге. С этой целью мы возведем стену и увидим, что субъект не остановится, а объедет препятствие и достигнет желаемого места. Для того чтобы изменить поведение субъекта, мы должны не действовать извне, а встретиться с ним, поговорить и понять, каков его ежедневный проект, каковы мотивы его поведения. То же самое происходит и с болезнью: мы создаем противодействие, но не останавливаем причину болезни, вследствие чего она, рано или поздно, находит обходные пути.

Мое исследование заболевания не распространяется на те его формы, которые явно вызваны какой-то коллизией или внешним недостатком. «Коллизия» означает столкновение, падение, эпидемию, то, в чем присутствует внешняя опасность. «Недостаток» означает, что субъекту чего-то не хватает: он мало ест, пьет слишком много кофе или же много курит. В обоих случаях присутствуют внешние причины, которые искажают порядок, что вызывает объективные химические изменения биологической органиграммы.

Я принимаю во внимание различные заболевания, в том числе все формы опухолей, шизофрению, СПИД, проказу, сердечно-сосудистые заболевания, все формы паралича, церебральные приступы и так далее, то есть все так называемые неизлечимые с точки зрения медицины заболевания. Я не рассматриваю легкую психосоматику, о которой обыкновенно говорят врачи и психологи. Прежде всего я имею в виду психосоматику с тяжелыми органическими последствиями, когда нарушена не только функция органа, но и сам орган.

Симптомы, присущие психосоматике, обычно обладают следующими характеристиками: а) хронический характер, постоянство симптома; б) фактор дистонического состояния субъекта – нервозность, повышенная чувствительность ко всему, что связано с болезнью, постоянные забота и тревожность по отношению к симптому; в) потребность пациента вовлечь в свою проблему других людей, другие социальные слои. Кроме физической болезни, в субъекте заметно беспокойство, прогрессирующее напряженно-маниакальное состояние. Этих трех симптомов уже достаточно для того, чтобы заподозрить наличие психической причины болезни. Когда болезнь имеет исключительно органическое происхождение, без всяких вкраплений психического характера, то и сновидение указывает только на соматические корни нарушений.

2.10. Цели болезни

Болезнь всегда представляет собой стратегический ответ на потребность субъекта. Для того чтобы основательно понять болезнь, мы должны познать ее динамико-волевые мотивы. Зачем запускается процесс? Кто придает тот или иной молекулярный строй химическим медиаторам? Кто производит отбор передаваемой информации? Почему нейрон воспринимает эту информацию и исключает всю остальную? Когда мы ожидаем кого-нибудь на вокзале, то не обращаем внимания на сотни людей, проходящих мимо, поскольку нам интересен только один. Для понимания того, почему мы встречаем именно этого человека, необходимо раскрыть структурирующую нас мотивацию.

Тематический отбор, проводимый нейронными синапсами, пропускает точно определенную информацию и исключает всякую другую. Мы, как исследователи-клиницисты, должны раскрыть интенциональность, формализующую данный информационный отбор. Поэтому мы внедряемся в сферу бессознательного, в которой и расположен «центр отбора», «центр мотивации». Медику необязательно изучать бессознательное: ему достаточно знать это и не бороться со скрытыми намерениями больного. Именно пациент проектирует свою болезнь, даже если сам он этого не знает.

Прежде чем приступить к внешнему лечению, мы должны понять патологический феномен, установить его цель, первичную мотивацию: чего хочет достичь субъект посредством данного симптома? Куда он хочет прийти? Преследуя свою цель, субъект ошибается, потому что убивает самого себя, не понимая этого. Больной обладает правом жизни, но, будучи инфантильным и невежественным, некомпетентно распоряжается им.