Помоги проекту - поделись книгой:
30
В 734 г. отравили самого Бильге-кагана, а после смерти его сына Йоллыг-тегина в 742 г. между тюркскими племенными вождями начинаются кровавые междоусобицы, приведшие к окончательному распаду государства в 744 г. Формируются новые самостоятельные каганаты.
Говоря об истории второго Тюркского каганата нельзя обойти вниманием выдающегося государственного деятеля Тоньюкука, которого называют идеологом тюрков. Он был главным советником Бильге-кагана. Когда каган решил построить крепостную стену вокруг своей столицы и начать возводить храмы Будде и Лао-Цзы по примеру китайцев, советник напомнил ему, что тюрки, когда сильны, идут вперёд; когда слабы – уклоняются и скрываются, чтобы избежать пленения…
Надпись Тоньюкука на Онгинском камне стала крупным политическим документом эпохи восстановления Тюркского каганата с обвинением тех, кто забыл заслуги его и Ильтериш-кагана. В нём он обвинял тех, кто предал хана и отдался Китаю. Считают, текст надписи памятника сочинён самим Тоньюкуком при жизни (99, с. 99).
Выбитая на «каменных книгах» руническим письмом история Тюркского каганата в полной мере свидетельствует о культуре тюрков. Во многом благодаря этим «книгам» потомки имеют сведения о деяниях народа. Уже само наличие письменности предполагает определённую систему образования, благодаря которой можно было обучать людей грамоте. Жанровое многообразие рунических надписей свидетельствует о литературном языке каганата, в основе которого, по мнению С. Г. Кляшторного, лежал диалект рода Ашина (49, с. 51).
Но, как признают историки, сила тюрков была в армии, основу которой составляла конница. Воины, обученные с раннего детства, в совершенстве владели оружием. Особенно хорошо, как древние скифы и гунны, они стреляли из лука; на полном скаку лошади попадали стрелой в цель, находящуюся не только спереди, но сзади, со всех сторон. Обладатели самого совершенного оружия дальнего боя и мобильностью всадники тех времён получали огромные преимущества над пешими армиями земледельческих народов.
Это хорошо усвоили арабы. Основатели мусульманского мира оказались небольшими любителями воевать, но Аббасидский халифат нуждался в воинах. Распавшаяся империя тюрков становится основным их поставщиком. В ход пошли товарно-денежные отношения: богатые арабские властители за большое вознаграждение получали в свои армии тюркских наёмников. В это же время в Великой Степи с успехом развивается работорговля. Карлуков, кимаков, кыпчаков, кыргызов, огузов, тогуз-огузов, тюргешей, хазаров приводят на рынки Багдада, Самарканда и других городов. Тюркские рабы,
Часть 2
Государства, образовавшиеся после распада Тюркского каганата
Глава I
Уйгурский каганат
В III–IV вв. уйгуры входили в союз племён «гао-гюй»[23]. В 742 г. они с карлуками и басмалами восстали против власти тюркского кагана. С окончательным падением Восточно-Тюркского каганата уйгуры под руководством Бильге основали своё государство, заняв доминирующее положение в Центральной Азии. Он принимает титул Кюль-Бильге-кагана, но признаёт себя вассалом империи Тан. К тому времени уйгуры находились под влиянием культуры Китая, заимствовали китайскую административную систему, стали их верными союзниками.
В 747 г. во главе каганата становится сын Кюль-Бильге-кагана по имени Маянчур, хотя для этого ему пришлось подавить недовольство и сопротивление удельных властителей и помогавших им киданей. Ведущими, но не господствующим племенами в каганате были тогуз-огузы. Они не просто подчинили басмалов и карлуков, а приняли их в свою среду как равных. Также шесть телеских племен – буту, хунь, тайырку, тонгра, сыче и киби – в правах и обязанностях были приравнены к тогуз-огузам (86).
В середине VIII в. границы Уйгурского каганата на востоке уже распространялись до Манчжурии, на западе охватывали Джунгарию. Кыргызы, потерпев поражение, признали старшинство уйгур и платили дань соболями. Маянчур создаёт постоянную армию, опытные воины которой побеждают практически во всех битвах, укрепляя власть уйгур. Союз с империей Тан на первых порах принёс немалую выгоду уйгурам, особенно после того, как его правители оказали поддержку императорскому дому в подавлении восстания и в освобождении от мятежников столицы Лоян.
В 755 г. один из крупнейших военачальников китайской армии Ань-Лушань, выходец из благородной тюркской семьи, воспитанный на согдийской культуре, во главе сильного отряда тюрков поднял мятеж против императорской власти и захватил обе столицы – Лоян и Чанъань. За помощью император обратился к уйгурам. Маянчур послал в Китай сына.
После победы тот вернулся, чтобы участвовать в походе против взбунтовавшихся кыргызов. В 761 г. в Северном Китае снова вспыхивает гражданская война. Император, опередив предводителей восставших, которые собирались обратиться к уйгурам, вновь заручился поддержкой последних, заплатив золотом. Бегю-каган (Идигань) (759–779) лично во главе профессиональной армии вступил на территорию империи и в течение восьми лет восстанавливал там порядок, спасая династию Тан. Тем вновь за это пришлось платить, но ещё больше китайцы заплатили за то, чтобы спасители ушли. Тюрки неохотно уходили с китайских земель…
Бегю-каган ежегодно получал богатые дары шёлком и монетами, которые наряду с выгодной пограничной торговлей и возможностью контролировать караванные пути сослужили немалую роль в процветании уйгурского государства. Строились города, развивались ремёсла, совершенствовалась система управления, многое в которой перенималось у китайцев.
Исследователями подчёркивается высокий уровень культурного развития в государстве уйгуров (56, с. 52–54). На местах стоянок строились настоящие города, развивалась торговля.
Так возник «беловатый лагерь дворец» с крепостными стенами у чиков на территории современной Тувы (67). В последствие там возникает целая линия оборонительных сооружений из крепостей с глинобитными и каменными сооружениями, вероятно служивших защитой в противостоянии с кыргызами (57, с. 66–80). Со временем сложилась обширная городская инфраструктура – столичный город Хара-Балгас (Орда Балык) на берегах Орхона, административные центры, провинциальные города и военные крепости для обороны от внешних противников. По степени урбанизации в IX веке каганат не уступал многим обществам, достигшим так называемой цивилизационной стадии (22).
Наряду с традиционным кочевым хозяйством тюрков здесь развивалось земледелие, разнообразные ремёсла. Значительную роль в каганате играли согдийские мигранты, которые во множестве оседали в городах и участвовали не только в торгово-экономической деятельности, но и культуре. Со временем они стали контролировать торговые связи с Китаем, Индией, Арабским халифатом, выступая в роли посредников. В столице функционировал огромный рынок, имевший международное значение. Наряду с племенными органами управления в регионах создаётся сеть провинциальных чиновников, исполнявших государственную службу.
Постепенно древние тюркские руны заменяются согдийским письмом, привнесённым торговцами из Согда[24], писавшими амбарные книги, расписки и торговые договоры. На его основе создаётся особая уйгурская письменность. Это письмо вертикальное, пишется сверху вниз, по направлению налево. Оно оказалось более совершенным в сравнении с древним руническим письмом, способствовало распространению грамотности. Позже на нём будут созданы известные всему миру научные труды. Например, «Диван Лугат ат-тюрк»[25] Махмуда Кашгари (1029–1101) (69). Для овладения письмом функционировали обучающие школы.
На рубеже VIII–IX вв. в Евразию с востока и запада начинают проникать религиозные учения. Буддийские, христианские, мусульманские проповедники вступают в соперничество за умы народов, проживающих на земле от Дуная до Тихого Океана. И, надо отметить, многие из них добивались успеха, предлагая стройные системы взглядов на происхождение жизни на земле и правила поведения в мире. Вероучения, пришедшие на смену мировоззрений кочевников с культом Тенгри, легко ложились на их представления о главенстве Неба над всем, что есть на земле и в небесах, так как теперь становились чётко прописанными.
В 762 г. Бегю-каган, пребывая в танской столице, открыл для себя манихеев – последователей синкретической религии, составленной из вавилонско-халдейских, иудейских, христианских, буддийских и др. религиозных учений. Основателем её был Мани (216–276) из города Мардине в Вавилонии. Проповедники манихеев сумели очаровать кагана философией и взглядами на жизнь. Он пригласил их в свою столицу – роскошный по тем временам город, обнесённый крепостными стенами.
Манихейство становится официальной религией государства, но распространяется преимущественно среди уйгурской элиты, тогда как простой народ в большинстве оставался привержен культу Вечного Синего Неба и языческим традициям. Манихейство представляло собой смесь сказаний и ритуалов. В его основе лежало пессимистическое учение об изначальности зла с неприятием жизни, отрицанием семьи. Ритуалы нередко сопровождались сексуальными оргиями и распутством; жестокостью отличались его последователи.
В Синьцзяне и Ганьсу распространялись и другие религиозные учения, в частности несторианское христианство. Найдены также иудейско-персидские документы в Кашгарии на иврите, датируемые 800 годом.
Сохраняя союзные отношения с китайской династией Тан, уйгурская армия ведёт длительную войну с Тибетом. Но постепенно с самими китайцами отношения ухудшались. Там императорское окружение стало выражать недовольство сложившимися торгово-экономическими отношениям с уйгурами, более походившими на отступные за сохранение союза. В обмен на дорогие шелка в империю отправляли скот и лошадей, в большинстве своём не нужных китайцам. Это было не чем иным, как скрытой данью за лояльность. При такой системе обмена скота на шелк, например, лошадь оценивалась в два раза больше своей настоящей цены.
Благополучие Уйгурского каганата продолжалось недолго. На рубеже VIII–IX вв. восстают карлуки, но были разгромлены. А в 816 г., когда уйгурская армия вела очередные боевые действия с Тибетом, в тылу у них вновь подняли восстание кыргызы, потерпевшие двадцатью годами ранее сокрушительное поражение при подобном восстании. Одной из причин этого восстания называют неприятие кыргызами, так же как и карлуками, манихейства в качестве государственной религии каганата. Это воспринималось как покушение на основы родовых традиций и разрушение семьи последователями Мани. На этот раз кыргызы сумели освободиться от вассальной зависимости, сформировав собственное государство.
В 841 г. уже вся Халха[26] и столица уйгуров в Каракоруме оказались в руках кыргызского хана. Слабостью уйгур воспользовались китайцы, выдавив их из Ордоса. Тех, кто нашёл приют в Маньчжурии, разгромили кыргызы. Захват Орду-Балыка привел к уничтожению каганата, расселению уйгуров в разных направлениях и быстрому опустению городов. К 861 г. от некогда великого Уйгурского каганата осталось два небольших княжества на северо-западе Китая в нынешних провинциях Ганьсу и Турфане.
В Х веке часть уйгуров в Ганьсу называли «сары-уйгуры» или «уйгуры с жёлтой головой». Вероятно, это были татары, в результате продвижения ислама вытесненные на восток из бассейна Среднего Тарима. Имя
После того как тангуты уничтожили самостоятельность уйгурского княжества в Ганьсу, татары могли смешаться с истинными уйгурами. К XI веку осталось одно небольшое уйгурское княжество, просуществовавшее до рождения Чингисхана. Возможно, эти отуз-татары и закладывали основы культуры монгольской империи и поставляли ей административные кадры. Потому неслучайно подавляющее большинство подданных империи Чингисхана в последующем называли «татары».
Благодаря тангутскому нашествию в 1028 г. сохранилось богатое собрание полотен и многоязычных манускриптов (преимущественно китайских и тюркских) в пещере, служившей убежищем в Дуньхуане[28]. Эти сокровища были обнаружены в 1900 г. и находятся сегодня в Британской национальной библиотеке. Там хранятся и тысячи страниц рукописей, большая часть которых до сих пор не опубликована. Написаны они в самых разных жанрах, в форме заметок и деловых писем, в том числе документ, найденный в городе Урумчин, о продаже девушки-рабыни за сто кусков золота, датируемый VIII веком (14, с. 54). Есть и сказки, религиозные трактаты, в большинстве переведённые с китайского языка и санскрита. Памятники письменности косвенно указывают, что было много грамотных людей, принадлежащих к разным этническим группам, и не только среди духовенства и политической элиты, но и среди рядового населения каганата (62, с. 99–118).
При знакомстве с образцами юридических документов тех времён приходится поражаться, насколько развита была правовая система уйгур. Там присутствовали почти все виды торговых и кредитных операций, характерных для современности. Существовал, например, даже термин «tьє», обозначавший понятие «процент» (84).
Уйгуры создали новое по тем временам общество. В одном городе здесь могли проживать манихеи, буддисты, христиане, последователи культа Тенгри. На улицах проповедовали мусульмане, иудеи и представители других учений. Но принятие манихейства элитой общества отделило их от народа. Губительным последствием манихейства стало разрушение семьи и её вырождение наряду с ослаблением единства общества. К середине IX в. Уйгурский каганат как значительное государство остаётся в прошлом истории.
Глава II
Кыргызский каганат
Енисейскими кыргызами называют тюркоязычный народ, сложившийся в Минусинской котловине из саянских динлинов и предков современных хакасов – гяньгуней – в IV–III вв. до н. э. В древних китайских источниках о динлинах написано:
К середине VI века одновременно с возникновением Тюркского каганата в Минусинской котловине появляется сильное государство во главе с вождём рода кыргыз (100). По расовой принадлежности древних кыргызов относят к европеоидам. Антропологический тип обитателей Саяно-Алтая того времени убедительно подтверждён современными археологическими находками в древнейших захоронениях VI–III вв. до н. э. Пазырыка и Укока.
О высоком уровне развития народов Южной Сибири раннего средневековья свидетельствуют не только необычайно высокая технология обработки железа, но и культура земледелия. В захоронениях археологи нашли жерновок ручной вращающейся мельницы. Об использовании кыргызами ручных мельниц сообщают и китайские источники (21, с. 25). Широко использовалось орошение, для чего прорывались каналы до 10–15 км длиной. От каналов в поля отходили узкие канавы; по мере необходимости они открывались или перегораживались большими камнями. При всём том кочевое скотоводство имело значительно большее значение в хозяйствовании древних кыргызов, нежели земледелие (14, с. 151).
Но известны крепостные сооружения кыргызов, города с остатками дворцов и административных зданий, возведённых из сырцового кирпича или дерева. Так, в Западной Сибири обнаружены тюркские курганы с кладками из сырцового кирпича, датированные концом I – началом II тысячелетия (72). В дельте реки Уйбат раскопаны останки столичного города кыргызов. Сохранилась крепостная стена длиною 259 метров (59, с. 144).
В делопроизводстве, в отличие от уйгуров, кыргызы продолжали пользоваться орхоно-енисейским руническим письмом. Как у многих народов распавшегося Тюркского каганата, в мировоззрении доминировала вера в Вечное Синее Небо, в верховенство Духа Тенгри над всем, что есть на Земле и в небесах. При этом почитались и младшие божества, «хозяева» гор, лесов, воды.
Развивалась металлургия с кузнечным делом. Остатки поселений кузнецов тянутся непрерывной цепью вдоль побережья Енисея и его главных притоков. Изделия из железа в Саяно-Алтае становились источником накопления богатств в руках племенной знати от их продажи, что вело к расслоению общества.
Несмотря на длительное сопротивление тюркам Ашина, кыргызы всё же вошли в состав Великого Тюркского каганата с сохранением относительной самостоятельности (67, с. 36). Кыргызские правители стремились к проведению своих интересов и ограничивались в отношениях с сюзереном выплатой дани, проводя независимую политику в отношениях с соседями. Достоверно известно, что они имели дипломатические отношения с империей Тан, обмениваясь посольствами (64, с. 56).
С падением Тюркского каганата в 744 г. кыргызы обрели независимость. Но уже в 758 г., потерпев болезненное поражение, вынуждены были признать старшинство уйгурского кагана и были отрезаны от свободных отношений не только с империей Тан, но с Восточным Туркестаном, Семиречьем и всей Средней Азией (11, с. 128).
Границы кыргызского государства в VIII веке на севере простирались от Абаканского хребта Западного Саяна до Байкала вдоль реки Ангары. На юге кыргызы и союзные им племена продолжали соперничать с уйгурами, построившими линию укреплений на территории современной Тувы. В 820 г. кыргызский вождь из рода Яглакар начинает большую войну, которая длилась двадцать лет и закончилась в 840 г. полной победой кыргызов над последним уйгурским каганом Чжан-Синем (14). Далее они захватывают всё Присаянье, Алтай, северо-восток Казахстана до среднего течения Иртыша на западе и устье Селенги на востоке.
Это было государство с авторитарным правлением. Административный аппарат делился на шесть категорий: министры, проконсулы, комиссары, резиденты, генералы и дакан. Всего было семь министров, три «проконсула», десять «комиссаров», пятнадцать резидентов и неизвестное количество генералов и тарханов (74, с. 178–182).
До начала Х века сохраняется гегемония кыргызских правителей на значительной части земель, некогда подвластных тюркским каганам. С течением времени, как это часто бывало в средневековых государствах, с усилением удельных князей ослабевает центральная власть. Часть кыргызов по неизвестной пока историкам причине покидает многие земли Центральной Азии. Но столица каганата остаётся в Минусинской котловине (12, с. 47–48).
Следует заметить, тенденция продвижения на запад племён и народов из центра Азии можно отследить на протяжении многих сотен веков, начиная с древних сарматов и гуннов. Вряд ли это можно связать только с возникновением неблагоприятных климатических условий, засухой или похолоданием в Великой Степи. Возможно, имело значение перенаселение, в результате которого небогатые растительностью предгорные степи не могли прокормить большое количество скота. На западе они смешивались с обитавшими там аборигенами, а их потомки становились малоспособными сопротивляться новой волне кочевых мигрантов с востока – непревзойдённых воинов, с детства приученных сражаться верхом.
К концу XI в. светловолосых кыргызов в центре Азии остаётся не так много и среди них начинает преобладать монгольский элемент. Но даже в XIII веке в Европу приходят «монголы», возглавляемые светловолосым ханом Батыем, великим полководцем Чингисхана, рыжим Субэдэем. Да и сам потрясатель вселенной обладал высоким ростом, светлыми волосами и голубыми глазами; вплоть до 1215 г. в роду Чингисхана все его дети и внуки рождались светловолосыми, а род Борджигинов слыл голубоглазым (78, с. 10–16).
На востоке усиливаются кидане – потомки древних монголоязычных дунху. Впервые под этим этнонимом они выступили в 479 г. В начале Х века их вождь Амба-гань покоряет значительную часть Монголии, а в 907 г. вторгается в Китай, объявив себя императором (17, с. 271). Кыргызам приходилось воевать не только с киданями, но и с найманами. Будучи расселёнными на огромных территориях, они чаще оказывались в малом числе и не могли оказать достойного сопротивления превосходящим силам противника. Начинается бегство тюрок на запад с оставлением земель монголоязычным племенам бассейна Амура и Манчжурии (11, с. 128). В XI в. известно лишь небольшое княжество кыргызов в Минусинской котловине, сохранявших государственность до конца XIII века, когда окончательно распалось под натиском монголов (43). Его воины пополняют войска империи «Менгэ Эль»[29], созданной Чингисханом.
Глава III
Кимакский каганат
В китайских источниках упоминается племя «яньмо», обитавшее на северо-западе современной Монголии. Яньмо называли в числе предков кимаков. Начиная с середины VII века кимаки (имаки, каи) с кипчаками, в большинстве своём расселяются к северу от Алтайских гор до средних течений Иртыша и Тобола, на запад до Урала, на юг до бассейна реки Сырдарья. Это был период ослабления Великого Тюркского каганата, когда его вожди попали в зависимость от китайских императоров. В том числе, нежелание подчиняться китайцам, вероятно, побуждало к продвижению на запад. В начале VIII века на востоке они граничили с кыргызами, на юге с карлуками и тогуз-огузами. Кипчаки селились западнее кимаков. Хотя, кипчаками могли называть часть кимакских и других тюркских племён, в том числе древних татар, как обитателей степи «Дешт-и-Кыпчак». Так, Гали Еникеев (2012) считает средневековых татар предками современных татар, башкир и других тюркских народов (39, с. 91–99).
В Х веке араб Ибн Хаукаль на своей карте отметил, что кипчаки, кимаки, огузы кочевали в степях севернее Аральского моря. И другие арабские источники свидетельствую о тесных контактах и совместных кочёвках этих племён (53, с. 63). Отдельные орды располагались по берегам Каспийского моря. Фирдоуси в великой книге царей «Шахнамэ» называет море Кимакским.
До распада Тюркского каганата вождь кимаков носил титул «шад-тутук», позже его уже называют более высоким титулом «ябгу».
Из-за отсутствия достоверных сведений в источниках и упоминаний в большой и малой Надписях в честь Кюль-Тегина о противостоянии каганам тюрков можно предполагать, что кимаки и кипчаки активно не участвовали в восстаниях за независимость. Или же, находясь на достаточно большом удалении от столицы Тюркского каганата, могли чувствовать себя относительно свободными. Но в середине IX века после распада Уйгурского каганата к кимакам присоединяется часть племён, подчинённых прежде уйгурам. С этого времени начинаются набеги на тогуз-огузов, печенегов с последующим подчинением их. Вождь союзного объединения племён, где кимаки играли роль «старшего брата», принимает титул кагана, завершив таким образом строительство единого государства Западной Сибири и Северного Казахстана от Алтая до Южного Урала.
Культура и образ жизни в Кимакском каганате мало отличались от таковых у других кочевых тюркоязычных народов, прежде входивших в состав Великого Тюркского каганата. Та же вера в Вечное Синее Небо с культом Тенгри, поклонение Солнцу, Луне, Земле, духам огня, воды, гор и лесов с почитанием духов предков. Как для пратюркской, и для древней тюркской эпохи характерны погребения по обряду трупоположения в сопровождении животного (коня, барана) или без него, и кыргызские могилы с захоронением сожжённых человеческих костей под каменными выкладками (91, с. 62–88).
У кипчаков курганы насыпались из камня или обкладывались ими, умершие укладывались головами на восток, рядом также головой на восток помещали целые туши коня или конские чучела с ногами, отчленёнными по колена. Кони нужны были для «быстрого переезда» из одного мира в иной. Но с течением времени погребальные ритуалы менялись при смешении различных племён и этносов. Каменные насыпи стали заменяться простыми земляными. Менялась и ориентировка: сначала коней – головами на запад, затем и самих покойников. Только один этнографический признак Кимакского каганата оставался неизменным: это возведение святилищ, посвящённых культу мужских и женских предков. Этот обычай имел место и тогда, когда кипчаки пришли в южнорусские степи. Причём, если в VI–IX веках у тюрков и уйгуров в аналогичных святилищах от каменных оградок с памятником умершему ставились в ряд «балбалы» – камни, символизировавшие убитых им врагов, – кипчаки ограничивались квадратными оградками из битого камня и щебня. Над ними ставили памятные стелы и памятники-статуи. Каменные статуи часто обрабатывались только спереди, очерчивая лицо, руки и атрибут кочевника в виде ремня на животе. На женских статуях выделялись груди (80, с. 36, 46).
Монументальные памятники и стелы, в том числе раннего скифского времени, до настоящего времени археологи находят над древними захоронениями от Саяно-Алтая, Монголии и китайского Синьцяна до Западной Европы. Они имеют стилистическое сходство, причём как возведённые в эпоху бронзы, так и в эпоху железа (52, с. 68). Обычай огораживать памятники над захоронениями сохранился в современной России.
Общественный строй кимаков идентифицируется как раннефеодальное общество. Столица каганата располагалась в городе Имакия на Иртыше. Кимаки вели полуоседлый образ жизни, о чём свидетельствовал в XII в. араб ал-Идриси. Кроме кочевого хозяйства они занимались земледелием, сеяли пшеницу, ячмень и даже рис. Строили хорошо укреплённые города. Казахские археологи тщательно исследовали останки таких городов и пришли к выводу: кимаки прошли обычный для кочевых народов путь развития от временных стойбищ кочевых аристократов до оседлых поселений и городов. Весь каганат делился на 11 или 12 уделов. Худуд-ал-Алама писал об 11 управителях, уделы которых передавались по наследству. Они находились в вассальной зависимости от кагана, являясь его военачальниками. За службу получали удельные владения. У них, в свою очередь, в подчинении были более мелкие управители – племенные и родовые вожди и старшины, составлявшие аристократическую верхушку каганата (53, с. 98–107).
Со временем удельные правители богатели, стремились к большей самостоятельности и захвату земель, а рядовые кочевники чаще беднели. В результате центральная власть ослабела, начались междоусобные войны и деление некогда единого каганата на отдельные племена и межплеменные союзы. Усиливаются кипчаки и на рубеже X–XI вв. становятся полностью независимыми.
Кипчаки (половцы) в некоторых древних источниках именовались «жёлтые», или «шары»[30]. Многие исследователи отмечают, что кипчаки были белокурыми и голубоглазыми, связывая их происхождение с динлинами, обитавшими в степях Южной Сибири конца I тысячелетия до н. э. (80, с. 41).
В Х веке начался массовый исход тюркоязычных народов на запад, на юг и заселение оставленных ими земель в Монголии и Прибайкалье монголоязычными племенами. До конца не выяснено, с чем это связано. В числе причин исхода называют давление китайцев или усиление монголоязычных племён. Но это не объясняет причин прежнего расселения тюркоязычных народов на землях более благоприятных для обитания человека на западе, начавшееся за сотни, а может быть, и тысячи лет до описываемых событий. Сомнительным представляется движение тюркоязычных гуннов («Великое переселение народов») и захват ими чуть не всей Европы в античные времена, как
В начале XI века кипчакские орды двинулись на запад. В это время, как отмечает известный специалист по истории кочевников Светлана Плетнёва, входившие в состав феодального государства «жёлтые кипчаки» вновь переходят на более низкую стадию экономического и социального развития. Подобный переход характерен для кочевников, попадавших в аналогичные ситуации, когда они начинали завоевательные походы. В южнорусских степях их называют половцами. Здесь половцы встречаются с тюркоязычными печенегами, хазарами, огузами, булгарами, а также со славянами и другими народами. Антропологическое обследование черепов кочевников X–XIII вв. в тех регионах показывает, что население внешне почти не отличалось от жителей этих степей VIII – начала Х веков (80, с. 44).
С. Плетнёва считает, что кипчаки и кимаки быстро смешались с обитавшими до них этническими группировками и
Никаких объяснений причин, по которым
Пришлые кипчаки-половцы вступили в широкий культурный и этнический контакт с местными аборигенами, в том числе с потомками гуннов, россомонов и славянами. К концу XI века они уже доминируют в степях до Дуная. Северная граница «Поля Половецкого» проходила на Левобережье – в междуречье Воркслы и Орбели, на Правобережье – в междуречье Роси и Тясмина. На юге включала северокавказские, приазовские, крымские и причерноморские степи (93, с. 91).
За 200 лет обитания в восточно-европейских степях быт кочевников половцев мало менялся. Археологи находят те же захоронения по типу «трупоположения» с оружием и трупами животных. Над могилами умерших ханов насыпали курганы из камня, земли, возводили святилища с каменными статуями. Половецкие статуи отличаются хорошим качеством резьбы, моделировки человеческой фигуры. Найдены стоячие, сидячие, поясные изображения с руками и без рук, с фоном и без него. Большое число женских статуй, которые количественно даже преобладали, свидетельствует о высоком положении женщин в половецком обществе.
Основным типом половецкого жилища были войлочные юрты на телегах и на земле, глинобитные дома. Какая-то их часть, по-видимому, проживала в подвластных им крымских городах. Из одежды обращают внимание высокие кожаные сапоги, края которых достигали середины бедра. В половецком захоронении середины XIII в. у села Заможное в Украине обнаружены останки мужчины возраста 40–50 лет, мощного телосложения и ростом 180 см. Одет был в богатый кафтан, украшенный цепочкой из электровой проволоки. Найдены три шёлковых пояса, золотые перстни, а в правой руке зажат символ власти – золотой стержень из кручёного золота. По левую сторону от покойника лежало оружие: сабля, колчан со стрелами, костяное налучье, нож для правки стрел, щит, кольчуга и шлем. В состав погребального инвентаря входили также: кресало в шёлковом мешочке, серебряная позолоченная курильница. (55, с. 143–144).
Такие же сапоги носили древние скифы задолго до начала нового летоисчисления или саянские кыргызы. В захоронениях находят деревянные ковши с золочёными ручками, бронзовые котлы как символы власти кочевников. Можно предположить, что одежда кочевых обитателей Великой Степи мало менялась от скифских времён до половцев.
Непросто складывались взаимоотношения русов с половцами. Большинством исследователей подчёркивается антагонизм земледельческой Руси с кочевниками.
Начало такому суждению, возможно, было заложено в русских летописях. Писались и переписывались они христианскими монахами, воспитанными на неприятии безбожников, каковыми для них являлись кочевники.
Кроме того, в междоусобицах князей Киевского каганата чаще основной воинской силой становились призванные на помощь той и другой стороной половецкие князья, с какими киевские состояли в родственных отношениях. Страдал от этих войн в первую очередь простой народ, который видел злых кочевников, разоряющих их селения, а не княжеские раздоры. Это запечатлелось в сознании, пересказывалось в сказаниях и былинах.
На самом же деле судьба половцев куда более трагична, нежели тех, кто писал древние русские летописи. Отказавшись подчиниться тем, кого назвали «монголы», с нашествием хана Батыя часть половцев ушла дальше на запад, сначала в Венгрию, а затем в Болгарию.
Другая их часть задолго до этого практически растворилась в русском обществе, принимая православное крещение. Немало половецких воинов влилось в монгольское войско, став ордынскими казаками. Так или иначе, как этнос половцы-кипчаки потеряли свою историю.
Глава IV
Государство тюрок-сельджуков
К концу Х века влияние кимаков на тогуз-огузские племена начинает ослабевать. Их вожди ведут борьбу за независимость, в том числе выступают против своего вождя, формально подчинявшегося кимакскому кагану. Глава одного из огузских племён Сельджук ибн Тугак создаёт племенной союз, впоследствии получивший название «держава Сельджукидов».
Поделиться книгой: