Парень усмехнулся и послушно склонил голову.
— Можешь не уговаривать… На меня это уже надевали.
— Когда? — недоверчиво спросила Ирма. — И кто?
Олег выпрямился и поправил ленточку тонкими нервными пальцами. До того как загреметь в психушку, парень точно не работал ни сталеваром, ни автослесарем, ни шпалоукладчиком.
— Никто. Что такое «когда»?
Ирма почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок.
— Олег… Ты… Ты вообще понимаешь, что ты тяжело болен?
— Конечно. Не бойся, я не кусаюсь.
В другой раз, услышав от душевнобольного предложение не бояться, Ирма бы от души посмеялась.
— Считай, я поверила, — пробормотала она и вышла из машины.
Олег был одет в мятые легкие брюки цвета кофе с молоком, такую же мятую и несвежую рубашку с коротким рукавом и летние кожаные туфли. Из вещей у него имелся только рюкзак «Wenger», в котором, похоже, все это хранилось, да ватник с инвентарным номером, который сердобольная Ирма прихватила для него на вахте, прежде чем вывести на улицу. Исполнять роль сиделки она начала с того, что посмотрела размеры, бесцеремонно отогнув ворот рубашки и расстегнув штаны, заперла подопечного в отведенной комнате, навесила на него темпоральное заклятие, на дверь — защитные заклинания и поехала в торговый центр, едва сдерживаясь, чтобы не начать проклинать Вадима, призывая в свидетели Великие Силы.
Новый начальник не дал ей никаких инструкций: можно оставлять подопечного одного или нет, надо пытаться его как-то расшевелить или ни в коем случае этого не делать, гулять с ним или запереть в чулане, кормить как на убой или морить голодом? У Ирмы голова шла кругом. Дома она обычно не готовила ничего, кроме кофе и фруктовых салатов, но, представив себе поход с Олегом в кафе, она тихо выругалась, заскочила по дороге в супермаркет и водрузила на кассу полную корзину полуфабрикатов.
Свалив покупки у порога, девушка прошла в глубь квартиры и, затаив дыхание, толкнула дверь. Охранные заклинания на дверном проеме и окнах были на месте, Олег сидел на диване, но от темпорального заклятия на его ауре не осталось и следа. Ирма зябко повела плечами, окликнула парня, отвела его в ванную, выдала полотенце и одежду, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Почему-то она была уверена, что Олег не станет есть мыло, запивать его шампунем, обмазываться косметикой и пускать кораблики в джакузи.
К вечеру Ирме казалось, что это она сошла с ума.
Олег совершенно не ориентировался ни в пространстве, ни во времени. Чтобы найти туалет или свою комнату, он методично открывал все имеющиеся в квартире двери, время ограничивалось для него двумя понятиями — день и ночь — в зависимости от того, темно или светло сейчас за окном, и при всем этом он так уверенно обращался с ножом и вилкой, которые Ирма рискнула перед ним положить, словно работал преподавателем хороших манер до того самого момента, как слетел с катушек.
Когда после ужина он встал из-за стола, сказал: «Спасибо», и остановился в замешательстве, Ирма не выдержала. Она подошла, молча развернула его за плечи в нужную сторону, как ребенка отвела сначала в туалет, потом — в комнату и вернулась на кухню, прихватив мобильник.
Век бы этот номер не видеть…
— Ты его убила?
Начальник оперативного отдела опередил ее, не дав сказать в трубку ни единого слова.
— Нет. — Ирма заставила себя не заметить интонацию, с которой был задан вопрос. — Вадим, я не могу понять, как его инициировали… И что, если я, например…
— Это мой подарок, Ирма, развлекайся, как душе угодно, — перебил ее Вадим. — А если ты будешь дергать меня по пустякам и звонить в любое время суток, я подарю тебе еще что-нибудь ценное.
В трубке запикало. Ирма положила голову на стол и несколько минут бессмысленно передвигала мобильник по геометрическим узорам пластиковой подставки, огибая забытую на столе грязную тарелку. Потом встала из-за стола, привела Олега в гостиную и решительно приступила к экспериментам, начав с простенькой медицинской магии. Сила протекла через его дефектную ауру как вода сквозь решето. Осмелев, раздосадованная Ирма запустила в него файерболом, который бесследно растаял в закопченных цветах смазанной энергетической оболочки.
— Олег, может, ты знаешь, что с тобой случилось, но боишься или не хочешь говорить? — спросила растерявшаяся Ирма, удивленно посмотрев на пальцы правой руки, с которых только что срывались свитые в клубок огненные кольца.
Вид у нее был такой сконфуженный и озадаченный, что Олег, до того покорно стоящий напротив посреди гостиной, скрестил руки на груди и покачал головой.
— Я не знаю, Ирма. Но я очень постараюсь помочь тебе это выяснить, — серьезно пообещал он.
— А какая тебе от этого польза? — Ирма присела на подлокотник кресла и сощурила глаза. — Насколько я поняла за сегодняшний чудесный день, тебя нисколько не тяготит твое состояние. Тебе так же все равно, что с тобой происходит, как день за окном или ночь. Уж не знаю, это особенность характера или это твоя психотравма тебя так выжгла, но ты, мой потерянный друг, не особенно страдаешь. Ну и где та морковка, за которой ты побежишь? Вспоминать — это иногда очень больно, и ты отнюдь не законченный идиот, чтобы этого не понимать!
— Ты очень красивая девушка, Ирма, — вдруг сказал Олег и посмотрел на нее так, что Ирма выпрямилась, машинально поправила рукой волосы и изумленно уставилась на собеседника. — Всю жизнь собираешься дома сидеть и меня в туалет за руку водить? — спросил он. — Можно еще книжки вслух читать — правда, я не могу представить то, о чем там говорится…
— Не дождешься! — перебила Ирма. — Сам читай!
— Я не воспринимаю смысл печатного текста, я пробовал, — сказал Олег. — Ну?
— Что ну? Аудиокнигами обойдемся. Или я тебе фильмов накачаю.
— Русские не сдаются? — Олег впервые улыбнулся. — С сортиром что придумаешь?
— Картинку на дверь повешу! Как в детском садике, — язвительно сказала Ирма, чтобы скрыть ответную улыбку, и неожиданно вскочила, прижав ладони к щекам. — Олег, в самом деле… Чего я-то как идиотка, — забормотала она, — пейзажи отпадают, нужно что-то простое… шар или куб, черный или белый, без полутонов! Или даже еще проще, чтобы не было ни объема, ни перспективы, в которых ты можешь потеряться. Точно как в детском саду — кружок, квадрат или треугольник.
— Не получится, — неуверенно сказал Олег.
— Сейчас узнаем, — ответила Ирма, достала из ящика стола несколько листов бумаги и протянула Олегу черный маркер. — Вот что, мой драгоценный иждивенец. Похоже, что твое выздоровление — это мой ключ к свободе. Рисуй то, что сможешь запомнить, а завтра утром… ну, то есть после сна… в парк пойдем. Жаль, сейчас нельзя, — вздохнула она, — на ночь глядя нам на улицу лучше не выходить. Хоть три амулета на тебя надень — Ночной Дозор все равно обязательно поинтересуется, с кем это я прогуливаю смены. Ночью мы придумаем кое-что…
Ирма посмотрела на рисунок и остановилась на полуслове. Ни одну самую простую геометрическую фигуру Олег не смог замкнуть. Рука у него заметно дрожала — линии плясали по бумаге, окружность напоминала зубчатое колесо, которое собирались превратить в спираль, но у чертежника не хватило терпения. Ирма забыла, что хотела сказать. Что-то это все ей напоминало. Разомкнутые ауры Иных? Нет, слишком причудливая ассоциация.
Она грубо выдернула испорченный лист у Олега из-под пальцев, так что маркер чиркнул по компьютерному столику, и сунула другой.
— Ты как будто рисуешь в кромешной тьме. Олег!
Он не ответил, низко склонив голову.
— У тебя высшее образование на лбу нарисовано, перестань дурака изображать и делать вид, что тебе все равно, что с тобой происходит! — рявкнула Ирма и перевела взгляд на лист с искаженными геометрическими фигурами, который держала в руке. Тьма сгустилась. По краям прямоугольного листа потекли серые разводы, неровные линии обрели странную глубину, словно каждая из них имела тень, раздвигающую границы реальности. А каждая тень — собственную тень, и так до бесконечности, пока геометрическое эхо не начинало расплываться в глазах. Все зыбко и трансформировано, не видно ни Тьмы, ни Света. — А ночью мы пойдем с тобой в Сумрак, — решительно закончила побледневшая Ирма.
— Зачем?
— Ты его рисуешь, Олег. — Она понизила голос, словно их мог кто-то подслушать. — Все слои сразу — даже те, о которых я только слышала… Неудивительно, что у тебя постоянно слетает картинка. Пиксели, из которых она состоит, рассыпаются на всю глубину обеих реальностей, и ты воспринимаешь пространство как мутную взвесь. И время в Сумраке течет совсем по-иному, на каждом уровне по-разному… — закончила она почти шепотом.
— Что с тобой, Ирма? — спросил Олег, подняв голову.
— Ничего. Я верну тебя назад, вот увидишь!
«Иначе тот, кто это сделал с тобой, придет по мою душу, — продолжила она про себя. — Не зря же Вадим поставил меня на пути между Монстром и своей драгоценной персоной».
Олег отложил маркер и встал.
— Ценой собственной жизни? — уточнил он.
— Вот еще, — фыркнула Ирма. — С чего ты взял?
— Так, показалось.
— Моя жизнь с некоторых пор мне не принадлежит — твой опекун купил меня с потрохами!
— Кто он, Ирма?
— Садись, упражняйся, а как закончишь — ложись спать. Я скоро вернусь. В смысле — я вернусь, и все. Время для тебя все равно не имеет значения.
На сей раз она и не подумала тратить Силу на охранные заклинания — трехкомнатная квартира на восьмом этаже и так служила для Олега непреодолимым препятствием. Ирма выскочила из дома и уселась в машину. Зеленоглазый Пан чуть не сорвался с привязи, когда Темная волшебница затормозила в центре города возле цветочного салона «Бегония». На стеклянных дверях магазина висела табличка «Закрыто», но внутри еще горел свет.
Ирма вышла из Сумрака у самого прилавка, опрокинув вазон с лилиями. Русоволосая худенькая девушка, прибиравшаяся в салоне на исходе рабочего дня, выронила пакет с мусором и взметнула «щит мага», по которому растеклось ядовито-белое сияние.
— Должок! — сказала Ирма, подняла вверх указательный палец и погрозила Светлой волшебнице, окутанной защитной магией.
За изящным ноготком, покрытым алым лаком, потянулась огненная змейка.
— Ох! Ирма… Ты меня напугала.
Ирма самодовольно улыбнулась, демонстративно дунула на руку, словно погасив тлеющий там огонек, и показала собеседнице открытую ладонь.
— Какая ночь надвигается — загляденье! Жаль, что Светлой Иной, чья защита напоминает беременную медузу, никогда этого не оценить. — Ирма сделала несколько шагов вдоль прилавка и вытянула из вороха цветов красную гвоздику. — Я возьму?
«Щит» Светлой волшебницы превратился в полупрозрачный студень и истаял в воздухе.
— Ты одна? — подозрительно спросила она, не сводя глаз с нежданной гостьи.
— А ты, Танюша? — поинтересовалась Ирма и на всякий случай огляделась через Сумрак.
— Что тебе нужно?
— О, такой подход мне нравится. — Ирма обворожительно улыбнулась. — Светлый амулет.
— Э-э… — Собеседница мучительно соображала, где ее провели. — Какой амулет?
— Любой сгодится, но лучше, если в нем будет заключена боевая магия.
— Боевая — сразу нет! — решительно сказала Светлая.
— Хорошо, поторгуемся. Я вижу, ты научилась, — заметила Ирма, — как насчет отпугивающей?
— Покупатели научили. И еще одна Темная дозорная постаралась. — Татьяна перестала дуться и чуть улыбнулась в ответ. — Спишешь весь долг?
— Еще чего! Четверть — и то много.
— Половину!
— Танечка, ты становишься настоящей угрозой силам Тьмы, — вздохнула Ирма. — Пятьдесят процентов за сущую безделицу? Побойся бога! У Светлых он, кажется, есть?
— Не твое черное дело.
— Треть, — жестко сказала Ирма.
— А если я рискну предположить, что сейчас сюда явится Ночной Дозор?
— А если по твоей милости от ваших патрульных мальчиков останется молочная лужица в Сумраке… Как ты будешь с этим жить? И обвинения мне тоже интересно будет послушать.
— Ирма… — Во взгляде собеседницы неожиданно скользнула тень сочувствия.
— Просто подари амулет, — сказала Ирма. — Ты мне точно не поможешь.
Девушка нахмурилась, помедлила несколько секунд, приблизилась и забрала красную гвоздику из рук Темной Иной.
Татьяна Ефимова, Светлая Иная четвертого уровня Силы, работала в Ночном Дозоре под прикрытием. Официально она в его структуре не числилась. Выстаивая длинные унизительные очереди, Татьяна на общих основаниях получала лицензии на занятие магической деятельностью в офисе Дневного Дозора, держала небольшой цветочный магазин в центре города и по мере возможности одаривала Светом людей, спешивших приобрести букет по какому-нибудь торжественному случаю. Цветы покупали все: подхалимы для начальников и влюбленные для любимых, исходящие черной завистью подружки для невесты и благодарные дети любимым родителям, коллеги, родственники, ученики… Прорицательница Татьяна без труда определяла, кому и с каким настроением будет вручаться заветный букет, и тут же разворачивала поля вероятности. Офис Ночного Дозора ежедневно получал исчерпывающую информацию о балансе сил в городе и очагах активности Темных.
Ирма поймала прорицательницу за руку, когда та передавала счастливому отцу белые розы, завернутые в зеленую сеточку.
— Жену из роддома забираю, — похвастался мужчина, — сына родила!
Женщина действительно родила мальчика, но не от него. К тому же мальчик родился Иным. Родители должны были развестись, приемный отец спиться, мать — уехать, а парнишка при таком раскладе стопроцентно выбрать сторону Тьмы.
Татьяна пришла в ужас, наплевала на все лицензии, миссии и Договоры, вручила мужику лучистый благоухающий букет и услышала над ухом вкрадчивое: «Дневной Дозор. Ирма Катаева, Иная. Я бы очень хотела взглянуть на твою лицензию, Светлая».
Ирма заставила ее снять с цветов заклятие, простила несколько мелких нарушений, которые подметила, пока следила за салоном «Бегония», и не сдала ни своему Дозору, ни Ночному. Этот эпизод послужил началом непростых отношений двух волшебниц. Ни та, ни другая никогда не рискнули бы произнести вслух такие слова, как «взаимная симпатия» или «обмен оперативной информацией», но цветы Ирма с тех пор покупала только в одном цветочном салоне города.
— Спасибо, — сказала Темная, брезгливо поморщилась, взяла подарок двумя пальчиками и растаяла в Сумраке.
Олег спал за столом, положив голову на руки, испачканные черным маркером, Ирма представила, каким утомительным должен был показаться ему этот день после почти трех лет забвения, и отказалась от мысли немедленно окунуть парня в Сумрак. Болен он в самом деле или околдован каким-то таинственным магом вне категорий, время на адаптацию ему придется выделить, чтобы не растрачивать драгоценные силы, вытаскивая подопечного из мира Иных, как раненого бойца с поля боя.
Но красную гвоздику Ирма, охваченная жаждой экспериментов, все-таки вручила ему, не дожидаясь утра. Олег сонно зевнул, взял цветок, окутанный колючим ледяным сиянием, и, запинаясь, поплелся за сиделкой в отведенную комнату. Светлая магия просочилась сквозь его ауру и медленно утекла за грань человеческой реальности.
— Зачем мне гвоздика? — устало спросил он.
— Чтобы ты подарил ее мне на сон грядущий, — отозвалась Ирма, отломила лишившийся магии цветок и вплела себе в волосы. — Красный мне к лицу. Спокойной ночи.
Гулять с Олегом оказалось намного сложнее, чем общаться. В машине он отключался, на городских улицах переставал понимать обращенную к нему речь из-за постороннего шума, а в парке стоило ему оторвать взгляд от грязной дорожки, едва подсохшей к концу марта после весенней распутицы, как он напрочь забывал даже в какую сторону шел, до того как отвлекся. Но хуже всего дело обстояло со ступеньками. Ирма чуть не свела его с ума второй раз, когда попробовала объяснить, что такое «одновременно вперед и вниз».
Зато, как и обещал, Олег перестал изображать из себя безучастного идиота, и если он произносил бессмысленный набор слов или отрешенно замолкал, Ирма точно знала, что в этот момент он действительно не может собрать воедино свое раздробленное сознание. Любой прямой вопрос разрывал в клочья ту призрачную сумеречную мозаику, из которой с некоторых пор состояла его личность.
Ирма подметила эту особенность и старалась не загонять парня в тупик, спрашивая в лоб: «А если ты не понимаешь время, почему ты правильно употребляешь его, когда мне отвечаешь?» Теперь она обращалась к Олегу очень осторожно, как будто старалась рассмотреть боковым зрением далекую мерцающую звездочку в ночном небе. Новый стиль общения состоял из обходных маневров, прозрачных намеков и неоконченных фраз и еще неизвестно, кому из них двоих давался сложнее.
Утром Ирма варила кофе. Она включила на кухне телевизор и, рассеянно слушая региональные новости, с тоской вспоминала пестроту дневных улиц, тревожные бессонные ночи и бешеный напор жарких схваток.
— Иди на звук, — мрачно посоветовала она Олегу, в нерешительности остановившемуся в прихожей, и добавила громкость.
— …«Солярис-Строймонтаж» обещает в кратчайшие сроки, — говорил с экрана представитель очередного застройщика, которому достался многострадальный Маяк. — Более того, в качестве компенсации люди получат не просто квартиры, а высокоэкологичное и технологичное жилье. Впервые в нашем регионе будет применена в жилищном строительстве уникальная технология, которая позволит использовать для энергообеспечения жилого комплекса такие альтернативные источники энергии, как сила ветра или перепад температур между наружной и внутренней поверхностями стен. Оснащение здания специальными датчиками позволит…
Олег зашел на кухню, Ирма выключила звук телевизора.
— Привет, нашелся? — сказала она.
— Да, — кивнул Олег, — зачем ты выключила?
— Да ну, ерунда какая-то. Опять этот несчастный долгострой мусолят — наверное, выборы скоро. Еще бы роботов в прислугу пообещали! Люди легковерны, а человеческая фантазия безгранична. Сто и один способ отъема денег у населения. В этот раз «Умный дом»! — фыркнула она, сняв с плиты турку, наполнившуюся пузырящейся коричневой пенкой.
— Системами «Умный дом» инсталляторы занимаются, — снисходительно возразил Олег, усевшись за стол. — Это совсем из другой оперы, Ирма.