Городим огород в ладу с природой

Бублик Борис Андреевич

Городим огород в ладу с природой

Введение

На протяжении четырёх последних лет я читаю лекции об альтернативном земледелии в Клубах органического земледелия и центрах «Сияние» в России (в Москве, Башкирии, Поволжье) и по всей Украине — от Ивано—Франковска и Калуша до Луганска и Лутугино, от Чернигова и Нежина до Севастополя и Феодосии. И неизменно предупреждаю слушателей, что перед ними не агроном, а математик. Не делаю из этого тайны и в своих книгах. И, естественно, может встать вопрос: «С чего это вдруг, с какого «бодуна» математик взялся не за свое дело?».

За своё, строгий читатель, за своё!

Во–первых, я «кожей» ощущаю тупиковость конвенциального (традиционного) земледелия, и потому не только имею право, но и обязан вопить. Земля недолго ещё сможет терпеть то, что с нею в последние столетия творили (и продолжают творить!) плуг вкупе с агрохимией. Мне кажется, что надо бежать. Стремглав, вприпрыжку. К разумной альтернативе традиционного (конвенциального) земледелия. Это земледелие довело землю (и Землю — тоже!) до такой «ручки», что впору кричать «Спасай, кто может!». И чем может.

Один из крупнейших современных экологов академик РАН В. И. Данилов—Данильян и виднейший революционер земледелия академик НААН Ф. Т. Моргун называли 2030‑й год точкой невозврата. Это надо понимать так, что если земледельцы так поглумятся над Землёй ещё пару десятков лет, то просто не над чем (а, возможно, и не для кого) станет куражиться. Может быть, кому–то это покажется гиперболой — тогда пусть вспомнит он, что всего лишь каких–то 30 лет назад можно было напиться из речки, припав к ней, словно для отжима. Огурец пах огурцом, а помидор — помидором. А сегодня? Муляжи — они и есть муляжи. И уже выросло поколение, которое всерьёз думает, что тот красный восковой предмет, слегка отдающий ванилью и называемый в супермаркете помидором, — он и есть помидор.

Так что в спасительном деле отхода от угрожающего Земле конвенциального земледелия на счету каждый «штык» — вне зависимости от тех или иных подробностей его биографии. В этой перестройке — кстати и физик, и лирик, и ботаник, и математик, и домашняя хозяйка, и министр.

Во–вторых, не–агроному даже сподручнее, легче перестроиться. На нем не висят, как, например, на заслуженных мастерах популяризации (и практиках) альтернативного земледелия Н. И. Курдюмове и В. Т. Гридчине, вериги традиционной агрономической (точнее всё–таки, — агрохимической) науки. Николай Иванович окончил Академию им. К. А. Тимирязева, Виталий Трофимович — два факультета университета им. В. В. Докучаева (дальше я буду называть моих давних друзей соответственно Ник и Виталий). Они познавали агрономию (ту, что тогда была) в юношеские годы, и «ностальгия» по этим годам не может не окрашивать в розовые тона то, чем они тогда занимались. Или, по крайней мере, вынуждать их быть снисходительнее к нему, толерантнее.

Чтобы понять, о чём это я, достаточно послушать, к примеру, трогательные воспоминания ветеранов Великой Отечественной войны. Бывшие солдаты говорят о неслыханном всенародном бедствии, о ежеминутном балансировании на грани между жизнью и смертью, а глаза — светятся! И ничего удивительного: они вспоминают неповторимую юность, и в их глазах — её отблеск.

Так вот, я вижу нечто мистическое в том, с какой настойчивостью, последовательностью и мужеством Ник и Виталий освобождаются от пут науки, обслуживавшей конвенциальное земледелие. Особого почтения заслуживает прозорливость и смелость Виталия. Он, будучи директором совхоза в далёкие советские времена, не только выговаривал непривычные тогда слова биотехнологии в земледелии, но и внедрял эти технологии на тысячах гектаров (под гневные филиппики и «оргвыводы» всесильных райкомов).

Мне же — математику — распутывать нечего! А вот профессиональная «въедливость» — весьма кстати. Математику скорее придёт в голову разграничить, что предписал земледельцу Творец, а что — нашептал лукавый. Что из огородных премудростей и установлений следует отнести к «аксиомам», а что — к «теоремам». Отделить, так сказать, «котлеты от мух». «Вторые половинки» математиков часто (и не без основания) считают последних «последними занудами». Но для ищущего пути отхода от рутины это заслуженное звание — вовсе не ругательное. Не–зануде, человеку, так сказать, широкой души, какое–нибудь несоответствие может показаться не стоящим «высокого» внимания пустяком, а зануда «покопается» и может обнаружить при «раскопках» глубокое заблуждение, а то и жемчужное зерно.

Наконец, отсутствие агрономической подготовки у популяризатора нетрадиционного земледелия ставит перед ним некий моральный порог. У него просто нет права говорить нечто «из общих соображений» или пересказывать прочитанное — хотя бы потому, что он может подсунуть читателю или слушателю фразу типа «казнить нельзя помиловать». В ней не окажется запятой даже не оттого, что он не знает, где её поставить. Возможно, ему просто неведомо, что запятая должна где–нибудь быть! Или даже, что такое «запятая» вообще!

He–агроном, помнящий про стыд и совесть, имеет право писать и говорить только о том, что сам увидел, сам выстрадал, сам осмыслил, и — что самое главное — проверил на практике, размял собственными пальчиками, упаковал в более или менее стройную гипотезу. Уже почти 20 лет я погружён в альтернативное земледелие, прошёл с ним сквозь «огонь и воду» (до медных труб, правда, дело не дошло), и имею все основания ссылаться на собственный опыт.

Вышесказанное — не панегирик непрофессионализму. Это «мы проходили» полстолетия назад, когда с самых высоких трибун гордо звучало «мы университетов не кончали». Здесь же закоснелым канонам и догмам противопоставляются общенаучная подготовка, вдумчивое отношение к проблемам, сознание того, что недоброе прошлое и традиции, освящённые нашими бесконечно дорогими предками, могут быть кандалами. И настало время их «распилить».

Мне посчастливилось дружить с необыкновенным человеком — Юлием Фишманом. Мы так детально, так скрупулёзно обсуждали с Юлием проблемы зашедшего в тупик конвенциального земледелия, что сейчас, когда Юлия не стало, мне даже трудно разделить, о чём говорил и что придумал он, а что — я. Бывало, над нами подтрунивали друзья–математики. Дескать, как можно говорить с Юлием «за землю», если он не вырастил за свою жизнь ни одного баклажана, ни одного ведра картошки? Ещё как можно! Ещё как нужно было! Когда я упомянул выше «общенаучную подготовку», то, в первую очередь, имел в виду Юлия. Он — университеты — кончал, и многое видел «с высоты»! Эта книга — первая, что я пишу без Юлия, и как мне его не хватает! Я потерял сразу двух незаменимых — и сердечного друга, и бесценного соавтора. Но ты у меня был, Юлий, и это было здорово. Теперь — труднее.

В последние годы в среде земледельцев заметно усилился рост прослойки «вероотступников», готовых порушить каноны традиционного (конвенциального) земледелия. О вере упомянуто не всуе. Беседы «за жизнь» с земледельцами старой закалки часто проходят в иррациональном ключе, словно мусульманин и иудей пытаются перетянуть друг друга в свою веру. «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!» — вот излюбленный довод моих собеседников. И ещё один, «непробиваемый»: «Да я с семи лет пашу, не разгибаясь, а ты?» И не чувствует визави комичность ситуации: речь–то как раз о том, чтобы земледелец, наконец, «разогнулся», чтобы перестал «пахать», пощадил и землю, и собственную спину. Правда, «зашоренность» всё чаще сменяется готовностью полистать, посмотреть и даже попробовать.

Если раньше альтернативное земледелие интересовало, в основном, хозяев малых огородов, дачников и владельцев грядок в палисаднике, то теперь к ним «подтягиваются» фермеры, «помещики», управляющие монастырскими наделами, руководители коллективных хозяйств.

Не могу не сказать пару заслуженно добрых слов о фирме «Бета—Агро—инвест» (Донецкая область). Весной 2010 года мы с В. Т. Гридчиным побывали на этой фирме. Есть украинская пословица «Кобила — за дiлом, а лоша — без дiла» (лоша — жеребёнок). Так вот, «лоша» — это про меня. В день нашего приезда начинался весенний сев — с семенников сидератов(!) — и Виталий был там не просто кстати, а, буквально, — незаменим. Руководству фирмы, решившемуся на «революцию», само его присутствие прибавляло сил и уверенности. Минимальная подготовка почвы, нитрогенизация семян, выбор катков, борон, сеялок и норм высева, последовательность операций при закладывании семенников сидератов — всё было внове «бетовцам», и трудно пришлось бы им без мастерского дирижирования Виталия, основательно набившего на этом руку за без малого полвека.

Тот весенний день был необыкновенно ёмким. За долгую жизнь я провёл немало времени на колхозных и совхозных полях, на планёрках, совещаниях, встречах за круглыми (и не очень) колхозно–совхозными столами, хорошо познал, что такое «ручное управление», наслушался мата–перемата. И вдруг — такой контраст. В первый(!) день сева — климат серьёзной научной конференции. Ложилось в строку буквально каждое слово наших собеседников — главного «смутьяна» начальника Розовского производственного участка Юрия Анатольевича Минчукова, агронома участка Василия Петровича Мищенко, главного агронома «Беты» Александра Андреевича Хворостова, генерального директора Евгения Владимировича Ищенко—Гиллера. А может, это неслучайно? Может, когда работа утрачивает каннибальские черты традиционного земледелия и становится человечной, то очеловечивается и обстановка вокруг неё?

И ещё одно дополнение. Известно, что сельскохозяйственное производство — не та отрасль, где делаются «лёгкие деньги». Не «за так» фермеры цивилизованных стран получают государственные дотации. И можно лишь поражаться мужеству, с которым руководство украинской фирмы взялось за перестройку хозяйствования. В ущерб сиюминутному производству решиться на масштабные опыты, выделить семенные участки, опытные и контрольные поля, пойти на прямые затраты, которые могут окупиться, в лучшем случае, лишь через 3–4 года — всё это Е. В. Ищенко—Гиллеру надо было взять на себя, оставив «в залог» успехи успешной фирмы, её доброе имя, да и своё — тоже.

Во время пребывания в «Бете» у меня появилось стойкое ощущение, что Землю ещё можно спасти, потому что уже не жалкие сотки, а десятки тысяч гектаров оживают, перестают быть колыбелью пыльных бурь, оврагов и прочих «прелестей», которыми чревато традиционное земледелие. При всём моём безмерном уважении и преклонении перед огородниками, рискнувшими хозяйничать в своих палисадниках и на дачах сообразно с природой, сознаю всё же, что погоду сделают прозорливые смельчаки, вроде Е. В. Ищенко—Гиллера и Ю. А. Минчукова. Господи! Пусть им повезёт!

На ландшафтном проекте в Васильковском районе Киевской области, которым руководил Зепп Хольцер (имя этого австрийского кудесника пермакультуры с большим почтением будет упоминаться в книге ещё не раз), счастливый случай свёл меня с успешным (точнее — неуёмным) киевским строителем Н. С. Вепрецким. Поразило «размашистое», я бы сказал, биосферное мышление Николая Сергеевича. В процессе строительства молочного цеха в одном из районов области он решил, что продукция этого цеха должна быть молочной, а не гербицидно–пестицидной. Стало быть, нужно своё сырье, своя земля, своё хозяйство. И притом — разностороннее, крупное. И уже идёт поиск земли и планируется преобразование молочного цеха в завод, который будет выпускать разнообразные биологически чистые продукты питания. Пока же Коля всё делает для того, чтобы царицей в его поместье была Природа (фото 1–2).

1. В поместье Н. С. Вепрецкого в селе Пришивалово под Фастовом поселился бобер

2. Бобёр живёт слева от бани. На тросе, протянутом над озером, висят лампочки, на которые летят комары, чтобы угодить на ужин рыбам

Стремясь обойти грабли, на которые наступали многие смельчаки, осмелившиеся порвать с конвенциальным земледелием, Коля поучаствовал, как уже говорилось, в одном из проектов Хольцера, съездил на Кубань пообщаться с Н. И. Курдюмовым, побывал на ошеломляюще интересной экскурсии в Михайликах у С. С. Антонца, уже поднял «по тревоге» В. Т. Гридчина, знающего толк в земледелии без «химии», и обследовал с Виталием земли, на которых предполагается развернуть будущее хозяйство. Свои биопродукты Николай Сергеевич хочет сделать чистыми не сертификатами и подходящими к случаю надписями на этикетках, а с помощью чистого сырья!

В Альпах, в поместье Хольцера Krameterhof, мне довелось познакомиться с В. Б. Фалилеевым, фермером из Николаевской области. С необыкновенной настойчивостью и мужеством восстанавливает он заброшенную деревеньку Отрадное и поля вокруг неё. В комплексе — и почву, и социальную сферу, и инфраструктуру, и даже ландшафт. Для устройства благоприятного ландшафта, в частности, для сооружения защитного вала от господствующих ветров и продуктивного озера с кратерным садом, Валерий Борисович пригласил Зеппа Хольцера в Отрадное в качестве консультанта.

Более полувека назад Михаил Шолохов в связи с выходом Постановления о создании лесополос писал: «И уже зримо встают перед нами начертанные рукою вождя величественные контуры коммунизма». Невольно вспомнились эти слова, когда я, участвуя в этих консультациях, стоял на месте будущего озера в Отрадном. В деревне живут всего три семьи, а у Валерия Борисовича уже проектируется «социальный дом», в котором разместятся почта, магазин и фельдшерский пункт, а также собственный дом, куда он намерен переселиться, выйдя на пенсию. Так вдохновили меня эти «зримые контуры», что неудержимо захотелось остаток дней провести на берегу этого уже сооружаемого озера.

«Чого Україні бракує» (бракує — не хватает), так это не приснопамятного «ля–ля–прорыва», а тысячи (а, может, даже всего лишь сотни) фалилеевых, вепрецких, ищенко–гиллеров, минчуковых… Сильно прибывает оптимизма от знакомства с такими людьми. Клонировать бы их!

С большим удовольствием бываю я в гостях у руководителей Шосткинского Клуба ОЗ, фермеров Светланы и Андрея Марченко. Они своим примером опровергают расхожий миф о том, что, дескать, нетрадиционными методами земледелия человечество не прокормишь. Светлана и Андрей в огромных теплицах (переоборудованных совхозных силосных ямах) выращивают ранние помидоры, огурцы, рассаду, салаты, лук, капусту. Притом в количествах, покрывающих ощутимую долю потребности жителей Шостки. И вся эта продукция — не просто чистая, а абсолютно чистая. Вместо минеральных удобрений — разлагающаяся органика, вместо химических средств защиты растений — биологические. Теплицы приучили нас к тому, что в них выращиваются не овощи, а их муляжи. Так вот, Света и Андрей выращивают овощи (фото 3–8).

3. Одна из теплиц семьи Марченко

4. Старт в теплице семьи Марченко

5. Майские помидоры у Марченко

6. Огурцы у Марченко в июне

7. Света Марченко собирает помидоры

8. Андрей Марченко опрыскивает огурцы баковой смесью «Здорового сада». «Экоберина» и ЭМ-А

Как часто успешный бизнес не вызывает ни доверия, ни уважения. Но это — не про Свету и Андрея! Они делают доброе дело — напоминают людям, що городнина має і може бути смачною і корисною (овощи должны и могут быть вкусными и полезными).

Вместе с ростом числа сторонников нетрадиционного земледелия ощутимо вырос и спрос на соответствующую популярную литературу. Её стало больше, но преобладают книги, так сказать, частного характера, с описанием успешного применения отдельных методик. Явно не хватает более или менее цельной «раскольничьей» концепции земледелия. И вот, памятуя, что скромность стерильна, автор вознамерился заполнить этот пробел.

К тому же, меня «толкало под локоть» общение с тысячами «агродиссидентов» в лекционных залах. Я неизменно зову слушателей увидеть всё своими глазами в нашем огороде и убедиться, что я не Ефим Нейс (непревзойдённый мастер художественного свиста, блиставший на эстраде в середине прошлого века), и не сказки детям на ночь рассказываю. Многие принимают приглашение и неизменно удивляются тому, каким «человечным», дружелюбным может быть огород, и высказывают пожелание почитать о принципах построения такого огорода.

Правда, иногда бывает, что с уст посетителя «музея» срывается нечто вроде «а в мене перець краще» (краще — лучше). Видать, невдомёк гостю, что он не на выставке достижений, а в огороде, хозяева которого уже пережили не лучшую пору погони за Его величеством Результатом любой ценой, досыта вкусили плодов интенсификации, «разогнулись» и исповедуют ныне совсем иную, щадящую — и землю (в первую очередь), и земледельца — систему хозяйствования. И не готовы «гнуться» и истязать землю ради «дещо кращого перцю» (чуточку лучшего перца). Мы предпочитаем жить на земле, а не просто добывать с её помощью продукты питания.

На эту тему очень приятно для хозяев высказался побывавший у нас аспирант Полтавской аграрной академии Сергей Пономаренко: «Я впервые вижу самодостаточный огород — в нём нет ничего чемпионского, но всё есть, и всё растёт само». Как точно! «Растёт само» — это предел моих мечтаний. Сорокакилограммовой тыкве, которую можно было бы возить по выставкам, но вокруг которой надо было бы «протанцевать» не одну пару часов, я предпочту случайно обнаруженную в заборе двухкилограммовую тыкву, выросшую без ведома хозяев.

Мои авторские притязания (даже дерзость) оправдывает ещё одно немаловажное обстоятельство. Часто авторы книг как бы фетишизируют отдельные приемы разумного земледелия. Они берут в качестве фишки нечто несомненно полезное и разумное и заставляют систему земледелия «вращаться» вокруг этой оси. Иногда складывается впечатление, что рукой авторов некоторых страстных панегириков водят производители соответствующей продукции или даже прямые коммерческие интересы. Так вот, я абсолютно не зависим от упомянутых производителей, не подталкивает меня под руку коммерция, и мои слова «не надо делить», подобно рекламным, ни на 7, ни даже на 2. Каждое из них — выстрадано, за каждое ручаюсь головой.

Словом, мне показалось, что должен (и имею право) взяться за обстоятельную книгу о нетрадиционном земледелии, в которой были бы учтены и современный уровень представлений о нём, и немалый опыт, накопленный на малых и больших площадях. И вот выношу плод этой решимости на снисходительный суд читателей.

С большим удовольствием благодарю дизайнера Андрея Петрова за то, что фотографии стали чуточку лучшими, чем были изначально. В ряде случаев снимки несли нагрузку учебных плакатов. И если плакаты (в массе своей) не вызывают отвращения, то это — полностью на совести Андрея.

Наконец, если бы меня спросили, кто является продюсером моего проекта, я бы сказал: «Вадим Клейманов». Потому что, к примеру, собрать под одной обложкой пару десятков фотографов с цифровыми камерами по силу лишь очень продуктивному человеку. Трудно перечислить все случаи, когда плечо Вадима оказывалось в нужном месте и в нужное время. Книжка, строго говоря, — сборник эссе, и Вадим — руководитель Харьковского КОЗ — давал мне полигон для обкатки каждого эссе за минуту до того, как я попросил бы его об этом. Что–то накорябал бы я и без Вадима, но с его помощью тексты эссе были апробированы, отшлифовались слушателями, притерлись лучше, и работалось продуктивнее.

Часть 1. Xapaктeристические призраки природосообразного огорода

Для обозначения альтернативного земледелия, которое призвано остановить деградацию Земли, используется десятка два эпитетов: органическое, восстанавливающее, регенерирующее, щадящее, натуральное, природное, биотехнологическое, умное, разумное, осознанное… Словом, мне было из чего выбирать название для земледелия, которому я верен уже второй десяток лет, и о котором вознамерился писать.

Самым «инструментальным» мне представляется эпитет природосообразное, введённый в обиход Т. С. Мальцевым. Есть в определении Терентия Семеновича прямое указание: «Хозяйничай на земле сообразно с природой». Особенно выразительно проступает характер этого хозяйничанья в украинском переводе — природодогоджаюче, природопотураюче землеробство (догоджати — угождать, потурати — потворствовать). Угождать, попустительствовать природе, гладить её по шерсти, «заглядывать ей в рот», ублажать землю, думать прежде о том, каково ей, а потом уже о том, что с неё возьмешь, — как не хватало (и не хватает) этого традиционному земледелию!

Легенда сельского хозяйства С. С. Антонец, основатель фирмы «Агроэкология» (с. Михайлики Полтавской области), Герой Украины (и последний в СССР аграрий — Герой Социалистического труда), пользуется разными названиями для исповедуемого им почти четыре десятилетия альтернативного земледелия: биологическое, экологическое, реабилитационное, органическое, а также определением «землеробство в злагоді (в ладу) з природою», близким к мальцевскому «природосообразное земледелие». Название выбирается в зависимости от того, что хочет подчеркнуть Семён Свиридонович.

Возьмём, к примеру, название реабилитационное. Во всём мире считается вполне допустимым платить за отказ от «химии» снижением урожая примерно на 20% (иногда называются даже 30–40%). А в хозяйстве Семёна Свиридоновича (фото 9–18) считают обыденным урожай зерновых в 50–60 центнеров с гектара, а в лучшие годы здесь собирают и по 70, и даже по 74 центнера с гектара на круг (и это без пахоты, без минеральных удобрений, без гербицидов и пестицидов!). При этом непрерывно растёт плодородие и чистота почв — именно этот фактор оттеняется названием реабилитационное.

9. Здание правления «Агроэкологии» в Михайликах

10. С легендой сельского хозяйства С. С. Антонцом

11. С В. Т. Гридчиным в холле правления «Агроэкологии». На іаднем плане — Н. С. Вепрецкий с сыном Артёмом

12. На молочно–товарной ферме в «Агроэкологии»

13. «Детский садик» на ферме

14. Экскурсия в машино–тракторном парке «Агроэкологии» слева направо: Юрий Осауленко. С. С. Антонец, Сергей Пономаренко. Ольга Окара. Наталья Окара)

15. Знаменитые полтавские плоскорезы с самозатачивающимися лезвиями

16. То самое поле в Хорошках (село тоже входит в «Агроэкологию»), на котором земля горячим хлебом пахнет

17. Сергей Пономаренко и Андрей Пилявец дегустируют сенаж. Юрий Осаулснко следит, чтобы и коровам осталось

18. В. Т. Гридчин, «съевший собаку на сенаже», рассказывает, как это делается, Юлии Подольховой и Виктору Клейманову

На одном из полей в Михайликах я взял пригоршню земли (фото 16). Она была (в ненастный день!) «сыпотной» (так называют в Сибири разваристую картошку), приятного коричневатого оттенка, с крошками органики, пахла горячим хлебом. Казалось, что её можно есть «сырой», не ожидая, пока на ней что–то съедобное вырастет. А на ферме мои спутники нахваливали вкус… сенажа (фото 17). Даже полуфабрикат — сенаж — приятен на вкус! Разве можно, Семён Свиридонович, награждать такое земледелие — умом не постижимое и словом не описуемое — скучным (хоть и очень точным) эпитетом — реабилитационное?

Когда подчеркивается возможность, хозяйствуя на земле, беречь окружающую среду — Семён Свиридонович употребляет эпитет экологическое. Ещё одним названием — органическое земледелие — акцентируется внимание на производстве съедобных, безвредных для здоровья продуктов питания.

Именно такие продукты называют обычно органическими. Но, на мой взгляд, со словосочетанием «органические продукты питания» не всё ладно.

В давние, скажем, петровские, или даже более близкие, довоенные времена, продукты питания были настоящими. Какая ирония — продукты были продуктами, но назывались просто продуктами, без уточнений типа органические, экологически чистые, биологические…. А специальные уточнения изобретались для всякого рода заменителей, наполнителей, муляжей: эрзац–кофе в Германии, синтетическая икра в лаборатории академика А. Н. Несмеянова и т. п. И это было «по–честному».

Позже, когда земледельцы наловчились производить вместо овощей и фруктов начинённые «химией» муляжи, слово продукты было ими «приватизировано», и теперь производители настоящих продуктов, такие как, например, «Агроэкология», вынуждены для их идентификации искать разные галлицизмы и американизмы. И как бы на этом языке выглядело описание Алексеем Толстым застолий Петра I? Не пора ли производителям муляжей самим озаботиться лингвистическими изысканиями? Сами напихали в огурец всякой гадости — сами и подбирайте (вам ведь виднее!) подходящее название для выращенного вами муляжа: «огурец сульфатный», «огурец нитратный», «огурец отвратный»… А просто огурец оставьте тем, кто выращивает огурцы. А то получается «за моє жито мене й бито» (жито — рожь).

Но вернёмся на землю. К более или менее стройному представлению о природосообразном земледелии я шёл долго, извилистым путём. Поражаюсь и восхищаюсь тем, как смог Н. И. Курдюмов с ходу, уже в первой книжке «Умный огород», составить такой список принципов этого земледелия, который даже через 10 лет не выглядит наивным или устаревшим. Ведь и сегодня ситуация вокруг природосообразного земледелия — «не разбери–пойми»: всякое новшество объявляется его признаком.

Сведя воедино свои шатания и итерации и юношеские (что не помешало им быть прозорливыми — очень выпукло звучал бы в этом контексте украинский эпитет «делекоглядні») наброски Ника, я выделил две группы признаков, скорее — «инструментов» создания природосообразного огорода.

Первая группа признаков относится непосредственно к почве. Эти признаки не могут не «броситься в глаза» ужу или жабе, перебравшимся из традиционного огорода в природосообразный. А для того, чтобы разглядеть признаки второй группы, надо подняться на высоту птичьего полёта, туда, «…где поёт так громко / над подруженькой своей / жаворонок звонкий». Признаки второй группы касаются, скорее, не земли, а менталитета земледельца.

При формировании перечня характеристических признаков пришлось критически пересмотреть некоторые распространённые подходы.

Можно встретить, к примеру, утверждение, что признаком природосообразного земледелия является обработка почвы плоскорезом Фокина. Но это нелогично ни с какой точки зрения. Во–первых, этим искусственно принижается универсальность изумительного инструмента — им удобно работать в любом огороде, будь тот хоть трижды конвенциальным. А во–вторых, упоминание о плоскорезе Фокина подразумевало бы ограниченную площадь, на которой возможна ручная обработка.

Только не надо мои слова о плоскорезе Фокина толковать как желание бросить на него тень. Наоборот, я защищаю плоскорез от настойчивых попыток прилепить его не по делу и, в конечном счёте, «принизить» его. Для меня этот инструмент дороже многих изобретений человечества. С моей точки зрения, телевидение, к примеру, стремительно тянет людей назад, в пещеру (если не на деревья к обезьянам), эффективно отучает нас читать и размышлять над прочитанным. Мне, например, понятно поведение замечательного украинского актёра Богдана Бенюка, запрещающего смотреть телевизор своим внукам — Богдан хочет видеть внуков людьми. Хотя — с педагогической точки зрения — этот запрет, возможно, не безупречен.

Словом, я готов был бы приплатить, чтобы телевидение исчезло из нашей жизни. «А Вас, Плоскорез, я попрошу остаться». Но не в качестве признака какой–то конкретной системы земледелия, а в качестве изумительного инструмента для каждого земледельца.

Совсем неуместно привязывать к альтернативному земледелию ЭМ-технологии. Скорее наоборот: «эмочки» нужнее в традиционном огороде, где пахота/перекопка, минеральные удобрения и прочие «урожаев командиры» регулярно уничтожают (вместе с прочей почвенной живностью) колонии бактерий, и их надо восстанавливать чаще и интенсивнее, чем там, где о благоденствии бактерий пекутся круглый год, где и без «дотаций» поддерживается естественный бактериальный фон.

Строго говоря, ЭМ-технологии не столько следуют природе, сколько пытаются повлиять на неё. С помощью эффективных микроорганизмов можно что–то подправить, можно вслепую что–то улучшить здесь и сейчас, но это ещё не основание говорить об ЭМ-технологиях как о характеристическом признаке природосообразности.

К тому же, ЭМ-технологии не познаны в должной мере (во всяком случае, научные сведения о них не стали общедоступными), не управляемы, не предсказуемы, есть в них что–то от шаманства. Не могу я взять, к примеру, в толк, зачем для разных целей предписываются (и притом достаточно строго, с умным видом) концентрации 1:2000, 1:1000, 1:500, 1:100…? Разве число бактерий не удваивается в благоприятных условиях каждые 20 минут? Разве нельзя раствор концентрации 1:500 заменить раствором 1:2000, приготовленным 40 минут назад? И сократить расходы (надо сказать, немалые!) вчетверо? Или я совсем немощен в арифметике? Разве не была бы гораздо более естественной (и не менее «строгой» с научной точки зрения) рекомендация просто «плеснуть» ЭМ-препарата в бочку и не думать о наукообразных концентрациях?

Кстати, впервые я увидел этот «плюх» у поминавшихся ранее добрым словом Светы и Андрея Марченко. Это меня шокировало, засело в памяти, «прокручивалось», пока не пришло понимание, что «плюх» — это и есть максимально потребная, «провизорская» точность в работе с «эмочками».

А с какой целью рекомендуется вносить в настой с эффективными микроорганизмами едкую щёлочь — золу? Ведь для почвенной живности губительны растворы даже куда более «смирных» минеральных удобрений! На многие такого рода недоуменные вопросы нет ответов — вот почему упомянуто о шаманстве. Возможно, эти слова резковаты, но пока нет стройной и доступной концепции ЭМ-технологий. А в том, что выходит из–под пера производителей и дистрибьюторов, трудно отделить науку от коммерции. И относиться к нему с абсолютным доверием — не лежит душа. А если кому непонятно, почему — могу отослать к любой пьесе А. Н. Островского, не упускавшего случая «оттенить» моральные достоинства купцов (тогдашних «дистрибьютеров»).

Слава богу, что локальная «правка» микромира с помощью эффективных микроорганизмов с биосферной точки зрения не ощутима, ничтожна — иначе можно было бы нарисовать весьма правдоподобные апокалиптические сценарии развития мира. Отчётливо вижу парочку очень «живых» — в самый раз для Стивена Кинга.

К слову, в хозяйстве С. С. Антонца нет «танцев на ЭМ-проволоке».

Зепп Хольцер резко отрицательно относится к ЭМ-технологиям. Он даже называет их использование аморальным (unethik). Дескать, устоявшееся сообщество почвенных микроорганизмов гармонично, сбалансировано. И если возникла какая–то неблагоприятная ситуация, то надо выявить причину и устранить именно причину, а не пытаться лечить симптомы ценою вмешательства в природу.