Помоги проекту - поделись книгой:
«Да, похоже (опять смайлик). Это здание электрозавода. Не фотошоп».
Лев рванулся было опять ответить, но сдержался. Скрипел зубами, мучился. Но буквально заставил себя выйти из соцсети.
Для первого знакомства этих нескольких фраз достаточно. Если это Вера, то она должна привыкнуть к нему, перестать бояться… Надо будет завтра или послезавтра снова зайти к ней в блог и написать пару-тройку одобрительных фраз. Она не должна думать, что он ее преследует…
С того самого дня, как Лев написал Рябиновой, у него началась новая жизнь.
Раньше Лев никогда не увлекался ни соцсетями, ни сайтами знакомств. Переписка со знакомыми и незнакомыми людьми его совершенно не увлекала. Если уж и переписка, то чисто деловая, если любовь – то в реале. Фантазиями и домыслами Лев не занимался, будучи человеком абсолютно не романтичным. Циничным даже.
Но тут…
Через два дня Рябиновая выставила новую фотографию своего города. Дождь, сумерки, двое стариков под зонтом, со спины, бредут куда-то по прилипшим к асфальту листьям. Смешной и печальный снимок…
Тут уж Лев задумался надолго. Как-то, наверное, банально, если он опять напишет – «отличное фото»? Может, надо сказать – «Хотел бы и я в старости так бродить со своей единственной под зонтом!»
Да ну. Никто не хочет стариться и бродить в промозглую погоду. Наверное, какая-то нужда выгнала этих стариков из дома. Хотя нет. Они идут, склонив друг к другу головы, так трогательно…
«Трогательное фото», – решительно написал Лев и нажатием кнопки направил свой комментарий в журнал Рябиновой.
Через пять минут ответ – один лишь улыбающийся смайлик. «Да она нахалка та еще, Рябиновая, взяла моду смайликами разговаривать!» – мгновенно завелся, разозлился Лев. Потом подавил свои эмоции и захлопнул крышку ноутбука, опять боясь написать лишнее.
Еще через день – он написал еще новый комментарий к очередному фото. Получил ее ответ. Еще день – и еще один короткий обмен фразами между ним и загадочной незнакомкой.
Время шло. Сентябрь закончился, быстро пролетел октябрь. В ноябре они с Рябиновой уже не ограничивались парой фраз за вечер.
Лев писал подробно о том, что видит на ее фотографиях, какое настроение они у него вызывают. Обмен мнениями о природе, о погоде. Но ни словечка о
Они – как два попутчика, встречающиеся каждый день в электричке, по дороге на работу. Попутчики здороваются, обмениваются дежурными фразами, но, в сущности, все равно остаются чужими друг другу. Незнакомыми.
В ноябре Лев отправил в качестве комментариев к фотографиям, сделанным Рябиновой, несколько стихотворений. Нет-нет, не длинные простыни стихов, а так, пару строф черкнул. Поэтично и ненудно. Пастернак, Мандельштам…
Кажется, поэзия растопила сердце Рябиновой – она ответила Льву подробно и сердечно.
В декабре Лев и Рябиновая переписывались уже как друзья. Свободно и весело. Но опять же – ничего личного.
Лев однажды спросил, как в городе идет строительство нового корпуса электрозавода, о котором слышал в новостях. (О том, что он по профессии напрямую связан с созданием трансформаторов, Лев упоминать не стал. Подозрительно прозвучало бы… Заставило бы Веру подумать, что их знакомство в Сети – не случайно. Просто обозначил, что он – инженер).
Рябиновая ответила серией фото и подробным рассказом. Лев забросал ее вопросами – как строительство повлияло на город и не собираются ли сносить старое здание.
Взрыв возмущения со стороны Рябиновой. Да как можно снести старый корпус, это же памятник архитектуры! Это визитка города!
Бурная и долгая полемика. Лев даже сподобился и послал Рябиновой в личку свои фото, вернее, не свои, а виды Москвы, отснятые им самим.
Она теперь была в курсе, что он – москвич. Немного дозированной правды – не помешает. Теперь Вера спрашивала его о Москве, он отвечал.
…Наташа ничего не знала об этой переписке. И не могла узнать. Невеста Льва, кстати, была из тех женщин, которые до подобных проверок не опускались, считая их чем-то унизительным, жалким.
«А если бы узнала? – иногда спрашивал себя Лев. – Как бы она отреагировала?»
С одной стороны, его переписка с девушкой из Электрозаводска являлась исключительно невинной. Рассказы о городах, в которых они жили, да об особенностях фотографического дела. Ничего личного.
Но… но нельзя не заметить, что их переписка носила уже очень оживленный характер. Очень дружеский. И вот именно эта приязнь, сквозившая в каждой строчке, что его, что ее, – и могла стать поводом для ревности. Пожалуй, с Наташей Лев никогда не говорил столько и с таким оживлением.
Хотя, наверное, Наташа не станет ревновать, если вдруг каким-то образом залезет в почту Льва и обнаружит эту переписку. Она ревнивая, но и очень поверхностная. Заглянет, прочитает, вникать не станет… Пожалуй, все же нечего опасаться того, что невеста станет ревновать к виртуальной знакомой из другого города.
Ладно. С Наташей все ясно, а что там с супругом Рябиновой? Ведь если под этим ником прячется горничная Вера, то она – замужем. Вдруг ее муж обнаружит переписку жены с каким-то типом из Москвы?
Нормальный мужчина – он ведь даже дружественной переписки жены с кем-то, кто мужского пола, – не потерпит. Неужели муж Веры – если это действительно Вера, – не замечает, что делает его жена, с кем она общается вечерами? В это время – где тот пропадает? Если он дома, например, то неужели не заглядывает ей через плечо, когда Вера что-то пишет у себя на компьютере? Или, может, у них кризис в семейных отношениях, и мужу глубоко плевать, чем занимается его жена, почему столько времени просиживает в соцсетях?
Стоп, стоп. А если это вообще не Вера? А другая девушка, живущая в Электрозаводске? И у нее никакого мужа нет! Может, рассекретиться, снять маску и во всем признаться Рябиновой? Они ведь уже вполне по-дружески болтают…
Но «снять маску» Лев все никак не мог решиться. А нужна ли ему будет та девушка-фотограф, что прячется под ником Рябиновая? Ведь он в воображении все время держал образ Веры!
Чем дальше, тем сильнее тайна Рябиновой затягивала Льва. И он даже радовался свободным вечерам, проведенным без своей невесты, – ведь именно тогда у него появлялась возможность переписываться с Рябиновой.
Новый год.
Перед самим праздником, в последние дни декабря, у Льва почти не было времени. Аврал на работе. Он исчез из Сети где-то на неделю и вернулся лишь 31‑го, около шести вечера.
Послал в «личку» Рябиновой красивую открытку с зимним пейзажем и текстом такого содержания:
«Дорогая Рябиновая! Простите, что пропадал – дел навалилось очень много в последнее время. Сейчас вот появилась минутка, и спешу поздравить Вас с наступающим праздником. Знаете, этот год у меня ничем не отличался от предыдущих. Не хуже и не лучше. Но было в этом году нечто, что заставило меня встряхнуться, ожить. Это знакомство с Вами. Вы – словно яркий огонек, освещающий тусклые сумерки… Спасибо Вам. За то, что Вы есть на свете, что вы говорите со мной. Надеюсь и в будущем году продолжить общение с Вами…»
Содержанием письма Лев был крайне недоволен. Смесь пошлости и патетики. Ну не писатель он, не писатель! Впрочем, других слов придумать не мог и потому скрепя сердце отослал письмо Рябиновой именно в таком виде.
Ответ пришел неожиданно быстро. Рябиновая тоже послала Льву открытку, но не банальную, взятую из Сети, а свое фото – башни электрозавода вдали, а на переднем плане – гроздь рябины, присыпанной снегом. И все это – на фоне тусклого, сумеречного неба.
Общее впечатление от этого фото – ощущение тайны, тревоги, волнения, скрытой радости. Мрачно, прекрасно, безнадежно…
Лев буквально вздрогнул, когда открыл файл и увидел перед собой эту картинку. Ведь именно ее он представлял когда-то, в сентябре, сидя на балконе гостиницы «Турист».
Как Рябиновая могла это узнать, как почувствовала? Чудо же. Или не чудо, просто совпадение. Что еще фотографировать зимой, как не гроздья рябины, засыпанные снегом?
Но в любом случае Лев, стиснув зубы, долго смотрел на экран, на это фото. И лишь потом прочитал само письмо от виртуальной подруги.
«Дорогой Лев, как хорошо, что Вы нашлись, а то я уже начала беспокоиться. И я поздравляю Вас с Новым годом! Пишите, и я буду Вам писать».
Дорогой. Я беспокоилась. Пиши мне. Я жду твоих писем. С тобой все в порядке? Пиши мне, дорогой мой. И я буду тебе писать. Пиши мне, не пропадай, дорогой!
Вот примерно так воспринял письмо Рябиновой Лев, именно в этом контексте.
Он ей в своем послании сказал, что она для него – как свет, и она ему в ответ сказала, что жить без него не может.
…В саму новогоднюю ночь, которую Лев провел с Наташей, в гостях у будущих свекров, он напился. Много смеялся, рассказывал подробно о принципах электротехники Наташиному папе, бывшему журналисту-международнику, рвался на балкон, чтобы посмотреть оттуда на «ночной город в огнях фейерверков». Наташина мама, повздыхав, уложила Льва спать.
Тридцать первого декабря, утром, Вера проснулась рано. Было темно, перед окном горели фонари, и лишь изредка проезжали мимо машины – именно это движение по дороге и напоминало о том, что ночь уже закончилась.
Да, и еще стайки прохожих скоро появились – смутно начали доноситься чужие голоса.
Мужа, Кирилла, не было – он ушел почти ночью, и Вера не знала куда. То ли на работу, то ли к родне.
Телефонный звонок на домашний номер заставил Веру вздрогнуть. Она в темноте сорвала трубку:
– Алло?!
– Вера, это я. Ты не спишь?
– Мама… Все в порядке?
– Сегодня Новый год. Говорят, как его проведешь, таким и весь год будет. Давай-ка, собирайся.
– Куда?
– Вместе пробежимся по парку. Бег с утра – это очень полезно.
Некоторое время Вера молчала, раздираемая противоречиями. С одной стороны, ей очень хотелось порадовать мать. Провести с той время, пусть и на бегу… С другой – Вера до дрожи, до тошноты не любила утренние оздоровительные пробежки.
Но один-то раз можно?
– Хорошо, – упавшим голосом сказала молодая женщина. – Минут через пятнадцать буду у твоего дома.
Она быстро умылась, оделась кое-как, в спортивное.
На улице – не обычный мороз, а какой-то стылый, безжалостный, пробирающий до самого сердца холод.
Вера с места бросилась в карьер, хотя мать ей не раз говорила в свое время, что надо начинать бег постепенно и обязательно с разминки. Но разминаться посреди улицы, перед прохожими, пусть и немногочисленными – она не могла. Начинала чувствовать себя идиоткой, хотя рассудком понимала, что ничего предосудительного не совершает.
Нежелание находиться в центре внимания было сильнее всего. Какие-нибудь дураки обязательно замечание в спину бросят…
Мать ждала ее за поворотом.
– Спасибо, Верочка, – ласково произнесла она, когда дочь, высоко вскидывая от холода колени, заскакала перед ней.
Бежали рядом. Мать что-то говорила, но Вера ее не слушала. Пыталась следить за дыханием, но не получалось. Холодно, под ногами скользко…
В парке, среди деревьев, которые гасили все звуки, Вера начала отчетливо слышать, как стучит кровь в ушах.
Ей было уже не холодно, а невыносимо жарко, а в животе, слева, под ребрами, что-то мучительно екало. И слегка подташнивало. В горле же саднило от морозного воздуха.
И ничего поделать Вера с собой не могла. Она не в состоянии была управлять своим телом и настроением…
– Ты сегодня вечером как? У Кирюшиной родни собираетесь праздновать Новый год?
– Ага… – прохрипела Вера. – Хочешь, я к тебе приду? Или ты к нам?
– Нет-нет. Мы с девочками собираемся. В узком дружеском кругу. – «Девочками» она называла своих подруг, соратниц по здоровому образу жизни. – Ну-с, домой, домой теперь… – весело пропела мать. Она выглядела очень довольной – то и дело поглядывала на дочь, улыбалась.
С самого детства Вера знала, каким образом можно порадовать мать. Достаточно утром пробежаться рядом трусцой. Затем облиться холодной водой, позавтракать «правильной» кашей – и все, настроение матери удивительным образом улучшалось.
…У своего подъезда мать сердечно расцеловала Веру.
– Пойду, обольюсь ледяной водой, – деревянным голосом произнесла молодая женщина. – А потом позавтракаю. Помнишь, мам, ты мне смесь ашрай рекомендовала? Обалденная.
Вера врала, и самой было неловко от собственного вранья, от того, что говорит фальшивым голосом картонные убогие фразы. Кажется, и ребенок заметил бы, что она врет. Но мать приняла все за чистую монету и, уже буквально сияя от счастья, скрылась в подъезде своего дома.
Дома Вера залезла под горячий душ (на обратном пути снова замерзла). Потом сварила кофе, сделала бутерброд с маслом и сыром. Она так завтракала каждое утро, и ее организм ничего, кроме этих продуктов, не принимал.
Потом Вера отправилась к компьютеру, включила его.
Ни одного письма.
Куда же он пропал, человек под ником Лео, с аватаркой в виде льва? То чуть не каждый день писал комментарии, то вдруг пропал.
Вера даже не помнила, когда и как завязалась их переписка. У нее имелось несколько виртуальных подруг, даже не подруг, «френдов» скорее… которые время от времени писали ей дежурные любезности, но и только. Мужчина в ее журнале появился словно из ниоткуда. Нормальный, не хам. Хвалил ее фото, что-то спрашивал, она вежливо отвечала.
Он не выказывал к ней, к Вере, никакого интереса как к женщине. Ему просто нравились те фото, которые она делала. Сколько ему было лет, этому Лео? Неизвестно. Может быть, двадцать, а может – все пятьдесят. Хотя, нет, двадцать – это вряд ли… Не похоже. Москвич, работал «по инженерному делу» – как он однажды обронил.
Он не лез к Вере с дурацкими предложениями, не спрашивал о ее личной жизни и сам о своей не говорил. Не доставал ее просьбами прислать ее фото. То есть фото, где была бы она, ее лицо… Он всегда держался на вежливом расстоянии, если можно так сказать о виртуальном общении, но при этом вел себя доброжелательно.
Вера привыкла к нему. Выходя вечерами в Сеть, ждала, что там ее встретит Лео. Незримый (словно прячется в сумраке, лишь силуэт едва можно угадать), он протягивает ей руку, и некоторое время они идут рядом, беседуя. Потом прощаются, расходятся.
Это не виртуальный роман, нет. Это просто общение. Дружеское. Приятельское. Пожалуй, Лео – самый лучший из всех «френдов».
Неделю назад Лео вдруг пропал.
Вера выходила в Сеть со свежими, только что сделанными фотографиями, а ее никто не встречал. Не ждал.
Вера была уверена, что ей не может понравиться посторонний мужчина. Но тут… Лео ей оказался по душе? Она определенно привыкла к Лео, перестала его считать чужим. Почему же он ее бросил? Считает скучной? Надоело? Да, скорее всего, ему надоела и она, и ее пейзажи…
Вечер. К этому времени позвонил Кирилл, сказал, чтобы жена отправлялась к его родне, они там все собрались уже.
Так странно. Хоть бы один раз встретить Новый год вдвоем, без его родных…
Вера уже собиралась выключить компьютер, но в этот момент пришло новое сообщение.
Письмо от Лео, с вложением. «Дорогая Рябиновая, простите, что пропадал…» Дорогая. Он назвал ее дорогой. С чего вдруг? И дальше – Лео сравнил ее с огоньком в сумерках! Удивительно… Она ведь тоже думала о сумерках, вот только что… Как будто Лео читал ее мысли. Или это обычное сравнение, раз огонек, то непременно в сумерках?
Вера быстро написала ответ, механически отзеркалив обращение: «Дорогой Лео, как хорошо, что Вы нашлись, а то я уже начала беспокоиться. И я поздравляю Вас с Новым годом! Пишите, и я буду Вам писать», вложила одну из своих последних фотографий, сделанных в городе (рябина в снегу, она же Вера – Рябиновая!), – и отправила послание Лео. Потом спохватилась – слишком нежное послание-то получилось, надо бы не так… А, поздно.
Вера выключила компьютер, принялась собираться.
Она вдруг, в какой-то момент, проходя мимо зеркала, увидела свое лицо и обнаружила, что улыбается. Впрочем, эйфория не длилась долго.
Звонок сотового.
Опять муж.
Поделиться книгой: