Избранное. Том 3. Зеленое тысячелетие. Рассказы

На лице Джека появилась хитрая гримаса. Он слегка отступил в сторону и протянул руку для захвата. Тут-то к Юноне вернулось ее профессиональное самообладание: она быстро и ловко схватила запястье мелькавшей перед ее носом руки, пригнулась и с разворотом бросила Джека через бедро. После такого трюка Красавчик очутился на столике с серебряной инкрустацией, тот с грохотом рухнул, со стен посыпались всевозможные культовые предметы.

Тем временем Мери Экли подобрала небольшие тиски, упавшие с опрокинутого рабочего столика, и, примерившись, запустила ими в Куки, но тот неожиданно метнулся к горлу Сашеверелла, так что тиски со свистом пролетели в том месте, где только что находилась его голова.

Во время этих событий Фил, к своему полному удивлению, спокойно подошел к полкам, осторожно взял фигурку Митци и положил в карман пиджака. Когда он обернулся, Джек уже выбрал из кучи сваленных религиозных предметов жертвенный нож ацтеков из черного стекла и, изогнувшись, словно кобра, встал на колени. Юнона же подобрала небольшую, но довольно тяжелую медную статуэтку Будды.

Ближе к бархатным портьерам Куки душил Сашеверелла, опрокинув его на спину, а тот, невзирая на придавленное к полу плечо, усиленно пытался нанести удар по голове противника серебряной чашей, из которой только что лакали молоко кошки.

Мери схватила несколько шляпных булавок и метнулась вперед. Она заколебалась, с кого начать, затем бросилась к Куки — не столько из-за мужа, подумалось Филу, сколько из-за терзавшей ее обиды за «уродливую».

Никогда раньше, даже в окопах и стрелковых ячейках, Фил Гиш не встречал смерть с человеческим лицом.

Теперь он видел ее на пяти лицах.

А потом, совершенно внезапно, все исчезло В комнате воцарилась абсолютная тишина Из рук Джека и Сашеверелла со стуком выпали черный стеклянный нож и чаша Булавки Мери воткнулись в пол, слегка завибрировав и зазвенев Будда из рук Юноны вывалился на мусульманский молельный коврик. Руки Куки разжались и спрятались за спину словно устыдившись еще до того, как получили команду мозга.

Выражения лиц тоже изменились. Разгладились гримасы ненависти. Поджатые губы обрели прежнюю мягкость. Глаза наполнились болью и пониманием.

Тихим, полным изумления голосом Джек произнес:

— Юнона, ты и вправду любишь меня? Ты ведь не хочешь властвовать и унижать меня как мужчину?

Юнона проворковала:

— Тебе в самом деле интересно то, о чем я думаю, Джек? Господи!

Куки сказал:

— Я не понимал тебя, Сашеверелл, ты хоть отчасти веришь в то, что говоришь? Это не сплошное притворство?

Мери промолвила:

— А ты в самом деле желаешь Джеку добра, Куки? Я думала, это просто тщеславие и зависть.

Сашеверелл воскликнул:

— Боже мой, это произошло! Я-то думал, что все это — трюк, а я — как режиссер на сцене.

Что касается Фила, его чувства были похожи на золотое море, в котором он плавал днем Его сердце тонкими нитями соединялось с сердцами пяти присутствующих здесь людей. Ему даже казалось, что между ним и статуэтками протянулись невидимые, как легкая паутинка, провода, и он стал понимать Ромадку, Барнса, Ванадина, быть может, даже самого себя.

Внезапно все одновременно повернули головы к бархатным портьерам. В нескольких сантиметрах от пола появилась зеленая головка Счастливчика и застыла, будто большой изумруд, излучающий мягкие, обволакивающие волны. А затем и весь Счастливчик выбрался из-под тяжелой ткани.

В тот же миг из-под столов и стульев, из очага, из-за книг появились все остальные коты и собрались в кольцо вокруг Счастливчика.

— Началось, — прошептал Сашеверелл. — Мир меняется…

— Святой Франциск Ассизский, воплотившийся в кота, — слабым голосом пробормотала Мери.

Счастливчик медленно пересек комнату Остальные его сородичи двинулись за ним, держась на почтительном расстоянии Кот проследовал мимо Мери и Куки, обошел слегка разочарованного Сашеверелла и легко вспрыгнул к Филу на руки.

Никогда в жизни Фил не держал ничего такого, что весило бы столь мало и чей мех был бы так наэлектризован. Ему казалось, что грудь не выдержит бешеных ударов сердца.

Сашеверелл тихо, но звучно провозгласил:

— Ты есть избранный.

Фил посмотрел на него, а потом с необъяснимым, почти мистическим чувством страха обратил взгляд на черное окно позади Сашеверелла. Стекло вибрировало, серые волны ходили по его поверхности. В ту же секунду Фил почувствовал, что левая рука, на которой сидел Счастливчик, онемела. Кот конвульсивно взметнулся в воздух, упал примерно в двух метрах и замер.

Неожиданно оконное стекло разлетелось вдребезги, и осколки со звоном посыпались на пол В раме осталось лишь несколько кусков.

Кошачий кортеж Счастливчика распался, его члены врас сыпную бросились в холл и вверх по лестнице.

С ловкостью, совершенно неожиданной для такого огромного тела, в комнату через окно вступил Мо Бримстайн и застыл, сжимая в огромном кулаке оглушающий пистолет Филу почудилось, что челюсть Мо измазана заоконной темнотой, а его очки — это овальные кусочки тьмы.

— Там, снаружи, парочка моих ребят с ортосом, — сказал Мо, отступая к краю окна. — Думаю, вам не захочется, чтобы вас искрошили.

Никому, конечно, этого не хотелось, хотя Фил, например понятия не имел, что такое ортос.

— А теперь слушайте меня внимательно, — сказал Мо. — Если будете вести себя так, словно ничего не произошло, если обо всем позабудете, начиная с той минуты, когда был найден кот, я о вас тоже забуду. Это относится и к тебе, Джек, ты оказался глупее, чем я думал, и прошляпил легкий заработок И к тебе Юнона, и к Куки тоже. Но если вы все же не забудете, если я хоть намеком узнаю, что вы обо всем помните… Ладно, не будем об этом. — Он медленно обвел пронизывающим взглядом лица. — Вот так-то. — Переложив пистолет в другую руку он шагнул вперед и поднял Счастливчика.

— Он… он… — отчаянно забормотал Сашеверелл, но Мо взглянул на него, и тот замолчал.

— Сколько спала киска после того, как ты ее оглушил? — спросил Мо Джека.

Тот нервно облизал губы.

— Почти все время Он проснулся, может, минут пять назад.

Мо вновь отступил к окну.

Фил почувствовал, как внутри него что-то заворочалось, мучительно заставило его задвигаться, хотя совершенно не хотелось даже шевельнуть пальцем.

Он направился к Мо, сделав сначала один неуверенный шаг, затем второй, чувствуя, так тело раздирают невыносимые боли, будто невидимый ортос терзал его на куски.

— Положите кота, — прохрипел он.

Мо взглянул на него с невыразимой скукой.

— Он просто псих, — услышал Фил шепот Джека. — От него не будет никаких неприятностей.

— Вижу, что просто и что не будет, — сухо произнес Мо опять перекладывая пистолет в руку, с которой, как тряпка свисал Счастливчик.

Но Фил продолжал двигаться к возвышающейся над ним фигуре. Он пытался остановиться, но внутренний мучитель не позволял. К тому же этот мучитель заставил еще разлепить губы.

— Положите его, — повторил он. — Вы не имеете права забирать. Никто не имеет права. — Он поднял руки, но левая почему-то не сжималась в кулак.

Мо с омерзением поглядел на него. Огромный кулак приблизился к челюсти Фила очень медленно. Но все же времени на то, чтобы увернуться, не осталось…

VIII

Фил с трудом пробирался сквозь накатывающийся на него серый прибой, приносивший облегчение и бодрость, пока не понял, что это Юнона шлепает его по лицу влажным полотенцем.

— Как голова? — осведомилась она с улыбкой, обнажившей на губе шрам.

Голова казалась вдвое тяжелее и больше обычного, но Фил не чувствовал особой боли, пока руки не нащупали на подбородке шишку.

— С тобой все в порядке, — сообщила она, отбросив полотенце на сломанный инкрустированный столик.

Фил сильно сомневался в ее словах.

— Вам не кажется, что мистер Бримстайн каким-то образом Вельзевул?

Фил осторожно повернул голову назад. Сашеверелл, чей бронзовый наряд теперь казался нелепым и смахивал на не слишком чистый банный халат и чей загадочный цвет лица вновь стал обычным загаром, совещался о чем-то с Джеком и Куки. Они что-то пили. Мери суетилась возле своего рабочего стола.

— Кто-кто? — подозрительно спросил Джек.

— Ну, знаешь — сатанист, поклоняющийся Дьяволу, — живо объяснил Сашеверелл.

— Тогда ясно, зачем он украл Зеленого. Сатанист не желает процветания добра в мире.

— Прекрати нести ерунду, — сказал ему Куки, — Мо Брамстайн вовсе не интересуется всей этой мистической чепухой, вообще ничем, кроме, разве что, денег. Да и мистер Биллиг тоже. А Мо не станет работать ни на кого, кроме как на самого себя и мистера Биллига, а может, сразу на обоих. Правда, Джек?

Повелитель явно не был расположен к разговору, но, услышав этот вопрос, с величайшим убеждением закивал головой.

Юнона сунула Филу стакан.

— Ну-ка, выпей.

Фил посмотрел на коричневую жидкость.

— Что это?

— Не соевое молоко, — заверила его Юнона. — Пей, да быстренько.

Виски, отдающее чем-то горьким, обожгло горло, на глаза навернулись слезы, но в голове почти сразу же прояснилось. Фил осмотрел комнату. Повсюду, кроме стола Мери, царил беспорядок, хотя кто-то уже успел завесить разбитое окно мусульманским молельным ковриком.

— А кроме того, — категорическим тоном продолжал Куки, — вся эта идея насчет мистических свойств кота — полная ерунда.

Сашеверелл смотрел на него и на Джека совершенно пустым взглядом.

— Неужели вы не почувствовали? — спросил он. — Неужели вы не почувствовали, что он с нами сделал?

Джек смущенно поежился и отвел глаза, а Куки пожал плечами и нервно произнес:

— Ах, вон оно что! Мы просто все были на грани между твоим мумбо-юмбо и дракой. Мы бы во все что угодно поверили.

— Но разве ты не ощутил, как меняется все твое существо? — настаивал Сашеверелл. — Неужели ты не почувствовал, как наполняешься всеобщей любовью и взаимопониманием?

— Всеобщей мурой! — обрезал Куки. — Я ничего такого не почувствовал. А ты, Джеки?

Повелитель даже не поднял глаз.

Сашеверелл окинул их взглядом, полным печального изумления.

— Вы уже забыли, — сказал он. — Вы заставили себя забыть. Но как же, — обратился он к Куки, — ты объяснишь поведение котов? Они признали Зеленого Они принесли ему свое поклонение.

— Они все просто захотели его, — уверил его Куки. — Он, должно быть, какой-то мутант-гермафродит с сильным половым влечением. И потом, еще — если этот кот такой мистический, прямо источает силу, почему он позволил сбить себя? Почему он не внушил Мо Бримстайну какую-нибудь универсальную чушь?

— Между ними было стекло и определенное расстояние, — напомнил Сашеверелл. — Кроме того, если мистер Бримстайн — Вельзевул…

— Более того, — неумолимо продолжал Куки, — почему он позволил Джеку сбить себя? Джеки, прежде чем оглушить этого маленького негодяя, ты ведь не почувствовал никакого наплыва всеобщей любви, правда?

Джек нахмурился.

— Я оглушил его инстинктивно, — медленно произнес он, потупив глаза и изучая сброшенную чашу, которая именно в этот момент решила прокатиться еще на пару сантиметров. — Краешком глаза я увидел что-то и выстрелил. — Он немного помолчал. — Собственно, я думал, что это мышь.

— Инстинктивно — не инстинктивно, но ты его оглушил, мы засунули его в шкафчик, едва увидели, что он зеленый, — убежденно сказал Куки, — что со всей очевидностью доказывает: никакой силой кот не обладает. Сэш тут же всех нас завел и убедил в обратном. У меня даже возникло жуткое чувство, что если бы зашел кто-нибудь в оранжевой простыне и Сэш бы сказал, что это Мохаммед, я бы поверил.

— Думаю, вы застали Зеленого врасплох, — заспорил Сашеверелл. — У всех богов есть свои недостатки. Возможно, Зеленый не столько может читать мысли, сколько телепатически объединять их и чувства смертных.

Куки издал неприличный звук. Джек быстро взглянул на него. В его взгляде сквозили и гнев, и мольба: мол, ты доказал свою правоту — отвали.

Сашеверелл пожал плечами.

— Ладно, если спуститься на твой материалистический уровень, чем же тогда важен кот для мистера Бримстайна?

— Откуда мне знать? — раздраженно ответил Куки. — Может, он в коте контрабандой ввозит героин или секретные документы для Ванадина; может, кот принадлежит последней любовнице южноафриканского короля. Джеки, Мо говорил тебе что-нибудь?

— Сказал только, что даст десять тысяч долларов за зеленого кота и не потерпит крашеных подделок. Это было пару недель назад. Другие ребята спросили о подробностях, но он сказал, что ничего такого нет. — Он встал. — Что толку говорить на эту тему? Все равно ничего нельзя сделать. — Внезапно он свирепо взглянул на Сашеверелла, то ли провоцируя его, то ли умоляя ответить.

— Ну… — неопределенно молвил Сашеверелл.

Фил явно на что-то решился. Он поднялся и расправил узкие плечи.

— Мы можем вырвать зеленого кота из рук Бримстайна, — сказал он. — Кто со мной?

Куки набросился на него.

— Никто, и сам ты туда не пойдешь! Джек потер пальцами висок и простонал:

— Теперь еще этот бе эм чудак.

Юнона с трудом выбралась из кресла и горой нависла над Филом со стаканом и бутылкой в руках.

— Послушай, братишка, — заметила она, — надо признать, ты храбрый дурачок. Но никто, просто никто не пойдет против Бримстайна.

Фил на минуту задумался.

— Но я же пошел, — гордо объявил он.