Помоги проекту - поделись книгой:
– Как книгу, – с уважением ответил тот. – Ты прекрасно пишешь.
– Образ жизни навевает. – Гарик решил, что еще одна трубка не помешает, набил ее, раскурил и осведомился: – Так о чем ты хотел спросить?
Ожидал какую-нибудь пошлятину, а услышал неожиданное:
– Почему ты ходишь только по аттракционам?
– Не только, – после довольно длинной паузы ответил Гарик, ошарашенный слишком личным вопросом седого.
– Ты редко появляешься в обычных поселениях.
– А ты слишком много обо мне узнал, – пыхнул облаком дыма разведчик. – И мне это не нравится.
– А мне предстояло преодолеть две с лишним тысячи километров, и потому я всерьез готовился к путешествию, – объяснил Тредер. – Я проложил маршрут, узнал людей, которые смогут помочь преодолеть его, изучил этих людей, чтобы понять, чем нужно платить. – Пауза. – Я не просто еду в Безнадегу – я хочу туда приехать. И я приеду. И поэтому мне пришлось много о тебе узнать, Визирь. Извини.
Комби тоже помолчал, переваривая искренний ответ, а затем ответил так, как должно:
– Наверное, на твоем месте я поступил бы так же.
– Спасибо.
– Не за что.
– Извини, если мой вопрос тебя задел.
– Твой вопрос логичен. – Визирь посмотрел на завороженно разглядывающую огонь Надиру и закончил: – Я отвечу.
– Буду рад.
– Но потом ты так же честно ответишь на мой вопрос.
– Договорились, – кивнул седой. – Так почему ты ходишь только по аттракционам?
– Они честные.
– То есть? – Такого ответа Хаким явно не ожидал.
Разведчик же, поняв, что разговор затевается долгий, привстал, подбросил в костер несколько веток, вернулся к своему спальнику и продолжил:
– После войны в нас появилось очень много зла. Мы стараемся быть добрыми, но получается не у всех и не всегда. Жизнь жестока, и потому каждое поселение – закрытая крепость, в которой доверяют только своим. Люди делают вид, что хотят восстановить нормальное общество, но их законы и суды защищают только своих. Они запретили рабство, но платят батракам так мало, что те почти не отличаются от рабов. Они провозгласили, что выжившие люди – величайшая ценность, но отворачиваются, когда рядом с ними умирают с голода. И это только часть… Только часть лжи, которой пронизаны поселения.
– И ты выбрал бандитов и мародеров? – криво усмехнулся Тредер.
– Они не скрывают свою звериную суть, не прикидываются честными.
– Я понимаю, о чем ты говоришь, и так же, как ты, не терплю лицемеров, – медленно произнес Хаким. – Но если все вокруг примут звериную мораль падальщиков, мы не выживем. Люди как общество, как цивилизация не выживут. Да, в нас много зла, но нужно стараться… стремиться к добру. Хотя бы для своих, но к добру.
– Ты в это веришь? – тихо спросил комби. – Ты стремишься?
Тредер тяжело вздохнул, на мгновение в его глазах мелькнуло пламя – не огонь, но пожар, – однако ответ дал искренний:
– Я услышал эти слова давно и… Нет, не поверил. И… нет – не стремлюсь. Во мне много зла, выражаясь твоим языком… – Седой погладил киберпротез. – Но мне кажется, я должен об этом говорить, чтобы поверил хоть кто-то. А если не поверил, то, может быть, просто сделал в жизни один хороший поступок. Один. Может, мои честные слова подвигнут кого-то сделать хороший поступок… А если каждый из нас сделает в жизни хоть одно хорошее дело, количество добра увеличится, и мир… Вдруг мир улыбнется? Ведь мы и есть мир, и только мы сможем вновь научить его улыбаться.
Тредер щурился на огонь и говорил проникновенно, от души, открывая то, что думал, во что верил. И Визирь вдруг подумал, что все понял:
– Ты поэтому заботишься о девчонке? Это твой добрый поступок?
– Это мой грех, – качнул головой Хаким. – Это зло, которое я несу людям.
– Девчонка? – Комби дернул головой, обернулся и увидел, что Надира играет с горящими щепками. – Она – грех?
– Это твой вопрос?
– Нет.
Хоть неожиданный ответ и разбудил интерес разведчика, Гарик решил потратить обещанный честный ответ на более важную тему. Решил спросить о том, что мучило его уже двенадцать дней:
– Ты ведь дотовец, Тредер, не так ли?
Седой не удивился. Усмехнулся, кивнул, но ответил не прямо, а вопросом:
– Видел татуировку?
Крест и два меча – символ Санитарного Спецназа генерала Дота – прятались в тепле левой подмышки Хакима. И там же – штрих-код с его личными данными.
– Когда ты переодевал испорченную рубашку, я стоял далеко, и ты расслабился, забыл, что надо держаться ко мне правым бортом, забыл, что я – комби, – произнес разведчик. – Я поймал тату в имплант, приблизил, почистил и сильно удивился, поняв, кто ты.
– Мы оба знаем, что дотовец не дошел бы до Безнадеги. – Тредер чуть пожал плечами: – Меня убил бы первый встреченный веном или папаша.
– И ты прикинулся обычным фермером…
– Авторитетный человек из Харыза был мне должен. Он представил меня врачом группе топтунов, которые как раз собирались идти через Перевалы Пятнадцати, и так началось мое путешествие.
И в этом признании таился настолько глубокий смысл, что он не укладывался у комби в голове. Абсолютно не укладывался, потому что…
Генерал-лейтенант медицинской службы Александр Александрович Дот сразу после Времени Света занялся своими прямыми обязанностями: оказанием помощи пострадавшим и пресечением распространения инфекций. Будучи человеком решительным и волевым, он ухитрился привлечь на свою сторону, а затем и полностью себе подчинить несколько военных частей, ставших впоследствии ядром знаменитого на весь Зандр Санитарного Спецназа – безжалостного и спасающего. Сначала только спасающего, но постепенно становящегося все более и более безжалостным, поскольку генерал пришел к выводу, что Время Света серьезно повредило человечество и требуется огромная работа по избавлению от последствий. Базовой территорией Спецназа стал Периметр Дота – минимально зараженная область, внутрь которой допускались только предельно чистые люди. Сами дотовцы вживляли себе дыхательные фильтры, не выходили из герметичных помещений без масок и защитных комбинезонов, с маниакальной тщательностью следили за пищей и водой. Результат был: среди них даже уродов рождалось мизерное количество, однако Визирь считал, что бегство от Зандра ничего не даст и глупо пытаться хранить чистоту человечества, когда сама планета пошла вразнос.
На подобные заявления Дот обычно отвечал, что Земля сильна и рано или поздно рассеет ядовитые последствия Времени Света.
– Тебе пришлось ампутировать фильтры, – произнес разведчик, намекая на то, что Хаким никогда не вернется к своим.
– А еще – снять комбинезон и маску, – спокойно добавил седой, поглаживая слабую, поддерживаемую киберпротезом руку. – Вот уже несколько месяцев я дышу воздухом Зандра, пью воду Зандра и ем пищу Зандра.
– Ты не вернешься за Периметр.
– Больше никогда. Но Дот сказал, что он меня понимает.
В его голосе не было сожаления, только легкая грусть человека, навсегда расставшегося с лучшими в жизни друзьями, которые любили его и которых любил он. Расстался, потому что не мог иначе.
– Почему не удалил татуировку?
– Гордость, – улыбнулся Тредер. – Я – дотовец. Я скрываюсь, но я не трус. Ты не первый, кто увидел мой знак, но ты останешься в живых.
– Потому что я сильнее тебя?
– Потому что ты не несешь для меня угрозы, – с прежним спокойствием объяснил седой. – Ты ничего мне не сделаешь, потому что не хочешь. Я тебя не пугаю, и я тебе интересен, в противном случае ты никогда не задал бы этот вопрос.
Он действительно хорошо изучил тех, с кем собирался путешествовать по Зандру. Разобрался в характере, вычислил слабые места… Он был слишком умен даже для дотовца, и Гарик внезапно вспомнил древнее, почти забытое слово – «шахматы». Человек, сидящий по другую сторону костра, наверняка был мастером этой игры.
«А девчонка?!»
Быстрый взгляд влево, Надира отвернулась от огня и выкладывает на земле узор из разноцветных камешков, что собрала по дороге.
Теперь, когда Хаким подтвердил, что является дотовцем, его спутница стала вызывать у разведчика совсем иные подозрения: она могла оказаться заражена недоступным для полевого сканера «спящим» вирусом, и, оказавшись в аттракционе…
– Зачем ты идешь в Безнадегу? – хрипло спросил комби.
– Неужели не догадался? – Показалось, что седой искренне расстроен.
– Зачем?
– Там живет человек, которого я ищу.
– Твой друг?
– Он поможет мне излечиться.
И снова непонятно. С точки зрения встроенного в комби медицинского сканера Тредер был в полном порядке, слегка потрепан путешествием по Зандру, но в целом – абсолютно здоров. И какую же скрытую болезнь он собрался лечить в дикой Безнадеге, что с ней не справились лучшие спецы Дота? Ради чего Хаким оставил Периметр с его чистой пищей и чистой водой? Изменить, а если называть вещи своими именами – сломать себе жизнь? Ради чего?
– В Безнадеге есть только фельдшер. Когда я прихожу, люди платят, чтобы я просветил их медицинским сканером.
– Я не говорил, что тот человек – врач, – ровно произнес Тредер.
– Ты сказал, что он тебя излечит.
– Все верно… – Пауза. – Он поможет мне вылечить душу.
– Хм-м… Я слышал о душе, – не стал скрывать Визирь. – Когда-то считалось, что эта бессмертная субстанция обитает внутри каждого из нас, но Время Света доказало ошибочность теории. Мы были слишком оптимистичны, считая, что душа есть у всех.
– Ты говоришь так, словно читаешь мои мысли. – Седой помолчал. – Жрущие Дни?
– Один раз, – через силу ответил комби. Он не любил вспоминать то время.
– Я тоже, – кивнул Тредер.
Мужчины помолчали, слушая треск горящих веток, а затем разведчик вернулся к интересующей его теме:
– Прости мое тугодумие, но я так и не понял, зачем тебе в Безнадегу.
– Сложи два и два, – предложил Хаким, и в следующее мгновение Гарик проклял свою глупость.
Он догадался.
Безнадега была крупнейшим центром работорговли в этом секторе Зандра, а дотовцы – чистые, прячущиеся внутри Периметра, сопротивляющиеся радиации и химии, в общем, сопротивляющиеся всем подаркам новой Земли дотовцы – были их излюбленной добычей. Дотовцы приносили папашам самую большую прибыль, и теперь…
– Кого у тебя похитили?
– Сына, – угрюмо ответил Тредер. – У меня была большая семья, а остался только он. Спасая его во Время Света, я творил вещи, которые… которые… В общем, я сам не думал, что способен на такие вещи. Но я их делал, и мне не стыдно. Я спас своего сына, и я… я его потерял.
– Почему не организовал рейд?
– Слишком далеко от Периметра, – машинально ответил Хаким. И тут же, опомнившись, попытался все исправить: – Какой рейд?
– Ты не рядовой дотовец, – усмехнулся комби.
И Тредер, помолчав, ответил правду:
– Я занимал должность начальника карантинного управления Санитарного Спецназа. Это третье по значению подразделение штаба после оперативного и управления медицинской разведки. Я…
Но Визирь не слушал:
– Ты командовал карантинщиками Дота?
– Да.
Короткий ответ, и у ошеломленного разведчика отвалилась челюсть. Потому что перед ним сидел не человек, а легенда. Или воплощение всех страхов Зандра. Или спаситель Зандра, его хранитель… Не обычный служака, как думал разведчик, затевая разговор, а один из высших офицеров Спецназа.
– Тебя называют…
– …Белый Равнодушный, – закончил за Гарика седой. – Я знаю.
Карантинщики Дота… Они приходили туда, где возникала опасность эпидемии, выставляли заслоны и открывали огонь без предупреждения. Внутрь входили только врачи, наружу выходили только после того, как начальник службы лично подтверждал, что Спецназ справился и болезнь ушла. Начальник – Белый, потому что всегда носил поверх комбинезона медицинский халат, Равнодушный, потому что на него не действовали уговоры и мольбы. Потому что он слушал плач, причитания и вопли, отворачивался и оставлял все как есть, держал заслон столько, сколько нужно, позволяя умирать тем, кого нельзя было спасти…
Считалось, что он сделан из железа. На полном серьезе утверждали, что по утрам он пьет кровь зараженных детей. Его ненавидели те, чьи близкие сгинули за карантинными заслонами. И боготворили те, кого спасли его жестокость и равнодушие.
Главный карантинщик Дота…
Только вот звали его отнюдь не Хаким Тредер.
– Ты знаешь, что твоим именем в Зандре детей пугают?
– Это называется славой, – равнодушно отозвался Белый. И закончил: – Я знаю точно, что мой сын в Безнадеге. И завтра я его заберу.
«Я всегда боялся этого аттракциона. Его ауры. Даже его названия.
Не опасался – боялся.
Поделиться книгой: