Женщина из его снов

Маквей приблизился к ней:

– Забудь про ключ, Амейра. Поговори со мной о своей «куче проблем».

– Это грязная история.

– Я полицейский и привык к грязи. И если тебе это поможет, нормально воспринимаю то, что «звучит как бред».

Не помогло. Как и то, что Маквей оказался наконец освещен достаточно для того, чтобы Амейра увидела, что ее первоначальная оценка в точку. Этот парень был… ну, в общем, потрясающий.

Длинные темные волосы, завораживающие карие глаза. А скулы! Любая женщина убила бы за такие! И гибкое, поджарое тело. Амейра была бы не против, если бы оно оказалось на ней. Господи боже мой, откуда такие мысли? Нужно взять гормоны под жесткий контроль, идея о сексе с суперским парнем не должна сносить крышу и уноситься мыслями в мир фантазий.

Джимми Спаркс, злобный предводитель своры родственничков, одержимых жаждой убийства, желает ей смерти. Она не может вернуться в Новый Орлеан, заниматься своей работой и ожидать от лейтенанта Майклса большего, чем он уже для нее сделал. Бабушка уехала из Лощины. Полицейского из Бухты она, похоже, настроила против себя, он в общем-то уже был на грани того, чтобы выдать ее людям Джимми, просто чтобы избавиться. С этими мыслями Амейра отступила к прихожей.

– Я действительно прошу прощения за все это. Не ожидала встретить…

– Волка в бабушкином домике? – Маквей приближался. – Я все еще хочу услышать твою историю, Рыжая. Если часть о проблемах слишком большая, начни с «менее настроенных против тебя родственников».

– Во-первых, я бы предпочла, чтобы ты называл меня Амейра. Сам видишь, волосы у меня скорее каштановые, не рыжие. Как только поймешь, сложится история о моих родственниках в максимально сжатом и упрощенном виде.

– Боюсь, понадобится больше информации. Пока я понял, что ты потомок ведьмы Беллам.

– Вопрос в том, какой именно ведьмы. Большинство Белламов корнями фамильного древа уходят к Ноле. Лишь в немногих из нас течет кровь ее менее известной сестры Сары.

Слава богу, он перестал наступать.

– Если Нола и Сара сестры, в чем разница по крови?

– Нола Беллам – жена Хезекайи Блюме. По крайней мере, была, пока Хезекайя не превратился в маньяка-убийцу. По легенде семейства Блюме, он раскаялся. Однако все те смерти заставили его превратиться в ворона-провидца. У Нолы не было больших шансов забеременеть. Если не считать неприятный факт, что брат Хезекайи Эзикиел изнасиловал ее, обвинив в том, что она ведьма, потом преследовал ее и пытался уничтожить. Отсюда и совершенные Хезекайей убийства.

– Запутанная история.

– Это точно. Хуже того, у сестры Сары был интерес к Эзикиелу.

– И этот «интерес» окончился рождением ребенка?

– Ты быстро схватываешь. У Сары родилась дочь, у той тоже дочь, и так далее. У Нолы тоже, но не от Хезекайи. Люди и вороны не могут скрещиваться даже в легендах. Если сократить эту длинную историю и забыть об изнасиловании, Нола не рожала от Блюме. А Сара родила. Я уверена, ты знаешь, Блюме и Белламы враждуют уже… В общем, всегда. Бухта Ворона против Лощины Ворона, абсолютно во всем, что в легендах, что в жизни. Так что где в этом место той, в чьих жилах смешалась кровь Белламов и Блюме? Она насылает заклятия или, наоборот, становится их жертвой? И в каком из этих городов должна жить? Можешь себе представить генеалогическую дилемму.

Маквей склонил голову:

– Надеюсь, в моем присутствии ты не собираешься становиться «я вся такая странная и загадочная»?

– К сожалению, у меня на это нет времени.

– Зная Джимми Спаркса, пожалуй, соглашусь.

Ее пальцы застыли на дверной ручке.

– Ты его знаешь?

– Встречались разок-другой. Когда я говорю «встречались», это означает, что я в него стрелял.

– Ты стрелял в Короля Мести Джимми Спаркса и остался жив?

– «Остался жив» по счастливому везению. Я тогда был зеленым, зато стрелял лучше, чем напарник, в которого попали, пока я пытался прострелить Спарксу колеса.

– И что было дальше?

– Я успел прострелить два колеса, прежде чем из их машины пальнули в ответ. Напарнику задели плечо, мне руку. Но потом стрелок соскочил с крючка, потому что наш рапорт о происшествии волшебным образом исчез. Ночь еще не кончилась, а нам уже приказали обо всем забыть.

– Счастливчик Джимми.

– Я, кажется, слышу в твоем голосе осуждение, Рыжая?

– Принимая во внимание, что у тебя действительно сотрясение мозга, назовем это любопытством.

– Назовем это не твоим делом и поговорим лучше о том, почему один из наименее любимых сынов этой страны доставляет тебе, потомку мэнской ведьмы, столько хлопот.

– Я помогла упечь его за решетку. Похоже, мои свидетельские показания его разозлили.

– Следовательно, он создал тебе кучу проблем. И последний насущный вопрос: какого дьявола твое ведьминское лицо торчит в моей голове последние пятнадцать лет?

Глава 4

Маквей не ожидал ответа, не совсем понимая, зачем вообще спрашивал. Она и вправду сильно похожа на женщину из его повторяющегося кошмара, однако чем дольше он на нее смотрел – не мог этого не делать, к сожалению, – тем больше замечал различия.

Вблизи волосы Амейры были скорее каштановыми, чем рыжими. И черты лица значительно тоньше, чем у кого бы то ни было. Темно-серые глаза напоминали древесный уголь, тело намного стройнее, ноги самые длинные из всех, что он когда-либо видел у женщины. На них он мог бы задержаться дольше, но она стукнула его по груди, обжигая взглядом красивых прищуренных глаз.

– Что за идиотский вопрос?

Его губы дрогнули в слабой улыбке.

– Учитывая возможность сотрясения моего мозга, назовем это любопытством и забудем этот вопрос.

Ее подозрительность тут же вернулась.

– Ты уверен, что моя бабушка на Карибах, а не заперта, например, в шкафу на втором этаже?

– Сейчас не самое лучшее время подавать мне идеи. – Не отрывая от нее взгляда, он вытащил из кармана зазвонивший айфон. – Да, Джейк, что случилось?

– Шеф, у нас тут проблема.

Нехороший знак. Шум на заднем фоне, удары, крики, звук падений дополнили картину.

– Что, драка в баре вышла из-под контроля?

– Я не виноват! – Джейку пришлось кричать, чтобы заглушить звон бьющегося стекла. – Я всего лишь велел ведьмам оседлать свои метлы и лететь домой!

– Ты знаешь, что находишься в Лощине Ворона, так? Это территория Белламов.

– А что я могу сделать, народ в этом городе так быстро заводится из-за своих предков?

– Ночь с каждой минутой становится хуже.

Джейк издал гортанный звук, будто кулак ударил в чье-то лицо.

– Город Гнездо Ворона появился раньше, и это факт! С чего это ты заступаешься за банду чужаков, которые не умеют пить и гордятся тем, что кто-то из их дурацких ведьм превратила моего пра-пра-и-так-далее-дедушку в птицу?

Он что, всерьез участвовал в этом разговоре? Маквей посмотрел на Амейру, которая слышала каждое слово, и, глядя ей в глаза, спокойно ответил в телефон:

– Буду через пятнадцать минут.

Он видел, что она изо всех сил сдерживает смех.

– Извини, Маквей, но я тебя предупреждала.

– Нет, не предупреждала. Ты сказала, что твои родственники из Лощины Ворона – менее враждебная часть семьи. Не сходится с тем, что говорит Джейк Блюме.

– Ставлю двадцать баксов на то, что Джейк первым начал!

Поскольку это было вполне возможно, Маквей спрятал оружие.

– Что я могу сказать? Он достался мне вместе с должностью.

– Эта должность – пороховая бочка, шериф, и тот, кто уговорил вас ее занять, явно не счел нужным об этом упомянуть. Гнездо Ворона уделывает шефов полиции.

– Как волки уделывают бабушек? – Намеренно обманным движением он преградил ей путь к побегу. – Мне нужны твои ключи, Рыжая.

– Шериф Маквей, – она невозмутимо провела указательным пальцем по его груди: – хотите сказать, что помощник достался вам с должностью, а машина нет? Звучит так, словно тебя хорошенько опустили.

– Я начинаю с этим соглашаться. – «И, черт побери, возбуждаться!» – добавил он мысленно. – Ключи на тот случай, если твоя машина заперла мой джип. Насколько я знаю Джейка, нам стоит выдвинуться прямо сейчас.

– Нам?

– Ты едешь со мной.

– Что, прости?

– Куча проблем, – напомнил он.

Вздох облегчения, она лишь скрипнула зубами. Их пикировка выходила из-под контроля. Принимая во внимание ситуацию, такое развлечение могло очень быстро перерасти во что-нибудь нехорошее.

Прежде чем Амейра нашлась с ответом, Маквей схватил ее за плечи, развернул и вытолкал через прихожую.

– Мне бы очень хотелось это обсудить, но инстинкты подсказывают, что у тебя в наличии функционирующий мозг и нежелание дожидаться здесь в одиночестве члена семьи Джимми Спаркса, которого тот на тебя науськает.

– Я и не собиралась дожидаться.

– Точно. Ты хочешь куда-нибудь вписаться в Лощине Ворона. Ночью, во время бури. Понятия не имея, кто из твоих родственников сейчас дома, кто участвует в разрушении бара Блюме в «Хэрроу и Мэн» в Лощине.

– Ты про «Красный глаз»? – рассмеялась Амейра. – Дядя Лазрес будет вне себя. Если, конечно, все еще сдает это место в аренду, а он сдает, потому что печально знаменит приобретением собственности, но никак не ее продажей. Дядя Лазрес ничего не продает, разве что, как его предок Хезекайя, продал собственную душу.

– Я так понимаю, ты не любишь дядю.

– Дело не в том, люблю или не люблю. Он скупец и убогий зануда и живет затворником. Но даже так вы с ним должны были пересекаться хотя бы раз или два.

– Больше чем раз или два, но только один раз имел значение.

– И что ты сделал? Оштрафовал его за переход улицы в неположенном месте?

– Не. – Зажав кольцо, на котором висели ключи, в зубах, Маквей пристегнул к поясу жетон и проверил пистолет. – Я арестовал его за нахождение в пьяном виде и нарушение общественного порядка.

– Прошу прощения, мне показалось или ты сказал, что он был пьян?

– Просто в хламину.

– И нарушал общественный порядок?

– Он ввалился в бар у причала в Бухте Ворона, протащился через весь зал и врезал водителю курьерской доставки под дых. – Он указал влево. – Мой джип там.

– Вижу. Жажду кульминации истории.

– Ничего особенного, просто пара ударов. Второй – правый апперкот в челюсть. Ему еще повезло, что парень не стал подавать заявление о нападении. Полагаю, твой дядя когда-то немного занимался боксом.

– Когда-то он много чем занимался. Но ворваться пьяным в бар Джо-Два-Пальца? Да никогда! – Она помялась. – А он сказал, почему это сделал?

– Чуть раньше в тот же день курьер доставил ему большой конверт. И спустя четыре часа Лазрес врезал ему кулаком, заржал, как безумный, и рухнул лицом в пол.

– После чего ты запер его в тюремной камере.

– Ага.

– И ты до сих пор в Бухте? До сих пор шеф поли… Погоди-ка минутку. – Уже взобравшись на подножку, она повернулась и ткнула Маквея пальцем в грудь. – Это очень несправедливо. Я знала, просто знала, что он простит мужчине больше, чем женщине.

– Что?

– Ты меня слышал. Ты его арестовал, и ничего. Ни последствий, ни угроз, ни приукрашивания всего этого внезапно ставшего ужасным дела твоей бабушке!

Маквей уже ничего не понимал и начал сомневаться в здравии ее рассудка.

– Какое еще «внезапно ставшее ужасным дело»?

– Однажды я всего один раз тайком вылезла из бабушкиного дома, чтобы вместе с подружкой пошпионить за свиданием ее старшей сестры с местным мачо. И, как можно догадаться, дядя Лазрес меня заметил. Приволок обратно к Нане и заявил, что в качестве наказания я все оставшееся лето буду чистить его конюшню. А ты стоишь, до сих пор не уволенный с работы и без крошки навоза на руках. Я женщина, а ты мужчина. Это несправедливо! – Громко выдохнув, Амейра забралась на сиденье, захлопнула дверцу и откинулась на спинку, скрестив руки на груди. – Надо было наслать на него два проклятья.

Маквей занял соседнее сиденье.

– Ты наслала. Что ты с ним сделала?

Амейра пренебрежительно щелкнула пальцами.