Танцуй, пока можешь

Александр молчал, глядя себе под ноги.

– Являясь старостой школы, вы, несомненно, прекрасно осведомлены о том, что наказание за подобный проступок может быть крайне суровым, вплоть до исключения.

От этих слов у меня перехватило дыхание. Александр же резко поднял голову и дерзко посмотрел прямо в глаза директору. Угроза лишь придала ему сил. Я поняла, что мистеру Лоримеру не придется рассчитывать на легкую победу.

Так оно и произошло. Александр отказался назвать какие бы то ни было имена и продолжал упрямо утверждать, что не имеет никакого отношения к происшествию с Тонто. Директор, в свою очередь, не верил ни одному его слову, и допрос продолжался до тех пор, пока в кабинет не вошел мистер Лир. Все это время я не отрывала взгляда от лица Александра. Он же ни разу не взглянул в мою сторону. Его серые глаза горели лихорадочным огнем, выдавая с трудом сдерживаемые эмоции.

Не помню, как долго продолжалось это мучение, но мне показалось, что прошло несколько часов. Александр сдал свой значок старосты, и я вдруг с ужасом поняла, какой страшный удар нанесла его гордости. Ведь для Лоримера и Лира стоящий перед ними высокий юноша был по-прежнему всего лишь мальчиком, в то время как в действительности он уже давно начал превращаться в мужчину.

Когда все наконец закончилось, мистер Лоример подвез меня до коттеджа.

– Мне необходимо будет переговорить с лордом Белмэйном, прежде чем принять окончательное решение, – сказал он в ответ на мой вопрос, что же теперь будет с Александром. – А пока им займется мистер Лир.

Вспомнив трость, которую тот, войдя, положил на стол, я внутренне содрогнулась.

В следующий раз я увидела Александра, когда он вместе с другими пятиклассниками направлялся в спальню. Юноша даже не взглянул в мою сторону. Как, впрочем, и все остальные.

– Как жаль, что это оказался именно Белмэйн, – сказала миссис Дженкинс, переворачивая очередную страницу газеты.

Я оторвалась от кроссворда и удивленно посмотрела на учительницу латыни, которая в перерыве между уроками заглянула ко мне на чашку чая.

– Мне вообще жаль, что это произошло. Видите ли, это действительно было очень опасно. Лишь чудом никто серьезно не пострадал.

– Да-да, конечно. И все-таки в данной ситуации мне больше всех жаль Белмэйна. – Она резко отодвинула пустую чашку. – В том, что случилось, виноваты только вы! Нельзя же в конце концов вести себя с мальчиками так, будто они – ваши приятели. Тем самым вы провоцируете их на неуважительное поведение. Чего стоит хотя бы игра в снежки, в которую вы позволили себя вовлечь три недели назад! Это же совершенно несовместимо с достоинством сотрудницы Фокстона. Я, конечно, понимаю, Элизабет, что вы еще очень молоды, но нужно как-то поддерживать свое реноме. А эти походы в деревню за гелем для волос, чтобы мальчики могли делать себе прически, как у Элвиса Пресли! Хорошо еще, что мисс Энгрид положила им конец, прежде чем узнал мистер Лоример. Нельзя делать вид, что вы одна из них, а потом жаловаться директору на их же лидера и всеобщего любимца. Теперь они ни за что не простят вас, по крайней мере до тех пор, пока этого не сделает сам Александр. А вы видели следы на его спине? Судя по всему, мистер Лир хорошо над ним поработал.

– Но ведь прошла уже неделя!

– Именно это я и хочу сказать. Видите ли, дело в том, что мистер Лир очень привязан к своей машине. – Заглянув в газету, миссис Дженкинс резко сменила тему. – Да, лорду Верховному судье Англии сейчас не позавидуешь. Особенно если еще и то, что пишут в этой статье, правда.

– Но при чем здесь Верховный судья?

Миссис Дженкинс смерила меня презрительным взглядом.

– Уж не хотите ли вы сказать, что ничего не знаете? Отец Александра Белмэйна и есть Верховный судья Англии. Проклятые цыгане! – вдруг сказала она, снова заглядывая в свою газету и пододвигая ее мне, прежде чем подняться с места. – Вот, прочитайте. Это поможет вам получить представление о лорде Белмэйне и его положении в обществе, которое когда-нибудь займет и его сын.

Не желая показать, насколько меня заинтриговали ее слова, я взяла газету лишь после того, как за миссис Дженкинс закрылась дверь.

«У Верховного судьи Англии лорда Белмэйна снова возникли проблемы с семьей цыгана-убийцы Альфреда Инса. Родственники всегда утверждали, что Инс, приговорённый в 1954 году к смертной казни за нашумевшее «убийство на ферме», на самом деле невиновен. Кроме того, во время этого долгого процесса, на котором председательствовал лорд Белмэйн, некоторые члены семьи Инс были арестованы за неуважение к суду. С тех пор Верховный судья подвергается непрерывным преследованиям со стороны членов этого клана.

Инсы уже не первый раз становятся табором на территории поместья лорда Белмэйна. Несколько раз, изгоняя их со своей земли, лорд Белмэйн вынужден был прибегнуть к жестким мерам. В ответ последовал ряд актов вандализма в отношении собственности лорда Белмэйна в Лондоне и Саффолке. Кроме того, леди Белмэйн все еще не может оправиться от нервного шока, после того как в окно их лондонского дома на площади Белгрэйв кто-то бросил кирпич.

Согласно информации из местных источников, вчера рано утром цыгане вновь появились в окрестностях саффолкского поместья. Лорд Белмэйн. чьи откровенные высказывания по поводу процесса, проходящего в Южной Африке над лидером Африканского национального конгресса Нельсоном Манделой, принесли ему немалую популярность, согласился коротко прокомментировать это событие.

– Эти люди причиняют страдания всем моим домочадцам. И я сделаю все от меня зависящее, чтобы удалить их с моей земли.

Управляющий поместьем добавил, что в таборе постоянно проходят оргии, в которых участвуют несовершеннолетние девочки и мальчики, но лорд Белмэйн отказался прокомментировать это заявление. В четверг в палате лордов он снова произнес эмоциональную речь, в которой…»

Кто-то постучал в дверь. Это оказался мистер Эллери, учитель химии.

– Простите, что побеспокоил вас, но я слегка обжег пальцы в лаборатории. Казалось бы, за столько лет работы в школе пора и поумнеть, но этим маленьким негодяям все-таки удалось застать меня врасплох. Они нагрели стакан и поставили на. мой стол. А я его, естественно, поднял.

Я подвела мистера Эллери к раковине и, включив холодную воду, достала из аптечки бинт.

– Они еще немного поболят, но недолго, – сказала я, вытирая его пальцы.

– Не страшно. Думаю, что смогу это пережить. – Взглянув на мой стол, он свободной рукой взял газету и просмотрел статью о лорде Белмэйне. – Да, не позавидуешь. Хотя у лорда бывали периоды и похуже.

– Вы знаете его?

– Приходилось пару раз встречаться. Ведь его сын учится в нашей школе. Хотя вам. конечно, это хорошо известно. – Эллери пристально посмотрел мне; в глаза. – Наверное; лорд приедет в это воскресенье.

– Да?

– Не мучайте себя, мисс Соррилл. Молодой Белмэйн всего лишь получит по заслугам. По его вине мог произойти очень серьезный несчастный случай.

– А если он этого действительно не делал? Теперь я, мечтаю только об одном – чтобы эта история поскорее забылась. После нее все пошло вкривь и вкось, а ведь сначала у меня все так хорошо складывалось.

– Да, нехорошо получилось, – согласился Эллери, и после его слов я почувствовала себя еще хуже. – Жалко, что это случилось именно с Белмэйном.

– То же самое говорила и миссис Дженкинс, – пробормотала я.

– Мальчишки есть мальчишки. И если вы хотите удержаться в Фокстоне, вам придется смириться с этой мыслью. А мне, пожалуй, пора. Одному Богу известно, что эти гаврики еще учудят в мое отсутствие.

Мистер Эллери. направился к двери, и я проводила его отсутствующим взглядом. Но неожиданно он вернулся.

– Извините, мисс Соррилл, я совсем забыл вас спросить. Вы играете в бридж?

– Простите, во что? – глупо переспросила я.

– Не важно, забудьте. Я так, на всякий случай поинтересовался, – сказал мистер Эллери и ушел.

В следующее воскресенье ученикам разрешили отлучиться из школы, и поэтому большинство мальчиков сразу из церкви отправились домой. Мы с мисс Энгрид тщательно обследовали все спальни в поисках конфет и комиксов, после чего она отправилась в коттедж, а я осталась одна в своем кабинете.

За время, прошедшее после инцидента с Тонто, я неоднократно порывалась подойти к Александру и поговорить с ним. Но каждый раз, когда я его видела, он излучал такую враждебность, что я так и не смогла решиться. Мистер Эллери, с которым мы ужинали накануне вечером, напомнил мне, что я являюсь сотрудницей школы, а следовательно, могу вызвать любого из учеников в свой кабинет в удобное для меня время. Но это было не так просто. Я всегда волновалась в присутствии Александра, несмотря на то что в первую неделю моего пребывания в Фокстоне он делал все от него зависящее, чтобы я поскорее освоилась здесь. Потом он наконец предоставил меня самой себе, и, честно говоря, я вздохнула свободнее. В нем было что-то, заставлявшее меня чувствовать себя неловко и скованно.

Мои мысли все еще вертелись вокруг Александра, когда внезапно открылась дверь и вошел он сам.

– Александр! – Я почувствовала, что вспыхну ла до корней волос.

С первого же взгляда было видно, что он в отвратительном настроении.

– Мистер Лоример хочет видеть вас у себя, – холодно сказал он и, не дожидаясь ответа, пошел прочь.

Войдя в кабинет директора, я сразу же поняла, кем был импозантный джентльмен с величественной осанкой, и у меня внутри все похолодело.

– Садитесь, мисс Соррилл, – сказал мистер Лоример. – С вами хочет поговорить лорд Белмэйн. Я оставлю вас наедине.

Лорд Белмэйн был красивым мужчиной с роскошной седой шевелюрой и пронзительными серыми глазами. Хотя, пожалуй, он выглядел несколько старше своего возраста. Внешне Александр, несомненно, пошел в отца.

– Полагаю, что должен извиниться перед вами за нелепую мальчишескую выходку своего сына, – сказал старший Белмэйн, едва удостоив меня взглядом. – Я рад, что вы, по крайней мере, не получили никаких серьезных увечий.

Его присутствие было настолько давящим, а манера говорить такой холодной и надменной, что в ответ я не смогла издать ни звука.

Казалось, лорд Белмэйн был вполне удовлетворен моим молчанием.

– Все остальные считают, что Александр уже достаточно наказан и в школе, и дома. Кроме того, могу вас уверить: ничего подобного больше не произойдет. – С этими словами он сцепил руки за спиной, выразительно взглянул на дверь и отошел к окну.

Я поняла, что могу быть свободной.

Глава 3

После всех этих событий моя жизнь в Фокстоне день ото дня становилась все невыносимее и невыносимее. Я уже не говорю о бесчисленных дохлых мышах и пауках, которых обнаруживала в самых неожиданных местах. Или о краже из прачечной моего белья, которое затем обматывалось вокруг головы Артура Фокстона. Хуже всего было то, что все мальчики делали вид, что вообще не замечают меня. За столом они держались вполне почтительно, но в остальное время ни один из них не перемолвился со мной ни словом. Обо всех недомоганиях сообщали, только мисс Энгрид, а я в одиночестве сидела в своем кабинете, горячо надеясь, что придет хоть кто-нибудь из них. Но никто, кроме мистера Эллери, не появлялся. Именно он рассказал мне, какому наказанию подверг Александра отец. Его лишили пасхальной поездки на горнолыжный курорт. Вспомнив о том, что все стены комнаты Александра и Генри Клайва были увешаны цветными плакатами с изображениями лыжников, я поняла, насколько суровым стало для него это наказание. Ну что ж, успокаивала я себя, он вполне его заслужил! Я пыталась подогревать в себе эту убежденность, но получалось у меня очень плохо. Теперь я чувствовала себя не пострадавшей стороной, а всего лишь младшей кастеляншей, к которой Александр был добр, когда она впервые приехала в Фокстон и никого не знала…

К концу триместра я была так несчастна, что решила после пасхальных каникул не возвращаться в школу. Сначала я думала никого не предупреждать о своих планах, но потом поняла, что не смогу уехать, ничего не сказав мисс Энгрид.

Она внимательно выслушала рассказ о том, какую интересную жизнь ведет в Лондоне моя подруга Дженис: кроме больницы, она еще немного подрабатывает моделью, и у нее множество поклонников. В этом месте я вспыхнула и призналась, что у меня еще никогда не было парня.

– Понимаете, – говорила я, – все журналы рассказывают про образ жизни моих сверстников. А мне все это совершенно незнакомо! Единственное, что делает меня хоть немного современной, – это плакат Джорджа Харрисона на стене и мини-платье от Мэри Куант, которое я специально выписала из Лондона. Конечно, я понимаю, что слишком поздно предупреждаю вас о своем уходе. Но я согласна работать и после каникул, до тех пор пока вы не найдете кого-нибудь другого. У двоюродной сестры Дженис свой магазинчик на Карнэби-стрит, и для меня там могла бы найтись какая-то работа. Поверьте, дело совсем не в том, что мне не нравится в Фокстоне. Наоборот. Здесь все были так добры ко мне! Я просто скучаю по Лондону, только и всего.

– И все же, если быть до конца искренней, то вы ведь уезжаете из-за мальчиков. Да?

Я отвела взгляд. Мне следовало сразу понять, что мисс Энгрид обмануть не удастся. Она слегка сжала мою руку.

– Скажите, вы поверите моему опыту, если я скажу, что все обязательно уладится?

Я отрицательно покачала головой.

– И все же поверьте. Конечно, их поведение – это чистой воды ребячество. Но ведь на то они и дети. А что касается Александра, это очень гордый мальчик, лидер по натуре, но даже он рано или поздно простит вам свое унижение.

– Никогда! Он ненавидит меня!

– Ну вот, теперь и вы рассуждаете, как ребенок! Что же касается лично меня, то мне вас будет очень не хватать, юная леди. Вы не представляете, насколько вам удалось оживить эти мрачные стены. Даже мистер Лоример вынужден был это признать. Да, иногда вы можете быть сущим наказанием. Особенно когда пытаетесь отвечать ударом на удар. Но несмотря на это, вы завоевали почти все сердца. И я надеюсь, что вам нас будет так же не хватать, как и нам вас. Ну вот, вы опять покраснели. Вы очень легко краснеете, юная леди. Хотя, может быть, вы и правы. Вернетесь в Лондон и будете работать моделью или в каком-нибудь модном магазине. Правда, насколько я вас знаю, мне кажется, что это не совсем ваше. Кроме того, если я в вас не ошиблась, вы не относитесь к категории людей, которые легко сдаются.

Пытаясь выудить из рукава носовой платок, я слегка отвернулась, чтобы мисс Энгрид не видела моих слез.

– Как насчет того, чтобы отложить решение до окончания следующего триместра? – спросила она, протягивая мне салфетку. – Не сомневаюсь, что, если бы вы попытались поговорить с Александром, он бы вас выслушал. Он очень порядочный мальчик и не станет слишком долго держать на кого-то зло.

– Вы действительно так думаете?

Господи, как же мне хотелось, чтобы это было правдой!

– Я в этом просто уверена. Итак, вы остаетесь или нет?

Я кивнула. Мне очень хотелось обнять мисс Энгрид, хотя я понимала, что никогда не смогу решиться на что-либо подобное.

– Вот и молодец. А теперь я хочу вам кое-что сказать. Помните Марка Девениша – первоклассника, который ужасно тоскует по дому? Сегодня рано утром сюда приезжала его тетя. Вчера вечером умерла мама Марка. Сейчас мальчик у мистера Лоримера. Они ждут вас.

Не знаю, почему тетя Марка не забрала его с собой. Да мне это было и неинтересно. Но никогда в жизни я не видела, чтобы ребенок выглядел таким несчастным и одиноким. Как только я вошла в комнату, он бросился ко мне, и, обнимая мальчика, я прижала его голову к своему плечу, чтобы он не видел моих слез. Бедняжка! Ведь ему было всего одиннадцать. Как могло так получиться, что его все бросили?

Я отвела Марка в свой коттедж, чтобы лишний раз не травмировать его зрелищем того, как остальные мальчики собираются домой. Достав из кармана колоду карт, он начал учить меня какой-то игре. Я угостила его лимонадом и пирожными. Но он совсем ничего не ел и почти не разговаривал. Время от времени глаза Марка наполнялись слезами, и тогда я обнимала его. Он испуганно прижимался ко мне, как всеми брошенный, одинокий маленький ребенок. Каким он, собственно, и был.

Немного позже пришел мистер Лоример, и я была тронута тем, как смягчилось его лицо при взгляде на Марка. Взъерошив волосы мальчика, он с улыбкой выслушал его рассказ о том, как я проиграла семь партий подряд.

Правда, я невольно вздрогнула, когда Марк добавил, что теперь я ему должна три шиллинга и шесть пенсов, но, к счастью, мистер Лоример рассмеялся. Потом он повернулся ко мне.

– Боюсь, у нас снова неприятности, мисс Соррилл. Мисс Энгрид упала на лестнице, и сейчас мистер Паркхаус повез ее в больницу. Правда, сама мисс Энгрид утверждает, что это всего лишь растяжение, но осторожность не помешает. – Мистер Лоример взглянул на Марка, который на пару минут забыл обо всех своих несчастьях, полностью поглощенный разглядыванием моих пластинок. – Не могли бы вы ненадолго спуститься вниз вместе со мной, мисс Соррилл?

Мы вышли на улицу, и только тогда директор заговорил снова:

– Я рад возможности поговорить с вами. Хочу, чтобы вы знали: я прекрасно понимаю, как нелегко вам пришлось последнее время, и искренне вам сочувствую. Мисс Энгрид сказала мне, что вы все же решили остаться в школе, несмотря на все неприятности. И за это я вам чрезвычайно признателен. В вас есть естественность и отсутствие фальши, просто незаменимые при общении с детьми. Извините, если мои слова как-то смутили вас, но я действительно очень ценю то, что вы делаете для школы.

Такое количество комплиментов за один день невольно наводит на мысль почаще объявлять о своем увольнении…

– Благодарю вас, – любезно ответила я, улыбнувшись в душе тому, какой взрослой я стала за последнее время.

– Есть еще один вопрос, который я хотел обсудить с вами, мисс Соррилл. В связи с тем, что Марк так привязан к вам, а мисс Энгрид не сможет работать еще по меньшей мере неделю или две, я хотел попросить вас не уезжать из школы на пасхальные каникулы. Естественно, вы получите соответствующее вознаграждение.

– Согласна, мистер Лоример. Я с удовольствием проведу Пасху в коттедже.

Директор как-то странно посмотрел на меня и сказал:

– Прекрасно. В таком случае, будьте так добры привести Марка в мою квартиру около шести часов, после того как он соберет свои вещи. Мне нужно по говорить с ним о предстоящих похоронах.

Бедняжка Марк! Судя по всему, его опекуны с радостью переложили все заботы и проблемы на дирекцию школы. А раз так, то для него действительно лучше провести каникулы здесь. Я слишком хорошо знала, что значит потерять родителей и жить среди взрослых, которым ты совершенно безразличен.

Правда, впоследствии мне не пришлось очень много общаться с Марком. Почти все время он проводил в квартире мистера Лоримера, и они присоединялись к остальным только за едой. Иногда они вместе уезжали куда-то на «ровере» или прогуливались по территории школы. Но каждый вечер я обязательно приходила пожелать ему спокойной ночи и оставалась, пока мальчик не засыпал.

Почти все мое остальное время занимала мисс Энгрид, которую смело можно было назвать самой худшей пациенткой в мире. Я вывозила ее на прогулку на кресле-каталке, смотрела с ней телевизор и терпеливо слушала Шелли. Да больше и занятий-то у нас не оставалось – ведь все мальчики были в отъезде. Поэтому, когда на неделе к нам в гости заглянул мистер Эллери, его ждал неожиданно теплый прием. Он принес с собой «Монополию», что привело Марка в неописуемый восторг. Наверное, играя в нее, мы вчетвером производили больше шума, чем вся футбольная команда на поле. В основном это происходило оттого, что мисс Энгрид постоянно пыталась жульничать.

В пасхальное воскресенье Марк показал мне письмо, которое бережно хранил вот уже несколько дней. Я поначалу решила, что оно от его тети, и была просто потрясена, когда оказалось, что автор письма не кто иной, как Александр Белмэйн. В нем он выражал свои соболезнования. по поводу смерти матери Марка. Когда я рассказала об этом мисс Энгрид, она прямо засияла от удовольствия.

– Вы не представляете, что это значит для Марка и насколько письмо Александра изменит его жизнь в Фокстоне. Узнав, что Белмэйн написал ему, уже никто не осмелится третировать мальчика. Как видите, не такое уж он чудовище, наш Александр.

Я промолчала. Мисс Энгрид неодобрительно покачала головой и вернула мне письмо.

– Вы слишком горды, юная леди. Так тоже нельзя.

За два дня до окончания каникул мы с мистером Эллери шли по коридору, в который выходили двери комнат шестого класса. Я так громко смеялась чему-то, что не сразу услышала голоса, доносящиеся из комнаты отдыха.

– Разве кто-то из шестиклассников уже вернулся?

Вопрос был чисто риторическим, и мистер Эллери начал преувеличенно осторожно красться к двери.

– Воры! Грабители! – громогласным шепотом восклицал он. – Приготовьтесь бежать за помощью.

Закрыв рот ладонью, я изо всех сил старалась не расхохотаться до тех пор, пока он не откроет дверь.

– Ага, попались! – воскликнул Эллери, и вдруг его тон резко изменился. – Белмэйн! А вы что здесь делаете?