Русское правоведение: «юридическая чума» на Руси — вылечим

Русское правоведение: «юридическая чума» на Руси — вылечим

Предлагаемая вниманию читателя работа, продолжая освещение проблематики, затронутой в работе ВП СССР «Введение в конституционное право» (аналитическая записка из серии «О текущем моменте» № 1 (108), январь 2013 г.), посвящена принципам построения и реальной (а не официально-декларативной) практике функционирования юридической системы. Эта проблематика рассматривается большей частью на фактах из жизни постсоветской России.

См. сноску.[1]

2014 г.

1. Суть дела — кратко

Как было показано в работе ВП СССР «Введение в конституционное право» (2013 г.), ныне действующая конституция РФ представляет собой конституцию криптоколонии, не обладающей реальным суверенитетом. Эта конституция — не ошибка самодеятельных наивных политиков, жаждавших истинной демократии, а порождение «великого комбинатора», вследствие чего она является документом мошенническим. Как следствие, и она сама, и разработанное в соответствии с нею действующее законодательство ориентированы на создание и поддержание режима эксплуатации населения страны и её природных ресурсов трансгосударственной ростовщической мафией, узурпировавшей банковское дело в глобальных масштабах, в политических интересах хозяев этой мафии (в том числе — и не воплощённых). В силу этого обстоятельства изрядная доля положений конституции и действующего законодательства не предназначены для реализации, а носят исключительно декларативный характер: это своего рода фиго́вый «фи́говый листок», предназначенный для придания благообразного вида действующей де-факто системе властвования, которая во внутренней политике выражает принципы, изложенные в альтернативной «конституции» РФ и большинства постсоветских государств, которая представлена в интернете. А именно — «Конституция по понятиям или право силы»:

* * *

РАЗДЕЛ I. ПОНЯТИЙНЫЕ ОСНОВЫ КОНСТИТУЦИОННОГО СТРОЯ

Статья 1. Сильный может всё. Вся власть в стране принадлежит сильным, власть сильных не может быть ограничена ничем, кроме силы.

Статья 2. Закон существует для слабых. Слабые обязаны исполнять законы, которые написаны сильными. Сильные не обязаны исполнять законы, которые они пишут для слабых.

Статья 3. Сильный не равен слабому. У сильного всегда виноват слабый. В отношении сильных действует презумпция невинности.

Статья 4. Сильные имеют права, слабые имеют обязанности. Сильные могут нарушать закон. Слабые тоже могут нарушать закон, но только в отдельных случаях и если это не наносит ущерба сильным.

Статья 5. Сильные не могут злоупотреблять своими правами в отношении более сильных, чем они сами. Если сильный злоупотребил правом в отношении более сильного, чем он сам, он считается слабым, и к нему применяется закон.

Статья 6. Ни один сильный не может быть привлечён к ответственности за преступление, которое он совершил, за исключением случаев, когда он нарушил право более сильного, чем он сам.

Статья 7. Слабые могут быть привлечены к ответственности за преступления, которые они совершили, за преступления, которые совершили сильные[2], и даже за преступления, которые вообще никто не совершал[3].

Статья 8. Слабый не имеет права на защиту от сильного. Слабый является сильным по отношению к более слабому, чем он сам. Попытка слабого защититься от сильного является преступлением.

Статья 9. Собственность принадлежит сильным. Сильные владеют собственностью с разрешения самого сильного. Слабые обязаны отдать свою собственность сильному по его первому требованию. Право сильного на собственность слабого защищено государством.

Статья 10. Реальным гражданством обладают сильные. Сильные рождаются от сильных, либо становятся сильными в силу родства или знакомства, а также в случае признания таковым другими сильными.

Статья 11. Споры между сильными разрешаются по понятиям. Понятия имеют силу традиции. Понятия выше законов. В случае если понятия и законы противоречат друг другу, законы применяются в той части, в которой они не противоречат понятиям.

(Илл.: Плакат периода становления Советской власти)

Статья 12. Власть сильных от Бога. Монопольное право объяснять, почему властью должны обладать сильные, принадлежит Церкви. Церковь принадлежит сильным — наряду с государством. Слабые должны ходить в Церковь.

Статья 13. Сильными руководит самый сильный. Самый сильный не избирается и не назначается, а самоопределяется. Выборы необходимы для того, чтобы заранее известный результат выглядел правдоподобным.

Статья 14. Сильные на местах сами управляются со слабыми. Одни сильные не вмешиваются в дела других сильных, если соблюдаются приличия. Вмешательство в дела других сильных допускается в пределах, необходимых для восстановления приличий. Пока сильные разбираются между собой, слабые обязаны молчать.

Статья 15. Право сильных распространяется на всю территорию страны. Слабые могут съехать, если успеют. Кто не успел, тот опоздал.

Статья 16. Законы сильных действует до тех пор, пока слабые сами не станут сильными.[4]

* * *

Последующие разделы этой реально действующей в постсоветской России конституции в интернете найти не удалось, и возможно, что их нет вовсе. Но и в их отсутствие приведённый «Раздел I» по умолчанию подменяет собой «Раздел первый» как бы действующей официально конституции РФ 1993 г.[5], поскольку представленный текст в целом хорошо раскрывает её умолчания и полноценно выражает суть постсоветского правления и его правоприменительной практики, осуществляемых в соответствии с ветхозаветным принципом, следование которому порицал ещё царь Соломон: «Сила наша будет законом правды, ибо бессилие оказывается бесполезным» (Премудрость Соломона, 2:11).

Но и в этой реально действующей «конституции по понятиям», есть умолчания более глубокого порядка вложенности смыслов. Одно из них — в статье 12: Власть сильных от Бога. Умолчание состоит в том, что эта власть — не милостью Божией, это власть демонизма, действующая в пределах Божиего попущения.

Ещё одно умолчание состоит в том, что: «сильные» собираются в «стаи», а «слабые» образуют собой «стада» одиночек, и при этом поведение и тех, и других подчинено животным инстинктам стадно-стайного поведения. Вследствие этого ожидать человеческого поведения ни от тех, ни от других не следует.

Что касается определения термина «сила» и всех производных от него, то каждый читатель «конституции по понятиям» разумеет и «недоразумевает» их в меру своего миропонимания. Мы понимаем термин «сила» и производные от него, соотносясь с достаточно общей теорией управления (ДОТУ)[6], т.е. соотносясь с иерархией обобщённых средств управления / оружия и системой игр с ненулевой суммой, порождаемой толпо-«элитарным» обществом[7].

Умолчания статьи 16, раскрываются через слова Христа: «Говорю вам, если праведность ваша не превзойдёт праведности книжников и фарисеев, то вы не войдёте в Царство Божие»[8]; и через слова Александра Невского: «Не в силе Бог, а в Правде».

Это является всеобъемлюще-стратегическим рецептом обретения наивысшей в обществе силы человека, состоявшегося в качестве наместника Божиего на Земле, и избавления от власти «сильных» — как в пределах страны, так и в глобальных масштабах. [9]

2. Юридическая система и общество

В этом разделе речь пойдёт о том, чего юристы в их большинстве не знают вследствие того, что излагаемые далее сведения не входят в учебные курсы в системе юридического образования ни в России, ни других государствах, включая и государства Запада (региональной цивилизации), где юридическая субкультура на протяжении многих веков является по сути скелетной основой культуры в целом: там большинство убеждено в том, что всё, что законно — справедливо, а любое нарушение закона — попрание справедливости. Поэтому, не обладая адекватными знаниями, даже благонамеренные юристы достаточно часто творят то, что объективно является злодейством, даже в тех случаях, когда закон в правоприменительной практике соблюдён ими честно, т.е. без кривотолков. Теоретическая юриспруденция и правоприменительная практика — это одна из сфер, где предельно ярко выражается принцип «каждый в меру своего понимания работает на свои интересы, а в меру непонимания — на интересы тех, кто знает и понимает больше».

* * *

Юридическая система — атрибут техносферно цивилизованного общества [10] и включает в себя:

1. Тексты законов и тексты официально признанных ею же комментариев к ним, разъясняющих особенности применения законов в реальной жизни (официально не признанные комментарии игнорируются в правоприменительной практике).

2. Профессиональных юристов, госчиновников и иных профессиональных управленцев разного профиля деятельности, взаимодействующих друг с другом и с остальным обществом не только на основе текстов законов, комментариев к ним и соотнесения с ними жизни, но и под воздействием иных факторов, не отображённых в законах и комментариях к ним.

Юридическая система выражает себя в жизни техносферно цивилизованных обществ в определённой правоприменительной практике, которая может осуществляться как в согласии с оглашениями законов и официально признанных комментариев к ним, так и в большей или меньшей мере отрицать и подавлять оглашения.

Законотворческую деятельность мы не относим к юридической системе, как таковой, поскольку юридическая система в определённом выше значении термина порождается в результате законотворчества, в котором принимают участие не только юристы.

Потребность в юридической системе — объективное следствие развития культуры на основе общественного объединения узкоспециализированного профессионального труда на техносферном пути развития цивилизации.

* * *

Общество, обременённое техносферой и необходимостью её воспроизводства, нуждается в стандартизации и документировании своей деятельности вообще и в основанной на писаном законодательстве юридической системе, — в частности. Причина в том, что в условиях обременённости техносферой и процессами её воспроизводства и развития — не вся информация, необходимая для эффективного взаимодействия людей в сфере общественного объединения труда и семейного быта, построения объектов техносферы и их стыковки и взаимодействия друг с другом, оказывается доступной через поток событий собственной жизни (т.е. помимо текстов и иных памятников культуры), вследствие чего выявление и разрешение проблем во взаимодействии с другими людьми на основе собственного потока чувств и своего разумения в силу разных причин[11] не всегда оказывается эффективным, а во многих случаях — невозможным. Т.е. без стандартизации, документирования и документооборота техносферный образ жизни общества оказывается невозможным, поскольку с одной и той же информацией необходимо ознакомление разных людей, в разное время, подчас вне возможностей прямого личностного общения носителей той или иной информации. При этом в историческом прошлом по мере роста зависимости людей от техносферы и от общественного объединения труда как средства её воспроизводства — унаследованная от прошлого исторически сложившаяся система обычаев (закон неписаный) перетекает в писаное — кодифицированное — право и возникает юридическая система, включающая в себя обе ранее названные свои компоненты — тексты и людей, решающих те или иные проблемы общества со ссылками на тексты законов и комментариев к ним. В этом же процессе возникает и государственность, т.е. субкультура осуществляемого на профессиональной основе управления делами общественной в целом значимости на местах и в масштабах общества в целом. Юридическая система — одна из безальтернативно необходимых подсистем в системе общественного самоуправления в культурах, в которых сложилась государственность, поскольку функционирование государственности требует документирования и стандартизации управления. Поэтому:

Всякое законодательство является одним из атрибутов государственности и представляет собой текстуальное выражение принципов и алгоритмики самоуправления общества и государственного управления, осуществляемого в русле определённой концепции [12].

Иначе говоря, поскольку управление ВСЕГДА носит концептуально обусловленный характер, то всякое законодательство большей частью [13] выражает определённую концепцию государственного управления жизнью общества. И соответственно назначение законодательства:

1) обеспечение стандартного управления в русле определённой концепции в пределах соответствующих государства и общества;

2) разрешение конфликтов вложенных частных управлений, которые могут возникать в границах господствующей над обществом концепции управления;

3) защита управления по господствующей концепции от управления на основе альтернативных, — не совместимых с нею, — концепций [14] .

И в законодательстве каждого государства можно выявить компоненты, направленные на решение каждой из трёх названных выше задач в их совокупности.

Кроме того, во всяком законодательстве присутствуют «юридические шумы»— демагогия, политиканство и законы, неоднозначные в аспекте соотносимости с реальной жизнью[15], а также — некоторые законы и положения, в силу разных причин проистекающие из чуждых концепций, не совместимых с той, которую выражают названные выше три компоненты, в силу чего положения законов, проистекающие из чуждых концепций, в большинстве своём не реализуются на практике, хотя могут употребляться в политиканстве в качестве деклараций о благонамеренности[16].

Эти обстоятельства приводят к вопросам:

• Если законодательство обусловлено определённой концепцией организации жизни общества и в этом смысле не является произвольным, то как обстоит дело с концепцией, которую выражает законодательство? — т.е. насколько может быть произвольна и вариативна концепция?

• Есть ли во множестве разнообразных концепций объективно наилучшая концепция?

Ответы на эти вопросы[17] лежат вне сферы компетенции юристов, поскольку знания, необходимые для жизненно состоятельного ответа на них, лежат вне тематики учебных курсов, освоение которых необходимо для получения юридического диплома в любой стране мира. Именно проистекающее из этого факта невежество в проблематике, находящейся за пределами области юридической текстологии, и делает юристов в их большинстве биороботами-зомби (исключения из этой характеристики крайне редки), тупо применяющими действующее законодательство в одном из двух вариантов правоприменительной практики или в виде некоего «коктейля» из них обоих (об этом несколько далее по тексту).

Наиболее ярко эта юридическая тупость выразилась в поговорке, восходящей к древнему Риму, одной из причин гибели которого стала неадекватная[18] кодификация жизни общества: Пусть рухнет мир , но восторжествует закон[19] . Даже если её понимать как гиперболу (т.е. преувеличение), назначение которой — всего лишь подчеркнуть значимость законодательства и его соблюдения в жизни общества, однако и в этом случае она допускает возможность разрушения Мироздания по той причине, что юридический закон противоречит объективным закономерностям, на реализации которых основывается устойчивость процесса функционирования Мироздания как системы и устойчивость бескризисной жизни общества, вследствие чего неукоснительное проведение юридического закона в жизнь влечёт за собой крах Мироздания[20]. Этой возможностью и её практической реализацией юристы, как показывает История, никогда не интересовались ранее и не интересуются ныне.

Иначе говоря, это означает:

Объективная данность такова, что концепция, которую выражает кодифицированное право, — тоже не может быть произвольной: субъективизм выразителей концепции жизнеустройства общества в преемственности поколений должен адекватно выражать объективные закономерности бытия в Природе человечества и культурно своеобразных обществ в его составе — как в оглашениях, так и в умолчаниях, и не должен противоречить им.

В противном случае общество окажется под давлением этих объективных закономерностей, которое вынудит его отказаться от пагубной концепции либо уничтожит его в случае, если оно будет настаивать на безальтернативности той концепции, под властью которой оно так или иначе оказалось; а тем более, если оно будет по сути богохульно настаивать на боговдохновенности объективно порочной и потому пагубной концепции[21].

Соответственно этому обстоятельству открыта и возможность к тому, что законотво́рцы, находясь и действуя под властью пагубной концепции, породят законодательство, проведение которого в жизнь приведёт общество к катастрофе, от которой его может избавить только попрание норм кодифицированного права, выработка праведной концепции, альтернативной по отношению к пагубной, и непреклонное проведение её в жизнь. Хотя с точки зрения кодифицированных норм пагубной концепции, такого рода деятельность может квалифицироваться как тяжкие и особо тяжкие составы преступлений (преступления, предусматриваемые третьей составляющей законодательства). Юристы об этом, как показывает История, тоже не задумываются, в большинстве своём бездумно отдавая предпочтение проведению в жизнь пагубной концепции, власть которой обеспечивает им социальный статус и благополучие.

Описанные выше возможности, связанные с вариативностью концепций и выражения каждой из них в кодифицированном праве, приводят к вопросу об объективности различий Добра и Зла в конкретике их проявлений в жизни человечества и культурно своеобразных обществ. По своей сути это иная формулировка вопроса о бытии Божием, Его Вседержительности, смысле (целях) Промысла Божиего и характере Божиего попущения людям искренне заблуждаться и ошибаться или «со знанием дела» работать против воплощения в жизнь целей Промысла.

Однако в исторически сложившейся культуре наших дней вопрос о бытии Бога — вопрос дискуссионный. Одни верят в то, что Бог есть, другие верят в то, что Бога нет. Но и тех, и других объединяет в неверии то обстоятельство, что они не готовы нравственно верить Богу как субъекту, обладающему наивысшей разумностью, и волей, реализующей осмысленную Им целесообразность. Поэтому большинство из них ни к чему не обязывает утверждение о том, что Бог доказательства Своего бытия даёт на осмысленную веру каждому, кто проявляет интерес к ответу на этот вопрос, и состоят эти доказательства в том, что течение жизни изменяется в соответствии со смыслом молитв (обращений человека к Богу) либо так или иначе даётся понять, почему смысл молитвы не может быть воплощён в жизнь [22]. Если читать жития святых, чьи личности сформировались под властью любых вероучений (за исключением беззастенчиво сатанинских), то для всех них бытиё Бога было не вопросом веры, а достоверным знанием, каждодневно подтверждаемым искренним молитвенном общении с Ним по совести. Практика — критерий истины и в этом случае. По этой причине никого из них невозможно было убедить в том, что Бога нет. По этой же причине истинная религиозность в человечестве неискоренима и непрестанно возрождается даже в эпохи казалось бы абсолютного господства в культуре атеизма, будь он в виде церковно-догматического обрядоверия либо же в формах беззастенчиво обнажённого безбожия типа безбожия, насаждавшегося в СССР.

Но вне зависимости от мнений в спорах о бытии Бога, как писал святитель Игнатий Брянчанинов[23], «природа возвещает Бога»[24].

И соответственно он считал необходимым преподавать естественные науки не только в светских, но и в особенности — в духовных учебных заведениях:

«Особливо нужно знание естественных наук, потому что в наше время нигилисты утверждают своё учение якобы на естественных науках. Нужно знать, что они утверждают здание нигилизма не на естественных науках, а на произвольных, нелепых гипотезах, т.е. предположениях или вымыслах, которых нет возможности доказать теми доказательствами, при которых единственно наука признаёт познание верным и без которых все блестящие гипотезы остаются при достоинстве игры воображения, при достоинстве бреда»[25].

(Илл. Святитель Игнатий Брянчанинов:

на фотографии, на живописных портретах, на иконах… — Впечатление, производимое этими изображениями: это разные по своей нравственности и психологии люди!)

В этом святитель Игнатий Брянчанинов был прав. Прошло уже полтора века, как он высказал приведённое выше мнение, которое подразумевает, что и для верующих Богу, и для атеистов (верующих в Бога либо не верующих в Бога) объективность различий Добра и Зла в конкретике их проявлений — независимо от субъективных представлений людей об этом и о бытии Бога, — выражается в том, что жизнь общества (и соответственно, концепция жизнеустройства и выражающее её законодательство):

•  либо опирается на объективные закономерности и поддерживается ими, подтверждая практически истинность высказывания апостола Павла «…Бог не есть Бог неустройства, но мира. Так бывает во всех церквах у святых» (1-е Коринфянам, 14:33),

•  либо противоречит им, вследствие чего общество терпит разного рода неурядицы: внутрисоциальные конфликты, рост статистики заболеваемости, экологические и экономические бедствия и т.п. — всё это закономерные следствия нарушения объективных закономерностей бытия человеческого общества в гармонии с Природой — в русле Божиего Промысла.

Т.е. необходимость соответствия концепции жизнеустройства общества в преемственности поколений и выражающего её законодательства объективным закономерностям бытия в Природе культурно своеобразных обществ и человечества в целом — объективная необходимость. Эта объективная данность едина и безальтернативна как для носителей атеистического миропонимания, которые признают объективность законов Природы, в том числе и тех, что действуют в отношении человечества и культурно своеобразных обществ в его составе, так и для носителей религиозного миропонимания, для которых в объективных законах Природы выражается Божие предопределение бытия Мироздания[26].

Объективные закономерности, которым подчинена жизнь человеческого общества (как в аспекте обеспечения безопасности, так и в аспекте разного рода угроз безопасности и заведомой вредоносности тех или иных видов деятельности), можно разделить на шесть категорий. В каждой из них закономерности оказывают то или иное воздействие друг на друга, а также — и на закономерности других категорий, поскольку Мир един и целостен:

1. Человечество — часть биосферы, и существуют объективные закономерности, регулирующие взаимодействие биосферы и Космоса, формирование биоценозов и взаимодействие биологических видов в пределах биосферы.

2. Человечество — специфический биологический вид, и существуют специфи­ческие биологические (физиологические и психологические) видовые закономерности, регулирующие его жизнь.

3. Существуют нравственно-этические (ноосферные, эгрегориальные и религиозные) закономерности, регулирующие взаимоотношения обладателей разума и воли. И вопреки мнению многих, закономерности этой категории выходят за пределы человеческого общества, а этика, диктуемая с иерархически более высоких уровней в организации разного рода систем, — обязательна для иерархически низших уровней и отступление от её норм наказуемо. Соответственно отступничество от праведности — нравственности, свойственной Всевышнему, — главная нравственно-мировоззренческая причина биосферно-социального экологического кризиса.[27]

4. Культура, которую генетически предопределённо несёт человечество, вариативна, и существуют социокультурные закономерности, следование которым гарантирует устойчивость общества в преемственности поколений, а их нарушение способно привести к его исчезновению в течение жизни нескольких поколений под воздействием деградационных процессов.

5. Исторически сложившаяся культура всех обществ нынешней глобальной цивилизации такова, что мы вынуждены защищаться от природной среды техносферой. Техносфера воспроизводится и развивается в ходе хозяйственной и финансовой деятельности, и существуют финансово-экономические закономерности, предопределяющие как развитие общественно-экономических формаций, так и их деградацию и крах.

6. Всё это в совокупности может приводить к конфликтам интересов и конфликтам разных видов деятельности, разрешением которых необходимо управлять. И существуют объективные закономерности управления, единые для всех процессов управления, будь то езда малыша на трёхколёсном велосипеде либо комплексный проект, осуществляемый несколькими государствами на принципах частно-государственного партнёрства.

Что можно узнать из обязательных для изучения в школах и вузах России и зарубежья курсов социологии, политологии, юриспруденции, экономики, предназначенных для подготовки специалистов управленческого профиля для работы в государственном аппарате и в бизнесе? — НИЧЕГО. Но также обстояло дело и в Российской империи, включая и те учебные программы, которое осваивали наследники престола. Из этого невежества, как совершенно правильно указывал И.Брянчанинов (ко мнению которого не прислушался никто из трёх последних императоров, и чьи мнения по судьбоносным вопросам иерархия РПЦ игнорирует доныне[28]), и проистекают разговоры об исключительно субъективной обусловленности представлений о Добре и Зле и их различии в конкретике жизненных проявлений. Из этого же невежества проистекают массовые систематические нарушения объективных закономерностей всех шести категорий в государственном управлении [29] , включая и деятельность юридической системы. Это касается как СССР, так ещё в большей мере — постсоветской России.

Тем не менее, наличие объективных закономерностей, отнесённых нами к шести выше названным категориям, означает, что во всём множестве возможных концепций организации жизни общества в преемственности поколений можно выделить три класса:

•  концепции, выражающие беззастенчивый сатанизм, включая и обнажённый атеизм, как одну из маскировочных оболочек сатанизма;

•  концепции, которые можно охарактеризовать словами «ни Богу свечка, ни чёрту кочерга» в силу того, что их оглашения и объективно сопутствующие им умолчания таковы, что часть из них лежат в русле Промысла Божиего, а часть — в области попущения Божиего искренне заблуждаться и ошибаться или сатанеть со знанием дела;

•  вариации концепции, выражающей Промысел, отличающиеся друг от друга детальностью проработки и лексически-символьными оболочками выражения смысла, общего для всех вариаций.

Концепции, отнесённые к последнему классу, могут содержать ошибки, но они содержат в себе непреходяще безошибочное ядро, которое позволяет освобождаться от ошибок в ходе исторического развития обществ, живущих под их властью. Суть этого ядра состоит в том, что единственная истинная религия — диктатура совести, вследствие чего человек в молитвенном диалоге с Богом по совести способен освободиться от власти над ним ошибок и заблуждений и обязан помочь в этом деле другим людям.

Следствие из этого — никто не может быть господином человеку, кроме Бога, поскольку единственная объективно безальтернативная власть в Мироздании[30] — это Божья Вседержительность, а предназначение человека — быть наместником Божьим. Соответственно, слова «Бог» и «господь» не во всех контекстах — синонимы, поскольку «го́сподом», — отрицая в таковом качестве Бога, — индивид может избрать для себя сотворённого им же бездушного кумира-идола, другого представителя биологического вида «Человек разумный», беса, Сатану и т.п., но не Бога. [31]