Боги глубокого космоса

— Понимаешь, мы… чёрт, как же объяснить это в двух словах? Когда много времени проводишь в космосе, появляется ощущение, что эта тёмная пустота разумна и враждебна всему живому. Когда на неё смотришь, всякие религиозные и видовые предрассудки теряют смысл, для нас имеет значение только жизнь. Да и исторически сложилось так, что бросать терпящего бедствие — это преступление. Ещё с докосмической эпохи, с тех кораблей, которые передвигались по воде. Нельзя сказать, что все придерживаются этого правила, подонков во все времена хватало, но мы всё-таки не относимся к их числу. Ладно, довольно о мрачном, сейчас будем ужинать, — он ободряюще улыбнулся и пропустил меня в небольшую уютную гостиную. В воздухе, несмотря на вентиляцию, витали умопомрачительные запахи еды.

Здесь на меня обрушилось ещё одно потрясение. У них была кухня, — обычная такая, почти домашняя, — и возле варочной поверхности хлопотал мужчина. Ростом он был примерно с моего спутника, но значительно массивней; кряжистый такой, с огромными ручищами. Ко входу он стоял спиной, поэтому я могла разглядеть только макушку с коротко стрижеными светло-каштановыми волосами и сияющей блестящей лысиной.

— Вот как вы чуете еду через все переборки, скажи мне? — поинтересовался он, не оборачиваясь.

— Не ворчи, я тебе пассажирку привёл кормиться, — хмыкнул в ответ мой провожатый, усаживая меня на удобный, но весьма потёртый диван, и подошёл к своему товарищу, заглядывая ему через плечо.

— Ну и сажай пассажирку, а сам проваливай, — проворчал кулинар.

— Да сейчас, ага, нашёл идиота, — рассмеялся Нил. Попытался что-то стянуть из-под рук кряжистого, получил по пальцам и отдёрнул ладонь. — Злой ты. А я, между прочим, окончательно наши мозги починил, Чак полную проверку запустил! Меня похвалить надо.

— Это не повод кусочничать, — наставительно изрёк незнакомец с лысиной. — Иди уже, сядь, не нависай, терпеть этого не могу. Или лучше завари чай, хоть какая-то с тебя польза будет!

Мужчины принялись хозяйничать у плиты вдвоём, за чем я наблюдала с искренним недоумением. У нас в космосе вообще никто не утруждает себя готовкой: есть стандартные концентраты, саморазогревающиеся пайки. А уж о том, чтобы мужчина опустился до возни с кастрюлями, я вообще никогда не слышала!

Странные всё-таки эти люди. Я, конечно, изучала их культуру и обычаи, когда собиралась поступать в Художественную Академию, но одно дело читать книжки про искусство и рассматривать работы великих мастеров, а совсем другое — наблюдать на практике. Я вообще-то живых людей сейчас видела впервые. Так странно было узнавать их обычаи, настолько непохожие на обычаи Альдара, и… чувствовать, что они каким-то странным образом оказываются мне гораздо ближе. Может, в этом моя проблема? И должна я была родиться не демоном, а человеком?

Тот факт, что они спасли нас просто потому, что наткнулись на наш корабль, не укладывался в голове. Не могут же они настолько от нас отличаться! Бросать свои дела, тратить уйму времени на помощь чужакам, которые о ней не просили, может быть — даже рисковать жизнью?!

Но даже если это было ложью, даже если они действительно подбили нас сами, оставалось ещё два вопроса: зачем такие сложности и каким, собственно, образом они нас уничтожили? Это не было похоже на действие ни одного знакомого мне оружия, это больше походило на силу Мертвителей, только… очень странную, чуждую. Неужели люди такому научились, а это было первое испытание?

Пока я предавалась мрачным раздумьям, мужчины успели накрыть на стол, водрузив на него здоровенную металлическую посудину с ручкой. Нил плюхнулся на диван рядом со мной, пододвинул мне пустую тарелку, ложку и кружку, а незнакомец уселся напротив.

— Налетай, у нас самообслуживание, — с улыбкой сообщил Нил.

— Смотри-ка, правда — пассажирка, — задумчиво хмыкнул кулинар, с интересом разглядывая меня. Я отвечала ему тем же, не забывая накладывать себе в тарелку побольше еды, представлявшей собой смесь мяса с чем-то непонятным. Лицо мужчины было под стать телосложению: широкое, с глубоко посаженными тёмными глазами, нависающими кустистыми бровями, мясистым широким носом, щелью-ртом с тонкими губами, тяжёлым квадратным подбородком. Этот тип был явно старше Нила, казавшегося моим ровесником. На вскидку я могла дать ему около пятидесяти оборотов.

— Ильтурия, можно Иля, — представилась я.

— Ярослав, коротко — Слава, — кивнул он.

— О! Гудвин, я тебя люблю! — заявил с порога незнакомый голос, и в гостиную вошёл ещё один молодой мужчина. Он был тёмно-рыжий, зеленоглазый и тоже довольно невысокий; хотя, кажется, повыше Нила. — Только мог бы и позвать.

— А что вас звать, вы ж как тараканы, сами всё чуете, — отмахнулся Ярослав. — Ты жрать-то погоди; что Чак насчитал?

— Вот он сейчас придёт, сам у него спросишь. Если коротко — мы в очень, очень глубокой заднице.

— Филармония, ты бы за речью следил при детях, — проворчал Слава.

— Ой, извини, — покаялся рыжий. — Я тебя не заметил. Смотри-ка, счастливица; очухалась так быстро, аппетит здоровый!

— А почему «Филармония»? — рискнула полюбопытствовать я. — Это же вроде бы не имя.

В ответ на этот мой вопрос мужчины переглянулись и дружно рассмеялись, после чего Нил решил пояснить.

— Это не имя, это прозвище: Филармония, или Фил, а на самом деле его зовут Егором. Я от природы Данила Нилов, и Нил — тоже скорее прозвище, чем сокращение. Ярослав Гудкин у нас Гудвин; это такой персонаж из старой сказки. Нашего доктора, с которым ты уже успела познакомиться и которого мы называем для краткости доком, зовут Аристотель.

— У нас прозвища даются очень редко, — растерянно хмыкнула я. — Обычно только отличившимся воинам. А у вас всем подряд?

— Они обычно прилипают сами, чаще всего в молодом возрасте, созвучные с фамилией или благодаря забавной истории, и порой они бывают весьма нелестными. Что касается отличившихся воинов, такой у нас один, вон, рядом с тобой сидит, — хмыкнул Ярослав.

— На себя посмотри, — проворчал Нил почему-то с долей обиды и раздражения.

— Я там, значит, работаю, а они тут сидят и жрут! — раздался недовольный голос, и в гостиной появился ещё один человек. Высокий, но какой-то удивительно нескладный, худой и блекло-серый. С узким длинным лицом, острым носом и очень светлыми, почти белыми глазами он производил довольно отталкивающее впечатление; даже светлые волосы, похожие по цвету на ниловы, имели сероватый оттенок, который портил всё впечатление.

— Это Чак, Антон Чижиков, наш навигатор, — последовала ремарка от моего соседа, пока новое лицо устраивалось за столом. На меня указанный бросил короткий безразличный взгляд, и тут же накинулся на еду.

— Чак, скажи уже, что там? Долго нам домой лететь? — напряжённо уточнил Ярослав. Тот пару раз махнул руками, но ответить не сумел: рот был уже набит едой. Тем временем в комнату вошёл уже знакомый мне доктор, и я инстинктивно сжалась на своём месте.

— О! Бес-вредитель проявляет здоровый аппетит? — беззлобно хмыкнул он, окинув нас всех взглядом. — Дело хорошее, — кивнул мужчина и тоже присел к столу.

— Я же говорил, он не опасен, — с улыбкой пояснил мне Нил. — И, собственно, ты можешь лицезреть весь наш экипаж.

— Всего пять человек? — потрясённо уточнила я. — Но корабль вроде большой…

— Корабль большой с расчётом на тех, кого мы спасаем, — пояснил доктор.

— Да тихо вы! — шикнул на нас Ярослав. — Чак, твою мать, сейчас в лоб дам, потом брюхо набьёшь. Где мы?

— Могу ответить в рифму или подробно, тебе как? — вздохнул Чак, с явным сожалением опуская ложку.

— В рифму я тебе настучать могу! — повторил угрозу тот, кого называли Гудвином. — Подробно давай, что там с маршрутом?

— Маршрут будет долгий и очень кривой, — поморщился он. — Нас вынесло за границу обследованных систем, и далеко вынесло.

— Вот же… — буркнул Ярослав. Кажется, хотел добавить какое-то ругательство, но покосился на меня и передумал.

— Мы в город Изумрудный идём дорогой трудной, — вдруг тихонько пропел доктор.

— Идём дорогой трудной, дорогой непрямой! — поддержал его, улыбаясь от уха до уха, Нил.

— Заветных три желания, — поддержал непонятные хоровые пения Филармония, и дальше они пели уже на три голоса, радостно улыбаясь, обнявшись за плечи и покачиваясь из стороны в сторону. Причём Егор ещё отстукивал на столе свободной ладонью ритм, а Нил пытался пританцовывать, не вставая с дивана. — Исполнит мудрый Гудвин, и Элли возвратится с Тотошкою домой!

— Идиоты, — тяжело вздохнул герой песни, сокрушённо качнув головой. — Вам, пожалуй, всем троим мозгов надо добавить, Страшилы недоделанные! — поморщился мужчина.

— Да ладно тебе, — хмыкнул Нил. — Доползём как-нибудь.

— Учитывая, что единственная альтернатива твоему «доползём» — нырнуть в первую попавшуюся звезду, таки да, — хмыкнул Ярослав. — Док, как остальные пострадавшие?

— Ребёнок в норме, просто спит, и я совершенно не представляю, что с ним делать, когда проснётся. Со взрослыми всё не так радужно; что бы с ними ни случилось, оно здорово подпортило им мозги, а такие вещи долго восстанавливаются. Скажи мне, бес-вредитель, ты-то в курсе, что случилось? — обратился он ко мне. — Ты вообще что-нибудь помнишь?

— Больно было, — пожав плечами, ответила я, не видя смысла что-то скрывать. Если это их оружие, они наверняка знают, как оно действует. — Ну, сначала корабль вздрогнул, потом гул послышался, а потом как будто голову и душу пытались вывернуть наизнанку.

— То есть, ты полагаешь, оно всё-таки било по головам? — мрачно поинтересовался Гудвин.

— Особых вариантов нет, — пожал плечами док. — Только я не представляю, что надо сделать с живым существом, чтобы у него вскипели и взорвались мозги. Я того покойника осмотрел, но яснее не стало.

— Иль, а куда ваш корабль летел, ты в курсе? — обратился ко мне Нил.

— На орбитальную станцию в квадрате… я не знаю, как это по-вашему, — вздохнула я. — Она пограничная с вашими, человеческими, территориями.

— Ого, — подал голос Фил. — То есть, это не у нас одних сбой случился, их тоже сюда какой-то странной прихотью космического разума зашвырнуло?

— Не нравится мне это, — резюмировал Гудвин. — Чтобы два корабля из разных точек пространства случайно вышвырнуло одновременно в одном месте, да ещё в такой глуши, это нечто из ряда вон. Один-то уже слишком, потому что я не представляю, как такое возможно! Драпать отсюда надо, и поскорее. Чак, набивай брюхо и отправляй нас подальше от этого места.

— Уже, — пожал плечами Чак. — Первые две точки у нас без вариантов, так что мы с Филом уже нырнули и потихоньку ползём.

— Слушай, бес-вредитель, тебя дома вообще не кормили что ли? — удивлённо хмыкнул доктор.

— Почему? — нахмурилась я, не донеся ложку до рта.

— Да просто непонятно, куда в тебя уже третья порция влезает, — улыбнулся он. Я почему-то смутилась, покосилась на тарелку, но расставаться с ней не захотела.

— Оставь ребёнка в покое, — поморщился Гудвин. — Пусть ест, жалко что ли!

— Он завидует, — сообщил Нил. — Раньше он у нас был главным проглотом, теперь вот конкуренция появилась, — и мужчина ласково погладил меня по голове. Я оскалилась и недовольно зашипела. — Ты чего? — удивлённо поинтересовался он, отдёрнув руку.

— Извини, — немного смущённо пробормотала я. — Ненавижу, когда кто-то так делает, кроме отца; надоело.

— Бывает, — растерянно хмыкнул Нил. — Ладно, какие у нас дальше планы? А то я бы пошёл спать.

— Иди, — пожал плечами Гудвин. — Только сначала проводи Илю на склад и выдай ей что-нибудь из вещей, а то ребёнку и переодеться не во что. И каюту покажи. И вообще, назначаешься ответственным за её благополучие, раз вы так легко нашли общий язык. А ты, док, за ту малявку, когда проснётся. С остальными будем разбираться по мере необходимости.

— А что я-то сразу? — возмутился доктор.

— Потому что ты из нас единственный в курсе, с какой стороны нужно подходить к детям, — насмешливо сообщил тот. — Кто из нас любит попрекать окружающих, что «вот у меня трое оглоедов, а вы пороху не нюхали!»? Вот и демонстрируй пример для подражания. Будет стимул поскорее маму вылечить.

— Ладно, пойдём, — махнул мне Нил, поднимаясь из-за стола.

— Спасибо, было очень вкусно, — отодвинув тарелку, кивнула я Гудвину.

— Свершилось, — рассмеялся тот в ответ. — Мне сказали спасибо за стряпню! На здоровье, юная леди, приходите ещё.

— Вымогатель, шантажист и ябеда! — припечатал его Фил. А дальше я не слышала, потому что мы с Нилом вышли.

— Неужели на таком большом корабле летает всего пять человек? — недоверчиво уточнила я, шагая рядом с Нилом.

— Ну, тут ещё полно техники, — хмыкнул он. — Но расчёт как раз на то, чтобы было, куда грузить людей. Когда эвакуируешь две тысячи пассажиров с лайнера, начинаешь понимать, что и этого места очень мало. А экипаж маленький, потому что вроде как справляемся. Конечно, иногда хочется, чтобы было побольше, но… это всё компромиссы. А ты, кстати, очень хорошо говоришь на нашем языке, даже странно. Откуда это?

— Был стимул выучить, — пожала плечами я. — И большое желание. Послушай, мне смутно помнится, что ты согласился забрать мой планшет. Это правда, или мне просто приснилось?

— Правда, правда, дитя галанета, — хмыкнул он. — Я тебе его тоже верну, не волнуйся, только сначала на склад сходим. Ты извини, у нас выбор одежды небольшой, только форма, зато точно есть нужный размер.

— Зачем вам запасная форма моего размера? — подивилась я.

— На всякий случай, — рассмеялся мужчина. — Мы же вещи вместе с людьми обычно не эвакуируем, если только кто-то успеет похватать особо ценное, а люди в разном виде попадают. Надо же всех хоть во что-то переодеть, порой ведь получается несколько суток пути. Начальство мудро рассудило, что на всех не угодишь, и у нас просто есть большая куча форменной одежды и обуви разных размеров. Вот мы и пришли, — резюмировал он.

Мы стояли в коротком тупичке возле небольшой прозрачной дверцы, расположенной примерно на уровне моего лица, за которой виднелась ёмкая ниша. Окинув меня оценивающим взглядом, Нил принялся тыкать кнопки рядом с дверцей. Откуда-то сверху в нишу один за другим плюхнулись несколько непрозрачных гермопакетов. Нил открыл дверцу, внимательно просмотрел маркировку, удовлетворённо кивнул и сгрёб всё в охапку.

— Да ладно, помогу донести, — отмахнулся он от моих попыток забрать хотя бы часть вещей.

— А долго нам добираться до обжитых территорий? — поинтересовалась я, пока мы шли к жилым модулям.

— В случае отсутствия эксцессов и накладок — не меньше трёх-четырёх недель. Но ты не волнуйся, скорее всего, скоро очнётся кто-то из твоих сородичей, станет повеселее, — извиняющимся тоном попытался обнадёжить меня мужчина. Я только согласно угукнула; объяснять человеку сложности собственных взаимоотношений с сородичами совершенно не хотелось. Опять же, может, прогноз не оправдается, и мне всё-таки не придётся с ними общаться. — Единственное, связи у нас, как сама понимаешь, нет, так что обрадовать своих, что жива, не сможешь, придётся им помучиться в неведении.

— А за вас некому волноваться? — понимающе уточнила я. — Вы все такие спокойные.

— За дока есть, у него жена и дети. Но Алёнка — верная жена декабриста, она его каждый раз ждёт и каким-то седьмым чувством чует, что с Аристотелем всё хорошо. А у остальных по разным причинам не сложилось. Мы с Филом — перекати-поле, сроду никогда своего угла не было, Чак перспективу заведения семьи воспринимает с ужасом. У Гудвина семья была, но они погибли давно, ещё во время войны. Транспорт, которым они летели, выскочил прямо на ваш крейсер, и даже мяукнуть не успел.

— И он так спокойно, без враждебности разговаривает со мной? Участвовал в экспедиции, спасавшей нас с крейсера?! — растерянно покосилась я на человека. Тот в ответ пожал плечами.

— А кому стало бы лучше от нескольких лишних смертей? Можно озлобиться, можно стать фанатиком войны, умыться кровью, но это не вернёт к жизни родных и друзей. Мы же все, слава Богу, взрослые мужики, все отслужившие, все повоевавшие, у всех есть свои счёты и список погибших. Только мы предпочитаем предъявлять его не альдарскому и не нашему командованию, а напрямую старухе с косой. Ну, то есть, смерти. Так, что-то мы с тобой опять углубились в мрачные дебри, хватит о грустном! — он тряхнул головой. — Сейчас зайдём ко мне, заберёшь свой планшет, и пойдёшь обживаться, — сообщил мужчина, локтем нажимая какой-то сенсор у одной из ряда дверей.

Шагнув вслед за Нилом в его каюту, я с интересом огляделась. Комната была довольно просторная, прямоугольной формы. Вход располагался почти в углу, в длинной стене; напротив двери имелось два больших прямоугольных иллюминатора, или, вероятнее, экрана. Вдоль дальней от входа узкой стены вытянулась весьма широкая просторная кровать, в углу виднелась небольшая дверца — наверное, ведущая в санитарный блок. В углу напротив двери, между ближайшей торцевой стеной и стеной с «окнами», имелся небольшой угловой диван со столиком. Сбоку от двери вдоль стены стояла пара шкафов с непрозрачными дверцами, простенок между которыми был занят огромным плакатом, изображавшим алого дракона с планеты Кинду, и точно такой же красный ящер лежал сверху на одном из шкафов. Не живой, конечно; просто статуэтка невероятно тонкой работы.

— Вон твоя игрушка, на столе, в целости и сохранности, — кивнул он, привлекая моё внимание. Я оторвалась от разглядывания фигурки и подошла к столу, где с радостью и облегчением вцепилась в любимую вещь.

— Спасибо, — улыбнулась я человеку. — Ты не представляешь, сколько для меня значит эта вещь, тут вся моя жизнь!

— Я так и понял, — усмехнулся он. — Пойдём, покажу твои пенаты. По блату выделим тебе, как первой очнувшейся, шестую каюту в нашем модуле. Вот дверь, напротив моей, нажимай кнопку.

Каюта оказалась зеркальным отображением предыдущей. Те же шкафы, тот же столик, та же кровать и дверка в углу. Нил сгрузил свою ношу на диван, огляделся, будто пытаясь что-то вспомнить.

— А, самое главное чуть не забыл! Давай замок на тебя настроим, — проговорил мужчина и углубился в общение с электроникой.

— Нил, а ты видел их живьём? — не выдержала, наконец, я.

— Кого? — не оглядываясь, уточнил мужчина.

— Драконов с Кинду, — тихо пояснила я. Мне показалось, что от этого вопроса он вздрогнул, но ответил вполне ровным голосом.

— Да, видел. А что?

— Какие они были?

— Любопытные, — вздохнул, не оборачиваясь, Нил. — И гораздо более разумные, чем другие разумные виды.

— Я только картинки в детстве видела, случайно, — поделилась я впечатлениями. — Очень хотела узнать побольше, но наши не занимаются исследованиями чужих традиций.

— Если хочешь, могу дать тебе книгу, — обернувшись в дверях, Нил слегка улыбнулся. — У нас про них тоже не так много известно, но хоть что-то.

— Буду очень благодарна, — с радостью согласилась я. — А они правда умели летать между звёзд?

— Правда. Заходи за книгой, но только завтра, а то сейчас я уже засыпаю на ходу, — он виновато развёл руками и вышел, прикрыв за собой дверь. А я осторожно присела на краешек дивана и огляделась, пытаясь собраться с мыслями.

Всё-таки, люди очень странные. Но зато можно поблагодарить Санаю за эту встречу и возможность осмотреться, подготовиться к жизни среди них, если таковая мне суждена.

Эти люди были удивительными, особенно тот, кого они называли Гудвином. Потерять в войне всё — и пытаться спасти тех, кто, возможно, повинен в гибели твоих родных? Это даже на мой взгляд было слишком! Да и то, что опытный воин и капитан корабля кашеварил, как последняя домовуха, не укладывалось в голове. А их доктор? Рослый мужчина со сложением воина, и вдруг — целитель, тоже совершенно женское занятие!