Грамматика эсперанто

Грамматика эсперанто

Алфавит. Произношение

Алфавит языка эсперанто создан на латинской основе. В нём двадцать восемь букв, из них пять с надстрочным знаком «ˆ» и одна с надстрочным знаком «˘»[1]. Так как некоторые буквы латинского алфавита в разных языках читаются по-разному, то необходимо дать суммарную таблицу букв эсперантского алфавита с указанием произношения соответствующих звуков.

Табл. 1. Алфавит

Буква	Название	Произношение	Примеры
A a	a	а	akvo вода, aero воздух, sana здоровый, blanka белый
B b	bo	б	bona хороший, birdo птица, laboro труд
C c	co	ц	centro центр, anonco объявление, peco кусок
Ĉ ĉ	ĉo	ч	ĉapo шапка, kaĉo каша, aĉeti покупать, riĉa богатый
D d	do	д	domo дом, diri сказать, sidi сидеть, sed но
E e	e	э	ekzameno экзамен, dek десять, bone хорошо
F f	fo	ф	forta сильный, konferenco конференция, afero дело
G g	go	г	gasto гость, legendo легенда, tago день
Ĝ ĝ	ĝo	дж (слитное)	ĝardeno сад, etaĝo этаж, manĝi есть, кушать
H h	ho	h[2]	homo человек, honoro честь, haro волос
Ĥ ĥ	ĥo	х[3]	ĥaoso хаос, ĥoro хор, eĥo эхо
I i	i	и	interesa интересный, sidi сидеть, vidi видеть
J j	jo	й	juristo юрист, jaĥto яхта, krajonoj карандаши, vejno вена
Ĵ ĵ	ĵo	ж	ĵurnalo газета, ĵeti бросать, ovaĵo яичница
K k	ko	к	koro сердце, kesto ящик, kongreso конгресс, ok восемь
L l	lo	ль (полумягкое)	laboro труд, litero буква, revolucio революция
M m	mo	м	mi я, morgaŭ завтра, domo дом, komunismo коммунизм
N n	no	н	nova новый, nacio нация, nia наш, bona хороший
O o	o	о	oro золото, ok восемь, homo человек, forto сила
P p	po	п	patro отец, plakato плакат, apud возле, por для
R r	ro	р	rozo роза, revolucio революция, koro сердце
S s	so	с	sana здоровый, sidi сидеть, kongreso конгресс
Ŝ ŝ	ŝo	ш	ŝtofo материя, poŝo карман, freŝa свежий
T t	to	т	tablo стол, teatro театр, stato государство
U u	u	у	universo вселенная, revolucio революция, unu один
Ŭ ŭ	ŭo	у краткое	laŭdi хвалить, baldaŭ скоро, naŭ девять
V v	vo	в	vagono вагон, vakso воск, trankvila спокойный
Z z	zo	з	zono зона, пояс, dezerto пустыня, trezoro сокровище

В эсперанто нет никаких особых правил произношения. Девятое правило «Полной грамматики эсперанто» Л. Заменгофа гласит: «Каждое слово читается так, как оно пишется». Это значит, что в эсперанто устная, звучащая речь записывается фонетически, т. е. каждая фонема (неделимая звуковая единица языка) записывается с помощью одной буквы, которая всегда, независимо от положения в слове и ударения, читается одинаково. Другими словами, в эсперанто между фонемами и буквами имеет место взаимно-однозначное соответствие: каждой фонеме соответствует только одна буква, каждой букве соответствует только одна фонема. Единственное требование — следование этому соответствию при чётком произношении всех звуков. Допустима, впрочем, свойственная русскому языку частичная ассимиляция, при которой глухие смычные [п], [т], [к] перед звонкими в ряде случаев могут озвончаться, а звонкие шумные [б], [в], [г], [д] перед глухими — оглушаться: ekzisti «существовать» — [экзи́сти] или [эгзи́сти], absoluta «абсолютный» — [абсолю́та] или [апсолю́та]. Однако ассимиляция крайне нежелательна на стыке морфем, особенно если она может привести к искажению смысла (как в паре subtaso «блюдце» — suptaso «суповая чашка»). Поэтому слова korbtenilo «ручка корзины», subkonscio «подсознание», ekzumi «зажужжать» рекомендуется произносить только как [корбтэни́льо], [субконсци́о], [экзу́ми][4]. На стыке корней для удобства произношения можно сохранить окончание: korbotenilo. Кроме вышеуказанного вида ассимиляции допустима также палатализация (смягчение) согласного перед j: panjo «мама» — [па́нйо] или [па́ньо].

В эсперанто ударение всегда падает на предпоследний слог, т. е. на предпоследний гласный звук: pátro «отец», scéno «сцена», sángo «кровь», lónga «длинный», véjno «вена», pájlo «солома», oficíro «офицер», ŝancelíĝi «колебаться», matematíko «математика», fizíko «физика», dinamíko «динамика», senceremoniéco «бесцеремонность», mi kántis «я пел», li subskríbus «он подписал бы». Из данного правила следует, что при суффиксальном словообразовании ударение перемещается: kánti «петь» — kantísto «певец» — kantistíno «певица». При этом необходимо помнить следующее. Во-первых, слова, представляющие собой сочетание приставки mal и односложного слова pli, plej или tro, не являются исключениями из правила и также имеют ударение на предпоследнем слоге: málpli, málplej, máltro. Во-вторых, полугласные звуки [j], [ŭ] в этом плане аналогичны согласным, поскольку не образуют слогов и не влияют на постановку ударения: lóngaj, dómoj, ántaŭ, adíaŭ, adiáŭi, láŭdi, mórgaŭ, morgáŭa. В-третьих, стоящие рядом гласные звуки произносятся раздельно и являются независимыми слогами: neníam, ruíno, konscíi, ekspluáti, menúo, balái, ponéo. Особенно это важно для образованных от интернациональных корней слов, в которых непосредственно перед окончанием стоит i (таким образом оказывающееся под ударением): Francío, geografío, historío, internacía, garantíi, melodíe. Как видно из примеров, ударение в эсперантских и соответствующих им созвучных русских словах часто не совпадает.

При произношении аббревиатур ударение ставится следующим образом[5]. Некоторые аббревиатуры читаются по буквам, поэтому в них каждый слог является ударным: USSR [у-со́-со́-ро́], UEA [у́-э́-а́], UK [у́-ко́]. Другие читаются как обычные слова; если они оканчиваются на гласный, то ударение стоит на предпоследнем слоге: TEJO [тэ́йо], EVA [э́ва], REU [рэ́у], если же на согласный, то на последнем слоге: OSER [осэ́р], OkSEJT [оксэ́йт], IFEF [ифэ́ф].

В поэзии допускается опущение окончания [o] (на письме это отмечается знаком апострофа): hom’ вместо homo, ĝarden’ вместо ĝardeno. Место ударения в таких усечённых словах остаётся неизменным.

Необходимо избегать не свойственных эсперанто особенностей русского произношения, тем более, что некоторые из них могут изменить значение эсперантских слов.

1. В безударном положении [o] не должно произноситься как [a], как это свойственно произношению в русском литературном языке: ср. okcidento «запад» — akcidento «происшествие», organo «орган» — argano «подъёмный кран», ofero «жертва» — afero «дело», poŝtisto «почтальон, почтовый служащий» — paŝtisto «пастух», nocio «понятие» — nacio «нация», oranĝo «апельсин» — aranĝo «устройство», koro «сердце» — kora «сердечный», homo «человек» — homa «человеческий», mi diros «я скажу, я буду говорить» — mi diras «я говорю», mi sidos «я буду сидеть» — mi sidas «я сижу».

Также не должны смешиваться в безударном положении [е] и [и]: letero «письмо» — litero «буква», Levio «Леви́, Леви́й» (др.-еврейское муж. имя) — Livio «Ли́вий» (др.-рим. муж. имя).

2. В русском языке не противопоставлены звуки [г] и [h]. В литературном русском языке и севернорусских говорах есть только [г] и нет звука, соответствующего эсперантскому [h]. Наоборот, у представителей южных говоров русского языка нет звука [г], а имеется только [h]. Поэтому у русскоязычных эсперантистов эти два звука нередко смешиваются. Но в эсперанто эти звуки надо строго различать, так как они меняют значение слов: galo «жёлчь» — halo «зал», gardi «стеречь» — hardi «закалять», gasti «гостить» — hasti «спешить».

Также необходимо различать русский звук [х] (обозначаемый в эсперанто буквой ĥ) и эсперантский звук [h], так как и в этом случае в зависимости от произношения может меняться смысл слова: ĥoro «хор» — horo «час».

О произношении звука [h] см. сноску [2].

3. Краткое (неслоговое) [у] не должно смешиваться ни с гласным [у], ни тем более с согласным [в]. Оно произносится как английское [w] или русское [у] в таких словах, как «аудитория», «аукцион», «каучук». Особо следует подчеркнуть неслоговой характер краткого [у], так как от этого зависит место ударения в слове (см. выше).

4. Гласный [е] в эсперанто не палатализует, т. е. не смягчает предшествующего согласного, как это происходит в русском языке (при этом перед звуком [e] не должен слышаться звук [й]): ne [нэ] — «нет», merito [мэри́то] — «заслуга», teatro [тэа́тро] — «театр». Не должно быть и чрезмерного смягчения зубных согласных [н], [т], [д] перед [и], например в словах nia «наш», tio «то», direkto «направление».

5. Звук [и] после шипящих согласных нельзя уподоблять звуку [ы], как это имеет место при произнесении русских слов «жизнь» [жызнь] и «шило» [шыло]: ŝi [ши] — «она», ĵipo [жи́по] — «джип».

6. Между звуком [и] и последующим гласным звуком никогда не должен слышаться звук [й]; поэтому слова revolucia «революционный», tie «там», kio «что» следует произносить как [рэволюци́а], [ти́э], [ки́о], а не как [рэволюци́я], [ти́е], [ки́ё].

7. Звонкие согласные на конце слов не оглушаются. Поэтому слова sed «но», sub «под» следует произносить как [сэд], [суб], а не как [сэт], [суп].

8. Аффриката [дж] не должна распадаться на два отдельных звука; она произносится слитно, как в английском или итальянском языках.

9. Некоторые трудности может вызывать и произношение звука [л]. Строго говоря, оно должно быть средним — ни твёрдым, ни мягким: твёрже русского [ль] в слове «львица», но мягче русского [л] в слове «лад» (так называемое среднеевропейское полумягкое [л], характерное для французского и итальянского языков).

Словарный состав

В первом учебнике, опубликованном в 1887 году (так называемой «Первой книге» — «La unua Libro») на отдельном листе был напечатан «интернационально-русский словарь», включавший 920 морфем: корней и аффиксов (приставок, суффиксов, окончаний). Пятиязычный словарь Universala Vortaro (UV), вышедший в свет в 1893 году и являющийся составной частью Fundamento de Esperanto[6], содержит 2639 заглавных единиц, 2629 из которых простые морфемы (корни и аффиксы), 10 — полиморфемные образования (основы). Кроме того, некоторое количество производных слов включено в словарные статьи в качестве примеров. Таким образом, UV содержит 2935 лексических единиц. UV построен по тому же принципу, как и словарь «Первой книги»: заглавные неслужебные единицы (корни и основы) даются без окончаний, но переводятся на национальные языки определённой частью речи.

На Всемирном конгрессе в 1905 году было решено, что Fundamento является единственной и обязательной для всех эсперантистов основой языка эсперанто, в которой никто не имеет права делать изменений. Таким образом содержащиеся в UV лексические единицы получили статус «фундаментальных». Принцип неприкосновенности Fundamento, или «фундаментализма», вовсе не ограничивает обогащение языка новыми словами и грамматическими правилами. Он подразумевает, что если то или иное слово вытесняется из активного употребления новым словом, оно всё равно должно включаться в словари в качестве архаизма. Этим гарантируется преемственность и эволюционность развития эсперанто. За пополнением лексики следит Академия эсперанто. До настоящего времени она сделала 9 официальных дополнений к UV, включающих около 2000 слов (точнее, корней, практически от каждого из которых только с помощью аффиксов можно образовать от 10 до 50 производных слов). Подавляющее же большинство слов функционируют в качестве неофициальных.

Словарный состав языка эсперанто образуют прежде всего так называемые интернациональные слова, или интернационализмы, то есть слова, вошедшие в очень многие языки мира: teatro, dramo, sceno, komedio, gazeto, telegrafo, telefono, radio, literaturo, prozo, poezio, ideo, idealo, legendo, kongreso, konferenco, revolucio, komunismo, ekonomio, maŝino, lokomotivo, vagono, atomo, molekulo, medicino, gripo, angino, vulkano, eĥo, ĥaoso, rozo, bukedo, tigro, krokodilo, ananaso, lampo, cigaredo, etaĝo, ekzameno, ĥoro, jaĥto, kanalo, afiŝo, aŭtoro, strukturo, ekskurso и др.

Большинство из этих интернациональных слов вошло не только почти во все европейские языки, но и во многие языки Востока. Так, например, большое число интернационализмов отмечается в японском языке, в языках Индии, турецком, несколько меньше в персидском и арабском.

Значительное место в словаре эсперанто занимают также и такие международные слова, которые распространены менее широко, однако являются общими по крайней мере для какой-либо одной языковой семьи или группы языков: familio «семья», papero «бумага», sako «мешок», ŝipo «корабль», ŝuo «ботинок», boto «сапог», rapida «быстрый», jaro «год», tago «день», pomo «яблоко», dento «зуб», osto «кость», elefanto «слон», kamelo «верблюд», mano «рука» и др.

Во множестве представлены в эсперанто латинские и древнегреческие слова, относящиеся преимущественно к научно-технической и медицинской терминологии, к названиям животных, растений и т. д. Некоторые из них могут рассматриваться как в полном смысле международные слова, известные огромному количеству людей, другие же, являясь элементами научной терминологии и номенклатуры, известны гораздо меньшему кругу специалистов: biologio «биология», geografio «география», filozofio «философия», dialektiko «диалектика», hipertrofio «гипертрофия», histerio «истерия», pneumonito «пневмония», dialekto «диалект», epidemio «эпидемия», febro «лихорадка», paralizo «паралич», operacio «операция», kverko «дуб», abio «пихта», brasiko «капуста», persiko «персик», meleagro «индюк», urogalo «глухарь», paruo «синица», mirmekofago «муравьед», pirolo «снегирь», rosmaro «морж», lekanto «маргаритка», lieno «селезёнка», koturno «перепел», kratago «боярышник», kolimbo «гагара», hirudo «пиявка», helianto «подсолнечник» и многие другие.

Из латинского языка заимствованы также многие предлоги и союзы: sub «под», sur «на», preter «мимо», tamen «однако», sed «но» и др.

В словарном составе эсперанто представлены слова, общие по происхождению для индоевропейских языков Европы и Азии (patro «отец», frato «брат», nazo «нос», nova «новый» и др.). Многие слова эсперанто являются общими для романских и германских языков (sako «мешок» и др.). Ещё больше в эсперанто слов романского происхождения (betulo «берёза», bieno «имение», burdo «шмель», butiko «лавка», cervo «олень», cikonio «аист», ĉielo «небо», degeli «таять» и др.). Несколько меньше слов, общих по происхождению для германских языков (jaro «год», monato «месяц», tago «день», melki «доить», knabo «мальчик» и др.). Имеется и некоторое количество слов, общих для всех или для нескольких славянских языков (vojevodo «воевода», starosto «староста», hetmano «атаман, гетман» и др.).

Законное место в эсперанто заняли некоторые слова из неиндоевропейских языков, ставшие интернационализмами или отражающие местные реалии. Среди таковых можно назвать cunamo «цунами», kungfuo «кун(г)фу», ĵudo «дзюдо», janiĉaro «янычар», ŝaŝliko «шашлык», bumerango «бумеранг», vigvamo «вигвам», efrito «ифрит» и многие другие.

Если ко всему сказанному добавить, что в эсперанто вошли и некоторые собственно русские слова, становится ясно, что лексика этого языка в значительной степени близка к русской[7]. Вот несколько примеров слов в эсперанто, которые узнаются носителем русского языка особенно легко: vidi «видеть», sidi «сидеть», ĉerpi «черпать», bani «купать», barakti «барахтаться», kartavi «картавить», klopodi «хлопотать», gladi «гладить», svati «сватать», paŝti «пасти», domo «дом», nazo «нос», muso «мышь», muŝo «муха», sevrugo «севрюга», sterledo «стерлядь», brovo «бровь», kreno «хрен», serpo «серп», toporo «топор», kolbaso «колбаса», burko «бурка», kaĉo «каша», stepo «степь», vosto «хвост», bulko «булка», ŝtupo «ступень», rimeno «ремень», soveto «совет (орган власти)», bolŝevisto «большевик», kolĥozo «колхоз», sputniko «спутник», celo «цель», nova «новый», prava «правый, правильный», kruta «крутой», sama «тот же самый», du «два», tri «три», krom «кроме», nepre «непременно», vodko «водка», balalajko «балалайка».

Международность эсперантской лексики не должна усыплять внимание, поскольку в этом языке, как в любом другом, есть «ложные друзья переводчика». Так, sledo означает не «след», а «сани, санки», kravato — не «кровать», а «галстук», dura — не «дура» или «дурной», а «твёрдый»; эсперантское mano не имеет ничего общего с английским man или немецким Mann, tasko — с итальянским tasca, а napo — с французским nappe.

Передача национальных имён

Имена собственные транскрибируют эсперантскими буквами, стараясь максимально приблизить их произношение к национальному. Однако фамилии, которые на родном языке их носителей пишутся латинскими буквами, традиционно сохраняют написание национального языка, но при первом их упоминании считается хорошим тоном приводить в скобках произношение эсперантскими буквами: Remarque (Remark), Wells (Ŭels), Marx (Marks), Heyerdahl (Hejerdal). (Данному принципу следуют и некоторые языки — например, китайский и японский — не пользующиеся латинским алфавитом, но имеющие собственные системы транскрипции национального письма латинскими буквами.) Эта традиция сложилась под влиянием ряда европейских языков, противоречит интернациональному характеру эсперанто и затрудняет чтение. В последнее время набирает силу обратная тенденция — использовать в качестве основной эсперантизированную форму, приводя национальное написание в скобках лишь при первом упоминании.

Отсутствующие в эсперантском алфавите латинские буквы, употребляемые в качестве символов в ряде дисциплин, в этом же значении применяются и в специальных эсперантских текстах. Их называют: q — kuo, x — ikso, y — ipsilono или i greka, w — duobla vo, ĝermana vo, vavo.

При передаче русских имён собственных русские буквы, не имеющие соответствий в эсперанто, обозначаются следующим образом[8].

щ	ŝĉ	Vereŝĉagin, Ŝĉusev, Ŝĉebetovka, Blagoveŝĉensk
ы	i[9]	Kujbiŝev, Ribakov, Siktivkar, Groznij, Beliĥ, Ĉernovci
е	e	после согласных: Fedorenko, Vasilevskij, Iĵevsk, Tuapse
	je	в остальных случаях: Jesenin, Dmitrijev, Mendelejev, Kijev, Gribojedov, Gurjev, Vasiljev, Zaporoĵje, Objedkov
ё	о	после ‘л’ и шипящих: Mogilov, Gumilov, Liĥaĉov, Ŝĉolkovo
	jo	в остальных случаях: Jolkin, Fjodorov, Okajomov, Solovjov
ю	u	после ‘л’: Ludmila, Lubimov, Iluŝin, Kluĉi, Mamlutka, Luba
	ju	в остальных случаях: Jutkeviĉ, Neftejugansk, Aktjubinsk, Izjum, Cjurupinsk, Temrjuk, Vjugin
я	a	после ‘л’: Ĉelabinsk, Polana, Ŝalapin, Lapunov, Gala
	ja	в остальных случаях: Jalta, Krasnojarsk, Feodosija, Ŝuja, Pjatigorsk, Slavjansk, Uljanovsk, Podjaĉev, Tatjana, Majja
ь	j	перед ‘и’, ‘о’: Iljiĉ, Zaĥarjin, Ruĵjin, Ardaljon
	—	перед остальными гласными: Grigorjev, Prokofjev, Oĵerelje, Muravjov, Ruĉjov, Vjunov, Iljuŝin, Darja, Uljancev
	в конце слова и перед согласными:
	—	после ‘л’ и шипящих: Tiraspol, Babel, Uralsk, Kerĉ
	j[10]	после других согласных: Kazanj, Ĥarjkov, Ustj-Kamenogorsk, Igorj
ъ	—	Podjablonskij, Objaĉevo, Izjurov

Ударение в именах собственных сохраняется на том же месте, где оно стоит в национальном языке; иногда оно обозначается знаком ударения.

Имена собственные обычно не принимают окончания -o: Piron, Varankin, Lorjak, Sekelj, Maŭra, Nemere, Tallinn, Vilnius, Tartu, Magadan, Tiĥvin, Soĉi, Gagri, Batumi, Samarkand, Vjaĉeslav, Nelli. Но широко известные имена собственные могут употребляться и с окончанием -o. В таких эсперантизированных формах ударение падает на предпоследний слог: Maksímo, Arhimédo, Móskvo, Simferopólo, Eŭpatorío, Kiŝinévo, Rígo, Azío, Ameríko, Vólgo, Bajkálo, Atlantíko, Altájo, Kriméo, Márso.

Женские имена обычно не принимают окончания -o и часто употребляются с окончанием -a: Svetlána, María, Izabéla. Подробнее об этом см. прим. к статье -a и прим. 1 к статье -o в данном словаре.

Морфология и словообразование[11]

Значимые (знаменательные) части речи, а также категории числа, падежа, наклонения и времени глагола (категории грамматического рода в эсперанто нет) характеризуются особыми грамматическими окончаниями[12]. Формы, образованные с помощью этих окончаний, имеют в русском языке следующие примерные соответствия:

-o — имя существительное;

-a — имя прилагательное, притяжательное местоимение, порядковое числительное, причастие;

-j — множественное число существительных, прилагательных, притяжательных местоимений, порядковых числительных, причастий;

-n — винительный падеж;

-e — производное наречие, деепричастие;

-i — неопределённая форма глагола (инфинитив);

-as — настоящее время глагола;

-is — прошедшее время глагола;

-os — будущее время глагола;

-u — повелительное наклонение глагола;

-us — условное наклонение глагола.

Таким образом, присоединяя к корню или основе соответствующие окончания, можно просто и логично образовывать нужные формы: telefono «телефон» — telefonoj «телефоны» — telefona «телефонный, телефонная, телефонное» — telefonaj «телефонные» — telefone «по телефону» — telefoni «телефонировать, (по)звонить по телефону» — mi telefonis «я (по)звонил(а) (по телефону)» — mi telefonas «я звоню (по телефону)» — mi telefonos «я позвоню (по телефону)» — mi telefonus «я позвонил(а) бы (по телефону)» — telefonu «позвони(те) (по телефону)»; ami «любить» — amo «любовь» — ama «любовный, любовная, любовное» — ame «любовно, с любовью»; unu «один» — unuo «единица» — unua «первый, первая, первое»[13] — unue «во-первых».

Помимо окончаний, в эсперанто для словообразования служит система суффиксов и приставок (см. табл. 5, 6), а также очень развитое словосложение.

Словосложение осуществляется соединением корней: tag/manĝ/o «обед», nud/pied/a «босоногий», fru/maten/e «рано утром, ранним утром», fin/leg/i «дочитать, прочитать до конца». Если при этом на стыке корней возникает труднопроизносимое звукосочетание, то необходимое окончание сохраняется: ĉambr/o/pord/o «дверь комнаты», venk/o/bat/i «побить, победить в бою», nigr/a/har/a «черноволосый», mult/e/kost/a «дорогостоящий, дорогой». Также его целесообразно сохранять во избежание возможного неправильного членения сложного слова, особенно в устной речи и при отсутствии контекста: varm/o/ond/o «тепловая волна» — var/mond/o «мир товаров». В некоторых же (довольно редких) случаях сохранение соответствующего окончания между корнями просто необходимо по смыслу: unu/a/tag/a «происходящий, произошедший в первый день» — unu/tag/a «однодневный». С учётом сказанного выше окончания между корнями желательно оставлять только в случае действительной необходимости. Поэтому формы sport/konkurs/o и long/temp/e предпочтительнее, чем sport/o/konkurs/o и long/a/temp/e. При словосложении корень главного слова всегда ставится в конце. Таким образом: pied/benk/o «скамейка для ног» (= pieda benko, benko por piedoj), но benk/pied/o «ножка скамейки» (= benka piedo, piedo de benko); suker/pec/o «кусок сахара» (= peco de sukero, peco da sukero), но pec/suker/o «кусковой сахар, сахар в кусках» (= peca sukero, sukero en pecoj); herb/o/kamp/o «травяное поле, луг» (= herba kampo, kampo kun herbo), но kamp/o/herb/o «полевая трава» (= kampa herbo, herbo de kampo(j)). Поэтому слова «полночь», «столетие», «тысячелетие» должны переводиться на эсперанто как noktomezo (= mezo de nokto, т. е. «середина ночи»), jarcento (= cento da jaroj, т. е. «сотня лет»), jarmilo (= milo da jaroj, т. е. «тысяча лет»). Встречающиеся в ранних текстах формы meznokto (дословно «средняя ночь»), centjaro (дословно «сотый год»), miljaro (дословно «тысячный год») являются крайне нежелательными архаизмами и, по сути дела, ошибками. Однако прилагательные centjara «столетний, вековой» (т. е. насчитывающий сто лет) и miljara «тысячелетний» (т. е. насчитывающий тысячу лет), имеющие главным элементом корень jar, абсолютно корректны, так как они характеризуют понятие, имеющее определённый возраст в годах как качество; данные прилагательные не произведены от слов centjaro и miljaro, а являются исходными. Прилагательные же jarcenta и jarmila, образованные от существительных jarcento и jarmilo, относятся к понятиям «столетие, век» и «тысячелетие». Ср.: la centjara jubileo «столетний юбилей», la jarcenta fino «конец века», jarcenta tradicio «многовековая традиция». Если получившееся сложное слово слишком длинно, рекомендуется использовать раздельное написание или написание через дефис: fervojkonduktoro = fervoja konduktoro, fervoj-konduktoro; redakcisekretario = redakcia sekretario, redakci-sekretario. Написание раздельно или через дефис безусловно предпочтительнее, если при слитном написании возникают омонимы, особенно если их значение не ясно из контекста: ce-vale «у долины, при долине» (= ĉe la valo), но ĉevale «по-лошадиному, как лошадь» (= kiel ĉevalo, ĉevalmaniere). Необходимо учитывать, что по сравнению со словосочетанием сложное слово выражает самостоятельное и более или менее устойчивое понятие. Поэтому будет неправильным превращать окказиональные сочетания типа longa vojo или interesa libro в сложные формы longvojo или intereslibro. Хотя часто сложное слово равнозначно по смыслу соответствующему словосочетанию, так бывает далеко не всегда. Например, если сочетание urba domo означает «городской дом», то слово urbodomo имеет значение «мэрия, муниципалитет, магистрат, ратуша, городская дума, городской совет, городская администрация»; если сочетание libera tempo означает «свободное время», то слово libertempo переводится как «досуг, нерабочее время» или «отпуск, каникулы»; сочетание parto de la mondo «часть мира, часть (белого) света» нельзя заменить словом mondparto «часть света». И хотя часто сложное слово равнозначно по смыслу и сочетанию с согласованным определением, и сочетанию с несогласованным определением (ĉambropordo = ĉambra pordo = pordo de ĉambro), так тоже бывает не всегда. Например, слово belreĝino означает «королева красоты» (reĝino de belo), а не «красивая королева» (bela reĝino); слово voluptamo означает «любовь к сладострастию» (amo de volupto), а не «сладострастная любовь» (volupta amo). Объяснение этого мы вынуждены опустить ради краткости изложения. Злоупотреблять словосложением не следует, так как оно утяжеляет стиль и делает его менее ясным.

При словообразовании с помощью суффиксов и окончаний большую роль играет грамматическая природа корня, каковая может быть субстантивной (корни со свойствами существительного), адъективной (прилагательного), вербальной (глагола) и адвербальной (наречия). Необходимость того или иного суффикса определяется исходя из принадлежности корня к какому-либо из этих грамматических классов согласно принципам необходимости и достаточности. Принцип необходимости требует включения в слово всех морфем, которые необходимы для получения нужного суммарного смысла; принцип достаточности требует изъятия из слова тех морфем, которые избыточны для получения суммарного смысла. Например, для образования названия профессии от корня labor- суффикс -ist- необходим, поскольку данный корень имеет вербальную природу, и с помощью прибавления к нему одного окончания -o мы можем образовать только существительное, обозначающее действие: laboro «работа». В слове же sufloro «суфлёр» суффикс -ist- не нужен, т. к. корень suflor- является субстантивным, более того, сам по себе несёт идею профессии. Поэтому для образования слова, обозначающего данную профессию, достаточно просто окончания -o. При этом, в отличие от глагола labori «работать», глагол suflori «суфлировать, подсказывать» является как бы вторичным. Хотя слова francino «француженка» и aktorino «актриса» обозначают лицо, суффикс с соответствующим значением в них не нужен, поскольку корни franc- и aktor- принадлежат к классу субстантивных и сами по себе указывают именно на лицо, персону; необходим только суффикс -in-, чтобы указать на принадлежность этого лица к женскому полу. В словах же belulino «красавица» и ĉarmulino «прелестница, милочка» необходим также и суффикс -ul-, поскольку корни bel- и ĉarm- относятся к адъективным (имеют характер прилагательного и указывают на качество), и сначала от них с помощью соответствующего суффикса надо образовать слова, обозначающие лицо с данным качеством; простое прибавление к этим корням окончания -o дало бы слова с абстрактным значением «красота» и «обаяние, очарование», и присваивать этим понятиям женский пол было бы странно. Можно добавить, что, хотя корень ĝib- в слове ĝibulino «горбунья» является субстантивным, суффикс -ul- в нём всё-таки необходим, поскольку данный корень выражает идею не лица, а предмета. В слове же timemeco «боязливость, трусость» суффикс -ec- является лишним, достаточно сказать timemo. Из вышесказанного легко понять, почему, например, в слове trancilo «нож» присутствует суффикс -il-, в то время как слово ponardo «кинжал» обходится без него. Об этом см. также статьи «О пользовании словарём», п. 1, и «От автора».

В редких случаях для получения нужного значения окончание или суффикс присоединяется не непосредственно к корню, а к словоформе с соответствующим данному значению окончанием. Ср.: unu/ec/o «единство» — unu/a/ec/o — «первенство»; viv/o «жизнь» — viv/u/o «здравица». Крайне редко это имеет место и во избежание появления омонима: radar/o «радар» — rad/o/ar/o «система колёс, колёса (все колёса в механизме)».

Поскольку объяснить здесь все механизмы словообразования не представляется возможным, за их подробным описанием мы рекомендуем обратиться к PAG (раздел La Vortfarado), а также к сборнику К. Калочая Dek Prelegoj (статья Pri la Vortsistemo de Esperanto).

То, что при словообразовании корень никогда не изменяется (единственный случай изменения корня, а именно его усечения, имеет место при присоединении суффиксов –ĉj-, -nj-), делает возможным резко сократить число подлежащих заучиванию корней: hundo «собака» — virhundo «кобель» — hundino «сука» — hundido «щенок» — hundejo «псарня» — hundujo «(собачья) будка»; amiko «друг» — amikoj «друзья» — amika «дружеский» и т. п. Наличие аффиксальных, т. е. словообразовательных и словоизменительных, морфем (приставок, суффиксов, окончаний) при неизменном корне делает эсперанто ярким представителем агглютинативных языков и роднит его с рядом национальных языков: тюркскими, финно-угорскими, монгольским, японским, грузинским и многими другими. Однако в отличие от вышеупомянутых языков эсперанто обладает одной интересной особенностью: подавляющее большинство аффиксальных (служебных) морфем может выступать в качестве самостоятельных корней: -et- (суффикс) → eta «маленький, крохотный» → etulo «малыш»; pra- (приставка) → praa «древний, давний, первобытный» → praulo «предок»; -ig- (суффикс) → igi «делать; заставлять»; -as (окончание) → as-tempo «настоящее время глагола» и т. д. Часто такие слова являются синонимами слов с оригинальным корнем: eta = malgranda; igi = devigi, fari; as-tempo = prezenco и т. д. Можно найти немало слов, состоящих из одних аффиксов: al/iĝ/il/o, sen/iĝ/i, et/ul/in/o, fi/ul/ar/o, sen/ind/ul/o, ar/op/e и т. д. Таким образом, деление морфем на корни, приставки, суффиксы и окончания (т. е. на неслужебные и служебные) в эсперанто довольно условно, и с некоторыми оговорками можно считать аффиксы самостоятельными корнями. Эта черта роднит данный язык с группой аморфных (корневых) языков, в частности с китайским. Исходя из этих соображений, некоторые лингвисты трактуют эсперанто как агглютинативно-аморфный язык. Как показала практика, именно такой принцип построения вспомогательного языка позволяет сделать его максимально прозрачным, логичным и лёгким в изучении. В то же время это делает возможным в области словообразования приблизить язык с международной европейской лексикой ко многим неевропейским языкам, что поднимает его интернациональность на качественно более высокий уровень.

Имя существительное

Имена существительные (substantivoj) в качестве характерного признака имеют окончание -о: homo «человек», strato «улица». В поэзии, а также в рифмованных пословицах и поговорках конечное о может отбрасываться, что на письме обозначается апострофом: hom’, strat’. Множественное число образуется прибавлением к форме единственного числа окончания -j: homoj «люди», stratoj «улицы».

Категории грамматического рода в эсперанто нет. Поэтому к словам tablo «стол», kulero «ложка», lago «озеро» относится одно и то же местоимение ĝi (см. раздел «Местоимение»). Для обозначения существ женского пола используется суффикс -in-: patro «отец» — patrino «мать», knabo «мальчик» — knabino «девочка», koko «петух, курица» — kokino «курица», ĉevalo «лошадь» — ĉevalino «кобыла». При необходимости подчеркнуть, что речь идёт именно о самце какого-либо животного, употребляется корень-префикс vir-: virkoko «петух», virĉevalo «жеребец».

В эсперантской системе падежей традиционно различают два падежа: именительный (nominativo) и винительный (akuzativo)[14]. Формой именительного падежа считается та, в которой имя стоит в словаре. От неё присоединением окончания -n образуется форма винительного падежа (homon «человека», homojn «людей», straton «улицу», stratojn «улицы»). Винительный падеж обозначает прямое дополнение при переходном глаголе, а также выполняет ряд других функций; в некоторых случаях он может употребляться вместо предлога (так называемый заместительный аккузатив — anstataŭa akuzativo). Подробнее о винительном падеже — см. статью -n в данном словаре. Значения других падежей русского языка передаются с помощью предлогов перед формой именительного падежа: родительного — с помощью предлогов de (libro de la patro «книга отца»[15]) и da (родительный количества: taso da kafo «чашка кофе»[16]), дательного — с помощью предлога al (al homo «человеку», «к человеку», al mi «мне», «ко мне»), творительного инструментального — с помощью предлога per (per krajono «карандашом»). Для передачи значений русского предложного падежа используется ряд предлогов: en, pri, sur, super и др.: en ĉambro «в комнате», pri libro «о книге», sur tablo «на столе». Русскому творительному падежу именной части сказуемого в эсперанто соответствует именительный падеж: kiam mi estis infano «когда я был ребёнком», ni elektis lin prezidanto «мы избрали его председателем», mi trovas la libron interesa «я нахожу книгу интересной».

Имя прилагательное

Все имена прилагательные (adjektivoj) в качестве характерного признака имеют окончание -a: nova «новый», longa «длинный», amika «дружеский». Для образования множественного числа и винительного падежа используются те же окончания, что и для существительных. Прилагательные (а также имеющие окончание прилагательных притяжательные местоимения, порядковые числительные и причастия) всегда согласуются в числе и падеже с определяемыми ими существительными или местоимениями: bela knabino «красивая девочка», belaj knabinoj «красивые девочки», belan knabinon «красивую девочку», belajn knabinojn «красивых девочек». Если одно и то же прилагательное относится к нескольким существительным единственного числа, то прилагательное употребляется во множественном числе: novaj ĵurnalo kaj revuo «новые газета и журнал». Степени сравнения прилагательных в эсперанто классифицируются несколько иначе, чем в русском языке; имеются различия и в их названиях. Ниже приводится система степеней сравнения (komparacio) согласно PAG.

Сравнительная степень (komparativo) может быть трёх видов.

pli … olmalpli … oltiel … kielsame … kiel[17]tiom … kiom

Превосходная степень (superlativo) образуется с помощью частиц plej «наиболее», «самый» и malplej «наименее»: Tiu arbo estas la plej alta el ĉiuj «Это дерево самое высокое из всех»; Nia domo estas la malplej alta en la kvartalo «Наш дом самый низкий (наименее высокий) в квартале».

В отличие от русского языка, в эсперанто сравнительная и превосходная степени сравнения образуются исключительно аналитическим способом. PAG трактует их как две разновидности так называемой относительной степени сравнения (relativa komparacio). Кроме относительной, PAG выделяет ещё и абсолютную степень сравнения (absoluta komparacio). При абсолютной степени сравнения что-либо сравнивается по качеству не с другими предметами или понятиями, а как бы с самим собой; эта степень сравнения образуется с помощью стоящих перед прилагательными наречий, присоединяемых к прилагательным аффиксов или с помощью различных оборотов: iomete laca «немного усталый»; tute preta «совершенно готовый»; tro longa «слишком длинный»; kiel eble plej granda «как можно больший»; duonvarma «полугорячий, тёплый»; varmeta «тёпленький, тепловатый»; varmega «горячий, раскалённый»; Kiel forta li estas! «Как он силён!»; Li estas tiel afabla! «Он так любезен!»; Ŝi estas bela kiel floro «Она прекрасна, как цветок»; Eĉ plej saĝa homo povas erari «Даже самый умный человек может ошибаться». (В последних двух случаях имеет место не реальное сравнение двух объектов по определённому качеству и не выделение одного из всех остальных по высшему проявлению определённого качества, а лишь образное указание на очень высокую степень красоты в одном случае и подчёркивание очень высокой степени ума — в другом.)

При выборе между парами tiel — kiel и tiom — kiom, употребляемыми перед прилагательными для указания на их степень, необходимо иметь в виду следующее. Традиционно в таких случаях употребляются коррелятивы tiel и kiename = "note" Kiel saĝa li estas! «Как он умён!»; Mi estas tiel forta, kiel vi «Я так же силён, как (и) вы». Вполне уместные (и даже более подходящие с точки зрения чистой логики) коррелятивы tiom и kiom употребляются лишь при необходимости подчеркнуть очень высокую интенсивность выраженного прилагательным качества, а также эмоциональное отношение к этому качеству.

Наречие

Наречия делятся на непроизводные (primitivaj adverboj) и производные (derivitaj adverboj). К непроизводным наречиям относятся, например, almenaŭ «по крайней мере», ankoraŭ «ещё», nun «сейчас», ĵus «только что», jam «уже», hodiaŭ «сегодня», morgau «завтра» и др.[18], а также табличные наречия iam «когда-то», tie «там», kiom «сколько», kiel «как» и др. (см. табл. 4). Производные наречия образуются с помощью окончания -e от любых корней и основ: bona «хороший» — bone «хорошо», patro «отец» — patre «отечески, по-отцовски», kun «с» (предлог) — kune «вместе, совместно». Особенно важно учитывать это в случаях, когда в русском языке предлог и соответствующее наречие совпадают по форме, например: «он стоял возле, вблизи, около меня; он стоял рядом со мной» li staris apud mi, но «он стоял возле, вблизи, около, рядом» li staris apude; «библиотека расположена напротив нашего дома» la biblioteko situas kontraŭ nia domo, но «библиотека расположена напротив» la biblioteko situas kontraŭe.

Наречия направления образуются от наречий места путём прибавления окончания -n: hejme «дома» — hejmen «домой», supre «наверху, вверху, сверху» — supren «наверх, вверх, кверху», dekstre «справа» — dekstren «вправо, направо», sude «на юге» — suden «на юг, к югу», Moskve «в Москве» — Moskven «в Москву, на Москву, к Москве».

Степени сравнения качественных наречий аналогичны степеням сравнения прилагательных: pli bone «лучше» («более хорошо»), pli malbone «хуже» («более плохо»), malpli bone «хуже» («менее хорошо»), malpli malbone «лучше» («менее плохо»), plej bone «лучше всего» («наиболее хорошо»), plej malbone «хуже всего» («наиболее плохо»).

Местоимения

Личные местоимения (personaj pronomoj, personaloj) в именительном падеже

Ед. число	Мн. число
mi я	ni мы
vi ты, Вы; ci[19] ты	vi вы
li он
ŝi она	ili они
ĝi оно

Поскольку в эсперанто нет категории грамматического рода, местоимение ĝi «оно» относится ко всем неодушевлённым предметам и абстрактным понятиям, а также к одушевлённым предметам, т. е. живым существам, не обладающим сознанием (животным, маленьким детям), если нет необходимости специально указывать их пол. На русский язык ĝi переводится местоимениями «он», «она», «оно» в зависимости от грамматического рода русского слова: la tranĉilo tranĉas bone, ĉar ĝi estas akra «нож режет хорошо, потому что он острый»; Jen kuras hundo, ĝi estas granda «Вот бежит собака, она большая»; La infano ploras, ĉar ĝi volas manĝi «Ребёнок плачет, потому что он хочет есть», «Дитя плачет, потому что оно хочет есть». По отношению к животным ĝi обычно употребляется, даже если пол животного известен: Mi havas virkaton, mi tre amas ĝin «У меня есть кот, я очень люблю его».

Отступления от последнего принципа делаются, если указание пола животного важно для смысла: Melku bovon senfine, li lakton ne donos «Сколько ни дои быка, не даёт он молока»; Mi kondukis kapron kun kaprino al foiro; subite ŝi haltis, dum li trotis plu «Я вёл козла с козой на ярмарку; вдруг она остановилась, а он семенил дальше». В сказках и баснях по отношению к животным, чей пол известен, также употребляются местоимения li и ŝi; они же употребляются и по отношению к персонифицированным объектам сказочных произведений, которым присвоен определённый пол.

Ĝi может также заменять собой указательное местоимение «это» и, таким образом, переводиться как «это». Такое словоупотребление оправданно во избежание двойного употребления местоимения tio во фразах типа: Ĝi estas ĝuste tio, pri kio mi volis paroli kun vi «Это именно то, о чём я хотел поговорить с вами», а также если ĝi может быть равноценно употреблено и как личное местоимение: Jen estas kato. Ĝi estas ŝia kato «Вот кошка. Это её кошка»; Kio estas ĝi? — Ĝi estas pomo «Что это? — Это яблоко». В остальных случаях (например в характерных для раннего эсперанто фразах типа ĝi estas mi «это я» или mi venus, se mi trovus ĝin necesa «я пришёл бы, если бы я нашёл это необходимым») употребление ĝi в значении «это» воспринимается как архаизм. Основное значение ĝi всегда является приоритетным для недопущения возможной двусмысленности. Ср.: Maria skribis la leteron, mi vidis ĝin «Мария написала письмо, я видел его»; Maria skribis la leteron, mi vidis tion «Мария написала письмо, я видел это».

Если речь идёт об обладающем сознанием существе, чей пол не определён, в эсперанто традиционно употребляется местоимение мужского рода li: Se iu rapidas hejmen, li povas foriri «Если кто-то торопится домой, он может уйти»; Esperantisto estas nomata ĉiu persono, kiu scias kaj uzas la lingvon Esperanto tute egale por kiaj celoj li ĝin uzas «Эсперантистом называется любая личность, которая знает и использует язык эсперанто, всё равно для каких целей она его использует».

Многие эсперантисты считают употребление в таких случаях li нелогичным и предлагают различные варианты решения проблемы. Из всех предложенных для этой цели местоимений наибольшее распространение получило местоимение ŝli, представляющее собой стяжённую форму конструкции ŝi/li = ŝi aŭ li (иногда употребляемой в официальном стиле, чтобы подчеркнуть, что речь идёт как о мужчине, так и о женщине). Однако классический эсперанто подобного стяжения не допускает.

Множественное число для местоимений li, ŝi, ĝi общее, как и в русском языке: ili «они».

Некоторые новаторы предлагают ввести формы iŝi и iĝi для употребления в случаях, если речь идёт только о существах женского пола или о неодушевлённых предметах и абстрактных понятиях. Однако эти формы распространения не получили.

В эсперанто существует также неопределённо-личное местоимение (nedifina persona pronomo) oni, аналогичное французскому on или немецкому man[20]. На русский язык оно дословно не переводится. Обычно оно соответствует 3-му лицу множественного числа, иногда — безличному обороту: oni skribas «пишут», oni devas «до́лжно».

Склоняются личные местоимения так же, как существительные. Винительный падеж у них образуется прибавлением окончания -n к форме именительного падежа: vidi min «видеть меня», koni lin «знать его», viziti ilin «посетить их». Аналогично для неопределённо-личного местоимения oni: Oni parolu, mi onin ne aŭskultas! «Пусть говорят, я (их) не слушаю!»

Остальные падежи передаются с помощью предлогов: ricevi de mi «получить от меня», skribita de mi «написанный мной», iri al mi «идти ко мне», fieri pri mi «гордиться мной», sen mi «без меня» и т. п.

Притяжательные местоимения (posedaj pronomoj[21], posesivoj) образуются путём добавления окончания -a к личному местоимению: mia «мой», via «твой, ваш», lia «его», ŝia «её», ilia «их» и т. д. Подобно прилагательным, притяжательные местоимения могут принимать окончания множественного числа -j и винительного падежа -n. При этом, в отличие от русского языка, они всегда согласуются в числе с существительными и прилагательными, к которым относятся. А поскольку в русском языке личное местоимение третьего лица в винительном падеже и образованное от него притяжательное местоимение во всех падежах, в частности в именительном и винительном, к тому же имеют одну форму, правильное употребление окончаний в соответствующих эсперантских формах нередко представляет большие трудности. Ср.:

koni lin «знать его» (лич. мест. ед. ч. вин. пад.),

jen estas lia nova amiko «вот его новый друг» (прит. мест. ед. ч. им. пад.),

koni lian novan amikon «знать его нового друга» (прит. мест. ед. ч. вин. пад.),

jen estas liaj novaj amikoj «вот его новые друзья» (прит. мест. мн. ч. им. пад.),

koni liajn novajn amikojn «знать его новых друзей» (прит. мест. мн. ч. вин. пад.).

То же в следующей фразе: Mi trovis ŝin kaj ŝiajn gepatrojn «Я нашёл её и её родителей».

В эсперанто имеется возвратное местоимение 3-го лица (refleksiva pronomo, refleksivo) si. Именительный падеж данного слова на русский язык не переводится, а употребляется оно в этой форме практически только с предлогами: de si «от себя», al si «к себе», pri si «о себе» и др. Самостоятельно в роли существительного si употребляется лишь в исключительных случаях: Si estas la ŝlosilo de la homa koro «Самость — ключ к человеческому сердцу», «Собственное „я“ — ключ к человеческому сердцу». Как и от личных местоимений, от si можно образовать форму винительного падежа sin «себя» и возвратно-притяжательное местоимение sia «свой» (которое может употребляться во множественном числе и винительном падеже). Форма sin является элементом возвратных глаголов, выражающих сознательное действие объекта, направленное на себя: vesti sin «одеваться», razi sin «бриться». При этом, даже будучи поставлена перед глаголом, эта форма не должна превращаться в приставку и на письме не должна сливаться с глаголом: sin vesti, sin razi.

Возвратное местоимение si и возвратно-притяжательное местоимение sia употребляются исключительно для обозначения 3-го лица единственного и множественного числа. В остальных лицах, в отличие от русского языка, употребляются только соответствующие личные и притяжательные местоимения:

li donas al si «он даёт себе»,

li kombas sin «он причёсывается»,

li legas sian libron «он читает свою книгу».