– Если вы чувствуете себя одиноким, сходите в храм, где есть община. Прихожане часто ездят в интересные паломнические поездки, вы сможете с кем-нибудь познакомиться.
– Да, но у меня на это времени нет. А в воскресенье мне выспаться хочется и дома посидеть, я всю неделю работаю.
– Не можете в воскресенье, сходите в субботу вечером.
– Да, можно было бы, но в субботу вечером у меня сериал, я не могу его пропустить.
– Ну хорошо, не будем брать выходные. А на работе, может быть, есть какие-то интересные люди, с которыми можно поговорить?
– Ой, да. Но у нас на работе такой коллектив, что лучше я там ни с кем не буду общаться.
И сколько бы ни предлагали такому человеку новых вариантов, в ответ всегда услышите: «Да, но…» После такого разговора создается ощущение, что человека устраивает то состояние, в котором он находится, либо покинуть свою «скорлупу», «выйти в люди» ему еще страшнее, чем остаться одному. Часто, когда человек находится в одиночестве и от него «страдает», он получает массу преимуществ, и этими преимуществами пользуется. Одна из скрытых выгод – избегание встречи со своим страхом. Одиночество может быть уже привычно, знакомо, к этому состоянию человек адаптировался. Священник Алексей Есипов очень хорошо сказал по этому поводу: «Люди ищут любви, много говорят о ней… Но когда ее находят, начинают от нее бежать. Потому что если ты любишь, то ты попался: ты уже не можешь позволить себе многие вещи. Ты не свободен. Любовь требует ответственности и другого отношения к жизни. А готов ли ты к этому?»
Один из самых больших страхов в жизни – это страх нового, неизвестного, а в одиночестве все определено, понятно, все запрограммировано, создается иллюзия, что ситуация под контролем. Как только вы из одиночества выходите, то сталкиваетесь с тем, что другого человека вы контролировать не способны. И появляется пугающая неопределенность. Как себя с ним/ней вести? Что ему/ей говорить? Как реагировать? Как не допустить ошибку, не показаться ему/ей смешным и глупым? Сразу возникает множество вопросов и опасений. Не лучше ли оставить все как есть? Особенно если вы пока еще не знаете тот внутренний потенциал, который в вас заложен. А находить и реализовывать этот потенциал человек не торопится, потому что «бедненького-несчастненького» одинокого все жалеют, ему все сочувствуют, стараются помочь. Еще бывает, что одиночество используется как хорошее оправдание: «Вот если бы я была не одинока, вот тогда бы… А так – я ничего не могу сделать».
Одиночество – зло или благо?
Если рядом никого нет, значит, пришло время познакомиться с собой.
Одни люди хотят избавиться от одиночества или научиться бороться, справляться с ним, потому что оно «непереносимое, беспросветное, тяжелое, унылое и безысходное» (так многие описывают одиночество на психологических семинарах).
Другие же тешат себя иллюзией, что к этому можно привыкнуть. Но к боли привыкнуть нельзя, особенно если что-то периодически резонирует с травмой – это бывает очень мучительно. Надо заметить, что здесь речь идет именно о тех ситуациях, когда человек от своего одиночества мучается, ведь это не единственно возможное отношение к одиночеству.
Зато у человека есть много различных защитных механизмов, и, чтобы не разрушиться, он начинает бессознательно выстраивать целую систему защит. К сожалению, иногда эти защиты человек воспринимает как норму бытия, то есть перестает чувствовать, что с ним что-то не в порядке. Из всей информации, которая ему попадается, он выбирает то, что оправдывает его состояние, и для него это становится базисом «нормальности» («так и нужно, это правильно»). В результате получается замкнутый круг: неосознанная боль от одиночества приводит к использованию защитных механизмов, а защитные механизмы еще больше усиливают одиночество.
Психологами описано множество различных защитных механизмов, некоторые встречаются чаще, другие реже. Одной из важных характеристик этих бессознательных процессов можно назвать то, что они охраняют личность от негативных влияний, оберегают от болезненных переживаний, но одновременно с этим мешают осознанию реальной ситуации, поиску выходов из нее. Поэтому желательно научиться замечать их действие до того момента, когда последствия их «защиты» не стали разрушительными.
Например, один из распространенных механизмов – рационализация. Этот психологический термин описывает ситуацию, когда из всей реальной ситуации или информации бессознательно выбирается только та часть и делаются только те выводы, которые могут предотвратить потерю самоуважения и оправдать собственное неправильное поведение или ошибки значимых людей. Так матери, защищая своих детей, часто показывают им пример, как можно рационализировать: «Ну что вы такое говорите?! Мой мальчик не бука и не изгой! Он очень добрый и дружелюбный, просто его окружают дети, с которыми ему не о чем поговорить / учительница настроила ребят против него / в его классе все драчуны и хулиганы / он еще не адаптировался к коллективу». Любому родителю неприятно узнать, что с ребенком никто не хочет дружить. Не все готовы принять подобный факт, ведь если согласиться, что эта проблема существует, с ней придется разбираться, да и репутация может пострадать – «у хороших и правильных родителей ребенок не может быть изгоем». Тут-то и приходит на помощь рационализация. И нет ничего удивительного, что выросший на таких примерах человек виртуозно владеет искусством самооправдания. Бенджамин Франклин заметил: «Так удобно быть разумным созданием: ведь это дает возможность найти или придумать причину для всего, что ты собираешься сделать».
Не менее известный защитный механизм – проекция: человек приписывает другим людям те качества, которые не признает или не принимает в себе. Благодаря этому бессознательному механизму все негативные чувства, связанные с проявлением этих качеств, направляются не на себя, а на других. Так, один молодой психолог, обсуждая с коллегами своего бывшего однокурсника, ужасно возмущался: «Ну как же он может так осуждать людей?! Он же психолог! Я так никогда бы не поступил». При этом он посчитал себя оскорбленным, когда коллеги обратили внимание, что он сам в этот момент тоже занимается осуждением человека. Если бы он признал, что был неправ, с одной стороны, это пошатнуло бы несколько идеализированный образ его «Я», но с другой – это могло стать шансом измениться. Он выбрал иное – сохранить иллюзорное представление о собственной непогрешимости и обвинил всех в предвзятом к себе отношении. К сожалению, для многих такой выбор, когда «я всегда прав и всегда хороший, а другие – плохие и постоянно ошибаются», может привести к постепенному ухудшению отношений и, в итоге, к одиночеству. Напротив, отказ от идеализации себя и обесценивания других может стать первым шагом на пути саморазвития и развития отношений.
Но, оставшись один, человек не всегда переживается свое одиночество как страдание. Все зависит от того, как он относится к этому состоянию. Можно не только мучиться, бояться, бороться, избегать, но и воспринимать одиночество как шанс что-то понять в себе или как временную остановку, передышку, когда можно оглядеться, посмотреть – куда я иду, с кем я иду, нужно ли, интересно ли мне то, что я делаю. Это можно сравнить с тем, как человек мчится на машине по скоростному шоссе, вокруг все мелькает, он устал и уже перестает понимать, где он едет… И вдруг съехал на обочину и остановился сверить свой маршрут с картой местности, подкрепиться, а может, и поспать немного, если необходимо, прийти в себя. Такие остановки на жизненном пути бывают просто необходимы. Но как же сложно вырваться из суеты и круговерти повседневности!
Люди не всегда осознают истинные мотивы своих действий, а если и осознают, то не всегда могут их признать и принять. Но в этом-то и заключается задача, стоящая перед личностью: осознать и признать свои мысли, действия, потребности, отношения и чувства (в том числе и одиночество), принять свою ответственность за них. А еще придется самому позаботиться о создании таких условий для себя, чтобы не испытывать дефицита ресурсов, требующихся для развития.
Начать лучше с самого очевидного и, казалось бы, простого – обеспечить себе хорошее физическое состояние. Когда контакт с собственным телом восстановлен, а хорошее самочувствие стало нормой, появляются силы на то, чтобы разобраться со своими психологическими потребностями, познакомиться со своей эмоциональной сферой, попробовать осознать истинные мотивы тех или иных поступков и отношений. И все это вовсе не эгоизм! Эгоизм – это жизнь за счет других, перекладывание на них своей ответственности, ожидание, что кто-то должен избавить меня от одиночества – «сделать меня счастливым».
Знакомство с собой требует времени и внимания. На пути самопознания можно столкнуться с неприятными открытиями, с болью непережитых психологических травм, с непрощенными обидами, с не осознанной раньше виной. Как правило, именно предчувствие подобных болезненных откровений, страх окончательно разочароваться в себе мешает человеку приступить к этому захватывающему путешествию к себе настоящему. Но тот, кто не испугался трудностей, в один прекрасный момент обнаружит, что ему стало спокойно, комфортно и интересно наедине с самим собой. О том, как научиться конструктивному подходу к своему одиночеству, поговорим подробнее в третьей части книги.
Такое разное одиночество
Одиночество в горе
Чего только в жизни не случается, какие только испытания не выпадают на долю людей! Болезнь и смерть близких, развод, предательство, потеря крыши над головой, увольнение, пожар, тюремное заключение, насилие… Одним словом, горе многолико. Есть два «измерения» горя – объективное и субъективное, и они могут не совпадать. То, что принято называть горем и у большинства вызывает реакцию острого горевания (например, смерть родственника), кто-то может переживать спокойно или равнодушно, с юмором или с цинизмом – по-разному, но не обязательно горюя. А бывает наоборот: все вокруг не могут взять в толк – кажется, что ничего страшного не произошло, а человек убивается, как будто какая-то трагедия с ним случилась, жить не хочет. От чего это зависит? Здесь много факторов играют роль: и внешние, которые касаются окружения, общего фона жизни, социальной обстановки (например, в мирное время событие произошло или в военное); и внутренние, связанные с личностными особенностями человека, его физическим, эмоциональным, духовным и т. п. состоянием на момент случившегося с ним несчастья.
Принято считать, что в основном горюющий испытывает одиночество из-за того, что никто не может разделить его чувства. Это, конечно, значимо, но все же человек, переживающий горе, как правило, вызывает у окружающих его людей – не только близких, но и незнакомых – желание помочь, посочувствовать. Сострадание и забота других облегчают горе, да и со временем боль сама начинает утихать – время лечит. Все это естественные процессы, хорошо известные и изученные. Гораздо тяжелее, когда в моменты потерь человек остается один. В горе человек начинает чувствовать себя беспомощным, как ребенок, и ему нужна поддержка и помощь, нужен кто-то, кто с вниманием и участием выслушает горюющего. Но даже тогда, когда рядом нет близких людей, человек не остается совсем один – он может выплакаться и выразить свою боль в молитве – в разговоре с Богом. Высказать свою боль, посетовать, попричитать, пожаловаться, поплакать – все это естественные и необходимые составляющие сложного процесса горевания, который требует времени и сил. В момент переживания острого горя человеку необходимо безопасное пространство, где он не должен будет ни о чем заботиться и думать, а сможет полностью погрузиться в свое горе, чтобы прожить его.
В психологической литературе есть даже описание этапов горевания – Элизабет Кюблер-Росс сформулировала их в своих книгах «О смерти и умирании» и «О горе и переживании горя». Обычно, столкнувшись с трагедией, человек, так или иначе, проходит через что-то подобное:
1. Отрицание: «Этого не может быть! Здесь какая-то ошибка. Невозможно поверить, что это случилось со мной на самом деле. Это сон?!»
2. Гнев, возмущение, обвинение всех и вся, ненависть к тем, кому «повезло», у кого «все хорошо».
3. «Торговля»: попытка договориться, заключить сделку с судьбой, порой любой ценой «купить» себе избавление от случившегося.
4. Депрессия. Отчаяние и ужас, потеря интереса к жизни: «Если это правда, и ничего уже нельзя изменить, то какой смысл продолжать жить?»
5. Принятие: «Все, что произошло, имеет очень важный смысл для меня. Я благодарен за все, что со мной случилось. Я ценю каждое мгновение моей жизни, каким бы оно ни было». Эту стадию проживают немногие.
Как это ни странно может звучать, но оказывается, что горевать или не горевать – это выбор самого человека. Все вышеперечисленные причины влияют на этот выбор – страдать или не страдать; всю жизнь упиваться своим горем или прожить его и начать искать выход, решение, новые смыслы, цели; сдаться или достойно выдержать испытание; озлобиться или стать милосерднее. И именно в этом своем выборе человек абсолютно одинок.
С какой интенсивностью и как долго будет горевать каждый человек в конкретной ситуации, предположить и просчитать не получится, так как все, что касается чувств, очень индивидуально. Но известен факт, который заставляет задуматься: интенсивность и длительность переживаний не связана напрямую с силой травмы. То есть независимо от того, что случилось, человек, сознательно или нет, выбирает свое отношение к произошедшему и тактику проживания своего горя, и, как уже говорилось, это решение он принимает в одиночку. Никто не может взять на себя ответственность за его чувства, его мысли, его поступки, его отношение. Никто не может принудить его «жить, несмотря ни на что», заставить вставать утром, думать о будущем, «взять себя в руки». Он свободен и в своей свободе одинок.
Переживание горя в психологии иногда называют «пиковым состоянием». Можно представить себе, что страдание – это не яма, куда человек упал, а вершина, на которую человек вознесся. Он стоит совершенно один на этой вершине и смотрит на мир, на жизнь, на других людей как бы из другого измерения. А еще человек узнает правду о самом себе – бывает, неприятную, даже постыдную, или напротив, обнаруживает такую силу духа, мужество, верность, о которых никогда и не подозревал.
Если не закрывать глаза от страха, то можно увидеть то, что раньше не замечалось, что-то переосмыслить, пересмотреть, переоценить в своем внутреннем пространстве и в окружении, образе жизни, приоритетах. Здесь могут ставиться самые важные вопросы и даваться самые честные ответы. Здесь вдруг открывается смысл жизни, который, оказывается, не связан с количеством денег, наличием семьи и дома, престижной работой и другими не менее значимыми в обыденной жизни вещами. Этот смысл – в самой жизни, которая включает в себя и страдания, и смерть. Этот смысл – в духовном измерении жизни, позволяющем выйти за рамки происходящего, оставаться свободным даже в тюрьме.
Хорошо, если человек осознает происходящее с ним, свою свободу выбора и ответственность за этот выбор, если он честен перед собой. Безусловно, он не может уменьшить свою боль от нанесенной раны, но приложить все усилия для того, чтобы с максимальной духовной и психологической пользой прожить сложное для себя время, может. Это требует смелости жить с открытыми глазами и идти вперед, когда хочется их зажмурить, ничего не видеть, убежать, спрятаться. Горе может вызвать такую сильную реакцию, которая парализует чувства и волю – даже обыденные вещи вызывают оторопь и бессилие. Одна женщина, находясь в кризисной жизненной ситуации, грустно пошутила: «Иногда мыть голову и чистить утром зубы кажется человекоугодием». Выполнение простых действий, которые обычно человек совершает автоматически, в такой момент требует от него неимоверных усилий и напряжения, он делает что-то скорее для других, чем для себя. Ведь ему самому больше всего хочется замереть – не быть.
Прятать голову в песок, как страус, – не выход, а тупик. Кстати, говорят, что именно страусы так никогда и не делают. Но как же хочется «потерять голову» («ну почему я не умею падать в обморок?»), чтобы перестать чувствовать боль, страх и… одиночество! «Тебе решать!» – «Ну почему мне?! Мне же так плохо, у меня нет сил, я больше ничего не хочу и не могу… Помогите! Скажите, что мне делать?» – типичный разговор на психологической консультации. Дайте совет, рецепт, алгоритм действий, скажите волшебное слово… Снимите с меня мою ответственность! Если никто не соглашается «взять на ручки», то возникает обида и гнев: «Все меня бросили, никому до меня дела нет, меня никто не понимает и не любит, как же мне одиноко!» Чувство мнимого одиночества обостряется. Мнимого, так как окружающие на самом деле не бросили, не оставили одного, они сочувствуют, сопереживают, заботятся. Реальное же одиночество заключается в том, что пережить свое горе способен только сам человек, никто за него этого не сделает.
И здесь очень легко попасть в ловушку: как только горюющий как бы переложил ответственность за себя на кого-то (на самом деле его ответственность осталась с ним – ее невозможно с себя снять) и стал жить «чужим умом», или «здравым смыслом», или «народной мудростью», он перестал чувствовать одиночество. Но вместе с этим он рискует перестать чувствовать и себя: его глаза закрыты, он слепо следует инструкциям, и если его собственные желания, чувства и мысли не совпадают с «правильными», с тем, что «должно быть», то он старается их подавлять. Тем самым, по сути, он насилует себя, причиняет себе боль. А дальше получается замкнутый круг: чтобы не чувствовать боль, человек делает, что ему говорят, при этом он сам причиняет себе новую боль, подавляя свои реакции и проявления.
Горе и одиночество в горе – одна из сторон жизни. То, что люди тешат себя надеждой на возможность легко и безмятежно прожить отпущенный им срок, – лишь проявление работы защитных механизмов психики: отрицания, вытеснения или инфантильности («если я не буду думать о плохом, оно со мной не случится»). «Благополучие желанно и благодатно, но по-своему опасно и обманчиво. Страдание не менее опасно – оно может сломать и измельчить душу, но менее обманчиво, ибо очищает от наносного, поверхностного, обнажает сердцевину человеческого существа, в нем выговаривается глубокая и простая правда жизни. Страдание испытывает человека», – считает профессор Ф. Е. Василюк[7].
Любые попытки избежать встречи с горем тщетны – мы не можем изменить реальность, а в реальной жизни есть место всему. Но можно изменить свое отношение к горю. Виктор Франкл в своей книге «Сказать жизни „Да“: психолог в концлагере» описывал страдание как подвиг: «После того, как нам открылся смысл страданий, мы перестали преуменьшать, приукрашать их, то есть „вытеснять“ их и скрывать их от себя, например, путем дешевого, навязчивого оптимизма. Смысл страдания открылся нам, оно стало задачей, покровы с него были сняты, и мы увидели, что страдание может стать нравственным трудом, подвигом в том смысле, какой прозвучал в восклицании Рильке: „Сколько надо еще перестрадать!“ Рильке сказал здесь „перестрадать“ подобно тому, как говорят: сколько дел надо еще переделать»[8].
Очень грустно бывает видеть, до какого состояния люди сами себя доводят, пытаясь избежать открытой встречи со своей болью. То, что они с собой делают, намного превосходит самые печальные из возможных последствий от реальных событий: там отболело бы и перестало, а тут болит и будет еще долго болеть. Представьте себе женщину, двадцать лет назад потерявшую любимого мужа, которая не проронила ни одной слезинки ни на его похоронах, ни после. Может быть, хотела всем показать, какая она сильная, но скорее – не нашла в себе сил проявить свою слабость, открыто выразить свое горе. Она живет с тех пор как будто с замороженными чувствами – такое ощущение, что ее сердце умерло вместе с мужем. Ничто не радует, но ничто и не печалит – по сравнению с болью, которая спрятана у нее внутри, все кажется не заслуживающим внимания. Это похоже на действие местной анестезии: человек все видит, все понимает, но ничего не чувствует. Можно было бы сказать, что отношение к своему горю – это ее личное дело, если бы не одно «но»: рядом с ней все это время жили дети, которым нужна была ее нежность, любовь, радость. «Бесчувствие» матери плохо влияет на хрупкие детские души, как холод не дает развиваться молодым побегам, замедляет, ухудшает их рост. Получается, что не только сама эта женщина все это время не чувствовала жизнь во всей ее полноте, но и своих детей обделила. По сути, не отгоревав вовремя, она сделала боль от утраты содержанием своей эмоциональной жизни, и чтобы не страдать, научилась подавлять, вытеснять свои чувства. Только не учла, что нельзя, «отключив» одни эмоции, оставить другие – человек либо чувствует все, либо ничего. И если эта женщина когда-нибудь осознает, что она давно сама стала источником своей боли, то ей будет очень горько от понимания того, сколько сил и времени ее жизни были на это потрачены. И главное – некого винить, все сама, одна.
Есть еще важный момент, связанный с горем и одиночеством, о котором необходимо знать. В описании «очарования роли жертвы» психологи упоминают одну из серьезных выгод страдания – привлечение к себе всеобщего внимания и спасение от одиночества[9]. Иногда человек этому учится в детстве, когда о нем заботились и ему уделяли время только в том случае, если с ним что-то случалось. Но бывает, что этот способ построения взаимоотношений вырабатывается во взрослом возрасте. Суть от этого не меняется: манипулировать чувствами других для получения своей психологической выгоды как-то, мягко говоря, некрасиво, нечестно.
Окружающим же очень важно не спутать «жертву»-манипулятора (ролевую жертву), нуждающуюся во внимании и не заинтересованную в выходе из горя (страдать легче, чем решать, как говорил Берт Хеллингер), и человека, действительно нуждающегося в помощи и поддержке, чтобы справиться с горем. Чаще всего это проверяется опытным путем: первым не станет лучше никогда – им это не нужно, их цель – прилепиться к кому-нибудь и сидеть на его шее, а вторые через какое-то время встанут на ноги, поблагодарят и пойдут своей дорогой. О том, как утешить страдающего, мы подробно поговорим далее, в третьей части книги.
Остаться на всю жизнь безутешным («безутешная вдова» – очень романтизированный образ), «застрять» в своем горе, похоронить себя заживо или, несмотря ни на что, возрождаться к жизни, обогащаясь важным опытом, пусть и очень страшным, горьким – вот выбор, перед которым стоит человек. Даже люди, переживающие общее горе (родители, потерявшие своего ребенка), проживают каждый свою историю, свой опыт. Решение каждому из них предстоит принять для себя (но не за другого!): горевание – образ жизни или часть жизни, не менее значимая, чем радость и счастье.
Нет такого горя, которое человек не мог бы пережить и, тем не менее, несмотря ни на что, сказать жизни «Да!», как Виктор Франкл – психолог, выживший в концлагере. Его книга заканчивается важным свидетельством того, кто прошел через ад страданий и унижений, видел смерть, но сохранил веру в человека и в Бога: «Так или иначе, но однажды для каждого освобожденного наступает день, когда он, оглядываясь на все пережитое, делает открытие: он сам не может понять, как у него хватило сил выстоять, вынести все то, с чем он столкнулся… И главным его достижением становится то несравненное чувство, что теперь он уже может не бояться ничего на свете – кроме своего Бога»[10].
Одиночество в радости
Конечно, одиночество в радостные моменты жизни переживается не так тяжело, как в печальные, но… Когда сердце переполняют счастье, гордость, нежность или ликование и не с кем об этом поговорить, когда невозможно увидеть отсвет своих чувств в глазах другого, человек тоже может испытывать одиночество. Оно, скорее всего, не сильно омрачит его приподнятое состояние, просто может добавить налет легкой грусти – душа поет, а ее песни никто не слышит. Совершенно не обязательно это чувство возникает у одинокого человека; напротив, оно тем сильнее, чем больше людей окружает «счастливца». Это связано с тем, что у многих людей есть рядом родные и друзья, которые с удовольствием разделят с ними их горе, но вот в счастливые моменты жизни, когда улыбнулась удача или получена заслуженная долгожданная награда, близкие могут оказаться неспособными на со-радование. Так происходит не потому, что они не любят или не желают добра, а потому, что у них в данный момент недостаточно душевных сил, чтобы «пережить» успех ближнего.
Не секрет, что, сострадая чужому горю, некоторые самоутверждаются за счет неблагополучия другого человека («как хорошо, что я все-таки не такой невезучий, слабый или глупый, как этот неудачник») и испытывают своего рода облегчение («у меня не все так плохо, бывает и хуже»). Чаще всего это происходит бессознательно, и многие, замечая у себя подобные мысли и слова, смущаются или чувствуют вину. Реже встречаются люди, которые без зазрения совести открыто выражают свое превосходство над «бедненькими-несчастненькими», осуждают их, подсмеиваются и злорадствуют. Рядом с человеком, который чему-то рад или в чем-то преуспел, позлорадствовать и самоутвердиться сложнее, хотя тоже возможно, просто сначала придется обесценить радость и успех, а потом уже можно и «посочувствовать». Вряд ли тех, кто подобным образом относится к ближнему, можно назвать друзьями, и, столкнувшись с таким отношением, трудно потом продолжать доверительное общение, если, конечно, нет никаких вынуждающих к этому обстоятельств (родство, работа).
Если человек не привык тешить свое самолюбие за счет других и обычно признает чужой успех, это еще не значит, что ему всегда удается порадоваться от всего сердца. Особенно трудно разделить с кем-то радость, когда в своей жизни не до веселья. Например, приехав к другу на крестины ребенка, одинокий мужчина увидел, какая у того дружная многодетная семья. Многим людям сложно в подобной ситуации не почувствовать собственную неуспешность, даже неполноценность. Искренняя радость за друга в данном случае может потребовать душевной щедрости и силы. Пословица «Друг познается в беде» лишь отчасти верна, психологи добавили бы еще – «и в радости».
Те, кто на своем горьком опыте убедились, какой ядовитой может быть чужая зависть, нередко скрывают свои удачи от других людей и переживают их в одиночестве, оставив надежду разделить с кем-то счастливые мгновения своей жизни. Но бывает, что человек не демонстрирует, что он счастлив, не из опасения, что ему кто-то позавидует, а из нежелания причинить другому боль своей радостью. Актриса Фаина Раневская полушутя-полусерьезно говорила, что «успех – единственный непростительный грех по отношению к своему близкому».
Есть несколько моментов, которые надо учитывать счастливым людям: не стоит хвастаться своим счастьем, кичиться, выставлять его напоказ, но не стоит и скрывать свое счастье от других. Можно делиться его плодами – хорошим настроением, жизнелюбием, оптимизмом. Окружающие, которым сложно разделить с человеком его радость, могут быть благодарны ему за его спокойствие, уверенность, щедрость и доброжелательность. Не нужно ждать от других искреннего сопереживания своему счастью, на которое порой у них нет душевных сил. Но не стоит и опасаться завистливых взглядов («сглазят»), обижаться на равнодушие или злобу, проявляемую кем-то по отношению к счастливому, понимая, что такие негативные реакции возникают у людей не от хорошей жизни. Счастливый человек своим примером доказывает, что счастье существует, и другие могут научиться у него, как быть счастливыми и благодарными. Благодарность – это труд счастливого человека, деятельный результат счастья. Ведь счастье – не столько удовольствие, сколько особое проживание своей жизни – деятельное, ответственное и щедрое.
Обострение одиночества на фоне чужого счастья
Молодая женщина, только начавшая приходить в себя после тяжелого развода, может прорыдать в подушку несколько часов подряд, погостив у подруги, которая недавно удачно вышла замуж. При том, что до похода в гости женщине казалось: она уже справилась со своими переживаниями, ей даже начала нравиться ее вновь обретенная свобода, она почувствовала вкус уединенной жизни, перед ней открылись заманчивые перспективы, появились новые интересы, увлечения, о которых, будучи замужем, она даже не мечтала… И вот все ее достижения смыло волной отчаяния и одиночества, тоски по близости с любимым и неосуществимого желания прижаться к родному плечу. Насмотревшись на то, как нежно подруга общается с мужем, каким счастьем светятся их глаза, женщина еще острее почувствовала разочарование от своей несбывшейся мечты о любви и взаимопонимании в собственном печально завершившемся супружестве.
Есть женщины, которые в такие тяжелые минуты пытаются успокоиться с помощью расхожих стереотипных представлений, так называемой народной мудрости. Например: «В начале отношений у всех бывает все хорошо, но еще неизвестно, что дальше будет – скорее всего, ничего хорошего, потому что все мужчины – …». Или: «Рано она радуется, как бы плакать потом не пришлось так же, как мне».
Сложно в этот момент не начать обвинять себя и не пытаться заглушить свои чувства. Боль в данном случае легко интерпретировать как зависть и злость: «Какая я злая! Как же я могла позавидовать счастью подруги?!» – а свое неудавшееся замужество объяснить собственной неполноценностью: «Так мне и надо! Не заслужила я счастья, ведь я недостаточно умна, красива, не очень хорошая хозяйка». Это распространенная ошибка – взваливать всю вину за несложившиеся отношения на свои плечи. За развитие взаимоотношений всегда несут ответственность два человека, поэтому не стоит страдать манией величия: «Все из-за меня!» Честнее признать, что оба «были хороши».
Возможно, пройдет еще много времени, прежде чем вид чужой счастливой семейной жизни перестанет отзываться болью в сердце. И еще больший срок понадобится, чтобы появились силы радоваться радости других.
Быстрее приходят в себя после столкновения с чужим счастьем (это не значит, что меньше страдают) те, кто осознает значимость любого опыта, кто признает ценность собственной жизни без каких-либо условий и сравнений с чужой судьбой: «что бы ни происходило в моей жизни, все имеет ценность и смысл, даже если сейчас мне очень больно, и я не до конца понимаю, что со мной происходит и зачем». Сложнее и дольше переживают те, кто считает: «У меня все должно быть не хуже, чем у людей»; «Женщина полноценна, только если у нее есть муж и дети, а одинокая женщина полноценной быть не может никогда», или «Если мужчина после тридцати еще не был ни разу женат, то у него уже не будет нормальной семейной жизни» и т. п. К сожалению, у многих людей преобладает подобное стереотипное мышление. Это связано с иллюзией, что имея четкие, часто максимально упрощенные ориентиры, жить будет легче: не надо разбираться в тонкостях и нюансах, обращать внимание на детали, учитывать индивидуальность, приспосабливаться к неопределенности, а надо быть «как все нормальные люди».
Те, кто придерживаются таких взглядов на жизнь, не замечают, как сами обедняют свое восприятие мира, представляют мир плоским, примитивным. А жизнь, несмотря на такие представления, остается очень сложной, разнообразной, неповторимой, непредсказуемой, несводимой «к общему знаменателю» – в этом ее ценность. И человек, который это признает, в итоге оказывается в выигрыше: он осознанно переживает и проживает свою жизнь во всей ее полноте, с радостями и горестями, с сомнениями и верой, с одиночеством и общностью. Тому же, кто боялся честно посмотреть на свою жизнь, прятался за правилами, условностями, стереотипами, рано или поздно придется столкнуться с реальностью лицом к лицу. На консультации часто приходится выслушивать печальные истории о том, как женщины выходили замуж не по любви, а потому, что все подружки уже замужем; рожали детей не потому, что были готовы к материнству, а чтобы «в старости было кому воды принести», да и «возраст поджимал»; сохраняли семью с опостылевшим мужем из-за чувства вины перед недолюбленными детьми, росшими в яслях, в детских садах и у бабушек. Казалось, что все вокруг так же жили… И когда иллюзии рассыплются, словно карточный домик, станет очень страшно и одиноко. Но в то же время – это шанс повзрослеть.
Заметив, что чужое счастье причиняет боль, важно задуматься о своем отношении к жизни вообще и к собственной жизни – в частности. Возможно, эта боль – симптом, указывающий на незалеченную душевную рану. Но она может быть и следствием искаженного, ошибочного или инфантильного восприятия себя и мира в целом.
Одиночество и ответственность
Человек, добровольно или вынужденно возлагающий на себя груз ответственности, часто начинает чувствовать свое одиночество. Это касается не только тех, кто облечен властью и занимает высокие посты – руководителей, военачальников и т. п., но и совершенно обычных людей – родителей, врачей, бухгалтеров. Каждый взрослый человек отвечает за свои поступки, слова, отношение к другим. Принимая любые, а не только жизненно важные решения, осуществляя выбор, рискуя допустить ошибку, люди часто испытывают сильное желание разделить или переложить на кого-то свою ответственность. В тех случаях, когда ситуация не позволяет с кем-то поделиться, человеку приходится смириться с тем, что отвечать за последствия своего выбора ему придется одному. Здесь-то он и сталкивается с одиночеством ответственности.
Если посмотреть еще глубже, то можно обнаружить, что взаимосвязь одиночества и ответственности изначальна и неотвратима, она не является временным «настроением» человека, зависящим от внешних обстоятельств, а коренится в самом бытии человеческого «я». Это обусловлено неотъемлемой от человека свободой, данной ему Богом. «Мы одиноки, и нет нам извинений», – так характеризует Ж.-П. Сартр человеческое бытие[11]. Как бы нам ни хотелось тешить себя иллюзией «безответственности», как бы мы ни пытались отрицать свободу своего выбора, как бы ни старались обвинить кого-то в своих ошибках и грехах, рано или поздно приходится признать, что каждый отвечает за свою жизнь только сам, один.
Даже когда человек думает, что он ничего не решает сам, а просто следует чьему-то совету, исполняет заповеди, придерживается социальных норм и правил, ведет себя «как все», выполняет распоряжение или повинуется приказу, следует инструкции, даже если ему кажется, что от него ничего не зависит, он, тем не менее, сначала сам выбирает, к кому или чему он прислушивается, кому подчиняется. Хотя он может и не осознавать этот свой выбор, как не осознавать и то, что свободен. Свобода («я могу делать то, что считаю нужным») не означает «должен делать» или «мне за это ничего не будет». Иногда ценой реализации своей свободы становится жизнь. Но позиция «меня вынудили это сделать», «я не знал, что можно по-другому» не является оправданием. Как писал Ж. – П. Сартр, «свобода в этом смысле оказывается не тем благом, за которое нужно с кем-то бороться, а роковой неизбежностью. Всегда решать самому за себя – значит быть абсолютно одиноким в выборе. Мы не можем оправдываться за свой выбор, ссылаясь на совет друга или священника, – мы сами просим совета и сами следуем ему. Не можем оправдываться моралью – мы сами выбираем, придерживаться ее или нет. Не можем оправдываться „знамением“ – мы сами придаем ему тот или иной смысл. Не можем оправдываться Богом, и вовсе не потому, что Он, может быть, есть, а может, и нет, а потому, что даже Он не мог бы принимать решений за меня»[12]. Поэтому нельзя сказать, что не было никакого выбора: я выбрал свое благополучие или здоровье близких, сохранение своего статуса, пожертвовав при этом, возможно, своей честью, своими ценностями, чужими интересами, свободой, или наоборот – я пожертвовал своим здоровьем и жизнью ради… Ради чего?
Не все подписывали доносы, некоторые сами шли на казнь. Не все вступали в коммунистическую партию, некоторые лишались работы и перспективы карьерного роста, устраивались дворниками и кочегарами. Но как же тяжела порой бывает ответственность, каким безмерно одиноким чувствует себя человек, оказавшись лицом к лицу со своей свободой и своим выбором! Не менее сложно бывает отвечать за последствия своего выбора. В соцсетях одно время было популярно высказывание, которое приписывали восточным мудрецам: «Прежде чем осуждать кого-то, возьми его обувь и пройди его путь, попробуй его слезы, почувствуй его боль. Наткнись на каждый камень, о который он споткнулся. И только после этого говори, что ты знаешь, как правильно жить». Может, если человек совершил ошибку, не стоит его судить – никто не знает, что творилось в его душе, когда он принимал решение, и что с ним будет, когда он увидит результат своих действий и признает свою ответственность.
Есть люди, для которых занимать активную и ответственную жизненную позицию привычно; более того, ощущение собственных сил и возможностей доставляет им радость. Они с удовольствием занимают руководящие должности, становятся лидерами, у них хорошо получается «командовать», при этом у подчиненных они пользуются уважением, так как не пытаются самоутвердиться за чужой счет и не злоупотребляют данной им властью. Но такие начальники, к сожалению, встречаются не так часто, как хотелось бы.
В отличие от руководителя «на своем месте», встречаются и те, кто, не обладая достаточными способностями, рвутся к власти, добиваясь чинов любыми способами. Но добившись желаемого, оказываются совершенно не готовыми справиться с ответственностью, связанной с высоким положением. Чувствуя страх и беспомощность, они начинают злиться, а будучи не в силах признать собственную несостоятельность, перекладывают вину за свои ошибки на окружающих людей и на обстоятельства. В итоге горе-начальники не только переживают одиночество, связанное с лежащей на них ответственностью, но и часто еще наталкиваются на стену неприятия со стороны коллег и подчиненных.
Бывает, кто-то не стремился брать на себя ответственность на работе, но в силу обстоятельств оказался на должности, где приходится за многое отвечать, принимать важные решения, а эмоциональной готовности к этому нет. В этом случае есть как минимум три выхода: первый – отказаться, как только почувствовал, что эта задача требует слишком много усилий; второй – согласиться и мучиться, не спать ночами, пить успокоительное, «заедать» тревогу булками и пирожками; третий выход – принять предложение и начать учиться жить в этой новой реальности с более высокими требованиями к себе.
Первый выход – отказ – разумен, если задача не просто сложна, а непосильна. Причин может быть много, и отказ совсем не обязательно происходит из-за слабости, бесхарактерности, трусости и т. п. Человек может в других областях жизни (помимо работы) быть настолько загруженным ответственностью, что даже небольшие дополнительные обязанности вызывают у него страх и отторжение – срабатывает так называемый инстинкт самосохранения: чтобы не сломаться и не надорваться от чрезмерной нагрузки, необходимо отказаться от новой работы.
Второй выход часто выбирают люди, которые любят пострадать, пожаловаться на свою жизнь. Сложности на работе – прекрасная тема для жалоб. Еще этот выход подойдет тем, кому нужно социально одобряемое алиби для оправдания собственной несдержанности, раздражительности: «Да, накричал! Вы что, не понимаете, как я устаю на работе? Что вы на меня обижаетесь?!» Это универсальное объяснение, когда не хочется что-то делать: «Не могу, у меня важная работа, без меня не справятся», – а также отличный способ самоутверждения: «От меня так много зависит! К моему мнению все прислушиваются». Все это приводит к тревоге, напряжению, перепадам настроения, упадку сил, бесконечным внутренним диалогам и может закончиться эмоциональным выгоранием, нервным срывом или соматическим заболеванием.
Третий выход – попытка использовать новые условия для своего личностного роста. Можно учиться руководить на своих ошибках, но чтобы не изобретать велосипед, можно окончить курсы управления персоналом, сходить на психологический тренинг или индивидуальную консультацию, где специалисты помогут разобраться с причинами возникающих проблем. Со всем этим не так сложно справиться, если у человека есть внутренние и внешние ресурсы для развития: здоровье, силы, желание, время, возможность полноценно отдыхать, поддержка близких и пр. Однако при недостатке ресурсов этот выход невозможен, и тогда лучше отказаться (см. первый выход) и поискать или создать дополнительные ресурсы.
В любом случае, какой бы выбор человек ни сделал, отвечать за него и перед собой, и перед начальством, и перед подчиненными, и перед своей семьей, и, конечно, перед Богом рано или поздно придется самому, свалить эту ответственность ни на кого не получится.
Чтобы чувствовать меру своей адекватной ответственности, человек должен начать с ней знакомиться с раннего детства. Привыкая отвечать за себя, можно постепенно увеличивать зону ответственности и в какой-то момент дорасти до «ответственного поста», причем этот пост не будет в тягость, а эмоциональные нагрузки будут по силам.
Лишая ребенка свободы выбора в тех областях, где он уже может себя проявить, или жестоко наказывая малыша за его ошибочные выборы, или снимая с ребенка ответственность, не дав ему столкнуться с последствиями своих поступков, – во всех вышеперечисленных случаях родители создают благоприятные условия для формирования у него безответственной жизненной позиции. Конечно, послушный, «правильный» ребенок удобнее, с ним меньше хлопот, но какова цена этого удобства для развития его личности? Человек вырастает пассивным, безынициативным, ведомым, зависимым от чужого мнения. Он привыкает жить чужим умом, при этом его ответственность за все, что он совершает в своей жизни, сохраняется, даже если он ее не чувствует или не признает. В результате в какой-то далеко не прекрасный момент человек может вдруг обнаружить: то, чем он занимается, ему не интересно; его жизнь ему самому не нравится; то, что его окружает, ему не близко. И если даже в этом кризисе человек не захочет признать, что всегда старался избегать ответственности, если и здесь будет обвинять в своих неудачах всех и вся, он сам лишит себя шанса что-либо изменить – перестать «влачить существование» и начать жить.
На психологической консультации довольно часто можно услышать вопрос: «Скажите, что мне надо делать в этой ситуации? Как правильно поступить? Что сказать?» Для психолога подобные вопросы – симптомы, указывающие на осознанное или бессознательное желание человека переложить ответственность на другого (в данном случае – на консультанта). Более того, бытует мнение, что психолог только для того и нужен, чтобы учить, кому что делать, думать, чувствовать, хотеть и говорить. Но в реальности все как раз наоборот: психолог создает условия, помогающие человеку разобраться не в том, что он должен, а в том, на что он способен, что он может и хочет. Ведь адекватная ответственность проявляется, когда человек трезво оценивает свои ресурсы на данный момент, разумно распределяет свои силы, ставит перед собой достижимые цели. Все это возможно делать, опираясь только на внутренние критерии оценки своего текущего состояния, а не на абстрактные нормы и правила или чужое мнение.
Безусловно, есть и важные внешние критерии, которые необходимо учитывать: уважение других людей, нравственные ориентиры и пр. Но они лишь определяют внешние границы, а за внутреннее содержание своих поступков, мыслей, чувств, желаний человек отвечает сам. Бывает, что одно и то же действие, совершенное разными людьми, может быть проявлением любви, долга или мести. В качестве примера разберем типичную ситуацию: накануне вечером муж задержался на работе, не предупредив заранее, а сегодня жена готовит мужу необычный ужин. Первый вариант: жена мужа любит, хочет о нем позаботиться, надеется приятно провести этот вечер. Второй: жена считает, что ужин – это ее долг, который она выполняет независимо от того, хочется ей или нет. Может быть и третий: жена обижена на мужа за то, что провела вчерашний вечер одна, но чтобы досадить ему, вызвать еще большее чувство вины, продемонстрировав всю его «низость» по сравнению с ее «великодушием», она готовит ему ужин, тем самым как бы наказывая мужа. Даже если такой жене, жалующейся на свое одиночество в браке, психолог скажет: «Вам надо лучше о муже заботиться, больше его любить», – она не сможет последовать этому совету, не разобравшись в своих чувствах и истинных мотивах. И пока в своих несчастьях она будет винить непутевого мужа и бестолкового психолога с его глупыми советами, взвалив на них всю ответственность за переживания, она не сможет найти выхода. «Любой терапевт знает, что первым решающим шагом в терапии является принятие пациентом ответственности за свои жизненные затруднения. До тех пор, пока человек верит, что его проблемы обусловлены какой-то внешней причиной, терапия бессильна. В конце концов, если проблема находится вне меня, с какой стати я должен меняться? Это внешний мир (друзья, работа, семья) должен измениться», – пишет психолог Ирвин Ялом[13]. Не задумываясь о тех областях своей жизни, за которые они отвечают (свои поступки, мысли, желания, чувства, отношения), чувствуя себя «жертвами обстоятельств» или «злого умысла», люди часто не осознают скрытых выгод, которые они получают, бессознательно уходя от своей ответственности. Даже осознав эти выгоды, не так легко от них отказаться, ведь так удобно жить, когда думать не надо, принимать решения не надо, когда ты ни в чем не виноват… Многие, задав себе гамлетовский вопрос «Быть или не быть?», выбирают не «быть», а существовать в зависимости от других, отрекаясь от своей свободы, воли и ответственности. Одна из причин этого решения – страх перед одиночеством, неразрывно связанным с принятием на себя ответственности за свою жизнь.
Другая крайность – гиперответственность, когда все – свое и чужое – взваливается на свои плечи, другим нет никакого доверия: «Если не я, то кто же? Пока я не сделаю, никто даже не почешется. Все равно лучше, чем у меня, ни у кого не получится, поэтому, чтобы после не переделывать, сразу сделаю сама. Чем им объяснять да смотреть потом, как они все портят, проще самой». Занимая такую позицию по отношению к окружающим, человек обрекает себя на чувство одиночества, хотя обвиняет в создавшемся положении вещей других: «Никто мне не помогает, ни на кого положиться нельзя, никому нет до меня дела, почему я все всегда сам?!» Но как же трудно бывает научиться доверять, делить с кем-то ответственность, делегировать полномочия, сотрудничать! Что же с этим делать?
Не ждите рецептов – их нет. У каждого «гиперответственного» своя история и свой путь изменения. Алгоритма, который бы всем помогал, не существует. Рассуждать на тему ответственности можно очень долго, но продолжим разговор об одиночестве.
Созависимость – одиночество под маской близости
Зависимость и созависимость (слияние) – это сложная тема, и раскрыть ее во всей полноте, со всеми нюансами в двух словах не получится. В этой книге ограничимся лишь несколькими основными положениями.
Когда у человека утрачено ощущение своей жизни и своей личности как достаточно высокой ценности, он начинает растворяться в окружающих, жить чужими интересами, нуждами. Кажется, что жизнь другого человека важнее, а свою жизнь он обесценивает и тем самым предает себя. В результате начинает казаться, что его собственной жизни нет, он – пустое место… Все попытки заполнить пустоту безрезультатны или приносят лишь временное облегчение. А признать свой внутренний потенциал, дарованный Богом, ощутить радость и ценность бытия мешает и тяжелый детский опыт, и навязанные извне стереотипы, и собственное маловерие – много разных причин.
Часто бывает, что такой человек выбирает жизнь ДЛЯ другого – превращение себя в объект, отданный в пользование другому, что ведет к зависимости и созависимости. Так, больной алкоголизмом зависит не только от своего недуга, но и от того, кто дает ему деньги на водку, – от матери или жены, которые выплачивают его долги, кормят его, работают, чтобы его содержать, то есть живут ДЛЯ него. Но и наоборот: жизнь жены алкоголика, матери наркомана непосредственно связана с химической зависимостью их близких, то есть и жена, и мать являются созависимыми. Если не станет мужа или сына, ДЛЯ кого им тогда жить? В чем, в ком искать новый смысл?
В отличие от избегания отношений, в слиянии движимый страхом одиночества человек мертвой хваткой вцепляется в другого, использует любые способы контроля и манипуляции, только бы его удержать. При этом личность партнера и качество отношений интересуют человека не так сильно, как сам факт наличия отношений. То есть партнер может не быть близким по духу, не разделять те же взгляды и ценности, в отношениях могут присутствовать различные искажения – унижение, жестокость, насилие, игнорирование, ложь, пренебрежение. Человека, выбирающего слияние, не останавливает все то, что является для других людей недопустимым, так как эти «детали» – ничто по сравнению с главным: я не один. Этим отчасти объясняются браки красивых, умных, образованных женщин с мужьями – алкоголиками, наркоманами, тунеядцами, которые бьют своих жен и детей, издеваются над ними, а женщины терпят, несмотря на то, что эти союзы их разрушают и морально, и физически. Однако – «плохонький, зато мой!». Конечно, не только женщины склонны «нести свой крест», многие мужчины также соглашаются терпеть неуважение, ложь, неверность своих жен. Страх одиночества – лишь одна из многих причин вступления в созависимые отношения и их сохранения, но для некоторых людей этот страх является главным мотивом.
Вроде бы созависимого человека не назовешь одиноким: он все время трудится (и мучается) ради другого, неустанно спасает, погружен в его проблемы, зачастую не может уделить время родственникам и друзьям (которых, увы, становится все меньше), потому что стремится быть рядом со своим зависимым мужем, сыном или братом. Но это «одиночество в овечьей шкуре», потому что в подобных отношениях, где людьми движет страх, бессознательное желание контроля и власти и другие «выгоды» (как правило, неосознаваемые), нет и не может быть встречи двух личностей. Полноценные отношения не могут быть «игрой в одни ворота», а настоящая близость измеряется не количеством жертв и подвигов, а любовью, взаимоуважением, взаимопониманием, взаимоподдержкой, взаимо…
Психолог Ирвин Ялом считает, что экзистенциальная изоляция человека от всех других людей – данность, связанная с природой личности, «вызвана непреодолимым разрывом между „Я“ и Другими, разрывом, который существует даже при очень глубоких и доверительных отношениях». Типичная попытка избежать встречи с экзистенциальной изоляцией – слияние (созависимость). Оно рассеивает тревогу, вызванную развитием самосознания, самым радикальным образом – уничтожая самосознание. Размывая границы собственной личности, переживая блаженное состояние единства, человек «не рефлексирует, поскольку его одинокое сомневающееся „Я“, порождающее страх изоляции, растворяется в „мы“. Таким образом человек избавляется от тревоги, теряя самого себя»[14]. Растворение в «мы» – это утрата Образа и Подобия Божия, данного человеку. Личность человека призвана к общению, в котором «Я» и «Ты» сохраняют свой экзистенциальный и психологический статус. Общение лиц возможно только при сохранении целостности каждого лица. Слияние или растворение одного лица в другом будет нарушением целостности, т. е. утратой личностности – Образа и Подобия.
Есть еще одно важное замечание, основанное на ложном представлении о жизни созависимых. Говорят: «Она все ему отдала! Она ради него всем пожертвовала!», «Он только и занимался тем, что всю жизнь ее, алкоголичку, спасал!» Как правило, это все высказывания со знаком «плюс» – жертвенность принято оценивать положительно. Да и сами созависимые зачастую понимают свою миссию по отношению к зависимому близкому именно так: «Если я не буду его спасать / сытно кормить / обихаживать / все время контролировать – он будет пить еще больше / замерзнет под забором / спалит дом и т. д.» При этом сами приносящие себя в жертву медленно угасают рядом со спасаемым в многолетней депрессии – «любовь требует жертв!». Таким образом, болезненная зависимость от недуга другого человека расценивается как чуть ли не как евангельская жертва «за други своя» (Ин.15:13).
Но евангельский призыв «полагать душу свою» за другого значит пожертвовать жизнью в прямом смысле слова, что и совершил Господь Иисус Христос.
Отдавать же жизнь другому в пользование, для удовлетворения его болезненных потребностей, которые он ощущает как реальные (алкоголь, наркотик, вредные привычки и слабости, скука), означает пренебрегать даром жизни, данным тебе самому. Ни одна жизнь не ценнее другой, ни одна жизнь не должна оказаться заложницей другой жизни. Только действительное, реальное спасение жизни и здоровья есть подлинный подвиг, и если это выпадает на долю человека, значит, Господь призывает его пожертвовать собой. Но это крайность, это редкая ситуация. Если ситуация не такова, если человек хочет пожертвовать своей жизнью или своим здоровьем не ради жизни или из-за серьезной угрозы здоровью другого человека, то это не евангельское «за други своя», а отказ от себя.
«Потеря себя» – это не только результат тяжелого детства, но и выбор, порой неосознаваемый, самого человека. Здесь дело не в том, что он «ненормальный». В этой потере ощущения себя нет обреченности, а есть очень много задач для личностного роста. Почти у всех людей были, условно говоря, детские травмы – у многих достаточно поводов для того, чтобы еще в детстве потерять ощущение себя. И это не вина, это их беда. И, кстати, это не вина родителей – они сделали максимум из того, что могли и как умели. Поиск виноватого в этой ситуации – самое неплодотворное, что можно было бы предпринять. Потому что если считать, что жизнь, такая, какая есть, – это чья-то попытка поиздеваться над человеком или наказать его, то это претензия уже не к родителям, а – к Богу. А если все-таки верить, что Бог человека любит, и Он сделал все для того, чтобы душу человеческую спасти, тогда можно прийти к мысли, что те условия, в которых человек вырос, те страдания, которые он перенес и все-таки выжил при этом, были даны, чтобы его личность стала крепче, сильнее, чтобы человек что-то понял, чтобы стал, может быть, где-то мягче, где-то терпимее, с чем-то смирился. То есть испытания – это шанс, они были посланы для возрастания, а не для того, чтобы унизить, оскорбить или поиздеваться. Испытания дают возможность подняться на одну или несколько ступеней над ситуацией, это духовные шаги. Подняться на ступень в духе означает увидеть свои страдания «сверху» – не в плоскости причинно-следственных связей, а в вертикали отношений Бога и человека. Это отказ от желания все объяснить рационально. Это путь подвига.
Невозможно в одной главе рассмотреть во всех подробностях и деталях тему созависимости, о которой написаны увесистые психологические труды. В издательстве «Никея» планируется выход отдельной книги под рабочим названием «Любовь и зависимость», где созависимости будет уделено особое внимание. Если читатель после прочтения этой главы обнаружил у себя какие-то признаки созависимого поведения и «невротической жертвенности», это может послужить поводом поближе познакомиться с проблемой и наметить для себя пути выхода с учетом своих сил, внутренних и внешних ресурсов и возможностей. Осознание и признание проблемы – первый и очень важный шаг на пути изменения. Следующий шаг – пусть не сразу, пусть медленно, но начать движение в направлении личностной зрелости, целостности и свободы.
Одиночество в мегаполисах
Бытует мнение, что в городах народу больше, а значит, больше возможностей для завязывания знакомств. Тот, кто так думает и приезжает в город, рассчитывая избавиться от одиночества, найти себе друзей, расширить круг общения, может сильно разочароваться, столкнувшись с очень тяжелым явлением – одиночеством в толпе. Агрессивность, враждебность – первое, с чем встречается человек, приехавший в мегаполис. Вокруг напряженные, серьезные, суровые, иногда даже мрачные и угрюмые лица, в глаза никто не смотрит, увидеть улыбку в толпе – большая редкость. Безумная городская спешка и суета разобщает людей, встреченный человек воспринимается как досадная помеха по ходу движения. Ритм жизни города таков, что не хватает времени с близкими-то пообщаться, старых друзей повидать. О том, чтобы тратить силы и время на нового человека, узнавать что-то о нем, о себе рассказывать, часто не может быть и речи – некогда, выжить бы в этой гонке.
В транспорте в час пик главная задача – чтобы ноги не отдавили и кошелек не вытащили; на работе – не совершить ошибку на радость коллегам-конкурентам и не попасть под увольнение; в магазине – поскорее все купить, проверив цену и срок годности, да не забыть проследить, чтобы на кассе не обсчитали; в выходные отоспаться, убраться, телевизор посмотреть. Так живет большинство. Те же, у кого есть свободное время и средства, чтобы «потусоваться» в ресторанах или клубах, в последнее время стали проявлять больше осторожности и избирательности в знакомствах, опасаясь стать жертвой манипуляции или мошенничества. Получается, что как у человека со средним достатком и почти не имеющего досуга, так и у того, кто хорошо обеспечен и ведет более праздный образ жизни, шансов с кем-то подружиться не так уж много. Ведь дружба предполагает, что есть общие цели, ценности и интересы, а с этим на бегу не разберешься, да и перед первым встречным не раскроешься.
Большинство людей, выходя из дома, надевают маски (хотя есть такие, кто и дома их не снимает). Не те марлевые маски, которые якобы защищают от гриппа, а те маски, которые создают иллюзию защиты личности. Под ними хочется спрятать свою неуверенность, усталость, уязвимость, свою человечность. Многим кажется, что такими, какие они есть на самом деле, этому миру они не нужны, а нужны успешные, сильные, красивые, умные и т. д. О причине такого заблуждения уже говорилось – это утрата ощущения безусловной ценности собственной личности. Но спрятав под маской свое истинное лицо, человек лишает себя шанса встретить того, кто мечтает именно о нем – настоящем, несовершенном, в чем-то прекрасном, а в чем-то смешном. Сколько мужчин и женщин, которые могли бы быть вместе счастливы, прошли мимо, не оглянувшись, не заметив друг друга в толпе, потому что все живое и заметное, уникальное и индивидуальное было тщательно скрыто от чужих глаз. А рискнуть остаться собой может не каждый.
Казалось бы, ведь есть места, где люди встречаются специально, чтобы провести вместе время. Но общение на корпоративной вечеринке, в развлекательном центре, на дискотеке, в кафе обычно предполагает легкий, ненавязчивый, довольно поверхностный стиль. Разговор по душам не очень клеится под аккомпанемент громкой музыки или шумной болтовни. Тут главное – почаще улыбаться, погромче смеяться и в перерывах между музыкальными композициями успеть поделиться всеми новостями, желательно – исключительно хорошими, чтобы не «нагрузить» никого своими проблемами. В таком ли общении нуждается человек?
Сейчас в городах есть все условия для того, чтобы одиночество становилось образом жизни: отдельная квартира, лифт, машина. С соседями в подъезде, конечно, можно столкнуться раз в месяц, но чтобы быть вежливым, не обязательно с ними разговаривать, достаточно кивнуть им головой в знак приветствия. В деревнях и небольших городах это невозможно, потому что, хочет человек того или нет, он включен в общую жизнь: улица, магазин, поликлиника, остановка автобуса – много мест постоянного пересечения, где кивком не отделаешься. Слово за слово – вот разговор и завязался, даже если изначально никто не собирался вступать в общение. Опять же существует «деревенское» правило со всеми здороваться, когда даже малознакомый человек своим «здравствуйте!» сообщает другому, что он его увидел и настроен мирно.
Там, где не все плоды цивилизации доступны, люди вынуждены друг с другом хоть как-то контактировать, иногда довольно плотно. И бывает, что это даже заканчивается дружбой или свадьбой. Но в больших городах, где достижения технического прогресса используются повсеместно, уже нет особой нужды «выходить в люди», все заметнее идет процесс обособления. Большую роль в этом играет Интернет – люди могут работать, оплачивать счета, делать покупки, вообще не выходя из дома. Человек, если хочет, может «максимально минимизировать» свое общение. В этом смысле мегаполис – это идеальное место для процветания одиночества, так как он предоставляет неограниченные возможности вести виртуальную жизнь, почти не соприкасаясь с реальностью. Не надо делать над собой никаких усилий (любое общение предполагает некоторое внутреннее напряжение, сосредоточенность, внимание), можно просто нажимать кнопки на клавиатуре. Экономия сил, времени налицо, эта простота и эффективность подкупает, затягивает. Человек привыкает к комфортному кокону и… может потерять навыки личного общения, ведь в виртуальном пространстве все максимально обезличено. «Где мне познакомиться, если я нигде не бываю!» – это крик души. Поэтому, покупая основную массу продуктов через Интернет, можно иногда заглянуть за теплыми булочками или свежей зеленью в ближайший магазин – на людей посмотреть, себя показать.
Еще один бич мегаполиса – расстояния. Из одного конца города в другой можно добираться и час, и два, и три – как повезет. Очень много времени тратится на стояние в пробках, а в общественном транспорте в час пик можно потерять последние силы. После проведенных за рабочую неделю в дороге томительных часов в выходные остается одно желание – никуда не выходить. Какие гости? Какой пикник? О чем вы! Иногда в другой город на самолете долететь быстрее, чем в пятницу вечером доехать из Москвы к родственникам на дачу, расположенную в нескольких километрах от МКАД.
Вот и общаются люди по скайпу или телефону. Только обнять, поцеловать, погладить по голове, почувствовать тепло родного человека электронные виды связи пока помочь не могут. Так возникает кинестетический (сенсорный) голод, который может усиливать чувство одиночества. Телу не хватает прикосновений, объятий и поглаживаний (речь не идет о сексуальных отношениях), которые позволяют ощущать себя защищенным, улучшают самочувствие и настроение. Некоторые психологи советуют в качестве профилактики депрессии несколько раз в день обнимать своих близких. А тем, кого некому погладить, рекомендуют периодически ходить на массаж, завести кошку, собаку или, на худой конец, купить большую, приятную на ощупь плюшевую игрушку, а также мягкий теплый плед, в который можно уютно укутаться, и кучу подушек.
Неужели большинство жителей мегаполиса обречены на одиночество? Нет, если только сами себя к нему не приговорят. Очень хорошо объединяет людей любая общая деятельность вне работы. Это может быть все, что угодно: кулинарные мастер-классы или курсы кройки и шитья, совместные туристические поездки или прогулки с собаками в соседнем парке, танцевальные или театральные студии. Отдельно можно упомянуть волонтерскую работу. При многих храмах сейчас действуют самые разнообразные группы, которые осуществляют социальное служение в больницах, детских домах и домах престарелых, оказывают помощь бездомным и восстанавливают разрушенные храмы. Чем хороши такие сообщества? Там собираются в большинстве своем неравнодушные люди, а их не так часто встретишь в обычной жизни.
Как правило, время своего досуга человек проводит за каким-то приятным, интересным для себя занятием. Если он разделяет это дело с кем-то еще, то предполагается, что у этих людей есть что-то общее, что может их сблизить. Совместная деятельность, особенно длительная, периодически повторяющаяся, помогает больше узнать друг о друге, открыть то, что не бросается в глаза при первой встрече или формальном общении. Почувствовав безопасность и доверие, находясь среди единомышленников, люди начинают проявлять тех подлинных себя, которых по привычке прячут в повседневной, не очень доброжелательной среде. И большие города предоставляют великое множество таких возможностей, стоит только захотеть и не полениться найти себе дело и коллектив по душе. На это может потребоваться время, иногда средства, но главное – желание и вера, что есть в этом мире мое дело, мое место и мои люди.
Одиночество «белой вороны»
Именно одиночество некоторые считают ключевым понятием, когда говорят о «белой вороне». Чувство одиночества, связанное с обостренным ощущением своего отличия от других, собственной исключительности-исключенности, может возникать в определенных ситуациях и быть вызвано объективными причинами, но также может являться сознательно или бессознательно выбранной жизненной позицией, которая далеко не всегда объясняется внешними условиями.
Одиночество «белой вороны», которое условно можно назвать «ситуативным», возникает в определенной ситуации – непонимания, пренебрежения, отчуждения, неприятия и длится до тех пор, пока ситуация не изменится или не закончится. Например, человек пришел в дом, где собрались люди, чьи взгляды на жизнь он не разделяет. Его система ценностей несовместима с нормами и правилами, которых придерживаются все остальные, его слова наталкиваются на стену непонимания, и нет никого, кто мог бы поддержать или хотя бы отнестись с уважением к его жизненной позиции. Находясь в кругу чуждых по духу людей, многие чувствуют себя одиночками, этакими аутсайдерами. Это чувство, как правило, вызвано взаимным неприятием, нежеланием услышать друг друга, враждебностью и стереотипами, через призму которых невозможно разглядеть уникальность каждой личности.
Оказавшись в обществе тех, с кем есть взаимопонимание, человек сможет снова обрести ощущение собственной принадлежности (сопричастности) чему-то большему, чем он сам, – семье, группе друзей или единомышленников. И если в «стане иноверцев» человеку было одиноко, то вернувшись к «своим», он перестанет ощущать себя «белой вороной». Неприятная ситуация закончилась – ушло и чувство, которое в ней возникло. Обсуждая с близкими свой опыт общения с «чужими», важно удержаться от осуждения людей. Ведь то, что они по-другому смотрят на мир, не означает, что они плохие или ненормальные, даже в случае, если они ошибаются.
Редко человек бывает изгоем во всех сообществах, к которым принадлежит. Не сложились отношения на работе – есть поддержка дома, дома «напряженка» – друзья утешат и поймут. Если у человека в ситуации, когда он чувствует себя «белой вороной», хватит сил и мужества не отгораживаться, не прятаться, не защищаться, а выйти из кокона своих предубеждений и отнестись с уважением и интересом к иному мировоззрению, не забывая при этом и о собственном достоинстве, то, возможно, чувство одиночества у него и не возникнет. Ведь в любом общении сохраняется возможность найти точки соприкосновения с другой личностью, как бы люди ни были далеки друг от друга в жизни.
Есть и другой, менее конструктивный выход из подобной напряженной ситуации: стать как все, то есть подчиниться мнению большинства, при этом отказавшись от себя. Такое поведение называют конформным. Конформизм может быть демонстративным, внешним, когда человек лишь делает вид, что согласен со всеми, но внутри остается при своем мнении. Например, вегетарианец, попав в компанию любителей мяса, чтобы не противопоставлять себя всем и не провоцировать конфликт, не станет заявлять во всеуслышание, что он считает мясной бульон «вытяжкой из трупов животных», а будет нахваливать свиные отбивные, пожевывая при этом веточку петрушки. В более мягком проявлении такой конформизм можно назвать уступчивостью, но если человек, подавляя себя, следует настоятельной просьбе или требованию других, то это будет уже повиновением и подчинением. И в том, и в другом случае мотивом может быть желание заслужить одобрение или избежать наказания.
Подобное поведение не всегда опасно для личности. Бывают случаи, когда, идя на некоторый компромисс, человек не предает себя, а лишь избегает ненужных объяснений, напряжения. Но если речь идет о важных, ценностных вещах, то, безусловно, отказ от своих убеждений и принципов может быть расценен им самим как нравственное падение. Нельзя забывать о тех людях, которые ради своей веры шли на муки и смерть, хотя могли избежать этого, отрекшись, пусть только на словах, от самого святого для себя. Невозможно ожидать, и тем более требовать от каждого человека проявлений героизма. В некоторых случаях для человека главное – сохранить свою жизнь, свою личность (любой ценой), в других случаях – сохранить свои ценности, даже ценой жизни.
Но решение в каждой конкретной ситуации принимает только сам человек.
Конформизм может быть и внутренним, когда человек под влиянием общества пересматривает свои взгляды и отказывается от своих убеждений не на словах, а на деле. Подобный конформизм можно назвать одобрением. Иногда он является следствием уступчивости или подчинения. В некоторых случаях это способствует развитию личности: например, неверующий, начав ходить в церковь, потому что «все ходят» или потому что «я же русский – значит, православный», начинает постепенно приобщаться к вере и православным традициям, проникается христианскими ценностями и становится истинно верующим христианином. В других же случаях внутренний конформизм приводит к личностной деградации: человек считал воровство недопустимым для себя, но так как вокруг него все воровали и называли его «честным дураком», он пересмотрел свои моральные принципы, начал оправдывать тех, кто ворует, и понемногу стал и сам подворовывать.
Склонность к конформному поведению зависит от многих причин, таких как пол и возраст человека, уровень интеллекта и степень внушаемости, адекватность и устойчивость его самооценки, уровень самоуважения, потребность в одобрении. Большое значение имеет статус человека и его роль в группе, а также значимость для него данной группы и обсуждаемых проблем. Влияет и тот факт, принимается ли решение публично, в узком кругу или наедине. Все эти факторы были хорошо изучены психологами С. Ашем, М. Шерифом, С. Милгрэмом и др. Исследования конформизма прекрасно систематизированы и описаны в книге Д. Майерса «Социальная психология».
Любопытно, что в странах, где уважается личность, люди, рассказывая о себе, в первую очередь упоминают черты, отличающие их от всех остальных, подчеркивающие индивидуальность: особенности внешности (необычный цвет волос или глаз), место рождения (если приехал из другой страны), интересные занятия. В России молодежь отвечает по-разному, а люди, выросшие при советской власти, когда отличаться было опасно, говорят о себе: «А что я? Обыкновенный человек. Ничего особенного. Все как у всех». И психологу приходится помогать им замечать и учиться ценить свои отличительные черты, признавать свою индивидуальность.
Конформизм, несмотря на привычный негативный оттенок в восприятии самого слова, ни плох, ни хорош – это своего рода защитная форма поведения. По мнению известного психолога Эриха Фромма, особую опасность представляет автоматизирующая роль конформизма: человек, свойством личности которого стала конформность, стараясь полностью оправдать ожидания социума, без осмысления и критики усваивает модели культуры, начинает во всем поступать «как все» и перестает быть самим собой. Все его мысли, чувства, поступки и желания «правильны», но лишены индивидуальности. Попав в новую ситуацию, где он не знает, как себя вести, такой человек впадает в панику или ступор. Даже на психологической консультации он пытается угадать, чего от него ожидает психолог, и старается быть «правильным» клиентом – страдающим или выздоравливающим, в зависимости от того, что, по его мнению, от него сейчас требуется. Как считает Э. Фромм, конформизм позволяет человеку не испытывать чувства одиночества и тревоги. Вот только цена слишком высока, ведь по сути человек в данном случае не просто отказывает себе в праве иметь собственное мнение, но и в какой-то момент перестает быть самим собой. У него больше нет ответов на вопросы: кто я? что я чувствую? чего я хочу? что я думаю? Все это не важно, главное – совпасть с «большинством», со стандартом (непонятно кем придуманным).
Все происходит иначе, когда одиночество «изгоя» не связано с конкретной ситуацией, а человек, осознанно или нет, выбирает и удерживает роль «непонятого и непризнанного», чувствует себя изгоем, независимо от того, есть ли рядом кто-то, кто с ним согласен и его принимает, или его действительно никто не понимает. Здесь мы видим другую крайность – болезненное желание «не быть как все». Эта роль может быть связана с ощущением своего превосходства над другими («непризнанный гений») либо с чувством собственной неполноценности («самая великая грешница», «самое большое ничтожество, недостойное общаться с нормальными людьми»). И в том, и в другом случае можно говорить об искаженном восприятии человеком самого себя и окружающих, когда кто-то обесценивается, а кто-то идеализируется. Нужно иметь в виду, что обесценивание и идеализация, так же, как обобщения и категоричность («никто никогда меня не понимает!»), – это признаки инфантильного эгоцентрического мышления. С духовной же точки зрения в таких случаях говорят, что человек впал в гордость.