Абстрактный мир. Трилогия

Галина Черкасова

Абстрактный мир

Хронология: события и даты

2065–2067 года — Первая Индустриальная война.

2067 год — Эльфийский бросок: зачистка Ара-каза. Геноцид кевтов.

2068 год, Ямар — Провозглашение независимости колоний Сешейской равнины. Основание Амадана — Свободной гоблинской республики.

2068 год, Амар — Подписание двухстороннего соглашения о военном сотрудничестве Колгана Амадана и Совета Свободных Кланов.

2087 год — Ультиматум Людворэль. Запрет на проведение испытаний ракет распада. Усиление дипломатической роли Ашрессшесса.

2089 год — Трагедия на Агорской АЭС.

2092 год — Апирское вторжение.

2105–2108 года — Болотные воины.

2109 год — Образование автономной дворфийской области на территории Эрзамона.

2110 год — Крупнейшая в истории эльфийского государства террористическая атака, осуществленная организацией «Дети теней». Взрыв завода про производству химического оружия Хат-20.

2118 год — Аттирский мятеж. Возвышение Эзрех Хагонов.

2120 год — Урановый союз — начало совместных оркско-гоблинских разработок урановых месторождений на территории южной границы Сешейской равнины.

Словарь

Времена года — зима (ямар, япир, янрус), весна (амар, апир, анрус), лето (имар, ипир, инрус), осень (эмар, эпир, энрус).

Великая ночь (В.н.) — исторически подтвержденный военный конфликт, захвативший все расы планеты, предположительно, с неизученной расой, имеющей неустановленное происхождение. В ряде летописей периода второго столетия после В. н., сохранившихся до наших дней, агрессоры именуются «демонами» (мифические существа, порожденные Тьмой, главные антагонисты в люксологии). Выбор подобного термина связывают с ведущей ролью религии Света в тот исторический период. По мнению ряда историков, «демонами» выступает одна из рас, поднявшая восстание против Жрецов. Так же приводится расшифровка самого термина «Великая ночь» — конец Света как религии, уничтожение Жрецов, отрицание основ люксологии.

Древние — Жрецы Света, религиозное объединение, организованное предположительно за двести пятьдесят-триста лет до начала Великой ночи, духовными вождями различных рас — людей, эльфов, негуров, орков, после, предположительно, природной катастрофы, приведшегйк многочисленным жертвам. Благодаря деятельности Жрецов началась активная ассимиляция культурных ценностей населявших планету рас, что привело к формированию единого языка, единого летоисчисления, единой религии. Предположительно, именно магия Жрецов привела к началу Великой ночи.

Криптская резня — первый после Великой ночи исторически подтвержденный и хронологически зафиксированный военный конфликт, в ходе которого гоблины, находясь в объединенной с эльфами армии, по неизвестным причинам обернулись против своих же союзников, уничтожив весь эльфийский авангард. Один из летописцев, описывающих последствия Криптской резни, указал, что мир разрушился тогда, когда «первый рожденный при Свете эльф получил разум». Разум эльфы «получали» по прошествии ста лет. Изучавший исторические факты, жрец Света Митрарх, предложил на основе данных о Криптской резне считать точкой отсчета окончание Великой ночи. Таким образом, Криптская резня произошла в 100ом году от окончания В.н.

Хилерство — использование исцеляющего свойства абстрактных полей, лечение посредством магии. Основные заклинания: обезболивание, остановка кровотечение, снятие нервного перенапряжения, лечение бессонницы, стресса, депрессии.

Протектеристика — использование магии для защиты. Основные заклинания: щит, блок, отражение, лассо, стена, искажение абстракций.

Воистину счастливой можно назвать ту мать, дети которой не знают, что такое война.

Эльма Келемано «История противостояний».

Что делать, если ты родилась в провинции, где не приемлют представителей других рас? Что, если в твоем мире война — это смысл существования? Как изменить себя, не изменяя себе? И как, демоны их побери, сражаться спина к спине с давним врагом? Об этом знают лишь миротворцы, ибо в единстве — сила.

ПРОЛОГ

Азар протянул руку и дотронулся ладонью до испещренного именами наветренного бока скалы предков. На камне почти не осталось свободного места, разве что у самого низа, но сюда, в половодье, приходила река, которая сейчас узкой лентой блестела вдали. В середине весны, когда талые воды устремлялись с гор на равнину, Алгая, тихая и спокойная, превращалась в Ялугу, бешенную и дикую, как горный бизон. Она свирепела и, брыкаясь, сносила мосты, разрушала дамбы, несясь вперед, к морю, где, распадаясь на тысячи тонких речушек, образовывала самую обширную на планете дельту.

Азар оперся рукой о скалу и опустил голову.

— О чем думаешь, брат?

— О том, как распадается река, — произнес он и обернулся.

Она стояла у восточной стороны скалы, прижавшись плечом к уступу, и, придерживая одной рукой меховую шаль, другой водила по надписям, пальцем повторяя узоры имен умерших.

— Эраган, великий полководец, — тихо читала она. — Азатар, легендарный оружейник… Здесь нет ни одного женского имени.

— Женщины пишут историю клана сыновьями, им нет нужды выбивать свои имена на камне, — отозвался Азар, обходя уступ и приближаясь к старшей сестре, которая теперь, как оказалось, была на голову ниже него.

— Как он погиб? — внезапно спросила она, отдергивая руку от скалы.

— Ларан Аттир отдал приказ на воздушную бомбардировку корпуса, когда они остановились у переправы в ожидании переговоров. У наших бойцов не было шанса.

— Где был ты, Азар? — она презрительно посмотрела на него. — Или ты не воин? Где был отец?

— Мы остались в штабе…

— Штаб! Неужели ты ничего не понял? Наш старший брат, будущий глава клана, блестящий офицер, умелый тактик и политик, погиб лишь потому, что вздумал идти против отца! — Алтаннат ударила кулаком о камень с такой силой, что разбила руку. — Против них! Да кто они такие, чтобы отбирать у меня брата?! Их кости давно обратились в пыль, их имена помнят лишь летописцы! Вот так, направить наследника на верную смерть, лишь потому… Потому что воины клана любят его больше, и отец так и не смог смириться с этим.

Азар знал, что она придет, как знал и то, что, скорее всего, сестрица захочет его убить. Неважно, наняли ли её для этого, или она сама решила порушить отцовские планы, но удар будет нанесен сегодня.

Алтаннат отстранилась от скалы и, пройдя мимо брата, замерла в паре шагов за его спиной.

— Ты едешь на Прэн, в университет Миротворцев? — холодно спросила она.

— Да, я хочу в совершенстве овладеть магией, — Азар ответил спокойно, без тени напряжения, ни интонацией, ни движением не выдав, насколько опасным ему представлялось беседа с наемницей, притаившейся у него за спиной.

— Бессмысленная затея, — презрительно фыркнув, отозвалась Алтаннат. — Три года под копыта бизона. Или снова воля отца? Отослать любимого сына подальше, чтобы его, не дай предки, не задела шальная пуля.

— Отец хотел, чтобы я поступил в орден.

— Теперь он этого не хочет.

— Это только мое решение, — если сестра решит прикончить его, последним, что он увидит, будет вершина скалы предков. Как символично.

— Ты сам-то хочешь стать миротворцем?

— Прэн — это не только миротворцы, — глухо бросил он, опуская голову. — Это…

— Ну да, конечно, как я могла забыть, — резко перебила его сестра. — Свобода от клана! От традиций! Вы с Терзумом провели там всё детство, когда я…

— Когда ты взрывала эльфийские города.

Алтаннат зло расхохоталась, и скала предков отозвалась свирепым эхом, разнеся смех по долине. Азар приготовился к удару, но ничего не произошло.

— Помни, никогда не подниму я руки на брата. Придет время — и ты поймешь, — он резко обернулся, но нож, просвистев в воздухе, вонзился в землю у самых его ног. Алтаннат и след простыл, только ветер еще носил среди гор её голос.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КЛЮЧ

Глава первая

Остров миротворцев

Пора бы разучиться плакать.

Отец ненавидел истерики, а слезы доводили его до бешенства.

Сейчас мне ничего так не хотелось, как вскочить с дивана и, сломя голову, броситься в комнату, но разговор был не окончен, и подобное неуважение вполне могло грозить выбитой дверью.

Отец стоял у окна, повернувшись ко мне спиной, и созерцал свое главное, как он считал, жизненное достижение — идеальную лужайку перед домом.

Гребаная трава, всю жизнь мечтала её спалить.

На журнальном столике тикали старые, спешащие на пять минут, часы в виде божьей коровки с длинными усиками-антеннами, которые покачивались из стороны в сторону из-за сквозняка, гулявшего по комнате. Часы когда-то давно купила мама в подарок отцу. Я помню, он долго разглядывал божью коровку, а потом бросил её к ногам жены, поджав губы.

— У тебя нет ни вкуса, ни ума, — жестко сказал он, наблюдая, как женщина поднимает игрушку.

— Прости, я думала развеселить тебя, — ответила мать, бледнея.

— Мам, отдай мне! — я выскочила из-за дивана, где пряталась весь их разговор, и, выхватив часы из рук матери, прижала их к груди. — Они будут моими.

Позже, когда мамы не стало, и мой брат Джеф перебрался с чердака в большую комнату, он забрал часы себе и использовал их как будильник. Мысли о брате вернули в действительность — нужно во что бы то ни стало дождаться его возвращения с работы. Отца ему не переубедить, но хотя бы успокоить старого маразматика он всё-таки попытается.

А папаша, между тем, уже успел свалить вазу, едва не сломал столешницу и сейчас достиг того состояния ярости, которого я опасалась больше всего: он побуянил, но ещё не перешел к оскорблениям. Замерев у окна, он подбирал слова, обдумывая, как бы побольнее уколоть и унизить меня. Он будет говорить о матери, о её никчемности и слабохарактерности, о том, что я как две капли воды на неё похожа и меня ждет такой же бесславный конец.

Наконец отец обернулся. Около моей правой руки лежал скомканный конверт, из которого торчала оранжевая пластиковая карта с заветным номером. Я проследила за взглядом отца, и, не сдержавшись, всхлипнула, но тут же притихла, с опаской глядя на родителя.

Он подошел ко мне, а я инстинктивно сжалась и опустила голову.

— Отдай мне конверт, — произнес он довольно спокойно, чем немало удивил меня. — Просто отдай и всё. Я тебя не трону, если отдашь. Ноги Тейеров не будет в этом гадюшнике.

Я посмотрела на часы — схватить бы их и запустить в его пустую башку.

Интересно, что он тогда сделает? Убьет?

— Ты вынуждаешь меня…

— Что здесь происходит? — я вскинула голову и с нескрываемой радостью уставилась на застывшего в дверях брата.

Отец удивился его раннему приходу, и даже как-то растерялся.

— Обсуждаем будущее Антеи, — после секундного замешательства отозвался он, скрещивая руки на груди. — Даю ей отцовские наставления.

— Да? — Джеф шагнул вперед и замер между нами. Я оказалась по его правую руку, отец — по левую. — А что же Анти вся на нервах?

— Я перед тобой отчитываться не обязан, — прорычал отец, возвращаясь в образ. — Вали-ка к себе.

Джеф выпрямился, и я, взглянув на брата, впервые заметила, что он выше и крупнее отца. Одетый в рабочую рубашку, взъерошенный и потный, он напомнил мне молодого задиристого быка, который пару дней назад снес ограду на соседской ферме и до ночи носился по улицам, бодая машины и почтовые ящики, топча клумбы.

«Лишь раз почуяв свободу, запаха её уже на забудешь», — сказал брат, когда мы, сидя на чердаке и жуя бутерброды с сухой колбаской, наблюдали за бешеным быком.

Я отвела взгляд. Что-то в голосе брата подсказывало мне, что вечер будет долгим.

— С какой стати? — Джеф почесал грудь, зевнув, прошел мимо меня и завалился на диван, аккурат на мой конверт. — Опа, что это? — Он рванул бумагу из-под ноги.

Я уставилась на Джефа, а тот дерзко подмигнул мне.

Бык сломал ограду, теперь он начнет бодаться.

— Ты, щенок, поднял свою задницу и утек отсюда, — отец ткнул пальцем сначала в Джефа, потом на дверь. — Пошел вон, дерьмо собачье.

Брат, быстро ознакомившись с содержимым конверта, протянул его мне.

— Поздравляю, Антея. Когда едешь? — спросил он, улыбаясь и напрочь игнорируя отца.

Тому подобное неуважение совсем не понравилось, и он, грязно выругавшись, потянулся за конвертом, но я успела выхватить его из рук Джефа и прижать к себе. Родитель, вцепившись мне в плечо, с силой тряхнул.

— Отдай конверт! — рявкнул он.

— Пусти её, — с угрозой в голосе произнес Джеф.

Я лишь крепче сжала письмо.

— Что?! — отец обернулся к сыну, вытаращив глаза. — Ты мне указывать будешь, песий кал?

— Да, буду, — Джеф поднялся. — Я работаю, я вас кормлю, я содержу дом, и я имею право принимать решения. Усек?

— Да как ты… — отец отпустил меня и выпрямился, не сводя глаз с сына.

— Джеф, — пропищала я, — не надо.

— Иди в комнату и собирай вещи, — бросил он, даже не взглянув в мою сторону.

— Сидеть! — заревел отец так, что задрожали стекла. — Здесь Я отдаю приказы! И сейчас, дорогая, ты увидишь, что бывает с теми, кто их не выполняет.

Я сползла с дивана и попятилась к стене.

— Стоять! — заорал родитель, сжимая кулаки. — А ты…

Он вскинул руку, целясь Джефу в челюсть, но тот молниеносным движением перехватил его кулак, заломил руку за спину и, швырнув отца на пол, прижал его к ковру.

— Да как ты смеешь, — орал отец. — Я изувечу тебя, сопляк, переломаю кости, дерьмо свое жрать заставлю…

Джеф схватил его за волосы и ткнул лицом в ковер. Отец возмущенно замычал, дергаясь и извиваясь под весом сына.

— Ты? Меня? — теперь рычал Джеф. — Я выкупил закладную на дом, так что теперь я здесь хозяин, а тебя, чокнутый маразматик, я отправлю в дом престарелых, если ещё раз увижу твои припадки. Ты понял?!

— Джеф, — охнула я.