Волны радиоморя

– Мы в тебя деньги вложили, а ты с должности смыканул и отрабатывать не хочешь? – скажет кто-то и наймет профессионального киллера.

– А ты помнишь, как ты меня от кормушки оттолкнул и с хлебной синекуры снял? – скажет другой и наймет профессионального киллера.

– А кто обеспечит отдачу от инвестиций? – скажет кто-то из-за рубежа и наймет профессионального киллера.

– Ты почему нашу группировку бросил на произвол судьбы? Ты же знаешь, что к нам рупь за вход и червонец за выход? – скажет представитель всегосударственной организованной преступности и наймет профессионального киллера.

Тот, кто занял высокую государственную должность, является приговоренным на пожизненный срок человеком, потому что Конституцию в нашей стране уважают только идеалисты, которых до власти не допускают под любым соусом.

Тут недавно звонил одному юристу с черной бородой с полосой проседи, который уступил свое место в парламенте первому президенту новой России. Тот его назначил Генеральным прокурором и тут же снял, так как юрист этот отказался беззаконие возводить в закон. Другие не отказались.

Так вот, спрашиваю его:

– А как бы вы поступили сейчас, если бы снова создалась ситуация с пролетом мимо парламента нового демократического лидера? Ведь никто бы кроме вас не пожертвовал своим мандатом ради того человека.

– Вы знаете, – отвечает мне этот человек, – я бы и сегодня поступил бы так же.

И что с этих идеалистов взять? Ведь знает же, что возвысят его для беззакония и снова задвинут в дальний ящик. Оказывается, что в этом есть какая-то прелесть, если даже мой предшественник этого юриста задвигал в еще дальний ящик из досады за то, что когда-то вынужден был принимать его как высокое начальство из центра.

Глава 13

В постоянно расписанном мире не замечается чередование дней. Время льется густой струей сиропа власти, приторно-сладкого до горечи и ощущение несвободы в своих действиях.

А тут я почувствовал пристальное к себе внимание первого человека во власти. А потом и получил приглашение на царскую охоту.

Охота была так себе. Не любитель я стрелять зверей. Лучше посидеть с удочкой на берегу озера или пруда и отключиться от всего внешнего и беспокойного.

Ружье мне дали такое, что к нему и прикасаться-то было как-то неловко, так как специалист по вооружению был в белых перчатках и выглядел как джентльмен в ранге не менее графа и в его глазах я четко читал наставление по использованию ружья:

– Смотри, не вздумай стрелять из него. Ты дробью поцарапаешь стволы, а пороховые газы загрязнят все полированные детали. Твои грязные руки оставят грязь на золотой инкрустации, а отпечатки пальцев придется смывать со ствола щелочным раствором. Это все равно, если каждому разрешать касаться руками полотна, на котором нарисована Джоконда.

Я понимающе кивнул головой и немного позже влупил дуплетом в ствол неподалеку от меня стоящего дерева.

Еще немного позже мы сидели с первым человеком во власти в беседке, увитой простыми вьюнками, и пили чай из самовара, а он мне рассказывал, какие грандиозные у него планы по развитию государства:

– Ты понимаешь, либералы из рук все выбивают. Что я ни сделаю, что я ни скажу, все переворачивают с ног на голову и пытаются довести это до масс, но я им пока не даю. А ведь они доведут. И чем больше я буду сопротивляться, тем больше будет противников моим планам. А все из-за Конституции. Была бы у нас парламентская форма правления, то премьер мог бы избираться хоть сто раз, и никто ему ничего не скажет. А уж мы-то умеем проводить выборы. По-волшебному.

– А кто же нам мешает ввести парламентскую форму правления? – удивился я. – С вашими правами в Конституцию можно внести любые изменения, а парламент все утвердит в два счета. Через неделю будем жить в парламентской республике.

– Да ты что? – возмутился первый человек во власти. – На следующих выборах мы никак не сможем обеспечить монопольное положение нашей партии. Знаешь, как ее называют все? То-то и оно, хоть мы и приняли закон о клевете, но каждый штраф за название нашей партии этим именем показывает популярность обозвавшего ее политика среди больших масс населения. Да мне и самому кажется, что они там все такие. Чуть-чуть корабль наш зашатается, и они все как крысы побегут в другие партии. А бегунов в нашей партии столько, что даже говорить не хочется. Но вопрос у меня другой. Я понимаю, что мне придется уйти, иначе все закончится поножовщиной, как на Ближнем Востоке. И мне нужен преемник, который бы прислушивался к моим советам по вопросам управления страной и оставил на местах всех моих людей. Можешь называть это как хочешь, его – марионеткой, меня – серым кардиналом, суть не в этом. Главное – незыблемость государства и созданных мною устоев. А я потом снова вернусь и его не забуду, пристрою к теплому месту. Я друзей не бросаю.

Я сидел и молчал. Не знал, что мне говорить. Таких кандидатур у меня не было. Все были одинаковы, подстрижены под царский горшок и все одного с президентом роста.

– Так, что мне скажешь по этому вопросу? – первым не выдержал затянувшейся паузы первый человек во власти.

Глава 14

– Даже и не знаю, что вам сказать, – нарушил я затянувшееся молчание, – я таких людей не знаю, кого можно было вам порекомендовать.

Я прекрасно понимал, что речь идет обо мне, о моей кандидатуре, но еще я знал, что подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство. Гении приходят только во времена революций, а в застойные времена они уничтожаются миллионами.

Первый человек во власти уже примерял под себя несколько кандидатур, забавляясь тем, как чиновники торопливо и подобострастно перебегали от одного преемника к другому, не понимая, кто же все-таки будет преемником.

Мой собеседник посмотрел на меня, как на придурка, и неопределенно хмыкнул.

– Я, вообще-то, – сказал он, – имел в виду вашу кандидатуру.

– Если меня, – я мысленно щелкнул венскими каблуками кавалерийских сапог, – то я согласен. Готов служить Царю и Отечеству!

Первый человек во власти еще раз посмотрел на меня оценивающе и внутренне остался доволен. Именно такой дурак ему и нужен. Без инициативы, но исполнительный. Что ему скажут, то он и сделает. И главное, чтобы честный был до безобразия.

Сейчас у нас времена другие, страна стала другая и такие качества, как честность, порядочность, верность слову, законопослушность являются качествами скорее отрицательными, чем положительными. Это для чиновников группы «А».

Для чиновников группы «Б» уровень честности и всяких прочих качеств варьируется в зависимости от высоты занимаемого их положения в качестве прослойки.

А вот чиновники группы «В» должны всеми этими качествами обладать, общаясь с группами «А» и «Б», но с народом они должны вести себя так, как ведут с ними из групп «А» и «Б».

Все эти правила неписаные, никто о них и не напишет и во всеуслышание не скажет, а если кто-то попытается это озвучить, то всех сторон начнут кричать:

– Караул! Клевета!

– Ну, что же, – сказал первый человек во власти, – сейчас ничего решать не будем. Не надо гнать волну раньше времени.

Через месяц я был назначен директором федеральной службы безопасности.

Еще через месяц – министром внутренних дел.

Через два месяца – министром иностранных дел.

Через три месяца – премьер-министром.

Еще через три месяца состоялся внеочередной съезд партии со звучным и емким названием. На нем меня выдвинули единственным кандидатом на должность первого лица во власти.

Избирательной кампании не было. Зачем? Уполномоченные люди напечатали необходимые брошюры и плакаты. Квалифицированные бухгалтера оформили как бы избирательные расходы. Доверенные лица обозначили как бы мое присутствие в регионах. Во всех городах и селах появилась социальная реклама наших с первым человеком во власти портретов с надписью: «Вместе победим!».

Побеждает у нас всегда тот, кто руководит счетчиками голосов. Выборы были самыми честными в истории страны и, естественно, я победил с большим отрывом от конкурентов.

Да и кто эти конкуренты? Коммунист и полуфашист, обеспечивающие массовость на выборах. И еще один посторонний кандидат на случай, если вдруг эти двое договорятся и снимут свои кандидатуры, а я окажусь один и выборы будут безальтернативными.

Одним словом, было предусмотрено всё.

За меня голосовали еще и в надежде на то, что, наконец-то, в стране прекратится застой и страна может двинуться вперед по пути своего развития.

Глава 15

Моим первым указом бывший первый человек во власти был назначен премьер-министром, благо в Думе все были наши, и нам с избытком хватало голосов для утверждения кандидатуры премьера. Могли бы даже коня утвердить, но нас бы не поняли. Хотя, плевать нам на то, поймут нас или не поймут. Захотим и сделаем.

Первые сто дней я вообще не понимал, в чем заключаются обязанности первого лица во власти. Подписание документов, указов, вручение орденов и прием верительных грамот послов, участие в протокольных мероприятиях, заслушивание ключевых министров после того, как их заслушал премьер. Всюду его ставленники, с кем он работал вместе. С собой он взял немного сотрудников, основу оставил, чтобы быть в курсе всего.

Потом начались выволочки от премьера, то есть разбор полетов по тем или иным вопросам управления государством. То ему не понравилась моя идея по сокращению часовых поясов и строительству Силиконовой долины. То не понравилось мое отношение к развитию демократии в стране.

Я понимал, что являюсь не первым лицом во власти великой страны, а местоблюстителем до срока, когда он выдвинет себя на новый срок первого лица во власти.

Тем не менее, я проявил самостоятельность и назначил своего управляющего делами и главу администрации президента. Они немного подвинули премьерскую креатуру. И тогда я нанес удар. Отправил в отставку правительство. Одним махом. И в первую очередь премьера. Он вообще остался не у дел.

По Конституции в стране должен быть премьер, но никто не сказал о том, что эту должность не может совмещать первое лицо во власти. Я так и написал в указе, что обязанности премьера принимаю на себя. И всё. Средства массовой информации опубликовали указ, а глава администрации разослал его во все регионы, военные округа и в посольства для строгого исполнения.

Премьер стал рваться ко мне, да кто же у нас никого допускает к первому лицу во власти. Не допускают таких.

На следующий день Совещание в Генштабе с участием командующих военными округами, а после обеда заседание Госсовета.

Генералам предложил высказаться. Двое сказали, что в стране произошел государственный переворот. Тут же именными указами, которые заранее были приготовлены, наградил их орденами За заслуги перед Отечеством высшей степени и отправил в отставку, сразу же назначив их преемников.

– Кто еще хочет получить орден на красной ленте на боку и на шее? – спросил я.

Желающих не оказалось.

Тут же зачитаны приказы о внесении изменений в состав командования Вооруженными Силами. Каждому командующему назначался гражданский заместитель, который был моими глазами и ушами. Считайте, что я назначил генералам комиссаров. Деваться некуда. Коррупция среди военных достигла таких пределов, что кроме как хирургическими методами эту болезнь не излечить.

Заседание Госсовета шло десять часов с короткими перерывами. Каждый губернатор получил три минуты на выступление по текущей ситуации. Через три минуты микрофон отключался автоматически, то есть никто не вмешивался в протокол и не затыкал рот. Если не знаешь, что является главным в текущем моменте, садись и помалкивай, не показывай дурь свою перед всей страной, благо и заседание в Генштабе и на Госсовете транслировались на весь мир без какой-либо цензуры.

В армии с воодушевление встретили изменения в командовании. Люди говорили, что пора очистить армию от скверны.

По сообщениям аналитиков, жизнь в стране замерла. Все сидят у телевизоров. Улицы опустели. Революция сверху.

В России все революции совершались сверху. Разин и Пугачев это не революции. Это бунты. Кстати, такой же бунт может начаться и сейчас, но он обязательно перейдет в революцию, как в один из возможных выходов из создавшейся ситуации.

Глава 16

Я все раньше недоумевал, почему американский президент не сидит где-то на рыбалке на горной речке и не целуется с усыпленным тигром. Не рекламирует проблемную продукцию американского автопрома на плохих дорогах. Нет времени. Он и президент, он и председатель правительства.

А у нас, если премьер пашет как раб на галерах, то первое лицо во власти может и отдохнуть с большим удовольствием, благо для этого создана целая сеть отдыха в самых неразвитых районах страны.

Если же первое лицо во власти пашет с утра до ночи, то и премьер не может позволить себе расслабиться. А если президент и премьер находятся в одном лице, то тут уж не до расслаблений. Страна ждать не будет.

Если есть желание, то можно сделать всё. Это если есть желание. Но, с другой стороны, не все так просто.

Вся страна так переплелась, что напоминает рыболовную сеть, опутавшую всю нашу жизнь. Потяни за одну клеточку и поползет все по швам. С той раковой опухолью, которая разъедает нас, можно бороться только всем обществом. Включить четвертую власть и не давать никому обижать ее. Это наши хунвейбины, которые могут открыть огонь по штабам.

Наполеон начал с обстрела батарей Тулона и стал императором Великой империи. Журналисты открывают огонь по штабам – то есть по коррупционерам всех рангов и народ сметает их. По-другому нельзя. Нужно только вовремя останавливать народ, потому что наша страна – это увеличенная модель Таджикистана. Не верите? Попробуйте, сравните, отбросив национальность людей. Один к одному.

Завтра буду давать команду на обстрел штабов. Тяжко, а что поделаешь? Революция есть революция и придут новые маршалы, министры, Эйнштейны с Резерфордами. Нужно пробудить народную стихию и пустить ее в нужное русло. Русский народ не реализовал себя и наполовину.

Трудно быть верховным лицом. Каждый шаг вверх отделяет тебя от близких людей. Нет друзей. Осталась одна семья и та находится в вакууме, потому что ей нельзя никоим образом компрометировать мою личность и нужно быть верной опорой. Вот все другие тоже семейно приватизировали страну.

– Папуля, – прервал мои размышления голос дочери, – ты посмотри сюда. До последнего нолика осталось всего десять часов.

И она подала мне листок с расчетами. Я посмотрел на часы и увидел, что все цифры в нижнем табло стали ноликами. Но почему же так быстро. Прошло всего пять лет с того времени, как я надел эти часы, а они уже оттикали своё. Это что, моя жизнь заканчивается? Тот мужик предупреждал, что активная жизнь будет быстрее отсчитывать отпущенное для меня время. Как же так? Я еще не сделал и трети того, что хотел. Мне бы еще три или четыре срока, и я бы все успел, все сделал и был бы спасителем отечества, которому бы ставили памятники в каждом городе, в каждом поселке, в каждой деревне, на каждом возвышенном месте.

Что делать? Ведь не пойду же я к корреспондентам и не буду объяснять им, что у меня часы фирмы «Фатумхроно» и что они отсчитали для меня всё и что я уже должен назначить комиссию по своим похоронам и прописать весь порядок похорон.

Посмотрел на жену и увидел выражение ее лица, такое же, каким оно и в магазине часов.

Я вызвал охрану и приказал организовать чартерный вылет без помпы в тот город, в котором я стал губернатором.

Через час мы были уже в воздухе. Три часа полета и вот уже на простой «Волге» мы ехали в центр города, где возле часовенки в уголке был часовой магазин.

Часовой магазин был там же, но вывеска его покосилась и дверь, судя по всему, давно не открывалась.

Я дернул дверь, и она с трудом открылась. В пустом и полутемном зале у стола со старинной кассой сидел господин Велесов и читал газету.

– Здравствуйте, господин первое лицо во власти, – заговорил он, вскочив со стула и приближаясь ко мне, – а в газетах совершенно ничего не пишут о том, что вы прибудете с визитом в наш город.

– Я персонально к вам, – остановил я его словесный поток, – нужно посоветоваться.

– Весь во внимании, – согнулся в поклоне Велесов.

– Я хочу расторгнуть договор, – сказал я.

– Но как же так? – сказал хозяин магазина. – Вы в самом зените славы и на пороге таких огромных свершений, что если реализуете хотя бы десять процентов из того, что вы задумали, то памятники вам будут установлены на всех свободных местах в каждом населенном пункте нашей страны.

– Найдется другой исполнитель, – сказал я, – а сейчас я хочу расторгнуть договор.

– А вы представляете последствия того, что будет после расторжения контракта? – спросил часовщик.

– Представляю, – сказал я.

– И вас даже не страшит то, что у вас осталось четыре часа вашей славной жизни и что вы к этому времени не будете первым лицом во власти? – спросил он.

– Не страшит, – твердо сказал.

– Ну, что же, – сказал Велесов, – вот ваш договор и я сжигаю его на ваших глазах. – Он щелкнул зажигалкой и лист бумаги вспыхнул ярким огнем. – Давайте вашу руку, – и он ключом открыл браслет. – Вот ваши часы. Прощайте.

Мы вышли из магазина и зашли в часовенку. Там было тихо и уютно. Мы купили и поставили две свечки перед образом Святого Николая Угодника и вышли на улицу.

Там, где только что был часовой магазин, уже висела вывеска магазина фирменных джинсов.

– Ну что, пойдем домой? – спросил я жену, мельком взглянув на часы. Была половина восьмого вечера.

– Пойдем, – согласилась, – что-то устала я сегодня.

Смерть под зонтиком

Глава 1

США в категорической форме прекратили все дискуссии по поводу целесообразности или нецелесообразности строительства американских военных объектов в Чехии и Польше и приступили к размещению элементов противоракетной обороны в этих странах.

Россия вынуждена принять ответные меры по размещению российской противоракетной обороны на территории анклава – Калининградской области.